Разгромная аллергия

Из-за аномально-жаркого лета свалка Зильченко горела и тлела, укутывая город в удушливую клубящуюся вонь. Воздух настолько пропитался отравой, что Разумовский еще с трапа самолета повел носом и скривился. Гарь, гниль, жженый пластик. А ему-то казалось, что за месяц в Китае он отвык от свежего воздуха… Да по сравнению с этой вонью вечный смог провинции Хэбэй был практически чистым и сладким горным воздухом! Естественно, даже в командировке он отслеживал новости родного города, так что про загоревшуюся с неделю назад свалку знал. Но в реальности все оказалось даже хуже, чем он боялся. В голове проскочил подлый шепоток. О том, что если бы Зильченко сгорел вместе со своей свалкой, то ее можно было бы с легкостью выкупить и закрыть, а потом очистить, стирая с тела города эту уродливую язву… Сергей резко тряхнул головой, откидывая волосы. Нет. Первый и последний боевой поход Чумного Доктора состоялся чуть больше года назад и закончился неудачей. Или удачей, ведь знакомство с Громом — это удача, да? Как метко в свое время сказал мозгоправ: «не было бы счастья, да несчастье помогло». Кстати, к мозгоправу обязательно надо зайти в ближайшее время, обновить рецепт на таблетки… — Игорь будет в башне через тридцать минут, — уточнила Марго. — Маршрут для вас проложен, вы прибудете через час. — Спасибо, Марго. Закажи всяких вкусностей, отметим начало производства. Воздух над асфальтом дрожал от жары, а система климат-контроля автомобиля едва справлялась. С автомагистрали город казался укутанным в туман. Отвратительный желтоватый туман, который даже выглядел липким. И из лифта башни он выглядел не лучше. А уж из офиса — тем более. Запах как будто преследовал даже там, хотя это было невозможно — многоступенчатые системы очистки воздуха в башне были лучшими на рынке. Более того, с высоты птичьего полета стало видно и саму свалку, от которой эти клубы дыма-тумана и поднимались. Сергей с силой растер лицо, стараясь отвлечься. Тем более, что было на кого — Гром дремал на диване, а на столике рядом стояли нераспакованные пакеты службы доставки. — Подъем, сонное царство, — Сергей присел рядом и с улыбкой зарылся пальцами в волосы Грома, наслаждаясь знакомым ощущением. — Я дома. Гром зажмурился и, поймав Сережу за руку, устроился на ней головой. Выглядел он устало, так что против воли проскочила теплая мысль о том, что Гром опять набегался по городу за преступниками. Но для Сережи он все равно был… домом. Даже такой усталый. Как будто только теперь, рядом с Громом, появилось ощущение, что он по-настоящему вернулся, оставив позади и Китай, и переговоры, и все напряжение последнего месяца. Домом Сережи был и Санкт-Петербург, и Гром. И оба они выглядели одинаково измотанными. — Игорь… — неожиданно, но добиться реакции не помогло даже встряхивание за плечо. — Игорь! — А? — Гром наконец открыл глаза и мутным взглядом со второй попытки нашел Сергея. Улыбнулся. — Как долетел? — Хорошо. — Ну и хорошо, — эхом отозвался Гром, снова закрывая глаза и притираясь щекой к так и не выпущенной руке Сергея. Откровенно говоря, Сергей рассчитывал на другой прием. Погорячее. Потом все же разбуженный Гром отказался есть, вяло надкусив один кусок пиццы, а напоследок и вовсе снова вырубился. При этом, когда на город опустились сумерки и умное освещение переключилось на лампы, стало заметно, что Гром в целом какой-то бледно-зеленый. Ну ничего. Главное, что он снова был рядом. Что они были вместе. Тем более, и самому Сергею не помешало бы отдохнуть после Китая. Утром Гром отговорился работой. Его виляющую походку можно было свалить на усталость. Вечером он снова отказывался от еды, а потом вырубился в самом начале какого-то фильма, который Сергей тоже не запомнил, слишком погруженный в разглядывание Грома. Обводил пальцами знакомый шрам на брови, перебирал волосы. Лелеял планы на выходные, потому что месяц вынужденного воздержания давал о себе знать — организм за год привык к хорошему и регулярному, так что теперь возмущался продолжившейся «голодовкой». За прошедший месяц Гром заметно осунулся. Что же такое на работе происходило, что у него, вечно энергичного, не оставалось сил не то что на ночные развлечения, а даже на простое общение? Сергей с досадой скрипнул зубами. Напрямую Гром не кололся, так что впереди намечался визит к Прокопенко.

