Завтра было вчера

Ровно в девять Хейзел пошла будить Джека, но парень уже не спал. Немного посовещавшись, они решили сначала позавтракать, а уже после отправляться в путь. Хейзел предложила разделить свои галеты и бутылку воды, Джек добавил баночку ягодного джема, и получился самый настоящий завтрак. Девушка всё пыталась заговорить, пошутить, хоть как-то разрядить обстановку, но Джек почти и не смотрел на неё, старательно опускал голову и избегал взглядом, словно боялся, что она сможет всё прочитать по его глазам. Однако Хейзел списала такое поведение на недосып и в скором времени оставила попытки общения, решив, что провести завтрак в тишине тоже не так уж и плохо. Когда почти все галеты были съедены и желудок наконец перестало крутить от голода, Джек почувствовал, что и странное ощущение сошло на нет. Хотя, возможно, у него просто появились силы, чтобы подавлять свою тайну и дальше. Отпив немного воды, парень вытер рот рукавом и взглянул на девушку. — Слушай, так почему ты ушла от тех сектантов? — вдруг заговорил Джек. — Да, я понимаю, что они странные, но ты только подумай: немного работы с массовым сознанием и у тебя своя личная армия. Я уверен, ты бы смогла вернуть им мозги на место. После длительного молчания вопрос прозвучал слишком неожиданно, Хейзел даже успела забыть, что до этого рассказывала ему про секту. Девушка чуть нахмурилась и отложила галету обратно в упаковку. — Ну уж нет, это не по моей части, — покачала она головой и слегка поморщилась. — Знаешь, последние месяцы я в принципе старалась… избегать людей. — Это ещё почему? Никому не доверяешь? — усмехнулся Джек и под недовольный взгляд девушки схватил её печеньку, намазал джемом и отправил в рот. Хейзел на секунду замялась, прикидывая, можно ли доверить ему свои мысли или лучше отшутиться. Она подняла на него взгляд, ожидая увидеть насмешливую ухмылку, но Джек выглядел вполне серьёзно, изучая её пристальным взглядом, словно он почувствовал, что девушка собирается затронуть не самую приятную тему, и старался проявить чуткость и уважение. В груди замер ком сомнений. Хейзел вздохнула и опустила взгляд. — Не совсем, просто… Знаешь, в последнее время единственное, что я вижу, когда смотрю на людей — это живых мертвецов. Они появляются в твоей жизни, переворачивают её с ног на голову, рассказывают свои истории, западают тебе в самое сердце, а потом… умирают, — выдохнула Хейзел, продолжая рассматривать заусенцы на своих пальцах. Внезапно от самого сердца и до кончиков пальцев электрическим разрядом пробежала мысль: «А ведь он тоже умрёт». Дыхание свело, будто чья-то тяжёлая нога наступила на грудь, перекрыв доступ к кислороду. «Не привязывайся, ты знаешь, что должно произойти — подзуживало сознание. — Оно тебе надо? Лучше беги, пока ещё не стало слишком поздно.» Джек молчал, переваривая сказанное, и терпеливо ждал, когда девушка продолжит. Хейзел вздохнула. Слова больше не хотели собираться в предложения и выстраивать логический смысл, ей стоило огромных усилий заговорить вновь. — Я даже могу примерно сказать, как и отчего человек погибнет, это словно написано на их лицах. Например, в той секте была девушка. Довольно милая, добрая, очень любила всё живое, но она совершенно не умела драться и защищаться. Готова что угодно поставить на то, что в ближайшие пару месяцев она умрёт от укуса. Глупая смерть в наше время, — Хейзел попыталась улыбнуться, но губы лишь неопределённо скривились. Повисло неловкое молчание. Джек смотрел то на свои руки, то на девушку, печально склонившую голову. Даже в тусклом свете фонарика её волосы струились золотым водопадом по плечам, обрамляя бледное лицо, а под глазами залегли глубокие тёмные круги. Или это тени? — М-да, отчасти я понимаю, о чём ты, — начал Джек, запустив пальцы в волосы. — Это жутко. Сказав это, парень почувствовал себя последним идиотом на земле. Это были неловкие и неуклюжие слова, явно не то, что ожидала от него Хейзел. Не придумав ничего получше, Джек спросил: — А как по-твоему умру я? Когда Хейзел подняла взгляд, в её глазах промелькнуло такое неподдельное сочетание страха и удивления, что Джек поспешил сгладить вопрос и едва заметно улыбнулся. Девушка расслабилась и слабо улыбнулась в ответ, вновь опустив взгляд. — Не знаю, — пожала она плечами, — но мне почему-то кажется, что это будет довольно глупая смерть, которую можно было бы избежать, но это будет совсем не скоро, — добавила она чуть поспешно и подняла глаза на парня. Джек лишь улыбнулся, словно они говорили не о его смерти, а о планах на выходные. — Да, похоже