Завтра было вчера

— Ай! Щипит! — девочка зашипела от боли и дёрнула рукой. Мама устало вздохнула, отчего передние пряди тёмных волос слегка встрепенулись. Женщина убрала руку, в которой держала смоченную перекисью ватку, и покорно замерла, позволяя ребёнку передохнуть. И хоть она старалась выглядеть спокойной и невозмутимой, в глазах женщины затаилась такая вселенская тоска, что, казалось, вся боль, вся грусть и печаль этого мира собрались воедино в этих глазах, сверкающих как два сапфира. — Рита, я не смогу обработать ранку, если ты будешь постоянно вертеться, — сказала мама и слабо улыбнулась. Девочка нахмурилась и поджала губы, однако собралась с духом и протянула маме ушибленный локоток. Пока заботливые руки промакивали кровоточащую ранку, девочка со всей серьёзностью, которой только может обладать семилетний ребёнок, смотрела в сторону и считала ромбики на обоях. Бабушка всегда говорила ей, что терпеть боль проще, когда есть на что отвлечься. И Рита отвлекала себя как могла. — Ну вот и всё, — женщина улыбнулась и провела тыльной стороной ладони по щеке дочурки. — Только больше не лезь в драки, ладно? Я прошу тебя. Девочка на секунду и сама прильнула к маминой руке. Такой мягкой, нежной, по-особенному тёплой, такие руки есть только у матерей. Однако стоило женщине затронуть больную тему, как девочка вновь насупилась и отстранилась. Её светлые волосы струились по плечам, а чёлка, как верный друг-подпевала, скрывала её яркие зелёные глаза, в которых снова затаилась обида. — Буду! — хмуро отозвалась девочка. — Рита! Рита подняла голову и героически встретилась с упрекающим взглядом матери. — Буду, мам. Я буду драться до тех пор, пока эти мальчишки наконец не поймут, что нас нельзя обижать, — сказала девочка. Заметив, что мама в который раз намеревается возразить, она поспешила опередить: — На прошлой неделе Янке портфель порвали, а вчера Максим вообще Ане прядь волос отрезал, они ещё и обзываются постоянно! Это ведь плохо, ты сама говоришь, что так себя нельзя вести! Женщина устало вздохнула и прикрыла глаза. К этому разговору они возвращаются уже третий раз за эту неделю, а ведь это был только вторник. — Правильно, так себя вести нельзя. Это глупо и некрасиво. А мальчишки пока глупые, куда им до тебя, — улыбнулась мама и легонько щёлкнула дочку по носу. Услышав похвалу, девочка выпрямилась, заулыбалась и даже на какую-то секунду забыла о разговоре, но тут же снова напустила деловитый вид. — То, что они глупые, не даёт им права обижать нас. Бабушка говорит, что… — Рита замялась, пытаясь вспомнить, что точно говорила бабушка, — законы не освобождают от… — Незнание законов не освобождает от ответственности, — подсказала женщина и улыбнулась. «Её бы прыть, да в мирное русло…» — подумала мама. Девочка просияла. — Точно! Их нужно наказать! А никто этого не делает. Учителя говорят, что это они так любовь проявляют, родители их плечами пожимают, а мы из-за этого страдаем! — с по-детски искренней досадой заявила Рита. — Портфель у Янки красивый был, с котиком! Женщина улыбнулась и наконец в её глазах растаял непоколебимый лёд печали. Она чуть наклонилась к ребёнку и заговорщически прошептала, словно это был большой-большой секрет: — А что, если учителя правы? Вдруг вы просто нравитесь этим мальчикам? Рита отодвинулась от матери с таким выражением лица, будто ей только что предложили взять всех своих кукол и переплавить их на солнце. — Мама! Женщина рассмеялась. — А что такого? Иногда мальчишки не знают, как по-другому проявить свою симпатию. Рита нахмурилась. — Значит, будут получать по башке, пока не узнают. — Рита, хорошие девочки так не поступают, — вздохнула мама и взглянула на девочку с укором. — А что делают хорошие девочки? — в отчаянии воскликнула дочка. Губы её задрожали, а на глаза навернулись горькие слёзы обиды. — Терпят? Я не хочу так! Женщина опустила глаза. Она и сама не знала, что тут ответить. «Борись и дальше, бей людей налево и направо»? «Терпи, однажды они перестанут так делать»? Но ведь не перестанут. Скорее всего, именно поэтому тема справедливости так болезненно откликалась у девочки, что дома она видела продолжение того, что начинается ещё в школе. А что делает мама? Стыдливо прячет глаза, плачет по ночам в подушку, но продолжает терпеть. — Знаешь, свою правоту не всегда нужно доказывать силой, — начала женщина осторожно. — Мы же люди, в конце концов. Это и отличает нас от животных, что у нас есть язык. Любую проблему можно обсудить. Попробуй поговори с мальчишками, скажи, что вам это неприятно, позови их поиграть вместе с вами. Рита фыркнула и вновь принялась изучать незамысловатый узор на обоях. — Ну да, ты вот с дядей Сашей постоянно разговариваешь, а он всё равно себя как сволочь ведёт. — Рита! Что за слова?! — женщина нахмурилась и поднялась со стула. — Как ты смеешь так со мной разговаривать? Девочка поднялась в ответ, глядя на мать с вызовом и обидой. Её совершенно не пугал праведный гнев женщины, она знала, что та только покричит, да в комнату погонит. Каждый раз одно и то же. Даже собственному ребёнку она не может противостоять в полной мере. — Так бабушка сказала! — Ах, так? — прищурилась женщина, сжав кулаки. — Я поняла, значит, к Анне Михайловне больше не ходишь! Слишком умная стала. Иди в свою комнату, Рита, сейчас же! Это был удар ниже пояса. Как можно лишать единственной радости в жизни?! С бабушкой девочка виделась каждые выходные и, может, Анна Михайловна не была «хорошей» женщиной, по мнению мамы, свою внучку женщина любила, а та любила её в ответ, порой даже сильнее, чем родную мать. — Тогда я сбегу! — выпалила Рита, чувствуя как горячие слёзы уже полились по щекам, оставляя жгучие дорожки из соли и разочарования. — Буду жить у бабушки. Уж она меня всегда понимает! С этими словами и под крик разгневанной и обессиленной матери, девочка убежала в свою комнату и громко хлопнула дверью. «Я не буду, я никогда не буду, — тихонько всхлипывала Рита в своей комнате, уткнувшись в старую папину футболку. — Я никогда не буду хорошей девочкой!»

