Позволь мне умереть

Шокированный парень стоял посреди кухни, распахнув глаза до предела, что казалось, они вот-вот вырвутся из глазниц. Ему не послышалось? Это правда произошло? Слова раздражённой до ужаса матери повторялись этим злобным тоном в голове. Они словно били по вискам, заставляя Антона жмурился от такой сильной пульсации. – Уходи. Из. Дома.–устало повторила мать, меняя тон с агрессивного на более спокойный. Женщина от большой нагрузки вытерла пот со лба, зачесывая темные растрепанные волосы назад. Она с грохотом падает на стул, устало и неким вызовом смотря в оливковые глаза сына снизу вверх. Антон Шастун. Через месяц идёт в одиннадцатый класс. Он живёт с матерью, придурошный отец бросил их двоих год назад, и за эти тяжких двенадцать месяцев мать начала конкретно так бухать. Ее красивое лицо с острыми скулами и слегка оттопыренным подбородком, делающий ее речь выразительную и отчетливую для диктора, теперь устрашали пара синяков под глазами, слегка поседевшие волосы и этот противный запах алкоголя изо рта, от которого конкретно так выворачивало. Она была маленькой худой женщиной, однако сердце когда-то ее было живым. Но после этих слов Антон понял, что вместо жизненноважного органа в грудной клетке ее находится камень. Антон лишился дома. Он конечно же этого ожидал. Он знал это ещё до того, как мать узнала содеянное его руками, хотя вина полностью ее. Парень поджал губы от перенапряжения, они задрожали, как и его руки. Он кивнул и побежал в свою комнату. Тошные стены, со слегка салатовой отлупившейся в некоторых углах краской давили на него, заставляя плакать. Но он сильный, он не плачет. Шастун в порыве накатывающих эмоций постарался собрать рюкзак. Ну как собрать. Бросить туда проводные, ужасно запутанные в непонятный комок наушники, разбитый телефон и погрызанный крысами зарядник. Антон последний, как ему казалось на тот момент, раз взглянул на мебель в своей комнате: на деревянный шкаф, стоящий около окна, кровать, у которой оторвался один из бортиков и он сам даже не понимает, как смог проспать на ней несколько суток и ржавый подоконник, который служил парню столом. Перевел взгляд на красный ковер под ногами с противными серыми из-за скопившейся в нем пыли узорами, которые года три назад еще приобретали жёлтый оттенок и понял: вот и все. Вот и конец. Он быстрым шагом вышел в коридор, посмотрел на себя в разбитое зеркало: на нем черная худи с какой-то цитатой на английском на груди, что-то типа "не сдавайся". Если честно, она и не очень-то выручала. Рваные черные джинсы, порваны они были не специально перед продажей, а случайно, когда Шастун, упав, проехался по горячему асфальту, содрав нахрен подбородок и джинсы заодно. И зеленые конверсы, у которых подошва была не в самом лучшем состоянии уже долгое время. Парень схватил свой паспорт, находящийся в комоде под зеркалом и, выбежав из дома, с грохотом хлопнул дверью, а затем обернулся: Антону показалось, что дверь сорвалась с петель. Не сорвалась, как жаль Зато жизнь его только что сорвалась Послышался звук защелкивания замка с другой стороны. Только сейчас парень осознал, что идти ему некуда. Он с размаху впечатал кулак правой руки в омерзительно-желтую подъездную стену и вскрикнул от боли, саднящую хлипкую костлявую руку. Показалась кровь. Плевать. Он вытер ее о ту же стену и плюнул под дверь родной двухкомнатной квартиры. Он тут больше не живёт, его тут больше никто не ждёт. Последнее, что он увидел перед собой- это отвалившейся дверной звонок, который уже давно не издавал никаких звуков внутри квартиры, а рядом с ним неряшливо красным маркером нарисована каким-то детским почерком звезда. Антон спустился по лестнице с пятого этажа на первый, и если бы эта лестница позволяла сбросится с его этажа вниз – он бы это сделал. Тяжёлая дверь, ведущая из подъезда, открылась, и парень вышел на улицу, и только после ее закрывания за собой осознал, что ключей для дома Антон не взял, чтобы