на меня. У меня талант вписываться в неприятности, — усмехнулся парень и задумался. — И всё же… Господи, как ты живёшь с такими мыслями? Хейзел улыбнулась, неопределённо мотнув головой. — Как-то уживаемся. На некоторое время снова повисла тишина. Джек слегка прикусил нижнюю губу и уставился куда-то вдаль, напряжённо копаясь в своих мыслях. — Знаешь, жить с такими мыслями можно, но тогда у человека должна быть какая-то цель, иначе так недолго и с ума сойти, — наконец сказал он. — Цель? — Хейзел вопросительно изогнула бровь, едва сдерживая улыбку. — И какая же цель у тебя? Джек самодовольно ухмыльнулся и театрально отбросил волосы от лица, вздёрнув подбородок. — Отстроить цивилизацию. Хейзел не удержалась и рассмеялась. — Не слишком ли глобальная цель? — Почему же? — наигранно удивился Джек. Он видел, как это смешит девушку, и продолжал гнуть представление. — Я ведь буду не один, а с командой. — И ты будешь вместе с ними таскать кирпичи и возводить заводы, да? — Хейзел с трудом сдерживала смех. Джек поморщился и махнул рукой. — Ну нет, строить будут они, а я буду руководить и создавать гениальные планы. Хейзел снова рассмеялась. А Джек продолжал любоваться ею и улыбался сам, мысленно решив, что сделает всё возможное и невозможное, лишь бы слышать её смех как можно чаще. — А вообще я серьёзно, — кивнул парень. — Если найти правильную группу с правильными людьми, то можно постепенно отстраивать города. Ну, знаешь, расчищать территории от мертвецов, сначала восстанавливать заводы по изготовлению оружия, затем пищевые производства, а уже потом дома и всякие прелести жизни. Хейзел перестала смеяться и задумалась над его словами. — Да, идея хорошая, но нужно очень много ресурсов и людей, а с этим нынче проблемы, — пожала она плечами. Джек кивнул и улыбнулся. — Именно поэтому я и собираюсь вернуться в Вирджинию, поближе к Вашингтону. Если и остались выжившие, то они должны быть там. — Не поверишь, но я рассудила так же, — улыбнулась Хейзел в ответ. — Ты кого-то ищешь? — удивлённо приподнял брови Джек, и у девушки вновь закралась мысль о том, что он телепат. — Да, — девушка чуть замялась, — своего парня. Мы потеряли друг друга в Джорджии, но я уверена, что он жив. При упоминании парня, Джек почувствовал резкий укол в сердце, а затем такую едкую ревность, что он невольно стиснул зубы, но парень быстро взял себя в руки. Его это не должно волновать, они ведь просто друзья. Он сам себе обещал, что не влюбиться, так пусть у Хейзел будет хоть парень, хоть десять… И снова ядовитый укол. — Вот видишь! — Джеку стоило огромных усилий выдавить из себя искреннюю улыбку. — Если так подумали не только мы, то как минимум пол-Америки соберутся вокруг Вашингтона, а там мы уже всех найдём: и строителей, и твоего… парня. Хейзел улыбнулась, не услышав в его словах сочащейся желчи. — Надеюсь. Джек отвёл взгляд, чувствуя, что срочно надо перевести тему, и заметил полупустую бутылку воды. — Ну что, снова в путь, друг-попутчик? — улыбнулся парень и, отряхнувшись, поднялся с пола. Джек протянул девушке руку. На секунду Хейзел замялась, но тут же приняла его ладонь и улыбнулась. — Снова в путь.

***

Покинув старое недостроенное метро, Хейзел испытала невероятное облегчение. Дневной свет немного слепил, отчего первое время приходилось щурится, воздух пах хвоей и свежестью, а тёплый ветер обдувал лицо и ласково трепал волосы. После долгого пребывания под землёй девушка была готова целый день стоять под лучами солнца и наслаждаться весенней свежестью. За очередным невзрачным городком расстилался пышный лес, от которого и разносился запах хвои. — Ты уверен, что нам сюда? — чуть нахмурилась Хейзел, продираясь сквозь колючие кусты тёрна. Былая эйфория от леса и природы быстро исчезла, оставив лишь привкус разочарования и раздражения. В отличие от лесов, где девушке довелось бродить до этого, этот лес был настоящим. Дикий, нетронутый человеком. Ни одной тропинки, ни указателя с правилами или предостережениями. Лишь сырая мшистая подложка под ногами, колючие ветки вокруг, да дурманящий запах хвои, от которого начинала кружиться голова. Джек был в не большем восторге, чем девушка. Колючки кустов то и дело цеплялись за одежду и тянули на себя, словно пытаясь стянуть её с путника или порвать. Тонкие кроссовки уже промокли от росы и теперь каждый шаг отзывался неприятным хлюпаньем. А ещё эти проклятые комары… Всё жужжат под самым ухом, кружат, лезут в глаза, кусаются. — Да, — сказал Джек, прихлопнув одного такого паразита на своей щеке. — Там за лесом будет поле и ферма