***

Хейзел проснулась из-за того, что что-то неосязаемое, но невероятно тяжёлое давило ей на грудь, сдавливая лёгкие и не позволяя нормально дышать. Девушка резко села и наконец вдохнула полной грудью, обнаружив, что ничего не мешает ей дышать на самом деле. Детские обиды. Порой они сильнее и тяжелее, чем нам кажется. Вроде, сколько лет уже прошло, пора забыть про такие пустяки, но нет, обиды и недосказанности продолжают разъедать тебя изнутри, точно раковая опухоль. Хейзел усмехнулась и плюхнулась обратно в стог сена. Эту ночь она провела в старом амбаре. Не самое приятное место, но если укутаться посильнее в колючее, но такое душистое и тёплое сено, то в принципе не так уж страшно. Девушка подложила руку под голову и принялась рассматривать дощатый потолок. Сейчас Хейзел была готова отдать весь мир, лишь бы снова увидеться с мамой и младшей сестрой. До начала эпидемии они не виделись почти год с тех пор, как девушка переехала в Штаты, а теперь им не встретиться и вовсе. Хейзел не знала, что творится на родине, как там её семья, живы ли они вообще, а узнать это не представлялось возможным при всём желании. И ведь последнее, что девушка сказала маме, было что-то вроде «Ладно, потом перезвоню, мам», но «потом» так и не случилось. Хейзел судорожно всхлипнула, чувствуя, как к горлу вновь подкрадывается удушающий комок. «Так, опять ныть собираешься? — раздался волевой голос. — Хватит, оставь сопли на лучшие времена. Давай, уже давно рассвело, пора отправляться дальше.» И Хейзел повиновалась. Девушка взяла себя в руки, отпила ровно четверть из бутылки с водой, умыла лицо в ручье за фермой и двинулась дальше. Несмотря на то, что по скромным подсчётам девушки дело двигалось к середине ноября, холод медленно, но верно отступал. Чем дальше шла Хейзел по юго-восточной границе штата Алабама, продвигаясь в сторону Флориды, тем мягче становился ветер, чаще выглядывало солнце, да и ночные заморозки переставали казаться настолько суровыми. Однако зимняя куртка, которую девушка нашла в доме старика с фальшивым кладом, оказалась всё равно весьма к месту. Мертвецов в Алабаме, на удивление, было не так уж много. Конечно, в крупные города девушка не совалась, но даже разница с окраиной Джорджии была просто на лицо. Единственной проблемой могли стать дороги. Все более-менее крупные шоссе, ведущие от штата к штату или к более крупным городам, оказались заставлены вереницами машин идиотов, что в панике пытались уехать, а в итоге застряли, похоронив себя, всех вокруг и надежды выживших перебраться в другое место по этим самым дорогам. Однако Хейзел это мало волновало. Ей совершенно не хотелось садиться за руль, от этого могли быть только новые неприятности, да и куда спешить? Никакой работы, никаких обязанностей и чётких дедлайнов. Должны же быть хоть какие-то плюсы от того, что старые порядки рухнули. Поэтому девушка предпочитала медленно, но верно пробираться по континенту на своих двоих. Движение — жизнь, как говорится. Понемногу лесная чаща начала расступаться. Деревья стали реже, листья под ногами больше не хлюпали, да и солнечный свет наконец смог пробиться сквозь плотные кроны деревьев, и только одна деталь омрачняла окончание лесного похода. Забор. Хейзел нахмурилась и взглянула вдаль, но двухметровому сетчатому забору не было видно ни конца, ни края. «Великолепно, — хмуро отозвалась девушка, перекидывая портфель через ограждение. — Кто вообще решил, что ставить заборы вдоль шоссе это отличная идея?» Сумка удачно приземлилась с глухим стуком прямо на мягкую кучу пёстрых листьев, чего не скажешь о девушке. Хейзел посильнее натянула рукава куртки, чтобы тонкие металлические прутья не так сильно впивались в пальцы, и вскарабкалась наверх. Действовать нужно было крайне осторожно, чтобы не зацепиться волосами, одеждой или не оцарапать лицо густой проволокой сверху. Хейзел смогла приподняться над железными колючками, даже успешно перекинула одну ногу, не зацепившись ни джинсами, ни полами пуховика. Вдруг со стороны шоссе послышался многократно усиленное эхо, будто огромное стадо ходячих шло по дороге, приближаясь. Хейзел вздрогнула. И этого неловкого мгновения хватило сполна, чтобы потерять равновесие. Девушка пошатнулась, попыталась удержаться, но тут же рухнула вниз, в полете почувствовав резкую боль в голени левой ноги. Хейзел рухнула на холодную землю и хорошенько приложилась бы затылком, если бы не капюшон пуховика. Однако досталось вовсе не голове. — Ну нет, — судорожно выдохнула девушка, присаживаясь и хватаясь за левую ногу. — Нет, нет, нет… Хейзел вздохнула. На внутренней стороне голени порвались джинсы, а из раны, что тянулась почти от колена и до самой щиколотки, всё прибывала и прибывала встревоженная кровь. Рана была неглубокая, швы не потребуются, но нога всё равно горела так, словно именно в этом месте у девушки текла не обыкновенная кровь, а лава из самого жерла вулкана. А холодный осенний ветер только раззадоривал свежую царапину, отчего