переночевать на каком-нибудь этаже, так как рядом с квартирой вообще не хотелось находиться. Приближалась ночь. А вместе с ней и гроза. И дикий ливень. Парень потопал куда-то вперёд, не сильно об этом задумываясь. Неважно, куда идти. Сейчас все мысли заняты последними словами его мамы. Она это все же сделала. Взяла и ради своего блага выкинула его из дома. Какая же она после этого мать. Слово противно это произносить у себя в мыслях. Она тошнотворная женщина-алкоголичка. Друзей у Антона не было. Шастун перешёл в новую школу в конце апреля, примерно через шесть месяцев после того, как отец также, как и он только что плюнул под дверь сраной двушки и ушел. Знакомые из старой школы остались просто знакомыми, хотя был один пацанчик Димка, который более-менее хорошо к Шасту относился, но он был конкретный ботан. Нафига такие нужны Антон уже час лежал на лавочке во дворе, смотря на свой подъезд будто бы сквозь жалкий кирпич, желая, чтобы тошнотворная женщина-алкоголичка открыла серую и тяжелую подъездную дверь и позвала пить чай, как делала это много лет назад, когда Антошка, долго гуляя с ребятами во дворе, забывал, что его кто-то ждёт дома. Желудок после мыслей о горячем чае с вафлями давал о себе знать и Шасту оставалось только жевать траву с грязью. Фу. Лучше умереть от голода. На нос упала жирная капля воды. Шаст недоверчиво перевел взгляд с земли на громадные черные тучи на небе. А потом на весь город стеной обрушился ливень. Можно было что-то разглядеть? Нет конечно Зеленые тканевые кеды сразу же промокли, придавая неприятные ощущения стопам. Вся остальная одежда тоже намокла и потяжелела. Сквозь непроглядную стену воды невозможно было ничего разглядеть. Только когда очертания двух каких-то мужчин рядом с ним стали видны – они уже нависали над парнем. "Вот и спасение"– мельком промелькнуло в его наивной голове, но как только он взглядом уловил огромные дубины, которые бандиты запрокинули на свои плечи, понял – пиздец. – че, малой, не дома?– спросил первый, устрашающе нависая над ним. Он имел забавный армянский акцент, либо просто притворялся армянином. Лучше бы пошел торговать курагой в лавочке около вокзала. Также у него была довольно прикольная прическа в виде наполовину бритой башки и хвостика, но брендовые солнечные очки (только что-то солнца не видно..) выглядели на обоих парнях ахуенно Второй стоял рядом, он был намного выше напарника и с интересом разглядывал жалкого Тошу. Волосы у мужчины, на вид 29-30 лет, были зализаны назад и блестели от воды. А ему идёт, только передняя прядка темных волос дерзко падала на его лоб, украшая брутальную композицию – чего молчим, или получить пиздюлей хотим?– раскрыл рот брюнет, схватив за волосы Антона, меняя положение мальчика с лежащего на сидячее. В ответ тот зажмурился и попытался выбраться – убейте сразу! Чего пытать?–прочистил горло Антон. Где-то вдалеке устрашающе ударила молния, видимо, в дерево, и оно с грохотом повалилось на землю, заставляя троих обернуться на шум. Заорали сигналки продавленных деревом машин Двое хулиганов недоумевающе переглянулись и снова посмотрели на Антона – даже тикáть не попробуешь? Ты, сука, сынок депутатишки!— тридцатилетний сжал волосы Тоши на затылке так, что они чуть не вырвались с корнем. Антон выругался и замотал головой, схватившись худыми руками за мощное запястье высокого бандита. – вы смеетесь!? Мне некуда тикáть, убейте! Воровать у меня нечего! Больно!— из глаз Антона показались слезы, но высокий брюнет усилил хватку.— У меня разбитая шестерка и паспорт, вам это надо!?– шмыгнул носом парень и где-то вдали вновь ударила молния Бандиты снова переглянулись. Армянин мигом схватил рюкзак Антона и вынул рваный паспорт, затем посмотрел на фамилию и рявкнул напарнику: — Арс, обознались блять, не вижу в темноте нихуя! — я Шастун!— заорал парень, пытаясь перекричать гром и ливень. Армянин рассерженно плюнул в паспорт зеленоглазому и кинул его опять в рюкзак – сваливаем.