Уолтеров. Там наверняка что-нибудь осталось. Да чтоб тебя, зараза! — вскрикнул парень, отбиваясь от целого облачка мошкары. Хейзел невольно прыснула, мысленно порадовавшись тому, что выбор насекомых пал не на неё. — Ты им нравишься, — усмехнулась девушка. — Только вот чувства наши не взаимны, — хмуро отозвался Джек, размахивая руками. — Крылатая срань! Хейзел едва сдерживала смех, лишь изредка отмахиваясь от назойливых паразитов, основная же масса насекомых продолжала кружить вокруг парня. И только когда заросли тёрна и влажный мох под ногами сменились на сухой грунт, когда деревья стали реже, а солнечного света больше, путники наконец смогли выдохнуть. — Сука, я теперь ещё две недели буду чесаться как псина, — нахмурился Джек, пытаясь почесать укусанное место на спине между лопаток. — Как они вообще умудряются кусать в таких местах? Хейзел усмехнулась, почёсывая локоть. — В следующий раз найдём спрей от комаров прежде, чем соваться в лес. — Однозначно! — вздохнул Джек и закатил глаза. Вдруг парень остановился и прищурился, вглядываясь куда-то вдаль. В ту же секунду усталость и раздражение на его лице сменились яркой улыбкой. Хейзел недоумевающе посмотрела на парня и тоже прищурилась, силясь увидеть то, что так его обрадовало. Джек махнул рукой и бросился бежать. Хейзел бросилась следом. Парень добежал до небольшой опушки и, остановившись возле кустов, начал хохотать, схватившись за сердце. Хейзел подошла поближе. Среди кустов возвышалось дерево, на ветках которого когда-то давно была установлена ловушка на дичь. Какой-то бедолага угодил в силки и повис вверх тормашками. И именно в таком состоянии его настигли ходячие. — Зацени, Хейз! Ты только посмотри на этого идиота! — Джек махал руками, призывая девушку подойти ещё ближе, и не переставал хохотать, глядя за неловкими попытками подвешенного мертвеца добраться до него. — Вот придурок! Хейзел остановилась чуть позади, переводя непонимающий взгляд то на ходячего, то на парня. Верхняя половина мертвеца, оказавшаяся в таком лёгком доступе для других ходячих, была полностью изъедена. От лица остались только намёки, глаза выколоты острыми ногтями, грудная клетка и живот разодраны почти до самых костей. И только ноги, оставшиеся на высоте, слегка опухли, покрылись трупными пятнами и синяками, что виднелись из-под джинс, но в принципе сохранили свой нормальный вид. В остальном же не осталось ничего, что могло бы помочь узнать в обглоданном трупе человека. А Джек всё продолжал скакать вокруг мертвеца и хохотать. Парень поднял с земли палку и тыкал ею в ходячего. — Нет, серьёзно, Хейз, зацени! Ну и урод! — рассмеялся Джек, поддев палкой руку мертвеца. На руке не осталось никаких мышц или тканей, другие ходячие обглодали её до самых костей. — Мощно они пожрали его, остались только кости, да хрящи! Ходячий издал хриплый рык и снова дёрнулся, отчего с дерева посыпались листья. Джек лишь снова засмеялся и посильнее ткнул его палкой. — Ты правда думаешь, что это смешно? — осторожно спросила Хейзел, скрестив руки на груди. Джек обернулся и взглянул на девушку так, будто она ляпнула какую-то глупость, прокололась с фактом, который всем известен. — Ну да, — пожал он плечами. — Такого идиота ещё поискать надо, а тут, смотри, живой экземпляр. Ну, почти живой, — Джек снова рассмеялся. — Почему сразу идиот? Кто угодно мог бы оказаться на его месте, — нахмурилась Хейзел. Джек вздохнул и принялся объяснять чуть раздражённо, словно он разжёвывает весьма очевидную шутку и тем самым губит всю комедию. — На входе в лес висела огромная табличка, где большими буквами чёрным по белому было написано: «Осторожно: берегитесь охотничьих ловушек!». Если он настолько туп или невнимателен, чтобы не заметить гигантскую надпись, то да, его смерть просто смехотворна, — сказал Джек и слабо улыбнулся, кивнув, как бы спрашивая «Теперь понятно?». Хейзел фыркнула, развернулась и продолжила идти, поспешно отвернувшись, чтобы парень не заметил той тревоги и отвращения, что затаились в её взгляде. И, вроде бы, он не сделал ничего плохого, не имел цели её обидеть или задеть, но отчего-то в душе всё равно поселилось смутное чувство. Размытое и неясное, словно пока не полноценная мысль, а лишь дымка, но до того тревожная и неприятная, что девушка задумалась над этим. — Теперь ты включила душнилу? — попытался пошутить Джек, поровнявшись с девушкой. Хейзел промолчала, хмуро глядя под ноги. — Брось, Хейзел, этот придурок сам виноват, что погиб такой тупой смертью. Неужели тебе его жаль? — усмехнулся Джек. — Что? Нет, мне вообще