щипало сильнее. Мертвецы приближались. Целое стадо. Хейзел уже видела из-за кустов первые ряды, идущих дружных строем, гнилушек. Мерзкие, разлагающиеся и вечно голодные. «Нельзя здесь оставаться, они учуят запах крови», — подсказало сознание. Возможно, если спрятаться в кустах, прикрыться опавшей листвой и замереть, то ходячие прошли бы мимо, но отчего-то девушке совсем не хотелось проводить такие эксперименты. Хейзел поднялась, подхватила рюкзак и попробовала наступить на раненую ногу. Девушка поморщилась. Больно, но терпимо. «Ладно, бывало и похуже», — мысленно вздохнула Хейзел и поспешила убраться подальше, тем более, что первые мертвецы уже заметили живое движение у обочины. Девушка бросилась бежать, насколько это позволяла нога, стараясь держаться в тени деревьев и кустов. Это немного осложняло путь, но выглядело куда безопаснее, чем бежать перед толпой ходячих на открытой местности. Через некоторое время шаркающие шаги и гортанные хрипы мертвецов стихли, оставшись позади, однако Хейзел не спешила останавливаться или сбавлять ходу. В отличие от живых мёртвые не устают и, если остановиться сейчас, то уже в скором времени они догонят и всё начнётся вновь. Но и бежать в прежнем темпе становилось всё тяжелее. Нога горела, чесалась, эта боль словно грызла кость и мышцы изнутри, как голодный зверь, да и слишком жаркая куртка и тяжёлый рюкзак не делали жизнь проще. Голова начала кружиться. «Вот бы найти какое-нибудь укрытие, — подумала Хейзел, схватившись за очередное дерево, которое словно бы из ниоткуда появилось на её пути. Перед глазами всё плыло. — Магазин, заправка, Господи, что угодно…» Девушка никогда не была верующей и использовала подобные выражения скорее по привычке, для красного словца, но в момент, когда из-за деревьев показалась маленькая церквушка, Хейзел была готова поверить во что угодно. На какое-то мгновение девушка замерла перед порогом церкви, словно сомневаясь, однако когда за спиной вновь послышался приближающийся шорох ног и эхо хриплых стонов, Хейзел шмыгнула в двери, оставив сомнения позади. В первые секунды Хейзел показалось, что она облажалась с выбором. Внутри церквушки определённо кто-то был, но стоило незнакомке показаться на пороге, как перешептывающиеся голоса тут же замолчали. Наступила тишина. Хейзел выхватила нож и замерла, в ожидании пока глаза привыкнут к полутьме помещения. Несколько мучительных секунд прошли, как лезвие по натянутому канату нервов, пока наконец девушка не смогла ясно видеть. «Уж лучше бы здесь были мертвецы», — мысленно вздохнула Хейзел. Между рядами длинных скамеек прятались люди. Сложно сказать, чего они боялись — мертвецов снаружи, прибывшую гостью или всего и сразу, однако никто не спешил подняться, заговорить, а тем более напасть. Хейзел так и замерла у самых дверей с ножом в руке, неловко переминаясь с ноги на ногу под удивлённые и заинтересованные взгляды дюжины пар глаз. С каждой секундой неловкое молчание давило на девушку всё сильнее. Ей хотелось поздороваться, сказать или спросить что-нибудь, нарушив неуютную тишину, а ещё лучше извиниться и тихо выйти, но тут за окном послышалось то, что заставило девушку войти в эту церковь. Стадо. Настоящее стадо мертвецов. Даже сквозь толстые стены церквушки, стоявшей неподалёку от шоссе, было слышно, как они хрипят, толкаются, исходятся в голодном стоне и идут. Идут, шаркая ногами, не видя какой-то цели, но ведомые животными инстинктами и только им понятной идеей. Казалось, прошла целая вечность, пока шаги наконец не стихли полностью. Но даже после этого потребовалось ещё время прежде, чем кто-либо наконец решился заговорить. Из ряда посередине поднялась девушка. Тоненькая, хрупкая, укутанная в тёплое потрепанное пальто. На голове у девушки сидела шапка, из-под которой кучерявым облаком пушились густые чёрные волосы. Девушка вышла к проходу из своего ряда, но вовсе не спешила подойти к гостье, разглядывая её с головы до ног. — Господь выбрал тебя, — наконец произнесла девушка и улыбнулась. — Чего? — Хейзел непонимающе моргнула, даже опустив нож от удивления. — Господь выбрал тебя, — повторила кудрявая и улыбнулась ещё шире. — Ты могла погибнуть, могла не найти эту церковь, но Господь выбрал и спас тебя. После её слов люди со всех рядов начали подниматься, смотреть друг на друга и перешептываться, вновь и вновь возвращая взгляды на неожиданную гостью. Хейзел была удивлена не меньше. Ещё когда странная девушка произнесла первую фразу, ей захотелось откланяться и сбежать куда подальше от этих сектантов. Что за бред? — Эмми, она ранена, — довольно громко шепнул мужчина в охотничьей шапке с ушками. Снова раздался взволнованный шёпот. — Это не укус, не переживайте, — чуть раздражённо отозвалась Хейзел. Девушка не стала ждать дальнейших замечаний от самых наблюдательных и прошла к небольшому окну слева от двери. — Просто поцарапалась. Я обработаю рану и уйду, — сказала девушка, доставая из рюкзака бутылку воды. — Это святая вода? — раздался