ARC Corp

      Жон припарковал одолженный катер, словно старик - осторожно нажимая на педаль газа, и потратив на это в десять раз больше времени, чем мог бы потратить человек, имеющий хотя бы малейший опыт. Блейк понимала, что ей следовало бы взять управление на себя, но она была слишком потрясена, слишком расстроена и слишком бессильна. Она висела на краю лодки, перекинув руки через борт и касаясь пальцами воды, и смотрела вниз, на мелководье, со сломленным выражением лица. Они так и не смогли спасти того, кто так отчаянно нуждался в спасении. Она была благодарна волнам за то, что они разбивали её отражение, потому что ей казалось, что она могла бы «расколоться», увидев его.              – Мы приплыли, – сказал Жон без всякой необходимости. Он бросил веревку на причал и спрыгнул с борта, затем завязал бант на металлическом крюке. Блейк даже не смогла найти в себе силы возмутиться по этому поводу. Они заплатили за этот катер. Пусть себе дрейфует в океане, ей все равно. – Блейк. Блейк, пойдем, – он протянул руку, но когда она не взяла ее, он поднял её и потащил на руках. – Тебе станет лучше после сна. Поверь мне.              – Сна? – огрызнулась Блейк. – Какой сон? Нам нужно найти семью Анабель, а потом этого дядюшку Грасса.              – Братья Альбейн не проснутся в такой час, Блейк, как и семья Анабель.              В этих словах был смысл, но она не хотела его слышать. По правде говоря, она не была уверена, что сможет заснуть. Дело было даже не в кошмарах, а в уверенности, что она будет лежать в постели и смотреть в потолок, размышляя, могла ли она поступить лучше.              Она не сопротивлялась, пока Жон тащил её по пустым докам. Было раннее утро, за полночь, ближе к двум, рыбаки выйдут на берег только через два-три часа, чтобы подготовить свои суда к утреннему лову. Те, кто уже вышли, скоро появятся у доков, но до сумерек оставалось совсем немного времени, да и до поместья Белладонны они дойдут через несколько минут.              – Завтра, – спокойно продолжил Жон. – Завтра ты можешь пойти и рассказать Сиенне и братьям Альбайн о том, что мы узнали. Во всяком случае, о том, что мы нашли.              Она? Блейк хотела спросить, почему он не пойдет, но не нашла в себе сил. Возможно, он хотел избежать вечного расизма. – А потом мы пойдем искать этого дядюшку Грасса? – спросила Блейк.              – Зачем нам это делать?              Блейк резко выпрямилась. – Он помогал похищать людей!              – Я в курсе. Я спрашиваю, зачем нам его искать. По словам Анабель, он был из «Белого Клыка», и я сомневаюсь, что они отнесутся к этому с пониманием. Они - местные власти, и мы должны позволить им разобраться с этим.              Она не могла поверить в то, что слышала, и в то, что чувствовала. Блейк изо всех сил старалась не выпустить наружу горечь, но в её голосе она прозвучала. – Ты хочешь сказать, что мы должны просто игнорировать то, что произошло? Как будто это не наше дело?              – Формально говоря, это не наше дело. Мы - ARC Corp. Мы расследуем аномалии и занимаемся их устранением. Мы не вмешиваемся в дела государства или закона. Мы не можем, – он отвернулся от нее. – Наша работа и так достаточно напряженная, и слишком важная, чтобы откладывать ее на потом и брать закон в свои руки.              – Ты серьезно...?              – Мы так же поступили с тем криминальным аукционом и криминальными боссами в Вейле. Мы не вмешивались в ситуацию. Мы даже не подумали об этом. С преступностью должны разбираться правоохранительные органы, а с аномалиями - мы. Не надо путать эти два понятия.              Блейк нашла в себе силы встать на ноги и, подгоняемая гневом, вырваться из его хватки. Она встала, отступила назад и посмотрела на него, словно не узнавая. Он был таким же, как всегда: немного мокрый, немного усталый, он стоял перед ней в своем дорогом костюме, в черных перчатках и с темно-синими глазами.              – Он похищал детей!              – Те криминальные боссы, наверное, делали и кое-что похуже. Ты там не спорила.              – Это не одно и то же! – возразила Блейк, и в глубине души она понимала, что поступает лицемерно, но преступления тех людей не пересекались с ней, и она не держала на руках мертвого ребенка. – Он создал аномалию!              – Тот, кто создал аномалию «Анабель», умер за это на том корабле, – Жон говорил спокойно, слишком спокойно, так спокойно, что это выводило её из себя. – И я не говорю, что он не человеческая мразь, которая не заслуживает медленной и мучительной смерти, Блейк. Я лишь говорю, что мы не можем её устроить. Мы не можем брать закон в свои руки. Пусть этим занимается «Белый Клык», – его голос смягчился. – Ты знаешь, что они это сделают. Не похоже, что они оставят его в покое.              – А что, если бы они оставили? – медленно спросила Блейк. – Или что, если бы рядом не было правоохранительных органов, которым можно было бы передать преступника? Что, если бы только мы могли остановить их? – она сделала паузу, затем спросила: – А мы бы остановили их, Жон? Или это было бы не наше дело, и мы просто позволили бы им уйти.              Жон выглядел раздраженным. – Это совсем не такой случай. «Белый Клык» доберется до него.              – Гипотетически. Если бы все было так.              Он вздохнул. – Официальная политика ARC Corp - не вмешиваться, – он понял, что это был неправильный ответ, когда Блейк повернулась на пятках и стала уходить. – Мы не можем исправить все беды мира, Блейк, – крикнул он ей вслед. – Мы едва справляемся с тем дерьмом, которое нам приходится разгребать. Если мы возьмемся за каждую причину, за каждую несправедливость, то мир рухнет под тяжестью аномалий, с которыми мы не справимся. Будь благоразумна!              «Будь благоразумна да как он смеет», – хмыкнула Блейк. Ребенка похитили, пытали и убили, а потом оставили в ловушке вечного кошмара, и все из-за одного жадного фавна, который выманил её из дома и отдал работорговцам. Глаза Блейк горели, а губы были зажаты. Сам факт, что он просил её быть разумной в такой ситуации, вызывал у нее отвращение. Блейк бросилась прочь, к своему дому, и не желала даже смотреть на него.              Где-то по пути Жон перестал пытаться с ней поговорить.              /-/              – Вот что нам удалось найти перед тем, как корабль затонул, – закончила Блейк. В истории, которую она рассказала, фигурировали работорговцы, перестрелка, клубы праха, трупы нескольких детей-фавнов и ещё одного живого, который скончался от ран и пыток. Это было достаточно близко к правде, чтобы в крайнем случае выдать ее за правду, и при этом аккуратно обходило все вопросы, которые нельзя было спокойно объяснить.              – Работорговцы, – проворчала Сиенна. – Мы ожидали этого, но даже подумать страшно, что такое еще существует, – её глаза закрылись, и она зарычала. – Я ненавижу человечество, но даже я бы не поверила, что те способны на такие зверства.              – Есть люди, а есть отбросы общества, – отметил Корсак.              – Ты упомянула члена «Белого Клыка», – перебил Феннек. – Ребенок назвал тебе имя?              – Я не знаю полного имени; она назвала его дядей Грассом. Я не уверена, имя это или фамилия, но, похоже, она была с ним знакома.              – В «Белом Клыке» есть один или два человека, которые могли бы выдать себя за него, – кивнула Сиенна. – Это не так сужает круг поиска, как хотелось бы. Нам придется поговорить с её семьей и сообщить плохие новости.              – Мы с братом можем расследовать любые внезапные взлеты благосостояния или расходов, – промолвил Корсак. – Деньги должны были быть на что-то потрачены. Это может быть дорогостоящая привычка к азартным играм или наркомания, или просто новая яхта или дом. У тех, у кого есть деньги, руки чешутся их потратить.              – Мы можем сделать это сейчас? – спросила Блейк. Они удивленно посмотрели на нее, и она объяснила. – Анабель умерла у меня на руках. Её последней просьбой было, чтобы он предстал перед судом. Я не смогу спокойно спать, пока не доведу дело до конца.              Выражение лица Сиенны было сочувственным. – Не похоже, чтобы ты вообще сегодня спала.              