на него плевать! — отозвалась Хейзел, но тут же почувствовала укол совести. Её только что пристыдили за то, что она умеет сопереживать, а она ещё и принялась оправдываться за это? Теперь отвращение появилось и к самой себе. И эта странная гамма таких разных и таких неуместных, беспочвенных чувств начала изрядно раздражать девушку. — Просто в его смерти нет ничего смешного. Это ужасно! — бросила Хейзел, сжав кулаки, но по-прежнему не глядя на парня. — Кто угодно мог оказаться на его месте, — повторила она. Джек презрительно фыркнул. — Если он не смог заметить табличку… — Я тоже её не заметила! — перебила его Хейзел, не позволив сказать того, что, возможно, придало бы её смутным ощущениям более весомый облик. Они остановились, несколько секунд глядя друг на друга: Хейзел с вызовом и затаённой обидой, Джек — с внезапным осознанием того, что он облажался. Парень не стал ничего говорить и они продолжили идти в угнетающей тишине. Оставшийся путь до поля Джек шёл чуть позади. Скорее всего, он никогда не признается в этом Хейзел, но в тот момент он тоже испытал тень разочарования. Он-то увидел в ней не просто друга, но единомышленника, соратника, с которым можно разделить идеи, мысли, будущую власть. Он начал строить планы, мечтать о том, что однажды они найдут достойную общину, или создадут её с нуля, и будут править рука об руку, но… Но она оказалась мягче, слабее, чем он предполагал. «Ничего, она изменится, привыкнет — утешал он мысленно сам себя. — Я дам ей столько времени и заботы, сколько потребуется, но она изменится.» Вскоре лес начал расступаться. Из-за густых крон деревьев показалось огромное поле. Хейзел так и остановилась на границе двух миров, залюбовавшись золотыми колосьями, что протянули свои макушки навстречу солнцу. Если в лесу местность казалась ей угнетающе-бесконечной, как препятствие, которому нет конца, то пшеничное поле, напротив, было символом свободы. Бескрайние просторы. Куда не взгляни, отовсюду ветер колышет златовласые колосья. — А вот и дом, — Джек указал куда-то вдаль. Хейзел пришлось прищуриться, чтобы разглядеть куда указывал парень, но он оказался прав. Вдалеке в золотой пшенице тонул крошечный домик. Деревянный, одноэтажный, с небольшим чердаком и просторной верандой. Хейзел обернулась к парню с улыбкой, позабыв о небольшой неурядице. Завидев её улыбку, Джек мысленно вздохнул с облегчением. — Давай наперегонки, — улыбнулся он, кивая в сторону дома. — Ну давай, — хмыкнула Хейзел в ответ. Однако только ступив на поле, девушка испуганно замерла. Джек пробежал вперёд несколько метров и только потом заметил, что подруга осталась позади. Хейзел не решалась не то, чтобы бежать, даже шагала она с осторожностью, внимательно всматриваясь в землю вокруг, прежде чем сделать шаг, точно шла по минному полю. Джек не сразу понял, что происходит, а когда осознал почувствовал укол совести. — Хейзел, на пшеничных полях не бывает охотничьих ловушек, — сказал парень, чуть опустив плечи. — Ты уверен? — прищурившись, уточнила она. Джек кивнул. — Это фермерские угодья, частная территория и всё такое. Волнение и недоверие на лице девушки сменились улыбкой. — Тогда догоняй, — усмехнулась Хейзел и бросилась бежать, по-дружески стукнув парня в плечо. Джек улыбнулся, глядя ей вслед, но тут же рванул за девушкой. Расстояние до дома оказалось чуть больше, чем они рассчитывали. И пускай свежий ветер ласкал лицо и трепал волосы, оба бегуна ужасно запыхались. Когда до здания оставалось не больше десяти метров, а Джек уже вырвался вперёд, Хейзел и вовсе прекратила бежать, не желая тратить последние силы впустую. — Ю-ху! Победа! — выдохнул Джек, победно вскинув руки, но тут же согнулся попалам. Лёгкие горели огнём, словно в них засыпали раскалённого песка, лицо раскраснелось, а волосы превратились в воронье гнездо, однако Джек всё равно довольно улыбался. Хейзел хотела было сказать, что больше бегать наперегонки она не будет, но сбившееся дыхание и режущая боль в боку не позволили заговорить так просто, а потому девушка просто махнула рукой. Ещё немного постояв и переведя дыхание, Джек двинулся к дому, но взгляд его быстро зацепился за что-то позади. Парень махнул рукой и скрылся за поворотом. Хейзел вздохнула чуть раздражённо, но двинулась следом. Неподалёку от дома располагался загон для животных, так, что в лучшие времена жители фермы могли просто выглянуть в окно и проверить скот, не выходя на солнцепёк. Однако то было в лучшие времена, сейчас же от загона осталось одно название. Вытоптанный и высохший кусок поля в несколько