голос девушки в шапке над самым ухом. Хейзел вздрогнула от неожиданности и резко обернулась, вновь схватившись за нож. Однако девушка не выглядела враждебно, она смотрела на незнакомку с неподдельным интересом и простодушием, таким наивным и чистым взглядом обычно смотрят дети. — Нет, обычная вода, — буркнула в ответ Хейзел и отвела взгляд. — Тогда это не поможет, — покачала головой Эмми. Девушка обернулась, а ей уже протянули бутылёк с перекисью и бинты. — Садись, я обработаю рану. Эмми протянула к девушке руки, но Хейзел отпрыгнула от неё, как прокажённый от креста. — Зачем? — недоверчиво прищурилась девушка. — Зачем вы пытаетесь мне помочь? Эмми удивлённо захлопала ресницами и обернулась к своим людям, все переглянулись с неменьшим изумлением, так, будто девушка спрашивала, почему распускаются цветы по весне. — Как зачем? Тебе нужна помощь, а у нас есть всё необходимое, чтобы эту помощь оказать, — пожала девушка плечами. — Так люди и поступают. Хейзел подхватила свой рюкзак и собралась было медленно двинуться в сторону выхода, как вдруг заметила, что любопытные люди окружили их со всех сторон. Кровь начала бешено стучать в висках, сердце дёрнулось и резко ухнуло вниз. И больше девушку не волновала раненая нога, всё нутро кричало о том, что нужно бежать, но выход был отрезан. «Они психи! — кричало сознание. — Кучка поехавших! Возможно, они каннибалы, а может, просто грабят идиотов, которые поверят в этот цирк. Точно! Сначала втираются в доверие, а потом выпотрошат как тряпичную куклу!» Эмми протянула девушке руку, но Хейзел вжалась в стену и закричала: — Не подходи! Не подходите ко мне! Все снова непонимающе переглянулись. Одна женщина в жёлтом пальто тихонечко рассмеялась и похлопала Эмми по плечу. — Думаю, мы слишком напираем, — подсказала женщина и улыбнулась, подмигнув Хейзел. — Ой, пожалуй, — засмущалась Эмми, на щеках её появился едва заметный румянец. Люди немного расступились и отошли на несколько шагов, давая девушке больше пространства, однако расходиться никто не собирался, продолжая с нескрываемым интересом наблюдать. Наконец женщина в ярком пальто погнала всех вглубь церкви, приговаривая с улыбкой: «Давайте, давайте, нечего толпиться». — Прости, у нас давно не было гостей, — улыбнулась Эмми. Девушка снова протянула гостье перекись и бинт, но та и с места не сдвинулась, тогда она положила вещи на подоконник. — Если всё-таки захочешь потом присоединиться, приходи, — Эмми кивнула в сторону алтаря, вокруг которого уже начали собираться люди. — Мы ничего такого не делаем, просто болтаем, — уточнила она, завидев сомнения в глазах девушки. Эмми ещё раз улыбнулась и пошла вслед за остальными, оставив девушку в полном замешательстве. Ещё несколько секунд Хейзел так и стояла у стены, думая, что же делать. С одной стороны, путь наконец был свободен, можно бежать. С другой стороны, если бы это была какая-то ловушка, разве стали бы они так просто отпускать её? Итан тогда из кожи вон лез, лишь бы девушка осталась и сдала оружие, а тут… Они пустили её, совершенно незнакомого человека, в свой дом, дали лекарство, предложили помощь и ничего не требуют взамен. Да они даже имени её не спросили. Это всё сбивало с толку и немало смущало. Вдруг они и правда хорошие люди? Или наоборот. Что, если она снова окажется последней идиоткой, доверившись кому-нибудь? Ответа не было. И всё же кое-что Хейзел заметила. Эти люди смотрели на неё с интересом, но в их глазах не было ни тени ухмылки, желчи или какого-то подлого умысла. Они смотрели на девушку искренне и добродушно, чуть наивно, будто дети малые. «А вдруг в этом и смысл? — не унималось сознание. — Прикидываются дурачками, а потом — бах! — и перерезали глотку, пока ты спишь.» «Сложно заставить стольких людей играть по сценарию», — нехотя признала Хейзел. «Давай, иди к ним, — подстрекало любопытство. — Не поймёшь, пока не узнаешь их поближе.» И Хейзел поддалась. Обработав рану и перебинтовав ногу, девушка, скрипя сердцем и душой, двинулась к небольшому кругу людей, собравшихся на полу вокруг нескольких свечей. Они сидели возле небольшой сцены, на которой возвышался алтарь и трибуна священника, на стенах висели расписанные вручную иконы с изображением святых, однако никто и не собирался смотреть в сторону алтаря, держаться за руки и петь молитвы, расшибая лбы в поклонах. Люди просто переговаривались, смеялись, что-то друг другу рассказывали — болтали, как и обещала Эмми. — Мы рады, что ты присоединилась к нам, — улыбнулась Эмми, заметив, что гостья так и замерла неподалёку от их круга, не решаясь ступить дальше. — Да, мы не кусаемся, садись, — усмехнулся мужчина в нелепой шапке и подвинулся, освобождая место для новенькой. Чуть помявшись, Хейзел вздохнула и заняла предложенное место на полу. — Я просто хотела сказать спасибо, — сказала девушка, рассматривая свои сцепленные в замок руки. — Вы приютили, предложили помощь, хотя вообще не знаете меня. Эмми расплылась в улыбке. — Это основа того, что