***

— В каком смысле «не ведет сейчас дело»? На нависшего «самого Сергея Разумовского» Прокопенко только фыркнул. Будто бы невзначай сгреб в кучу документы, которые не дело было показывать гражданским, и снова сцепил руки в замок, выставляя их на стол перед собой на манер щита. — Нет у него сейчас дела. Так, текучка, ну и документы. — Да он же никакой! — Сергей закусил костяшку указательного пальца, судорожно перебирая в голове, в какие проблемы мог влезть Гром. Выходило слишком много вариантов. — Федор Иванович, у него все в порядке? — Ну как сказать, Сереженька… Свалка его, конечно, доканывает. Помнишь, когда года четыре назад горело все? — Да. — Так тогда он даже отпуск брал, хотя потом вышел и банду угонщиков накрыл, — поделился Прокопенко. — Гром, по доброй воле берущий отпуск? — Вот и я о чем. В прошлом-то году понятно, а тогда да, видимо, из-за свалки уходил, — Сергей нахмурился, на что Прокопенко выразительно покивал. — Вот-вот. Его ж хлебом не корми, дай по городу побегать. Работает он сейчас из дома, ты б его проведал, если время есть. Вслед за вылетевшим из кабинета Разумовским взметнулись жалюзи на стеклянных стенах. Прокопенко покачал головой и снова разложил документы. Был бы Гром в норме, он бы отдал ему дело об ограблении сети ювелирных магазинов. Но сейчас приходилось поднимать раскрываемость без него…

***

На парковке у отделения от жары только что асфальт не плавился. Длинные гудки в трубке тянулись так долго, что Сергей уже решил, что Гром не ответит. Но тот все же снял трубку. — Значит, «на работе»? — рявкнул в трубку Сергей, переключаясь в режим «Разумовский недоволен». Этого тона боялись сотрудники и партнеры, но вот Грома, увы, прошибало редко. — Значит, дело ведешь, устал очень?! — Не кипи, — вяло огрызнулся Гром. — И я работаю, просто из дома. — Да чтобы ты… ТЫ! взял работу на дом? — Ну взял, и что? Имею право, тем более, что сейчас… — Мне сделать вид, что я поверил? Опять шляешься с каким-нибудь личным расследованием? В этот раз я не буду выкупать твою задницу из передряги! Гром засопел в трубку чуть менее недовольно, но недостаточно виновато, чтобы его можно было уличить во ввязывании в передряги. Это пугало даже больше, чем привычное для Грома состояние активного поиска проблем на задницу. — Да я реально дома, — наконец тихо отозвался он. — Тогда ты, видимо, при смерти, — бросил Сергей с убойной дозой сарказма. В трубке сопение наконец сменило тональность с возмущенной на виноватую. — Игорь? Чего молчишь? — Да в норме я, — попытался реабилитироваться Гром, но было поздно. — Сейчас приеду, — проинформировал ровным тоном резко успокоившийся Сергей. Стиснул в кулаке ключи от машины так, что пластик скрипнул. Даже не понять, от чего было обиднее: от громовской скрытности или от собственной недогадливости. Ведь видел же, в каком Игорь состоянии, ведь думал еще, что какой-то он слишком вымотанный, чтобы дело было только в работе! И слова Прокопенко про свалку… Просто… Просто Гром всегда казался какой-то константой. Несгибаемый, такой сильный и упорный, что хватит на десятерых. Заботливый, порой прям до приторности. Сама мысль о том, что он может заболеть, как-то не укладывалась в голове. — Не надо. Я в норме, вечером буду у тебя… — Я. Сейчас. Приеду, — повторил Сергей. — Минут через двадцать. — Нет. Я тебя просто не пущу, понял? — уперся Гром. — К вечеру приду в себя и приеду… Дослушивать Сергей не стал. В общем-то, от Грома этого стоило ожидать — попытки забиться куда подальше и там пересидеть, пока не полегчает. И раз Гром так конкретно уперся, что даже отказывается открывать, значит все серьезно. Благо, ключи от квартиры Грома болтались на одной связке с ключами и карточками от башни. Оставалась только одна проблема… — Марго, маршрут до Игоря, по пути остановка в строительном. — Маршрут построен.