гектаров, окружённый покосившимся забором. Внутри этого просторного квадрата когда-то паслись гордые лошади, а сейчас же лишь мощные скелеты с проломанными рёбрами и черепами занимали место в загоне. Джек подошёл поближе, силясь во всех деталях рассмотреть мёртвых лошадей. Хейзел же осталась стоять в стороне. — Их ходячие сожрали! — с улыбкой сообщил Джек, повернувшись к девушке. Однако заметив её побледневшее лицо тут же прокашлялся и продолжил более сдержанным тоном: — Ещё в самом начале, судя по всему. Вон как кости переломаны, они явно не своей смертью умерли. Ещё несколько секунд Хейзел с нескрываемым ужасом смотрела на эту печальную картину, затем опустила взгляд. — Пойдём лучше в дом, ладно? — наконец произнесла она и развернулась. Джек поспешил догнать подругу. — Да брось, Хейзел, это всего лишь лошади, — улыбнулся парень и, затаив дыхание, положил руку ей на плечи. К его облегчению девушка не скинула чужую руку, но и счастливее от этого выглядеть не стала. — Это бедные животные, которые оказались заперты в ловушке и не смогли спастись, — нахмурилась Хейзел. — Не понимаю, чему тут радоваться. Джек остановился и остановил девушку, развернув её к себе лицом. Парень положил обе руки ей на плечи и с тёплой, почти отцовской улыбкой, взглянул в глаза. — Хейз, это всего лишь животные. Тебе нужно проще ко всему относиться, — улыбнулся Джек. На его слова Хейзел нахмурилась лишь сильнее и скинула с себя его ладони. — Нет, это тебе надо научиться ценить чужие жизни, а не ржать как придурок! Сказав это, Хейзел направилась к дому. Джек сжал кулаки и крикнул ей вслед: — И это мне говорит девушка, замочившая почти тридцать человек? Джек прикусил язык и зажал рот ладонью, однако сказанного уже не вернуть. Слова сорвались с языка быстрее, чем он успел подумать и эта ошибка могла дорого ему стоить. Хейзел замерла, но не спешила оборачиваться. Он видел, как сжались её кулаки, как напряглись плечи. Хейзел бы и хотела сказать, что она сожалеет о содеянном, броситься в нелепые оправдания и жалостливые рассказы о том, что так получилось случайно, против её воли, но как бы глупо, жалко и просто по-детски это звучало. К тому же, она совсем не испытывала вины. Если бы ей пришлось ещё раз пережить то, что случилось, она бы поступила точно так же. — Да пошёл ты! — лишь бросила девушка, не оборачиваясь и двинулась к дому. Джек выдохнул сквозь сжатые зубы и с силой ударил себя кулаком по бедру. «Да когда ты научишься держать язык за зубами?! — рвал и метал внутренний голос. — Терпение, идиот, терпение!» Хейзел поднялась на крыльцо и дважды постучала в дверь, прежде чем распахнуть её. Из глубин дома уже послышались шаркающие шаги и глухое рычание ходячих. В обычное время девушка бы предпочла действовать более осторожно, но ярость и обида разразились настоящим пламенем в груди, сдерживать которое становилось больнее с каждой секундой. Хейзел выхватила нож и вошла в дом. Со стороны гостиной в прихожую вышел глава семейства. Высокий худощавый мертвец в клетчатой рубашке. Белки глаз его пожелтели, а сами глаза заметно ввалились внутрь черепа. Впалые щёки, почти разложившийся нос. Он выглядел совсем как обычный покойник, видимо, с него и началось то, что случилось в этом доме. Следом показалась жена. Даже сквозь уродливое обличье ходячего можно было сказать со стопроцентной уверенностью, что при жизни женщина отличалась особой красотой. Тёмные волосы спускались на плечи потрепанными локонами, то, что когда-то было высокими утончёнными скулами, превратилось в болезненную худощавость. Её тонкая шея оказалась истерзана до такого состояния, что голова держалась буквально на нескольких ниточках сухожилий, то и дело перекатываясь с плеча на грудь, грозясь и вовсе оторваться. Наспех оценив рост мужчины, Хейзел поняла, что не дотянется до его головы. Под руку попалась обувница, которая тут же полетела под ноги мертвеца, точно шар для боулинга. С координацией у ходячих не так хорошо, как с живучестью, и, споткнувшись об тумбу, мужчина упал вперёд, где его настиг нож девушки. Повергнутый муж так же нисколько не смутил ходячую женщину и жена фермера двинулась вперёд, попросту перешагнув через распластавшееся тело супруга. — Хейзел, подожди! — крикнул Джек с улицы. Девушка его не слышала. Расправившись с четой Уолтеров, Хейзел двинулась дальше, вглубь дома. За гостиной оказался небольшой коридор, в конце которого находилась дверь, украшенная различными наклейками. Цветочки, бабочки, машинки, вырезанные из бумаги и приклеенные на скотч. Не надо быть ясновидящим, чтобы