ARC Corp

      Отсутствие у Блейк водительских прав не помешало ей ни угнать фургон Жона для «охоты за привидениями» ни запихнуть Тимоти в кузов, ни неуклюже доехать до издательства Уотерсона. Блокпосты все еще стояли, оформленные как дорожные работы, но она смогла проехать, так как один из работающих там мужчин был явно в курсе дела и помахал ей рукой. Фургон трясся и подпрыгивал на дороге, она крепко держалась за руль. Оставалось примерно два часа, после чего «Офис Кулака» уничтожит типографию. Они убьют и ее, если она попадет в аномалию, поэтому её маска «Белого Клыка» осталась на пассажирском сиденье. Она ни в коем случае не ослепляла ее, но закрывала часть периферийного зрения, и это возможно ей поможет.              Парковка была пуста, кроме одинокой и брошенной машины Жона. Блейк остановилась у стены, переключила рычаг на задний ход и с раздражающим звуковым сигналом сдала назад ко входу в здание, и наехала на первую ступеньку, после чего поставила фургон на ручной тормоз с такой силой, что тот щелкнул и зловеще скрипнул. Она выскочила, схватила маску и подошла к машине Жона, открыв багажник. Все то оружие, которое она видела раньше, сверкнуло перед ней, и она взяла несколько мешочков с прахом, затем взяла взрывчатку и сложила её в наплечную сумку. Закончив с этим, она вернулась к фургону, подошла к задней части машины, откинула железные прутья, запиравшие дверь, и потянула их на себя.              – Скри! – Тимоти, шатаясь, поднялся на ноги, с трудом удерживаясь на ногах в упругой металлической клетке. Он посмотрел на нее, наклонив свою голову с голубыми горящими глазами на сто восемьдесят градусов, и... щелкнул своими мандибулами, после чего неведомым образом повернул коренные зубы создав вихрь из человекоподобных зубов. Блейк вздрогнула.              – Мы на месте, – сказала она, – Пошли, — паук, скорее всего поняв её движения, чем слова, последовал за ней через открытую дверь. Он показался лишь на долю секунды, и она надеялась, что его никто не увидел. – Тимоти, – произнесла Блейк, привлекая его внимание. Как только он оказался рядом, она медленно и целенаправленно надела маску, стараясь, чтобы аномалия видела, как она это делает, и не запуталась потом. – Это всё ещё я. На мне маска. Его коренные зубы повернулись против часовой стрелки, затем по часовой стрелке, создав зловещий звук. – Надеюсь, это ты так сказал, что ты меня понял.              Никакого внятного ответа. Блейк вздохнула, отвернулась и достала Гэмбол Шрауд. Это было рискованно, но времени на сомнения не было. Никто не придет им на помощь; никто не спасет их в случае неудачи; никто даже не узнает, что здесь произошло. Их смерть будет скрыта, как и все остальное, а её родители... ну, об этом она не хотела думать. Было бы лучше, если бы она умерла до того, как они помирились, а не пообещала навестить их и не пришла.              – Остались только мы, Тимоти, – хмуро пробормотала Блейк. – Озпин нам не поможет; ARC Corp нам не поможет; Руби нам не поможет, – он вздрогнул от знакомого имени и с надеждой посмотрел в сторону двери. – Мне жаль, но её вывезли из города, поэтому она не может помочь. Чертов Озпин. Не могу поверить, что я защищала его перед Жоном.              Они вошли в центральный коридор. Нельзя было терять время, и не было смысла действовать тихо, так как аномалия уже знала о ней. Обрывки бумаги, страницы, захламлявшие коридор там, где их раньше не было, шевелились, словно обдуваемые невидимым ветерком, задевая брюки ее костюма и хрустя под ногами. Блейк коснулась плечевой сумки, висевшей у нее на боку, и почувствовала обнадеживающий вес взрывчатки внутри.              Двойные двери впереди были заперты, но теперь их закрывали тысячи листов бумаги, которые почти слиплись, образуя прочный барьер. На них были написаны слова, и это было все, что Блейк успела заметить, прежде чем отвела взгляд. Это была самая очевидная ловушка, которую она когда-либо видела. Любой, кто приблизится и попытается отодвинуть страницы, рискует прочитать слова и попасть в ловушку. Блейк отвела Тимоти подальше после чего достала из сумки гранату - военного образца, из Атласа, похоже, у ARC Corp были там контакты - и нажала на кнопку, чтобы активировать её. Устройство подало звуковой сигнал, и замигал красный огонек. Она с размаху кинула её в дверь и пригнулась; Тимоти последовал за ней, не понимая, что происходит, но повторяя её движения.              