***

На второй стук из-за двери снова не донеслось ничего — ни шагов, ни шебуршания, ни голоса. Гром затаился и, видимо, надеялся, что пронесет. Сергей перебрал ключи. Два оборота замка и характерный рывок при попытке открыть. — Игорь, сними цепочку, пока по-хорошему прошу, — рявкнул Сергей в открывшуюся щель. — Нет, уходи, — сдавленно донеслось из квартиры. — Ага, сейчас, — буркнул себе под нос Сергей, подпирая дверь ногой и поднимая новые болторезы, купленные по дороге. — Уже бегу. Цепочку удалось перекусить с первой попытки. В квартире было прохладно — спасибо толстым стенам старого фонда и двум вентиляторам. На открывшуюся, а потом захлопнувшуюся дверь хозяин квартиры высунул голову из-за спинки дивана, страдальчески при виде незваного гостя скривился и упал обратно. Сергей подошел ближе, собираясь устроить Грому такой разнос, чтобы запомнилось лет на десять, но так и замер, подавившись словами. Гром и правда работал. Обложившись мокрыми полотенцами и документами, передвинув вплотную к дивану компьютер, чтобы был под рукой. Какие-то бумаги были приклеены на скотч прямо к спинке дивана. Тут же рядом стопочкой лежали какие-то документы и недооформленные отчеты. Но главным было другое. — Игорь, у тебя что, астма? — севшим голосом уточнил Сергей. — Нет, — огрызнулся Гром, показательно вчитываясь в какие-то свои записи, но вот кончики ушей у него залило краской. — Это… Это так, в общем. «В общем» выглядело так, как будто Гром ограбил аптеку. Горой наваленные коробочки лекарств, большую часть из которых Сергей никогда не видел, хотя некоторые, от аллергии, опознал с первого взгляда. Как и ингалятор — в детдоме была девочка, которая всегда носила его с собой и очень боялась потерять, вот только некоторые не очень умные дети считали хорошей шуткой этот ингалятор спрятать и веселиться над ее отчаянием. А Сережа про астму тогда начитался, так что пару раз даже из-за этой девочки влезал в драки, маленькими кулаками объясняя ее обидчикам, что во время приступа без лекарства она не сможет дышать. Словами до них, увы, не доходило. Отодвинув мокрое полотенце, Сергей примостился на краешке дивана и аккуратно потянул из рук Грома лист с записями, которыми он закрывался. Гром упирался, но Сергей был настойчивее, так что в итоге листок лег на папку с делом, а Гром отвернулся, сопя недовольно и с характерным присвистом на выдохе. — Ты когда собирался мне сказать? — Никогда. — Значит, вот такие у нас отношения, — констатировал Сергей. — Когда меня ломало и плющило во время терапии, то вытирать мне сопли и круглые сутки быть рядом можно, можно меня за руку водить к врачу и заставлять есть таблетки, от которых потом кошмары, можно гонять эти кошмары. А когда плохо тебе, то… что? Мне нельзя рядом быть? — Сереж, ты не понимаешь, — хватило совести устыдиться Игорю. — Это другое… — И в каком месте это другое? — выразительно поднял ингалятор Сергей. — Меня с работы за профнепригодность турнуть могут. — Ага. А у «Вместе» владелец-псих — это так, мелочи? Риск признания недееспособным, отмена решений за последние годы, это тоже мелочи? — Ты не понимаешь, — скрипнул зубами Гром. — Ты… Это ты. Разумовский. Сам Разумовский. Ты бы и без меня выкрутился. Да и это всего лишь пока жара не пройдет. И пока… — Не догорит свалка, — констатировал Сергей, на что Гром только бессильно кивнул. — Поехали в башню? Марго на максимум выкрутит системы очистки, будешь оттуда работать, м? Пожалуйста. — Я… — Пожалуйста, — с нажимом повторил Сергей. — Мне так будет спокойнее. — К вечеру станет прохладнее и сменится направление ветра, — Гром сипло выдохнул и потер лицо. — Сейчас на город все со свалки тянет, я даже до машины не дойду. Сергей не стал предлагать Грома дотащить, чтобы не смущать лишний раз. Да и зачем? Через несколько часов и правда наступят сумерки, спешить было некуда, так что можно было просто насладиться полутьмой и прохладной тишиной старой квартиры, которую нарушал только тихий шелест вентиляторов. Гром послушно подвинулся, позволяя лечь рядом. На узком диване пришлось вплотную друг к другу прижаться, переплестись ногами. Говорить не хотелось, но тишина была уютной, мягкой и немного сонной. И пока Гром снова шуршал бумагами и делал для себя какие-то пометки, Сергей разглядывал кучу лекарств и снова думал о том, что лучше бы Зильченко сгорел со своей свалкой. Во всей этой тлеющей вони, среди гор отходов разной степени токсичности, в отравленном воздухе и земле — как было бы хорошо там прикопать и владельца свалки, и тех, кто берет на лапу, чтобы закрыть глаза на нарушение всех норм, и всех остальных, кто с нее получает какую-то прибыль… Смотреть на то, как болезненно выгнувшийся Игорь тянется к ингалятору, было страшно и почти больно. Наглаживая его по спине и чувствуя под рукой ходуном ходящие ребра, Сергей с досадой понимал, что сжечь Зильченко — не вариант. Но… — Игорь, как думаешь, тебе сегодня хватит сил съездить со мной кое-куда?