мы проповедуем: делай добро — и оно тебе вернётся. Хейзел едва сдержалась, чтобы не нахмуриться. Звучало это как строчка из детской песенки. — Но ведь так не бывает, — девушка сдержала эмоции на своём лице, однако язык за зубами удержать не смогла. — Сейчас жестокое время. Люди сильно изменились. Что, если я убийца и, пока вы будете спать, я прикончу вас всех поодиночке? Эти слова сорвались с языка быстрее, чем девушка смогла обдумать и переформулировать, смягчив углы. Хейзел подняла взгляд, ожидая какой угодно реакции. Она ждала негодования, страха, того, что её тут же выгонят из церкви пинком под зад, но какого же было её удивление, когда все эти люди просто улыбнулись. — Тогда это останется на твоей совести, — совершенно спокойно отозвалась Эмми и пожала плечами. — Мы ведь не можем отвечать за твои мысли и поступки, мы делаем всё, что в наших силах, стараемся сделать этот мир хоть чуточку лучше, однако если у Бога другие планы… — девушка развела руками и улыбнулась. Хейзел снова опустила взгляд, чувствуя как горят её щёки. Кажется, ей впервые за долгое время встретились по-настоящему хорошие люди, а она… «Убийца», — заботливо подсказало сознание. И спорить с этим было трудно. Перед глазами вновь замелькали отрывки воспоминаний с горящего поля. Толпы мертвецов, пожар, обугленные и обглоданные тела. Хейзел думала, ей станет легче, когда она расправится с обидчиками, когда отомстит сполна, но стало только хуже. Девушка вспомнила Йена, вспомнила, как убила его в порыве ярости, однако сожаления за этот поступок так и не последовало. Хейзел ждала, очень ждала, когда же наконец придёт раскаяние. Она буквально жаждала этих раздирающих мук совести, но сколько бы времени ни прошло, в голове звучало лишь одно — он сам виноват. И это пугало девушку сильнее, чем что-либо, словно она неосознанно преодолела некую границу, после которой нет пути назад. Убийца — Кстати, как тебя зовут? — вдруг спросил сидящий рядом мужчина. Девушка вздрогнула и подняла на мужчину немного растерянный взгляд, будто и вовсе позабыла, что она здесь не одна. — Хейзел, — отозвалась девушка, снова принявшись разглядывать свои руки. Вдруг все замерли. Повисла такая тишина, что, казалось, будто мир попросту поставили на паузу. Не может ведь толпа больше пятнадцати человек вот так разом замолчать. Девушка подняла взгляд, переводя глаза с одного человека на другого, но на каждом лице читалось лишь неприкрытое удивление. — Что? Я что-то не так сказала? — нахмурилась Хейзел. Мужчина в шапке-ушанке наклонился к Эмми и прошептал так, что слышно было абсолютно всем. — Эмми, это она! По небольшому кругу прошёл тихий шепоток. — Так это ты, — заговорила женщина через два человека от девушки. — Девушка из орешника. — Чего? — моргнула Хейзел. С каждой минутой в компании этих странных людей девушка чувствовала всё более и более странной себя. Они о чём-то говорили, смеялись и понимали друг друга, а она лишь смотрела на них и не могла разобрать ни слова, будто бы они говорили на разных языках. Что бы они ни сказали, их слова ставили её в ступор, но это был явный перебор. — У нас есть… Мы… Один мудрец… — замялась Эмми, но тут же взмахнула руками. — Сейчас, одну минутку, извини. Я так волнуюсь, — девушка усмехнулась и прикрыла глаза. Сделав несколько глубоких вдохов, она продолжила: — Один из основателей нашей секты, он был пророком. Великий был человек, он сделал очень многое для нашей религии, в том числе и оставил нам несколько посланий. Одно из них касалось глобальных изменений, в другом он предупреждал нас об апокалипсисе, а третье… — Эмми судорожно вздохнула и не смогла продолжить. Мысль подхватил её сосед. Мужчина с пышными усами и шапкой-ушанкой. — А в третьем послании говорилось о девушке, которая нас спасёт, — кивнул мужчина и похлопал Эмми по плечу. — «Когда сомкнется тьма и не останется надежды, девушка из орешника осветит ваш путь». Девушка из орешника — это ты! — Нет! — возмутилась Хейзел, едва сдерживая себя, чтобы не вскочить. — Что за бред? Это даже не моё настоящее имя! Однако людей это нисколько не смущало. Ослепленные своей идеей, они отказывались верить во что-либо другое, включая здравый смысл, и продолжали гнуть своё. — Это не имеет значения, — отозвалась женщина в жёлтом пальто. — Ты выбрала это имя, а Господь выбрал тебя. Случайности не случайны. Хейзел опешила от такого умозаключения. Ей хотелось возразить, объяснить, что это какой-то бред, а может, и вовсе пуститься в жаркую дискуссию на тему религии с этими фанатиками, но слова словно разбежались по самым дальним закоулочкам сознания и никак не хотели собираться в единую мысль. Хейзел пыталась ухватиться хоть за что-нибудь, но чем сильнее она пыталась, тем дальше ускользали от неё слова. — Ты здесь, чтобы спасти нас, — улыбнулась женщина по-соседству и попыталась взять девушку за руку. — Ты — Избранная. Хейзел одёрнула ладонь, не позволив незнакомке хватать её, но с места не сдвинулась. «Да что за бред они