— брюнет отпустил волосы Антона, и тот грохнулся на мокрую деревянную лавочку.— обознались, Шастунишка.— вор потрепал русоволосого по голове и, закинув черную биту с шипами на правое плечо, двинулся прочь. Маленькими шагами за приятелем последовал армянин, проводив презрительным взглядом Антона напоследок. Шастун сидел неподвижно пару минут, мокрые волосы спадали на лицо, холодная вода стекала по подбородку и шее и впитывалась в одежду – постойте! — заорал парень на весь двор удаляющимся мужчинам. —А можно мне... С вами?! – чего с нами?–резко повернул голову на Антона высокий парень – ну, переночевать можно? У вас же, наверное, квартиры есть?! – нет, блять, тоже на улице спим– сказал в пустоту перед собой армянин, продолжая беззаботно идти вперед. – отвали по-хорошему, или будет по-плохому. Подростку было плохо слышно колкий ответ толстячка из-за ливня и грозы, но обрывки фраз и суть в целом он улавливал Двое направились в неизвестном направлении, а Антон все равно следом, на метров десять позади, чтобы бандиты не услышали, что он не оставил надежды. Пару раз двое оборачивались, но Шаст успевал прятаться за ближайшим домом или деревом. Они шли минут 20 и Антон краем уха слышал диалог впереди идущих – Арс, блять, я же забыл сказать! Ко мне Оксана приезжает сегодня на пару недель, можем ещё пограбить, сам понимаешь, с ней круче! На развилке они остановились и Шаст затормозил вместе с ними. – да нет проблем, я свободен. Загляни, как сможешь, обсудим план. – высокий протянул руку другу и они, обменявшись рукопожатием, разошлись. В темноте ночи Тоша медленно и опасливо пошел за вторым, так как этот пухленький армянин не внушал никакого доверия, однако высокий с прилизанными волосами в хате точно сегодня будет один. Дождь закончился, надежда появилась Спустя минут десять они дошли до приличного с виду многоэтажного дома и брюнет ключом-таблеткой открыл дверь подъезда. Пока та не захлопнулась, Антон подбежал и перехватил её, а прилизанный вор обернулся, будучи уже около лифта, так как движение Шастуна было довольно резкое и громкое – а ты чего следом идёшь, мальчик? – а вы чего с битой идете по улице?– шмыгнул носом зеленоглазый, заходя внутрь, паралельно выжимая край худи от воды – а ты язвить решил? Всех сведетелей я и отрубить могу, а ты– не исключение. —он стал медленно подходить, изгибая потрескавшиеся губы в неприятной ухмылке Антон от напряжения попятился назад –хорошо, что у вас в доме консьержки нет, или вы бы её тоже отрубили?– заметил парень, но тут же побоялся своих слов и закусил язык – тебе бы язык отрубить, пока не договорился – можно я у вас переночую?– выкинул вопрос Антон.– отрубать ничего всё-таки не стоит – слушай, мальчик...–начал брюнет на усталом выдохе – я Антон – Слушай, Тошенька. Иди отсюда нахуй, пока я... – а вас как зовут? – никак меня не зовут.– бандит с трудом сохранял спокойный тон, хотя был уже на пределе – очень приятно!—Антон протянул руку, но этого действия его желудок точно не оценил и разрушил беспокойное молчанье, обрывая взгляд вора с руки мальчика чуть ниже – а мне неочень,– брюнет снял очки и в негодовании поджал губы, и только сейчас Шаст смог разглядеть голубизну в глазах собеседника,– я понимаю, может, кинули тебя или ещё что-то, но мне абсолютно поебать, ясно? У меня своя жизнь и свои дела.– он двинулся к лифту и, не отрывая от мальчика глаз, нажал на кнопку вызова грузового и двери того тут же открылись Антон повторил лицо бандита, также поджав губы, и кивнул: – м-да, конечно. Брюнет вернул очки на законное им место и уехал. Зеленоглазый посмотрел на цифру над лифтом. Ага, девятый этаж, запомнил Через несколько минут он, спокойно доехав на лифте, вышел на нужном этаже, а дверь трёхкомнатной квартиры, которая располагалась рядом, только-только захлопнулась. Парень сел около нее, облокотившись головой о стену и уснул, пытаясь забыть все, что сегодня с ним произошло, и проснуться, желательно, на небесах.