Бумажный барьер, дверь и часть стены вспыхнули огнем, когда она сработала, заливая коридор и комнату жаром и пламенем. Тимоти вскрикнул, Блейк резко сорвалась с места, её аура уже была на готове позволяя ей пролететь через огонь в главный цех. Из крошечных прорезей глаз маски «Белого Клыка» она наблюдала за происходящим. Аномалия все еще была в виде полу книги, ее голова теперь представляла собой открытую книгу со страницами, постоянно перелистывающимися то влево то вправо, а ее одежда, похоже, превратилась в страницы каких-то книг. У неё не было рук, только большие дыры у основания рукавов, также бесчисленные страницы сыпались из штанин на пол, оставляя за собой «литературный след». Аномалия повернулась к ней: ни глаз, ни черт лица не было видно, но она все равно видела её.              Блейк проигнорировала её. Вместо этого её взгляд остановился на Жоне, стоящем на коленях, со страницами на лице, который громко и четко говорил, отвечая на вопрос за вопросом с бешеной скоростью. Он был жив, здоров и, судя по всему, активно пытался освободиться. Это было невозможно, поскольку аномалия добавляла новые вопросы каждый раз, когда он приближался к концу страницы у него на лице, но если она сможет отвлечь аномалию, то, возможно, он сможет освободиться.              – Невежество, – сказала аномалия. – Это чума, которая нужно искоренить...              – Ты не будешь тем, кто это сделает! – крикнула Блейк, копаясь в своем рюкзаке и доставая еще несколько гранат. Она не стала ждать, пока аномалия нападет на нее, Блейк стала бросать гранаты направо и налево, никуда не целясь, но веря, что они сделают свое дело. Старомодный печатный станок все еще двигался, все еще был активен и выдавал учебники с бешеной скоростью. Каждый из них был аномальным, опасным и должен был исчезнуть.              Взрывы пронеслись по всему заводскому цеху, разрывая конвейерные ленты, переворачивая стопки книг и поджигая их; большой гидравлический пресс был отброшен в сторону, покачнулся и упал с ужасным треском, раздавив под своим весом покрасочный аппарат и вызвав дикие искры, которые подхватили рулоны бумаги и подожгли их. Пламя распространилось, к счастью, только на легковоспламеняющиеся страницы и не сильно далеко, но дым и жар вскоре заполнили весь цех, и аномалия в ужасе огляделась вокруг.              – Зачем? – вскрикнула она. – Сжигание книг – удел мелких тиранов и безжалостных режимов, прячущихся от правды и живущих в фантазиях. Чего ты этим добиваешься? – громко спросила аномалия. – Делаешь вид, что все идет по плану; что мы не приближаемся к катастрофе мирового масштаба?              Гэмбол Шрауд с силой хлестнул по груди чудовища и проделал в ней дыру. Аномалия не успела увернуться, как и раньше, но на этот раз дыра начала шипеть и светиться оранжевым светом, благодаря огненному праху, заправленному в её оружие. Аномалия зашипела и отступила назад, поглаживая руками свою дымящуюся грудь. Если бы она не была пробита насквозь, возможно урона было бы гораздо больше, но Гэмбол Шрауд пробил её насквозь и вышел через спину, так что большая часть заряда праха разлетелась по стене позади неё.              – Мне плевать на твои оправдания, – крикнула Блейк. – Я из ARC Corp. Ты - опасная аномалия. Все остальное не имеет значения.              – Аномалия? Я такой же человек, как и ты!              – Страницы, вываливающиеся из твоих штанов, говорят об обратном. Есть ли там вообще тело?              Аномалия посмотрела вниз, как будто сама была шокирована тем, что она только что сказала. Она даже подняла одну ногу, чтобы посмотреть, но затем опустила ее обратно со смехом, который звучал немного хрупко. – Ну и что? Это всего лишь мое Проявление. Ты видела мое тело. Я знаю, кто я, что я и что мое Проявление делает.              Аномалия считала себя человеком; она считала себя Проявлением? За свою жизнь Блейк видела много Проявлений, которые делали странные и удивительные вещи, ещё до того, как она узнала о «Свете Души», но ни одно из них не было подобным этому. Насколько ей было известно, не существовало ни одного Проявления, которое превращало бы тело в нечто иное. У этой штуки больше не было органов, ни глаз, ни крови, ничего. Только бумага, чернила и кожаный переплет.              – Я открою век мудрости и понимания. Больше не будет необразованных, больше не будет пустой траты времени. Мир станет лучше; с Гримм будет покончено; это будет утопия для мудрых, трудолюбивых и умных. Истинная меритократия, – аномалия подняла руки, и страницы со всех сторон хлынули к ней. Блейк зажмурила глаза, не закрывая их, но держа их так, чтобы видеть все нечетко. – Ты не остановишь меня - ты не сможешь остановить меня.              – Акт о гражданских правах Фавнов. Вакуо-Атласское соглашение о справедливой торговле. Советница Маргарет...              Аномалия взглянула на Жона, зарычала и взмахнула рукой, бросив ему в лицо ещё несколько страниц, как раз когда он поднял руку, чтобы убрать последнюю. Жон застонал и снова заговорил, отвечая с бешеной скоростью. – Кто ты вообще такой? – спросила аномалия. – Какой-то суперкомпьютер? Обычно я бы порадовался за такого преданного ученика.              Блейк прицелилась и выстрелила снова, на этот раз целясь в середину живота, где страницы были самыми толстыми. Пуля прошла насквозь так же, как и первая, прорвав страницы, словно они были пустым звуком, и вышла из спины. Отверстие горело оранжевым пламенем, пока его не затушила шипящая аномалия. Затем страницы закружились вокруг нее, закрывая обзор, борясь за то, чтобы поймать её взгляд.              На этот раз она была готова. Блейк закрыла глаза, потянулась за спину и достала оружие, которое взяла из машины Жона. Управлять им было трудно, не глядя, но она нащупала курок, нажала на него и услышала яростный рев газа и огня, пока одно не воспламенилось и ужасный звук горения не наполнил воздух. Струя пламени обрушилась на надвигающуюся бумажную стену, воспламенила ее и быстро охватила всё огнем. Вскоре она оказалась в огненном циклоне - ничуть не менее опасном, но её защищала аура, и вскоре страницы полностью сгорели, оставив ее стоять среди углей.              – Чудовище! – прорычала аномалия. – Ты - чудовище!              – Я не чудовище, – ответила Блейк, когда страницы стали ударять по ее телу. Один из ее глаз открылся, и ухмылка под маской проявилась в полной мере. – Но вот он...              – СКРИ!              Тимоти выскочил из-за разрушенного печатного станка, приземлился на спину аномалии, уткнулся в нее лицом и начал ее перемалывать. Его коренные зубы, которые всегда казались такими непрактичными и даже жуткими, проделали с книгой невероятную работу. Они ворошили страницы, глубоко вгрызались в бумажную плоть и вырывали их горстями. Ткач-хранитель оправдывал свое название, защищая её и Жона от того, что, по его мнению, не было человеком, как они, Руби, Вельвет или Мэг, а значит, чем-то опасным, что нужно было остановить, чтобы защитить тех, кем он дорожил. – Скри! Скри! Скри!              – Аххх! Аргххх! Что это за штука!? – закричала аномалия и попыталась оттолкнуть его - затем попыталась запустить страницы в глаза Тимоти. Но паук не умел читать, отчего страницы вспыхивали в его горящих глазах и загорались ярко-синим пламенем, пока он впивался своими длинными веретенообразными лапками в книгу, протыкая мягкую бумажную кожу.              – Молодец, Тимоти! – крикнула Блейк, проносясь мимо него и аномалии к Жону. Он все ещё стоял на коленях, и она начала срывать с него страницы. Те, что были на его руках, ногах и теле, дались быстро, но когда она попыталась оторвать страницу на его лице, руки Жона поднялись и крепко схватили её, не желая отпускать.              – 1876, – быстро сказал Жон. – Генерал Алессандро Себастьян Вайолет. Сражение на перевале Вакуо.              Блейк тянула и тянула, но он не отпускал, и бумага не рвалась. Черт возьми, подумала она, это, должно быть, то же самое, что он увидел, когда пытался отобрать у меня учебник по математике. Жон не сможет отпустить страницу, пока не закончит.              По крайней мере, он работал над этим, и, судя по всему, быстро. Он выдал ещё три ответа. Видимо, все те случаи, когда ARC Corp переписывала историю, привели к тому, что он хорошо в ней ориентировался.              – Хватит! – прорычала аномалия, отбросив Тимоти в сторону, потеряв четверть массы своего тела в виде разбросанных страниц. Аномалия отползла в сторону, пока Тимоти выплевывал бумагу из своей пасти. Аномалия была изможденной и растерзанной, но, сбросив с себя твидовое пальто, она обнажила сложенные в стопки книги на туловище. Все они разом раскрылись, заполнив бумагой пол, стены и сам воздух. – Хватит! – повторила аномалия. – Добро пожаловать в мой мир! Здесь не только факты, не только тексты, но и вымысел. Страницы мелькали вокруг нее, шелест страниц звучал всё громче. – Наслаждайтесь историями!       