Это было преуменьшение. Блейк провела пальцем по левой глазнице, стирая усталость. Если она и раньше переживала из-за того, что не может заснуть, то сейчас, после слов Жона, она кипела от гнева, и это ничуть не помогло. Как только взошло солнце, она вышла на улицу - одна - чтобы сообщить им новости. Родители ещё не встали, а Жон, скорее всего, был в её комнате.              Часы, проведенные в раздумьях, не изменили её мнения. Хотя на чисто психологическом уровне она понимала, что ARC Corp должен сосредоточиться на своей работе и оставить других заниматься своими делами, она не могла смириться с тем, как холодно он это сказал. Она не стала бы осуждать его за то, что он решил отказаться от длительного расследования, которое, судя по всему, займет недели или месяцы, но для этого не нужно было прилагать особых усилий.              Сиенна и братья Альбейн были не против взять её с собой, и вскоре они уже выезжали с базы «Белого Клыка» на территорию Куо Куана. Без Жона никто не смотрел на них странно, а многие, наоборот, поддерживали Сиенну и солдат, махая руками и поднимая кулаки в знак приветствия. «Я и забыла, как обстоят дела с Белым Клыком здесь», – подумала Блейк. Здесь «Белый Клык» - уважаемые герои. Немудрено, что Анабель представляла Жона в форме. При напоминании о напарнике она поджала губы. К черту его и политику ARC Corp. Я доведу дело до конца.              К сожалению, это означало, что Сиенна должна была присутствовать при передаче плохих новостей родителям Анабель. Они были, мягко говоря, в смятении, плакали и прижимались друг к другу, услышав новость. В глубине души они наверняка знали, что больше никогда не увидят Анабель, когда она пропала вместе с остальными, но получить подтверждение этому... Блейк не раз слышала в новостях, как люди испытывали «умиротворение», зная, что их пропавшая семья мертва, но здесь ничего подобного не было.              «Мне очень жаль», – подумала Блейк. Я могла бы спасти её, если бы постаралась.              – Мне очень жаль, – сказала Сиенна, вторя мыслям Блейк. – Если бы мы лучше охраняли наши берега, если бы мы заподозрили это или приняли меры раньше, то с большой долей вероятности этого бы не случилось. Я заверяю вас, что мы сделаем все возможное, чтобы привлечь виновных к ответственности.              – Ваша дочь также попросила нас попрощаться с её дядей Грассом, – вмешался Корсак, очень естественно выпытывая информацию. Он успокаивающе улыбнулся. – Не могли бы вы сказать, кого она имела в виду и где мы можем его найти?              – Это Тедрик, – сквозь слезы ответил отец Анабель. – Он был рядом с нами все это время, помогал искать ее, и... и я не могу, – он вытер глаза. – Мне очень жаль, но я не могу.              – Все в порядке, – сказал Феннек. – Мы сами найдем Тедрика и сообщим ему эту новость. Мы сожалеем, что принесли вам сегодня плохие новости. Мы хотели бы, чтобы все было иначе. Если вам что-то понадобится, знайте, что «Белый Клык» сделает все возможное, чтобы поддержать вас. Вам нужно только попросить об этом в одном из наших лагерей.              Блейк испытала огромное облегчение, оказавшись вдали от них, и еще большую благодарность за то, что её не пригласили внутрь, где она могла бы увидеть фотографии или свидетельства того, что Анабель была обычной девушкой. Это бы её сломило. Родители вернулись в дом, продолжая громко плакать, и только когда все они оказались на расстоянии вытянутой руки, Сиенна прорычала. – Он утешил их. Он был рядом с ними. Этот крысиный ублюдок воспользовался их горем и потешался над ними. Тедрик Грасс. Кто он?              – Тедрик Грасс, – произнес Корсак, читая из своего свитка. – Он был в составе «Белого Клыка» восемь лет - резервист. Он был ранен во время одного задания под командованием Адама Тауруса. Он вернулся живым, ранение было средней тяжести. У него есть медицинские записи о том, что он в основном поправился, но в другой записи говорится, что он всё ещё чувствует боль и не может нормально ходить или сражаться. Я полагаю, что доктор намекает на то, что он вредит сам себе.              – Вероятно, чтобы вызвать сочувствие и избежать необходимости сражаться, – предположил Феннек. – У нас таких слишком много. Им нравится сидеть сложа руки, ничего не делать и купаться в лучах славы так называемых ветеранов «Белого Клыка», раненых при исполнении служебных обязанностей.              – Меня это не волнует, – ответила Сиенна. – У вас есть его место жительства?              – Да.              – Отвези нас туда. Сейчас же.              Дом, в котором жил Тедрик Грасс, был простым на вид. Небольшой, с палисадником и окном, выходящим на тропинку за домом. Дверь была не заперта, и после минутного стука Сиенна вошла. Братья Альбейн и Блейк вошли следом. В доме стояла дорогая мебель и кухня. Здесь было чисто, что наводило на мысль о том, что он всё ещё живет здесь, и обувь у двери была лишним тому подтверждением. В раковине даже стояла нечищеная тарелка, подпертая пакетом с едой на вынос.              Никаких следов его бегства. Это было хорошо. Блейк подумала, не понял ли он, что с его друзьями-работорговцами что-то случилось; возможно, он решил, что долгое отсутствие объясняется тем, что они набрали полный «груз» и вернулись, чтобы продать его. Феннек уже рылся в почте мужчины, нагло вскрывая и читая её. Ничего подозрительного не было, но он задержался на одном и протянул письмо Сиенне. Блейк вгляделась в руку женщины, чтобы прочитать то, что оказалось банковской выпиской.              «Белый Клык» платил своим бойцам. Это был малоизвестный факт, о котором большинство людей не догадывалось. Это была не зарплата, потому что это была не работа, а пособие, которая позволяло людям обеспечить себя самым необходимым для жизни и некоторый комфорт. В основном пособие выплачивалось за счет пожертвований фавнов. Пожертвования поступали через подставные компании под вымышленными именами, а иногда даже маскировались под благотворительные организации. Блейк сразу узнала одну из них в выписке мужчины, но была и другая, которая только за последний месяц выплатила тридцать тысяч льен.              – Кто-то ему платит? – спросила Сиенна, передавая выписку обратно. – Надеюсь, вы вдвоем сможете отследить и найти его спонсоров. Я хочу знать, берет ли кто-то еще деньги на острове, и я хочу, чтобы они предстали передо мной.              – Конечно. Мы займемся этим после того, как разберемся с Тедриком.              Сиенна прошла в гостиную и крикнула: – Тедрик Грасс! Это Сиенна Хан с особым поручением для тебя. Немедленно приведите себя в надлежащий вид.              Они ждали, и долго ждали, не издавая ни звука, ни ответа. Было ещё рано, и мужчина, судя по всему, не работал, так что вряд ли он куда-то отлучался. Сиенна попробовала крикнуть ещё раз, маскируя свою ярость, чтобы не выдать себя, но ответа не последовало. Нахмурившись, она приказала Блейк и братьям Албейн следовать за ней и направилась к деревянной лестнице, расположенной позади, поднимаясь по ней медленно и с активированной аурой.              Уже на втором этаже ноздри Блейк дернулись. В воздухе витал едкий, дымный запах, от которого она слабо закашлялась. – Пепел, – хмыкнул Феннек, одновременно поймав и удержав её. – Что-то горит. Или сгорело.              – Слишком сильный, для сигаретного дыма, – сказала Сиенна. – И сейчас слишком жарко, чтобы разжигать костер.              На мгновение воцарилось молчание, а затем они двинулись дальше, на этот раз гораздо быстрее. Запах усиливался, становился все более удушливым и всепоглощающим, а закрытая дверь впереди почернела и обуглилась. Блейк догадывлась, что они увидят, но Сиенна все равно отворила деревянную дверь, сорвав ее с петель и отшвырнув в коридор.              Комната была черной и покрытой пеплом, мебель превратилась в пепел, как будто взорвалась бомба, но это было не так, потому что, хотя стены и обгорели, они не получили никаких серьезных повреждений. Сзади, на остатках кровати, лежала изломанная, скрюченная и обугленная фигура, которую невозможно было опознать. Руки были вывернуты, как будто они хватались за что-то сверху, но плоть и мышцы были обожжены. Это был не скелет, его тело истлело, расплавилось и карамелизовалось - и от этой мысли Блейк скривилась - в нечто похожее на высохшую, обгоревшую мумию.              – Он мертв, – сказал Феннек. Он закрыл глаза, досадуя на себя за то, что вообще счел нужным сказать это. – Ну что ж, вопрос разрешился сам собой. Кто мог это сделать? Я не знаю никого из «Белого Клыка», кто бы обладал проявлением, основанным на огне.              Блейк знала.              Хотя это было не проявление.              – Мне все равно, – ответила Сиенна. – С Тедриком разобрались. Пусть катится ко всем чертям. Изучи имена и банковские счета и выясни, есть ли в наших рядах еще какие-нибудь вероломные подонки. Если да, я хочу, чтобы их нашли, собрали и доставили ко мне.              – Как пожелаешь, Сиенна, – Феннек поклонился и, повернувшись к Блейк, спросил: – Ты удовлетворена, мисс Белладонна? Я уверен, что ты предпочла бы увидеть свершившееся правосудие своими глазами, как и мы, но преступник уже мертв. И похоже, что он мучился.              – Я... Д-да... – Блейк отважилась подойти поближе и оглядеть тело Тедрика. Она сомневалась, что кто-нибудь ещё заметит это, потому что не подумает искать, но степень ожогов на его лице была немного больше, чем на других участках тела, как будто тепло исходило от тонких лент, прижатых к его плоти.              Или от пальцев.              – Да, - ответила Блейк, отворачиваясь, растерянная и потерянная. – Я видела все, что нужно.              /-/              Жон был в своей комнате, когда она вернулась. Он выглядел спокойным, тихим и усталым, как будто спал не лучше, чем она. Или же он был в «разъездах» и не имел времени на отдых. Блейк вошла в его комнату, закрыла дверь и прислонилась к ней спиной. Её глаза встретились с его глазами, но она ничего не увидела в них. Он не выглядел ни обеспокоенным, ни расстроенным, ни злым, ни побежденным, ни самодовольным, ни чем-то средним.              Он просто выглядел как обычно.              – Зачем ты это сделал? – спросила Блейк.              Он склонил голову набок. – Что сделал?              – Тедрик Грасс.              – Кто?              – Человек, который обманул Анабель, – её раздражало, что он заставляет её говорить это. – Мы нашли его сегодня истлевшим, буквально сгоревшим в своей спальне, в то время как в остальной части дома не было никаких признаков пожара.              – Может быть, у его свитка лопнула батарея, – предположил Жон. – Я читал о таком в новостях.              – Удивительно, что первым твоим порывом было не сказать, что это может быть аномалия, – заметила Блейк. Он замер, но только на мгновение. Он пожал плечами и остался сидеть на краю кровати, двигая головой слева направо, чтобы размять шею.              «Я знаю, что это был ты», – хотела сказать Блейк. Она видела отпечатки пальцев, следы и все улики, сложенные в кучу. Только Жон мог знать об Анабель, и только у него была причина искать его. Он тоже чувствовал себя неважно, даже хуже, чем накануне. Он не очень-то умел драться, а Тедрик, будь он в отставке или нет, должен был пройти определенную подготовку.              Блейк хотела спросить, почему он говорит одно, а делает другое; хотела спросить, почему он заставляет её сомневаться в судьбе Грасса, а потом идет и разбирается с этим сам; хотела узнать, почему он терпит все оскорбления и ненависть от нее, если все равно собирается сделать то, что хотела сделать она. Больше всего на свете она хотела спросить, зачем ему понадобилось лгать, если она и так сохранила бы его тайну.              – У тебя болит шея? – спросила она вместо этого.              Жон замер, прижав руку в перчатке к шее, и ответил: – Немного.              – Давай помогу, – Блейк залезла на кровать и села на колени позади него, надела перчатки и коснулась его спины. Он был напряжен, скорее всего, не только из-за нее, но и из-за стресса, и когда она положила руки ему на плечи, он не расслабился. – Все в порядке, – сказала она. – Я надела перчатки. Никакого риска.              Он вздохнул и расслабился под ее прикосновением. На ней был полный костюм, на руках – такие же черные перчатки, как у него. Это не было контактом «кожа к коже», и массаж, как сказал ей массажист, во многом основан на контакте «кожа к коже». Тепло и трение тела способствуют повышению температуры в мышцах и их расслаблению. Здесь это было упущено. Тем не менее, она смогла провести пальцами вниз и вглубь его мышц, разрывая напряжение силой. Жон, казалось, не возражал против такого грубого подхода.              – Я хотел...              – Я хочу...              Они говорили в унисон, прервались в унисон, а затем сказали - снова в унисон – Давай ты.              Блейк вздрогнула и снова почувствовала себя десятилетней девочкой. – Я первая, – сказала она, прежде чем ситуация стала еще хуже. – Я хотела извиниться за то, как я вела себя вчера вечером. Я была зла из-за Анабель и всего, что произошло, и, наверное, выместила злость на тебе. Ты этого не заслужил.              – Нет, – ответил Жон. – Я тоже должен извиниться. Я был холоден и безразличен. Я знал, что ты чувствуешь - я тоже это чувствовал - и все же я бомбардировал тебя политикой и правилами вместо того, чтобы поговорить с тобой как с человеком. Я не привык, чтобы кто-то был со мной в таких делах. Я привык делать все это один.              – Я не могу даже представить, что мне когда-нибудь придется поступать также, – произнесла Блейк, вытягивая его левую руку и проводя по ней ладонями, сжимая и разжимая. Она почувствовала момент перехода от нормальной кожи к аномальной, потому что даже через его рукав она была тверже и горячее. Жон напрягся, но она крепко сжала его руку. – Сиди. Я не трогаю её. Все в порядке. Ложись на спину.              – Блейк, тебе не нужно...              Она зарычала и резко толкнула его, наваливаясь на него, а затем переползла через его зад, чтобы сесть на бедра. Она не дала ему встать и принялась за его руку, прежде чем он успел что-то сказать. Ощущения были странными, неправильными, она чувствовала что-то нечеловеческое, и это вызывало в её теле отвращение, но она стиснула зубы и справилась с этим. Мне все равно, что он чувствует; я привела его сюда, чтобы он расслабился, а все, что из этого вышло вылилось в новую кучу стресса. Он получит массаж независимо от того, нравится ли это ему - или моему телу. В какой-то момент, когда он понял, что не сможет освободиться, Жон расслабился и лежал неподвижно, а потом растекся лужицей под ней.              Раньше он не жаловался, но сейчас было слишком заметно, как он напряжен. Да и как он мог не напрягаться, учитывая, с каким дерьмом ему приходилось мириться? Блейк не так давно работала в ARC Corp, а у нее уже было больше проблем, чем мог решить один психотерапевт. Жон, вероятно, имел дело с гораздо большим количеством проблем за свои годы, и она не могла представить себе жизнь, в которой его растили, ухаживали за ним и подвергали всему этому.              – Мне жаль, что это оказался не тот отпуск, на который я рассчитывала.              – Ничего страшного, – пробормотал Жон, слишком расслабившись, чтобы произнести слова как следует. – Такие вещи, ах, они случаются. Лучше мы разберемся с этим, чем пострадает больше людей.              – Да... Но… Просто... когда у нас будет свободное время? Когда наступит наша очередь не страдать?              – Я скажу тебе, когда пойму это. Вот почему нам так много платят. Мы, хм, понимаем, что это дерьмовая работа. Есть причина, по которой я старался держать тебя подальше от этого, Блейк. Это не только для того, чтобы сохранить наши секреты. По той же причине я стараюсь не впутывать Руби. Это не та работа, о которой кто-то должен мечтать.              Теперь она это понимала. Временами она задумывалась, не стоило ли ей воспользоваться шансом уехать, когда он был, но, зная то, что она знала сейчас - и зная, скольким людям, подобным Анабель, никто не мог помочь - она не была уверена, что сможет уехать. Ведь это означало, что Жон и его сумасшедшая семья будут в одиночку справляться со всеми бедами мира.              – Теперь уже слишком поздно. Я - часть ARC Corp, – Блейк пригнулась и освободила его левую руку, затем начала работать над его правым плечом, повторяя процесс. – И что мы будем делать дальше? Вернемся в Вейл?              – Хм... – удовлетворенно хмыкнул Жон. – Я думал заехать в Атлас.              – Атлас? Зачем? Разве Шни не будет проблемой?              – Нет, если мы в гостях. Я хочу поговорить с одной из моих сестер. Корал. О том, что происходит. Учитель в Вейле, инженер в Атласе и теперь это. Все эти люди стали аномалиями. И Корал... исследователь.              Блейк знала его достаточно хорошо, чтобы сказать: – Ты на секунду замешкался.              – Не зря. Корал – исследователь в той же мере, в какой сумасшедший доктор – практикующий врач. Она руководит Офисом «Тайн». Можно подумать, что это означает сохранение аномалий в тайне, но это не так. Все её внимание, её амбиции направлены на то, чтобы разобраться в том, что делает аномалии аномальными, и понять, как они работают.              Выяснить их секреты, а не хранить их в тайне. Блейк предположила другую версию, когда услышала это имя, но Жон высказал хорошую мысль. Если бы ARC Corp и так придерживалась стандартного соблюдения секретности, то им бы не понадобился офис с названием Офис «Тайн». – Мне кажется, Сафрон вряд ли довольна ею.              Жон фыркнул. – Ты права. Корал – что-то вроде изгоя среди нас. Она всё ещё часть ARC Corp, и она все еще охотится за аномалиями, чтобы защитить людей, но любопытство – её движущая сила. Сафрон разрушает, я сдерживаю, а Корал... Корал собирает. Собирает, экспериментирует и играет с аномалиями, как с игрушками.              Он не одобрял этого. Блейк поняла это по тому, как он это сказал, а она давно поняла, что он на стороне своей семьи. Жон мог показаться необычным в своем желании оставить аномалии в живых, но он не был черной овцой как таковой. Он все еще принимал и предпринимал действия по уничтожению тех, кого нужно было уничтожить, и был предан и верен своему делу.              – Эксцентричность Корал — это часть того, почему она руководит офисом в Атласе, – пояснил Жон. – У Шни больше контроля, чем у нас в Атласе, и они обычно прогоняют нас каждый раз, когда мы пытаемся что-то там сделать. Но с Корал... – он вздохнул. – Они с Уиллоу каждый месяц устраивают чаепития, где обсуждают аномалии, свои находки и обмениваются записями.              – Уф, – Блейку совсем не понравилось, как это прозвучало. – Ты уверен, что она... э-э... лояльна?              – Честно говоря, нет. Именно один из Арков предал нас и объединился со Шни, и отец уже много лет присматривает за Корал. И за Сафрон тоже. Однако Корал пока лояльна, и она утверждает, что не заинтересована в продаже аномалий. Это противоречит её желанию собирать и изучать их.              Блейк не была уверена, насколько она согласна с этим, но полагала, что ей придется подождать и самой встретиться с Корал. – Мы собираемся попросить её изучить эти случаи превращения людей в аномалии, я так понимаю?              – Да. Если кто-то и сможет выяснить, что происходит, то это она.              – Это значит, что придется оставить Офис «Сдерживания» в руках Руби ещё на какое-то время.              – Она не звонила, – кивнул Жон. Его голос звучал слишком расслабленно, полусонно, и он бормотал в простыни, пока Блейк впивалась пальцами в его аномальные руки. – Полагаю, это означает, что ничего интересного там не происходит.              /-/              Руби стояла и смотрела с широко раскрытыми глазами - ее сестра была не лучше нее - на внутреннее убранство мрачного бара, заполненного людьми, которые, как бы ей ни хотелось думать иначе, совсем не походили на людей. Сказать, что они были похожи на фавнов, было бы оскорблением для фавнов, потому что у человека, работавшего за стойкой, были полупрозрачные крылья за спиной и крошечный глаз между двумя человеческими, у одного из сидевших на барном стуле было три ноги по бокам и одна впереди, а другой деликатно держал большой стакан в одной из своих двух клешней, похожих на крабьи.              – Что это, черт возьми, такое! – закричала Янг, привлекая к себе все взгляды в баре.              Руби вздрогнула. – Я могу объяснить...?              – Лучше бы ты смогла, – сказал Кроу, отходя от бара и направляясь к ним. Он сурово нахмурился и пристально посмотрел на нее и ее сестру. – Это не то место, которое должны посещать девушки вроде тебя.              – О, все в порядке, – сказала Руби, возможно, не совсем правильно понимая ситуацию. – Я из ARC Corp.              В баре начался хаос.