догадаться, что было за той дверью. В маленькой расщелине внизу мелькнула тень, за ней ещё одна. В дверь начали скрести крохотные ручки. Сердце полоснуло ножом, а глаза предательски защипало. Хейзел не сдержалась и бросилась в другую сторону, туда, где находилась супружеская спальня. Позади послышались торопливые шаги Джека и просьбы остановиться, но девушка забежала в комнату, закрыла дверь и привалилась к ней спиной. Горячие слёзы текли по щекам. Все эмоции и чувства, которые Хейзел подавляла так долго, выстроив между собой и ними стену холодности и безразличия, наконец прорвались. — Хейзел, пожалуйста, открой, — раздался голос Джека по ту сторону двери. — Давай поговорим, прошу. Хейзел открыла глаза и глубоко вздохнула, пытаясь восстановить дыхание. «Давай, успокаивайся, — приговаривала она мысленно. — Ты устроила истерику из-за ничего, прекращай.» Вдруг взгляд девушки упал на скелет в дальнем углу. Продолговатый череп, мощные кости лап, крупные рёбра, на которых ещё виднелись остатки мяса. Собака. Судя по всему, овчарка или простая дворняжка. Хейзел снова зашлась в рыданиях, только в этот раз уже никакие внутренние уговоры не могли заставить снова «отложить» свои чувства. И не столько её задели слова парня, сколько смешалось всё разом: и мертвец в лесу, и безжизненная ферма, и просто усталость от нескончаемого блуждания по этому миру, где на каждый квадратный метр приходится чья-то трагедия. Джек так и замер у двери, неуверенно схватившись за ручку. Он не услышал щелчка замка, так что при большом желании он мог войти в комнату, но если Хейзел убежала туда, закрыв за собой дверь, навряд ли она бы этого хотела. Джек слышал её тихие рыдания и не мог понять, что именно стало их причиной. Джек вздохнул и отошёл от двери. Как говорил отец: «Если женщина плачет, оставь её в покое и иди думай, чем сможешь порадовать, когда она успокоится». Парень остановился возле детской, прислушавшись к хриплым стонам по ту сторону. Внизу, в расщелине, мелькали тени, кто-то скребся и царапался, пытаясь вырваться на свободу. Кровь резко отхлынула от лица, сердце словно перестало биться, сжавшись в такой крохотный комочек, что каждый вдох отзывался болью. Всё повторяется… Дрожащей рукой Джек выхватил нож и, затаив дыхание, распахнул дверь.

***

Когда Хейзел успокоилась, день за окном сменился сиреневым закатом. Мягкие разводы оранжевого и розового переходили в глубокую синеву. Девушка сидела на полу, обхватив колени руками, и любовалась закатом. Дыхание восстановилось, плакать больше не хотелось, а внутри лишь всепоглощающая пустота с привкусом вины. «Нужно пойти к Джеку и извиниться — подумала Хейзел, глядя как разноцветные облака плывут по небу. — Определённо. Он ведь не сделал ничего такого, это я разревелась как истеричка. Да, надо пойти и извиниться.» «Не надо, не ходи — отозвался другой голос, тот же, что когда-то уговаривал её не бросать сектантов. — Ты слишком быстро привязываешься к людям. Что будет потом? Что, если вы поссоритесь или влюбитесь, или кто-то из вас умрёт? Тебе это не нужно. Не извиняйся, сбеги пока не поздно.» Хейзел лишь тихонечко вздохнула, продолжая наблюдать за неспешным движением облаков. Постепенно небесная палитра темнела, мрачный синий брал верх, вытесняя собой нежный розовый и приветливый оранжевый. Не так давно этот же, собственный голос уговаривал её рискнуть, выйти за рамки новых привычек и довериться людям, а что теперь? Вдруг в дверь постучали. — Хейзел, можно войти? Услышав знакомый голос, что-то в груди радостно встрепенулось, а на губах вновь расцвела улыбка. Он не ушёл, не бросил её. Хейзел поднялась, отряхнула джинсы и открыла дверь. На пороге стоял Джек с подносом в руках. Девушка, не скрывая удивления, взглянула на содержимое. Две тарелки макарон с тушёнкой и две кружки горячего какао, причём, судя по цвету, с добавленным молоком. — Ты открыла дверь и всё ещё мне не врезала — хороший знак, — чуть виновато улыбнулся Джек, взглянув на девушку искоса. — Так можно я войду? — Конечно, — Хейзел опомнилась и отошла с прохода, позволив парню войти в комнату. Джек бегло оглядел спальню и двинулся к небольшому столику у окна. — О, так у тебя тут компания была, — усмехнулся парень, взглянув на скелет собаки, но тут же осёкся и, кашлянув, добавил: — Прости. Джек взял стул и придвинул его к столу, а девушке предложил занять место на кровати. Хейзел села, пропустив неудачную шутку мимо ушей. Повисла неловкая тишина. Каждый знал, что должен сказать, но почему-то на практике это оказалось намного труднее. — Где ты нашёл