Только он

*** В первый послевоенный год у правителей Небес ни на что не хватало времени, включая полноценный отдых, но вечно так продолжаться не могло. Когда Вики была ещё ребёнком, отцу пришлось по работе переехать в Европу, и несколько лет они жили в жарком приморском городке. Впервые увидев море, Вики испытала чувство, подобное первой любви, и практически не разлучалась с ним все те годы, что они там жили. Именно море подарило ей любовь к живописи: она любила его разным и могла часами рисовать, сидя на берегу. Оно отвечало ей взаимностью, открывая некоторые свои тайны, одной из которых оказался спрятанный от людских глаз крошечный островок. До него было трудно добраться или даже заметить: он был скрыт скалами, в том числе острыми подводными, об которые было очень легко пораниться или вовсе свернуть шею без должной сноровки. На этом островке она провела множество восхитительных часов, наслаждаясь мягким песком, столь отличным от впивающейся в ступни горячей гальки, пенными волнами, хрустально разбивающимися о скалы, и объятиями моря, с которым ощущала такое мистическое сродство, что, казалось, слышит мерное биение его огромного сердца. С тех пор, как они с отцом вернулись в Америку, она так больше и не бывала на море до своей гибели. А теперь хотелось раскинуть руки и завизжать от счастья, с высоты полёта взирая на знакомые берега и волны, кажущиеся миражом, призраком счастливых детских лет. Бессмертные не могут подолгу находиться на земле, но одни сутки правители небес вполне могут себе позволить. Благо, при желании легко стать невидимыми для людей. Дурачась, Вики летала над морем, то взлетая высоко в небо, то падая в пике так, что волны щекотали пятки, а ладони легко погружались в воду. Иногда она кружила рядом с Мальбонте, который летел спокойно и равномерно, полностью погружённый в свои мысли. Пока он любовался видами, Вики любовалась им, то и дело приставая, щекоча кончиками перьев его обнажённый торс и весело смеясь. Поддаваясь её игривому настроению, Мальбонте мимолётно улыбался и, подхватив девушку за талию, с завидной лёгкостью выполнял мёртвую петлю, вырывая из её горла восторженный крик. Вики гордилась своими успехами в полётах, но пока не умела летать так же хорошо, как он. Несколько раз в своём баловстве она чуть было не падала в воду, откуда с намокшими крыльями было бы выбраться непросто, но сильные руки подхватывали в последний момент. Так незаметно подкрался закат, разбрасывая причудливые бриллиантовые блики, и Вики, раскинув уставшие крылья, замерла воздухе, в последний раз посмотрев на открытое море перед возвращением на берег. Сердце замерло от потрясающего зрелища: здесь, в Гибралтарском проливе, тёплое Средиземное море встречалось с холодным Атлантическим океаном. Разная плотность не позволяла водам смешиваться, и визуально это выглядело так, будто между ними провели чёткую кривую границу. Море было светло-бирюзовым, словно впитавшим солнечные лучи; океан — глубокого тёмно-синего цвета, спокойный и опасный. Вики помнила, какое неизгладимое впечатление этот вид произвёл на неё когда-то, и сердце её замерло, как тогда, но уже не столько от собственного восторга, сколько от того, что отразился в глазах Мальбонте, любующегося зрелищем с чистым восхищением, на миг ужасно напомнив ей Бонта. Подлетев совсем близко к нему, Вики прошептала: — Здесь, на земле, мои друзья называли меня сумасшедшей за то, что я никогда не боялась моря: на любой глубине, при любой погоде. Шутили, что я могла бы с акулами плавать как своя. Никто, включая меня саму, до конца не понимал, почему я так люблю его, особенно вот этот двойственный, уникальный вид столкновения вод. Кажется, теперь начинаю понимать… Ты похож на море. Или море на тебя?.. Мальбонте посмотрел на неё с изумлением, которое вскоре сменилось редкой для его взгляда открытой теплотой. Взволнованная Вики смущённо упорхнула обратно к острову, ругая себя за нерешительность. Она понимала, почему для Мальбонте трудно произнести слова признания, но не понимала, почему это непросто и для неё самой. Ведь всё в ней буквально кричало о любви к нему, слова так и рвались с языка, но замирали на губах. Это был будто страх перед последней чертой: такие, в общем-то, привычные для смертных слова в отношении Мальбонте ощущались какой-то точкой невозврата, словно произнеся их она как минимум выходила замуж без шанса на развод и вручала душу на веки вечные. Мягкий песок так и манил к себе; раскинув крылья, пара бессмертных лежала на берегу в полной тишине, нарушаемой лишь мерным шумом волн, набегами порой окутывающих их до колен. Залитые светом луны, они видели отражение звёзд в глазах друг друга. Вики знала, что вскоре наберётся решимости поговорить с Мальбонте обо всём, что у неё на сердце, но ещё никогда, ни с кем им обоим не было так уютно просто молчать.