несут? Почему все считают, что я могу помочь? На мне где-то табличка висит или что?» — мысленно взвыла девушка. «Подожди истерить, — прервал её внутренний голос. — Узнай, что они хотят, и веди себя спокойнее. Это ведь фанатики, кто знает, что они делают с теми, кто отказывается быть их лидером.» Хейзел прикрыла глаза и глубоко вздохнула. Постепенно самоконтроль возвращался, а вместе с ним вернулась способность разговаривать. — В чём именно заключается ваша проблема? — наконец выдавила из себя девушка. — Если вы думаете, что я второй Иисус и могу остановить апокалипсис, вернуть умерших или создать отдельный безопасный мир, то спешу вас огорчить — я всего лишь человек. Сущность из мяса и костей, не более, — пожала плечами Хейзел. Эмми тихонько усмехнулась. — Чтобы быть героем или посланником божьим не обязательно быть святым духом, — улыбнулась девушка. — И мы не ждём от тебя чудес, нам просто нужно… Попасть домой. Хейзел краем глаза уловила странное движение вокруг. При словах о доме многие понуро опустили головы, кто-то поспешил отвести взгляд, несколько человек неуверенно заёрзали на своих местах, одна женщина не удержалась и всхлипнула. Соседи тут же принялись её утешать. — А в чём проблема? — прищурилась Хейзел. — Вы забыли где живёте или что? Почему вы не можете дойти сами? Эмми вздохнула и посмотрела на своего соседа в нелепой шапке. Мужчина понимающе кивнул и ответил вместо неё: — Мы покинули свой лагерь пару месяцев назад в поисках еды. Тогда воскресших было намного меньше, поэтому мы легко смогли добраться до границы с Алабамой, но… — мужчина замялся и огляделся по сторонам, какая-то женщина напротив кивнула ему и приободряюще улыбнулась, он продолжил: — Их стало слишком много. Они собираются в стаи, бродят толпами, нам не пройти мимо них. Даже по пути сюда мы потеряли нескольких человек, что уж говорить о потерях, если мы решимся идти до дома, — мужчина вздохнул, взгляд его совсем помрачнел и он опустил глаза, явно вспоминая погибших. В кругу снова повисла тягостная тишина. Люди думали о мёртвых, вспоминали живых, оставшихся дома и всё ещё надеющихся на них, а может, их всех уже и вовсе мысленно похоронили. И только гостья не разделяла всеобщей печали. — И это вся проблема? — изогнула бровь Хейзел, скрестив руки на груди. — Вам страшно идти домой, потому что на улице ходячие? Девушка окинула присутствующих строгим взглядом, пытаясь выяснить, прикидываются ли они или действительно настолько идиоты. Прошло уже больше полугода с момента начала конца света, неужели ещё остались те, кто не умеет драться с мертвецами? Как тогда они вообще выжили? И как собираются жить дальше? Это ведь всё равно, что не уметь ходить или дышать. Однако они не врали. Люди стыдливо опустили глаза, стараясь не выдавать своего позора, но понятно было и без слов. — Ладно, — вздохнула Хейзел. — Где находится ваш дом? Вдруг нам и правда по пути, — добавила она шёпотом с нескрываемым раздражением. Эмми подняла взгляд и неуверенно улыбнулась, поправив шапку, что всё время съезжала из-за густых волос. — Наше поселение находится неподалёку от городка Ларго, — сказала девушка. — У нас есть стены, огороды, даже небольшое ткацкое производство. — Да, — улыбнулась женщина в жёлтом пальто. — У нас с моей сестрой и племянницей своя швейная лавка. Раньше мы только штопали одежду, но конец света открыл нам новые возможности, и теперь мы шьём вещи сами. Вот, смотри, — женщина указала на своё пальто, — эту красоту мне сшила моя сестрица, Амелия. У неё золотые руки, она и тебе подобное состряпает, — с этими словами женщина подмигнула Хейзел. Девушка выдавила из себя подобие улыбки. Ей снова и снова казалось, будто эти люди прибыли сюда с другой планеты. Чужой, непонятной и странной, с планеты, где не случилось нашествия мертвецов и где жизнь по-прежнему идёт своим чередом. Оттого они и не понимают друг друга. Хейзел говорит им про опасность и жестокость, а они рассказывают про пошивку нелепых вещей. И кажется, мысли девушки слишком явно отражались на её лице, потому что в разговор вновь вступил мужчина в шапке-ушанке. Он усмехнулся, отчего его пышные усы слегка дёрнулись, будто собирались сбежать с лица. — Возможно, мы и кажемся тебе немного странными. Столько всего навалили на тебя за такое короткое время, — мужчина снова тихонько усмехнулся. — Но, поверь, нам правда нужна помощь. Ты можешь не верить во всё, что мы говорим, но, признай, столько случайностей не могли произойти сами по себе. Ты — Избранная. Хейзел отвела взгляд и неопределённо дёрнула плечами, будто стряхивала с себя его слова. — Ладно, я помогу вам, — вздохнула девушка. Предчувствуя волну радости, Хейзел поднялась со своего места и отошла на несколько шагов, чтобы никому не взбрело в голову кидаться на неё с объятиями. Начался настоящий шквал восхищения, благодарности и криков счастья. Женщина в самом дальнем углу встала на колени и начала молиться, едва не плача от счастья. К героине этого дня подскочила