***

На втором этаже дома Бехтиева было прохладно. Слабо пахло старинными книгами и полиролью для кожаной мебели. Гром, обнимаясь с выданным кислородным баллоном, оживал буквально на глазах, с интересом наблюдая за составлением плана. Сначала Бехтиев отнесся к идее ликвидации свалки скептически — он тоже когда-то пытался с наскока продавить Зильченко, но за ним стояли слишком опасные люди со слишком большими деньгами, чтобы без плана и серьезных вложений удалось сковырнуть с карты города язву их свалки. — Да, главными затратами будет дезактивация земли, но тут можно предложить вложиться химической промышленности, для них это будет отличным испытательным полигоном… — Сережа-а-а, да там сначала до этой земли придется прокапывать метров пять вниз! Сунутый Бехтиеву под нос кислый и бледный Гром произвел на того неизгладимое впечатление, так что Разумовский с Громом хоть и явились без приглашения, но были тут же затащены в дом, а отбивающемуся Грому еще и всучен кислородный баллон из запасов Бехтиева. Спустя один раунд охлажденных домашних лимонадов, Сергей без лишних расшаркиваний объявил, что свалка будет ликвидирована в ближайший год. И то, сможет ли Альберт Адамович поиметь с этого свой гешефт, будет зависеть только от того, готов ли он вложиться в этот проект. Временем, связями, политическим весом. — Не на пять, а максимум на два с половиной в центральной части, — отнял Гром маску от лица. На удивленные взгляды он пожал плечами. — А что, трупы там прячут часто, так что полиции приходится такое знать. Согласился Бехтиев почти сразу. Причем в большей степени, как и год назад, из той же любви ко всяким авантюрам, которая когда-то привела его в десятку самых богатых людей страны. Увы, годы не пощадили его, да и здоровье было уже не то, что двадцать лет назад, так что самостоятельно эти авантюры устраивать было уже не солидно, но вот помочь молодежи — почему бы и нет? — На этих трупах можно сыграть, — протянул Бехтиев, медленно кивая. — Недостаточная охрана. Доступ посторонних. — Содействие преступным элементам, — коварно поддакнул Сергей, быстро записывая и эту идею тоже. — Альберт Адамович, а Зильченко, случаем, никому кошелек не отдавил за последние годы? Тут бы не помешал хороший скандал. — Не говоря уж о том, что он мыл часть серых доходов через банк Исаевой, — напомнил Гром. — Вроде как он не поделился с одним хорошим человеком, — Бехтиев, сыто прищурившись, побарабанил пальцами по столу, а потом подозвал свою шикарную помощницу, которая в кресле у окна читала какую-то книжку. — Кисунь, организуй нам небольшой званый вечер в казино, надо бы с Василием Михайловичем поговорить. Думаю, он не откажется от хорошей партии в покер… — Казино на набережной? — тут же надулся Сергей, все еще не простивший то, как капитально и безжалостно Бехтиев перестроил историческое здание. — Твое любимое, — с доброй насмешкой согласился Бехтиев. А когда Сергей надулся еще сильнее, покачал головой. — Игорь, позволите маленькую просьбу? — Для вас что угодно, Альберт Адамович, — отложил Гром кислородную маску. — Перед званым вечером сделайте так, чтобы Сереже было не до ремонта в моем казино. Верю в вашу выносливость. Мысль о том, что Бехтиева можно было бы сжечь вместе с казино, причем пожар бы пережили только оставшиеся от исторического здания колонны, умерла, так толком и не оформившись, потому что все внимание Сергея заняло смущение Грома, которое тот безуспешно пытался скрыть.