молоко? — спросила Хейзел, кивнув на чашки с какао. — Это сухие сливки, — отозвался Джек и слабо улыбнулся. — Нам сегодня везёт как никогда. Хейзел вымученно улыбнулась в ответ и поправила выпавшую прядь, заправив её за ухо. — Джек, ты прости, я зря вспылила… — Нет, это ты прости, — тут же подхватил парень. — Знаешь, я иногда бываю редкостным мудаком. И вроде, я пытаюсь бороться с этим, но выходит… крайне паршиво, — Джек печально усмехнулся и поднял на девушку взгляд улыбающихся карих глаз. — А у меня паршиво выходит держать себя в руках, — улыбнулась Хейзел. — Извини за эту истерику, я правда зря так вспылила. — Да и мне не стоило вести себя как мразь, — улыбнулся Джек. Немного подумав, парень протянул руку, но тут же поймал удивлённый, чуть испуганный взгляд девушки. Никаких прикосновений, точно. Она и так сегодня позволила приобнять себя, придётся довольствоваться малым. Джек уже собирался отвести руку назад, как вдруг маленькая женская ладошка обхватила его. Парень поднял неверящий взгляд на девушку, Хейзел улыбнулась. Джек обхватил её руку своими ладонями и начал с нежностью поглаживать, проходясь большим пальцем по тыльной стороне ладони, перебирая её тонкие пальцы, обводя подушечками каждый ноготок, словно пытался с художественной точностью воспроизвести в голове каждую деталь её хрупкой руки. И пусть глубоко внутри что-то отчаянно протестовало, требовало немедленно прекратить заниматься ерундой, но трепещущее и такое тёплое ощущение в груди вытесняло собой всё остальное. Хейзел тоже была не против. Его прикосновения успокаивали, внушали доверие и были проявлением заботы. Хотелось закрыть глаза, прижаться к нему и полностью раствориться в этом ощущении безопасности. Он рядом, он поддержит и поймёт, даже если не во всём их взгляды совпадают на все сто, он не оттолкнёт, не высмеет. Весь остальной мир опасен и непредсказуем, а здесь, в их маленьком мирке, так уютно и безопасно. И Хейзел вспоминала прикосновения Дэрила, боясь почувствовать то же самое, но это было что-то совсем иное, будто они когда-то давно уже были знакомы, а теперь наконец снова нашли друг друга. — И всё же… — голос прозвучал чуть хрипловато из-за долгого молчания, Джек прокашлялся и заговорил вновь: — И всё же что именно расстроило тебя до такой степени? Нет, я понимаю, что ляпнул гадость, но… Настолько? Хейзел невольно улыбнулась от того, насколько встревоженным стал его взгляд. Девушка погладила его по руке. — Нет, просто… Не знаю, оно как-то всё накопилось, ещё этот дом… — Хейзел судорожно вздохнула и замолчала, опустив глаза. Джек выдохнул с облегчением, надеясь, что этот секундный жест прошёл мимо внимания девушки. — Ты такая впечатлительная, это даже мило, — улыбнулся парень. Хейзел наигранно нахмурилась, но улыбка выдавала её с головой. — Ничего подобного, — отозвалась девушка, высвободив свою ладонь. Что-то внутри болезненно кольнуло, а руки сами потянулись обратно за маленькой женской ладошкой, но Джек тут же взял себя в руки. Оперевшись локтями о колени, парень улыбнулся. — Давай есть, а то всё остынет.

***

Закат за окном сменился чёрной пеленой. Небо заволокло облаками, по крыше барабанил дождь. В доме не было электричества, зато нашлись свечи. Пару свечей поставили на столе, ещё одну на стеллаж у входа, четвёртую Джек оставил на полу возле себя. Хейзел сидела на кровати, скрестив ноги по-турецки и что-то писала в блокнот, временами задумчиво покусывая ручку. На самом деле Хейзел лишь делала вид, что чем-то занята, потому что чувствовала, как каждые две-три минуты Джек отрывает взгляд от книги и смотрит на неё. Вряд ли он хотел поговорить, но почему-то девушке не хотелось сидеть без дела под его пристальным надзором. И вот опять. Джек поднял голову от книги и посмотрел на девушку, однако как только Хейзел ответила тем же, парень вернулся к чтению. Хейзел вздохнула и принялась вновь выводить незамысловатые узоры на полях. Веточки, цветочки, крохотные человечки с палками в руках и просто шашечки. Она рисовала не столько ради картинок среди строчек, сколько ради того, чтобы отвлечься от своих мыслей, а мысли оказались до боли навязчивыми. Нужно было наконец решить и решиться — бежать или остаться. И каждый раз, когда Хейзел пыталась прислушаться к себе и остановиться на одном варианте, из самых глубин сознания тут же поднималась волна тревоги и рушила все песочные замки здравых рассуждений, которые девушка так тщательно возводила. «Вместе проще, так мы точно дойдём до Вирджинии.» «Любой человек — это риск! Вспомни, как спокойно нам было в