Эмми, практически одним прыжком преодолев расстояние между ними. Девушка что-то говорила, кажется, благодарила Хейзел и Всевышнего за такое счастье, но в общем гомоне слов было практически не разобрать. Когда наконец люди немного подуспокоились, Хейзел выступила вперёд. — Я помогу вам и отведу вас домой, но сначала мне нужно найти оружие, — заявила девушка, серьёзным взглядом окидывая толпу. — Мне придётся оставить вас ненадолго, но я скоро вернусь. Обещаю, я доведу вас всех в целости и сохранности, если вы и сами будете соблюдать некоторые правила, идёт? — Дождавшись, пока большинство согласно кивнёт, Хейзел продолжила: — Пока меня не будет, заприте все окна и двери, сидите тише воды, ниже травы, и никого не впускайте. Когда я вернусь, я подам особый сигнал, но больше никому не открывайте дверь, понятно? Люди неуверенно замялись, но всё же согласились. Только один мужчина сделал шаг вперёд, застенчиво теребя край своей куртки. — Но… Если кому-то будет нужна наша помощь? — Пусть Бог им поможет, — холодно отрезала Хейзел. — Сейчас наша задача — защитить вас. Вы всё поняли? Получив более-менее утвердительный ответ, Хейзел подняла рюкзак, пообещала скоро вернуться и вышла из церквушки. Закрыв за собой дверь, девушка привалилась спиной к дубовой двери и вздохнула. Здесь, на свежем воздухе среди деревьев, пожухлой травы и блуждающих вокруг мертвецов, Хейзел чувствовала себя куда увереннее, чем там, с людьми. Что творится в их головах — непонятно, а этот мир, пусть и ужасен, но по-своему знакомый и даже родной. Хейзел бросила на церковь последний взгляд и пошла дальше, в небольшой лес, что рос поблизости. Идти среди деревьев куда безопаснее, чем шастать вдоль шоссе. — Ты снова делаешь это, да? — раздался вдруг голос за спиной. Хейзел остановилась и закатила глаза, стиснув зубы и кулаки. Снова этот голос. Надоедливый, занудный, раздражающий одним своим появлением. И Хейзел прекрасно знала, что будет дальше. Девушка вздохнула и обернулась с натянутой улыбкой, больше похожей на звериный оскал. — Делаю что? — усмехнулась она. Перед девушкой стоял двойник. Те же собранные в высокий хвост волосы цвета жжёной карамели, бледная кожа, каре-зелёные глаза, смотрящие с вызовом на целый мир. И только одно их отличало — эта девушка была ненастоящая. Хейзел прекрасно отдавала себе в этом отчёт, но ничего не могла поделать. С тех пор, как девушка научилась заглушать и попросту подавлять голос совести, подсознание, казалось, искало всевозможные пути, чтобы достучаться до неё. — Ты обманула их! Бедные люди поверили тебе, а ты вот так возьмёшь и уйдёшь? — от негодования, раздираемого её изнутри, совесть не сдержалась и топнула ножкой. Хейзел невольно прыснула. «Неужели я и правда так смешно злюсь?» — подумала девушка. Затем Хейзел напустила задумчивый вид и пожала плечами. — М-м… Да, именно так я и собираюсь поступить. Девушка развернулась и продолжила идти. Единственная досада заключалась в том, что как бы сильно она ни старалась, невозможно уйти от голоса в своей голове. — Но это неправильно! — вновь заговорила совесть где-то совсем поблизости. — Вспомни парня у обочины. Бедняга остался ждать тебя, а через день мы нашли только его обглоданные кости. — Что сказать, он идиот, — пожала плечами Хейзел, продолжая идти. Совесть нахмурилась и возникла прямо перед носом девушки. — Вернись и помоги тем людям, они нуждаются в тебе! От неожиданного столкновения со своим отражением Хейзел остановилась и сделала шаг назад. Однако не прошло и секунды, как девушка и сама нахмурила брови и сжала кулаки. — Извини, может, я чего-то не вижу? Может, у меня что-то на лбу написано или табличка на шее висит? Я не нянька! — вскрикнула Хейзел. — Я не центр помощи, не сиделка и не герой в плаще, понятно? Не стану я больше рисковать своей задницей, чтобы спасти другого. С этими словами девушка толкнула своего двойника и та растворилась в воздухе, позволив ей снова продолжить путь. Но совесть тоже не собиралась отступать так просто. Словно тень девушка вновь возникла справа от своей подопечной. — Но они надеются на тебя… В этот раз Хейзел не остановилась, но бросила такой испепеляющий взгляд, что у двойника непременно побежали бы мурашки по спине, будь она из крови и плоти. — Я тоже много на что надеялась, и что? Пусть помолятся, вдруг найдётся другой идиот, готовый им помочь. А с меня хватит, я больше не собираюсь играть в спасителя. На секунду девушке показалось, что двойник и правда отстал. «Пусть валит себе восвояси, растворится в небытие и наконец оставит меня в покое», — промелькнуло в голове у Хейзел. Однако не успела девушка облегчённо вздохнуть, как из-за спины вновь раздался собственный голос: — Ты боишься. Хейзел замерла. — Что? Девушка обернулась и взглянула в глаза своему двойнику. — Ты просто боишься, — всё с той же непоколебимостью повторила совесть. Хейзел нахмурилась, но так и не решалась сделать что-либо. Разумная часть сознания говорила не предпринимать ничего, пусть