***

С утащенным у Бехтиева кислородным баллоном Гром обнимался, как с плюшевым мишкой. Сергей прицелился, а потом попытался аккуратно этот баллон отобрать, чтобы занять его место. Безуспешно. Было бы легче отобрать игрушку у бульдога. Впрочем, Сергей особо и не старался. Только бы Грома опять не скрутило тем страшным свистящим кашлем. Если бы не живые свидетельства — кашель, ингалятор, таблетки от аллергии, — то Сергей бы в жизни не заподозрил Грома в астме. Марго, в свое время перерывшая на Грома всю доступную и недоступную информацию, тоже ничего об этом не знала, так хорошо эта тайна скрывалась от любопытных глаз. Астма у Грома просыпалась только в ответ на определенные химические соединения в воздухе. Только на горящую свалку. А значит — от этой свалки достаточно избавиться, чтобы астма больше никогда не проявлялась. И никакого страха про профнепригодность. Тихо скатившись с кровати, Сергей ушел из спальни к своему рабочему компу. Устроился поудобнее, выставив себе в ряд банку энергетика, газировки и холодного кофе. Размял пальцы. — Марго, не спишь? — Для вас, Сергей, я всегда онлайн. — Отлично. Давай-ка пошуршим по счетам Зильченко, мне нужна полная развертка движений денежных средств за последние пять лет…

***

По итогам «маленького» вечера покера, на который Бехтиев собрал половину Питера, обнаружилось гораздо больше недовольных свалкой, чем казалось. Вскользь заброшенный план по ее устранению был принят с таким энтузиазмом, что основные затраты были перекрыты со свистом — удалось даже вычеркнуть из источников финансирования запасы фонда «Вместе», которые Сергею трогать очень не хотелось. Главным правилом встречи было удержание плана в тайне от Зильченко и ему сочувствующих. Через неделю количество участников плана увеличилось вдвое. Но веселее всего пришлось теневой части Питера, потому что Гром, отказываясь расставаться с золоченым кислородным баллоном, за прошедшее время неоднократно перезаправленным, наведался к старым должникам. Спокойная жизнь не грозила Зильченко до тех пор, пока его не вынудят бежать из страны, отдав Разумовскому свалку за бесценок. Работа закипела.

***

— Мммм… — Гром тяжело отодрал голову от подушки и, щурясь, огляделся. — Где я? Вокруг тихо гудело и было прохладно. Как будто кровать поставили в холодильник, что после бесконечной жары было просто восхитительно. И было легко дышать. Даже легче, чем в башне Вместе, где на износ работали системы очистки воздуха. — Спи, — зевнул ему в загривок Сергей. — Еще час лететь. — Ага, — Гром послушно уронил голову обратно на подушку, но потом до него дошло и он снова вскинулся. — В смысле «лететь»?! — В прямом. До аэропорта Иркутска еще час. Хоть немного свежим воздухом подышим на Байкале. И я не для того тебя на руках грузил, чтобы ты мне мешал спать. Гром повернулся, чтобы нос к носу столкнуться с сонным Сергеем. Его глаза сияли от радости. Сергей вздохнул и сгреб восторженного Грома под себя, твердо намереваясь заснуть обратно любой ценой. — Ты серьезно?! — Абсолютно. Но если ты сейчас же не перестанешь вертеться, то я разверну самолет, — неубедительно пригрозил Сергей. — А нас там ждет частный домик на берегу и почти неделя отдыха от Питера и этой проклятой свалки. Когда-то Гром обмолвился, что давно мечтал посмотреть Байкал и половить там рыбу. Обмолвился мимоходом, просто к слову пришлось, уж никак не ожидая, что Сергей запомнит, а уж тем более, что его детская мечта воплотится вот так внезапно, просто потому что Сергей решит, что им надо «подышать свежим воздухом». Как раз примерно через неделю должны были начаться слушания «по делу отравленного города» с последующей передачей свалки Разумовскому. Еще через два месяца начнется очистка территории свалки и закладка фундамента для мусороперерабатывающего завода за чертой города, а через год запуск первых линий, благо в завод решили вложиться очень крупные застройщики, готовые построить все за рекордное время, только бы побыстрее разобраться с мусорной проблемой. Зильченко бежал из страны с семьей, но его свалка всем так намозолила глаза и носы, что спокойная жизнь ему не грозила нигде. Гром представлял масштаб работы, который ожидался в ближайшие месяцы и даже годы. Представлял, сколько проблем свалится на полицию и сколько придется вести расследований, когда введут в силу новый закон о штрафах за сброс мусора вне установленных точек приема. Представлял глубину недовольства мусорной мафии, которую вышвырнут из Ленобласти, представлял даже количество идиотов, которые попытаются воспользоваться моментом, чтобы в мутной воде урвать свой кусок с нового владельца свалки. Но они были готовы. Вместе они были готовы практически ко всему. К тому же, это будет потом. А сейчас — впереди ждал Байкал, рядом сопел Сергей, а удушливый смог остался где-то далеко-далеко. И ближайшая неделя обещала быть жаркой во всех смыслах. Дышать было легко. Очень легко.