одиночестве.» «Но он милый, заботливый и хороший друг.» «Он меня пугает! Что-то в нём не так!» Рука дрогнула и линия, вырисовывающая тонкую веточку, дёрнулась вниз. Вздохнув с раздражением, Хейзел сжала ручку посильнее, зачирикала испорченный рисунок и отложила блокнот. В этот же момент девушка вновь столкнулась со взглядом Джека, только в этот раз парень не стал отводить глаз и просто улыбнулся. — Что-то не получается? — Да не, всё хорошо, — Хейзел выдавила из себя улыбку, но тут же потянулась к блокноту, чтобы убедиться, что он закрыт на резинку. Это движение не ускользнуло от взгляда Джека. — Слушай, всё хотел спросить, что ты там пишешь? Мемуары? — парень улыбнулся, игриво выгнув бровь. Хейзел усмехнулась. — Вот ещё, делать мне больше нечего. — Тогда что? — не унимался Джек. Хейзел сжала в руках блокнот, чуть стыдливо опустив глаза. Ей не хотелось говорить правду, словно её поймали на чём-то ужасно постыдном, но и соврать она не могла, да и вряд ли Джек поверил, он же буквально насквозь её видит. — Песни, — призналась Хейзел, вздохнув. — Разные песни, стихи — всё, что смогу вспомнить. Иногда пишу на русском, а потом перевожу на английский, иногда в оригинале. Этим странным хобби Хейзел занималась ещё в самом начале апокалипсиса, когда рядом были Дэрил и Мерл. Это помогало коротать время, плюс тренировать мозг, чтобы не забыть родной язык. Когда военные из форта Беннинг украли её вещи, в числе которых был злополучный блокнот, Хейзел забросила это занятие, но вот пару недель назад ей на глаза попался ещё один — новый и совершенно не исписанный блокнот. Тогда она начала всё сначала. — Прикольно, — отозвался Джек, хотя по голосу было слышно, что ожидал он чего-то поинтереснее. — Споёшь что-нибудь? — Ну нет, ни за что, я сто лет не пела, — усмехнулась Хейзел. — Самое время снова начать, — улыбнулся парень. — Как-нибудь в другой раз, — отмахнулась Хейзел и убрала блокнот в рюкзак. Джек наигранно вздохнул и взглянул на часы. — Ладно, тогда предлагаю ложиться спать. Хейзел слегка нахмурилась. — У тебя какой-то график что ли? Соблюдаешь режим сна? В груди что-то обиженно кольнуло. Джек рассмеялся. «Да, я слежу за временем, точно знаю, какой сегодня день, какое число и стараюсь придерживаться распорядка», — так и порывалась сказать одна часть сознания. «Заткнись! Не смей, она не поймёт!» — протестовала вторая. И Джек прислушался именно к ней. — Что-то типа того, — улыбнулся он. — Так что, заиньки-баиньки? Хейзел скривилась, но тут же рассмеялась. — Боже, не говори так! Звучишь как престарелый педофил, — усмехнулась девушка и запустила в парня подушкой. Джек рассмеялся и схватил подушку. — Кинь в меня ещё и одеяло. Хейзел осмотрела кровать. — Давай лучше плед? — Ну нет, ты и так на кровати спишь. Я требую компенсацию в виде одеяла, — заявил Джек, придав голосу деловитый тон. Хейзел ничего не осталось как, фыркнув, встать и стянуть с кровати одеяло. Вскоре свечи были потушены, Джек разместился на полу, а Хейзел укрылась мохнатым пледом и отвернулась к стенке. Вдруг тишину нарушил голос парня: — Слушай, я уже второй день об этом думаю, — заговорил Джек. — Ты ведь русская, верно? — Верно, — настороженно отозвалась Хейзел, совершенно не понимая, к чему он клонит. — Насколько я знаю, у вас не такие же имена, как у нас. Ну там Иван, Мария, не знаю, что-то в этом роде, верно? — продолжил Джек. Хейзел согласно промычала. — Тогда как тебя зовут? На самом деле, я имею в виду. Хейзел — это ведь не типичное русское имя. У девушки свело дыхание, будто весь воздух из лёгких выбили точным ударом. И вроде бы такой простой и весьма логичный вопрос, но он словно поставил её в тупик, приставив к горлу нож. Никто, совершенно никто до этого её не спрашивал о настоящем имени. Ни Дэрил, ни люди из лагеря, ни даже Джексон. Все принимали как должное то имя, которое она называла, и предпочитали не вдаваться в подробности, но Джек… По спине пробежали мурашки. И снова промелькнуло ощущение, смутная тень тревоги, во всю трубящая — он телепат. Но Хейзел быстро отмахнулась от глупой идеи. — Рита. В России меня звали Рита, — ответила девушка, чувствуя, как во рту пересохло. Джек задумчиво хмыкнул. — Красивое имя. Парень отвернулся на бок и вскоре размеренно засопел, а Хейзел ещё некоторое время лежала на спине, задумчиво глядя в потолок, и не могла стереть с лица глуповатую улыбку. Вроде, такой пустяк, такая мелочь, слишком несущественная деталь, чтобы делать какие-либо выводы, и всё же девушка поняла, что никуда она не убежит. Ни в эту ночь, ни в какую последующую.