совесть болтает что хочет — плевать, но её слова отозвались болезненным уколом где-то глубоко в груди, точно она бросила не клишированную фразу, а заточенное копьё. — Ох, правда? — изогнула бровь Хейзел. — Значит, я больше не благородный герой, который должен всех спасти, а… жалкий трус? Девушка покачала головой. — Нет, я совсем не это имела в виду и ты это знаешь. — Нет, не знаю. Поясни, уж будь добра, — сказала Хейзел, скрестив руки на груди. Совесть устало вздохнула, как это часто делала мама. От этого вздоха у девушки защекотало в загривке, но она не подала виду. — Я не сомневаюсь в твоей храбрости, Хейзел. Вспомни, в первые дни эпидемии ты вывела целую семью из города, кишащего мертвецами, при этом совершенно не умея сражаться с ними. Тебя не напугать трудностями, ты к ним привыкла, но вот другие люди вводят тебя в состояние немого ужаса в последнее время, не так ли? Хейзел опустила взгляд, неопределённо дёрнув плечом. — Перестань… Однако прозвучало это настолько слабо, неуверенно и попросту беззащитно, что совесть лишь усмехнулась и продолжила: — Хейзел, избегая людей своих проблем ты не решишь. Нельзя ведь всё время… — А я устала терять людей! — закричала девушка. Голос её дрожал, как и сжатые в кулаки руки, на глазах сверкали первые слезинки. Казалось, девушка готова была броситься в бой, но пока не особо понимала, кто её противник — вымышленное отражение себя, что зашло слишком далеко в нелепых высказываниях, или она сама со своими неуклюжими и такими непонятными чувствами. Однако ударить кого-то ей хотелось даже сильнее, чем окончательно разрыдаться. — Мерл… — вздохнула девушка. Имя сорвалось с её губ и растворилось в лесной тишине, вместе с ним исчезла ярость. Хейзел попыталась вздохнуть ещё раз, но что-то острое и невероятно тяжёлое сдавило грудь, не позволяя говорить дальше. — Мерл был прав, — наконец выдавила из себя Хейзел. Каждое слово отдавалось такой режущей болью в сердце, будто эти воспоминания она в прямом смысле откапывала и вырывала с корнем из самых глубин памяти. — Ещё тогда в лесу, когда… Когда мы нашли Анну, Винсента и Алекса, когда мы не успели их спасти… Мерл сказал: «Сейчас такое время, что люди вокруг тебя будут либо гибнуть, либо предавать». Я… Я тогда подумала, что он ошибается, но, посмотри, он был прав. Хейзел всхлипнула, только сейчас осознав, что по щекам катятся горячие дорожки из слёз. Девушка горько усмехнулась и развела руками. — Он был прав, — повторила девушка и принялась утирать слёзы. — У меня никого не осталось, а все, кого мы встречали, либо умирали, либо пытались убить меня. — Но они не выглядят плохими… — попыталась возразить совесть. — Тем более, — вздохнула Хейзел. — Я не хочу привязываться к людям, чтобы потом снова всех потерять. Они умрут. Они по-любому умрут. Так почему я должна раз за разом наблюдать за этим? Повисла тишина. Хейзел молча смотрела на своего двойника, сама толком не понимая, что она хочет услышать. Сложно дать ответ на вопрос, который сам себе и задаёшь. «Ну и зачем ты вообще появилась? — подумала девушка. — Лучше бы я просто ушла…» Наконец отражение подняло взгляд. — Потому что сейчас у тебя есть шанс не допустить этого. — Хейзел вопросительно изогнула бровь и совесть пояснила: — Ты права, эти люди погибнут. Но только если ты им не поможешь. Хейзел раздражённо всплеснула руками и сделала выпад в сторону двойника. — Да как же вы меня достали! Нет у меня комплекса бога, я не хочу спасать людей… — Конечно, убивать-то проще, — пожала плечами девушка, даже не шелохнувшись. И снова она попала в самую цель. Хейзел вздрогнула и отступила, не сводя глаз с двойника. — Просто подумай об этом: ты можешь снова сбежать и я не буду тебя останавливать, а можешь дать шанс себе и людям. Отведи их домой, помоги им. Так ты наконец хоть что-то хорошее сделаешь и увидишь, что вокруг не только те, кто готов всадить тебе нож в спину за банку горошка. Подумай, Хейзел. Девушка обхватила себя за локти и крепко сжала их, будто пыталась одновременно защитить и уничтожить саму себя. Она по-прежнему не решалась поднять взгляд. Слишком много противоположных мыслей носились сейчас в голове, они сталкивались между собой, притягивались и собирались во что-то целое, а потом вновь рассыпались бессмысленными осколками противоречий. — Ладно, я помогу им, — вздохнула Хейзел и подняла взгляд, но рядом уже никого не было. Девушка вытерла остатки слёз и кивнула: — Я помогу им.

***

Девушка вошла в церковь, где её встретили улыбками и восторженными взглядами, словно одно её возвращение было прямой гарантией того, что они доберутся до дома. От этой мысли всё внутри девушки снова скрутило в судорогах сомнений. — О, Хейзел! Ты так быстро вернулась! — улыбнулась Эмми. — Мы даже соскучиться не успели, — усмехнулся мужчина в шапке-ушанке. Хейзел взглянула на их лица, оглядела лица остальных людей и вздохнула. — Собирайтесь, Флорида нас ждёт, — сказала Хейзел и впервые за долгое время неподдельно улыбнулась в ответ.