/-/

             Блейк Белладонна не была храброй девушкой.              Храбрая девушка должна была бороться за правое дело, бороться и побеждать вопреки всему и стойко переносить самые темные времена. Блейк не была храброй, потому что она сбегала. Всякий раз, когда ей становилось трудно, когда ей становилось неловко, когда она слишком увлекалась чем-то и испытывала хоть малейший страх. Каждый раз она убегала от всего на свете. Знание - факты - всегда были рядом, и она всегда это знала, но сейчас она приняла их полностью и безоговорочно.              – Нет, – крикнула Блейк, на её лице отразились вина и отвращение к себе. – Нет, я...              Как бы она ни старалась отрицать это, в глубине души она знала, что это правда. Грызущее чувство вины, разъедавшее её годами, никогда не исчезнет, и часть её знала, что оно никогда и не должно исчезнуть. Это было то, что она заслужила. Призраки прошлого преследуют каждого человека, но её призраки были более буквальными, более яркими, и бывали моменты, когда она чувствовала на себе их взгляды еще острее.              – Привет, Блейк, – голос был знакомым, легко узнаваемым, и Блейк не удивилась, как ей казалось, увидев рядом с собой своего бывшего возлюбленного Адама Тауруса. – Давненько не виделись, – улыбнулся Адам, его красивые губы напоминали о лучших временах.              – Адам? Что ты...? Нет, ты не можешь быть здесь. Я в Вейле, – Блейк покачала головой, отказываясь признать истину того, что стояло прямо перед ней. Это была ещё одна её слабость, защитный механизм, способ притвориться, что все в порядке, когда это явно не так. – Ты не можешь быть здесь.              – Не могу? – спросил Адам. – Неужели я не могу приехать в Вейл и найти тебя? – его улыбка стала ещё жестче. – Ты бросила меня, Блейк, после того как пообещала, что мы вместе исправим ошибки человечества. Ты сбежала. Бросила меня.              – Нет, я... – Блейк попыталась возразить, но она прекрасно понимала, что в его словах заключена истина. – Нет! Нет, это не так, – Блейк качала головой и отчаянно цеплялась за свои ложные идеалы. – Они не ложные! – солгала она. – Я не лгу! – снова солгала она.              – Ты все время лжешь, Блейк, – возразил Адам. – Ты лгала, когда говорила, что мы будем вместе; ты лгала, когда говорила, что всегда будешь рядом со мной; ты лгала, когда говорила, что мы вместе изменим мир. Ты всегда лжешь, Блейк, так же как и всегда убегаешь.              – Нет, – оправдание Блейк произнесла слабо, и она поняла, что это всего лишь пустые слова. – Нет. Ты собирался убить... – оправдания были словно пепел на её губах. – Это не оправдания, – солгала Блейк, окружая себя утешительной паутиной обмана.              – Я не для того растил свою дочь, чтобы она лгала, – раздался другой голос. Гира, её отец, стоял по другую сторону от нее, высокий, внушительный и хмурый. Он не сердился на нее, только разочарованно смотрел, и это ранило ещё сильнее. Как бы она ни старалась, Блейк знала, что не только не оправдает его наследия, но и навсегда его отравит. Мир всегда будет воспринимать Гиру Белладонну как предшественника жестокого «Белого Клыка», даже если он принимал в этом столь незначительное участие. – Я не для того растил свою дочь, чтобы она была трусихой, убегающей от своих обязанностей, – сказал он. – Кали была бы... нет, она очень разочарована в тебе. Как и я.              Блейк потупила глаза. Её голос дрогнул. – Папа...?              – Ты была таким храбрым ребенком, – сказал Гира. – Что случилось? Ты ошиблась или я? Это был наш провал? – Гира попятился, принимая всю вину на свои и Кали плечи, как и положено любому родителю. – Неужели мы подвели тебя и не смогли приучить тебя к правильному и неправильному?              – Нет! – закричала Блейк. – Нет, это не твоя... то есть, это моя вина. Я решила поверить Сиенне. Я решила... Нет, – Блейк зажмурила глаза, покачала головой и прикусила губу. – Нет, что я делаю? Это... Это не реально. Этого не может быть.              Блейк знала, что сломленным людям свойственно прятаться в фантазиях, так же как она пряталась в своих книгах, когда была в «Белом Клыке», читая грязные романы, чтобы притвориться, что она не провела день, способствуя достижению целей терроризма.              – Ты не можешь вечно убегать, – сказал Адам.              – Нельзя вечно лгать, – сказал Гира.              – Все рано или поздно заканчивается, – сказали они в один голос. – Правда выходит наружу, – проговорил Гира. – И ложь настигнет тебя, – добавил Адам. – И за нее приходится расплачиваться, – сказали они одновременно. Вот только к ним присоединился и голос Кали, и Сиенны, и Илии, и всех, кого она когда-либо знала. Она даже слышала Жона, Руби, Озпина, Романа и Сафрон, Терру и Пирру. – Ты подвела всех нас, Блейк, – говорили голоса. – Ты подвела нас. Ты сама себя подвела. Не пора ли тебе искупить свою вину?              Слезы уже вовсю бежали по её лицу. Блейк знала и понимала, что все, что они говорят, - правда.              – Это не так...              Она смирилась, хотя и не хотела признавать этого, с тем, что мало что сделала для этого мира, что её жизнь не только прошла впустую, но и повлияла на других и причинила им вред.              – Я не...              Да, так и есть. Она вспоминала жертв её преступлений в Белом Клыке; мужчин, женщин и детей пострадавших от её рук. И фавнов, расплатившихся за её жестокость и жестокость «Белого Клыка», - тех, кого несправедливо обвиняли, с кем плохо обращались и кого наказывали за ее деяния.              – Нет...              Блейк понимала, что искупить вину невозможно. Вместо этого она задумалась о том, что, возможно, миру будет лучше без нее. Она опустила глаза и с удивлением заметила, что в её руках зажат нож, и задумалась, когда же она его взяла. Глаза её расширились, в них промелькнули тревога и страх, но их сменило спокойствие, подсказавшее ей, что это правильное решение.              Руки Адама и Гиры обхватили рукоять клинка, они спокойно улыбались, их взгляды поддерживали её, а руки медленно продвигались к её шее. Это ничего не решит, знала Блейк, но это будет справедливостью по отношению ко всем, кому она причинила вред, и положит конец всем ошибкам, которые она может совершить в будущем. Это будет единственный раз, когда она доведет свое решение до конца, а не сбежит, как трус. Один миг боли, одна короткая вспышка, и она сделает мир лучше.              – Ха… – выдохнула Блейк, делая последний вдох, прежде чем вонзить нож в яремную вену.       До её ушей донесся звук металла, пронзающего плоть, влажный и жуткий звук, но она не почувствовала боли. Она ничего не чувствовала. Блейк открыла глаза и посмотрела вниз: рука в перчатке сжала её нож, лезвие проткнуло её, блестящее от крови, которая стекала по черной бархатной ткани и спускалась по большим пальцам. Те же пальцы сомкнулись на её пальцах, не обращая внимания на то, что нож разрывает плоть и сухожилия, и осторожно выхватили нож из её рук.              – Вымысел — это всего лишь вымысел, – мягко произнес Жон возле ее уха. – Вымысел может быть и приятным, и трагическим, но в конечном итоге это не более чем ложь.              Пальцы Жона громко щелкнули, и мир разлетелся, как стекло.              /-/              Блейк ударилась коленями о пол и судорожно вдохнула воздух. Пелена, застилавшая сознание, словно густая смола, рассеялась, и она поняла, как сильно её трясет, как она дрожит, как по лицу бегут слезы, а её сердце бешено бьется. Подняв покрасневшие глаза, она увидела, что перед ней стоит Жон, его плащ закрывал большую часть тела, но правая рука была вытянута в сторону, а в ладонь и тыльную сторону руки был вонзен Гэмбол Шрауд. Кровь стекала по его пальцам и капала на пол.              – Жон...? – прохрипела Блейк.              – Все в порядке, – ответил Жон. Он оглянулся через плечо и слабо улыбнулся. Его глаза, как и у нее, были плотно прищурены и прикрыты ресницами, чтобы случайно не прочесть летавшие страницы. – Ты молодец, Блейк. Ты отвлекла его на время, достаточное для того, чтобы я смог вырваться, – он протянул руку и выдернул её оружие с противным хлюпаньем и брызгами крови. – Спасибо, что вернулась за мной.              – «Офис Кулака». С-с-собирается нас убить...              – Я уже догадался. Стандартная процедура, – он отвернулся от нее, чтобы посмотреть вперед, и Блейк увидела аномалию, сжимающую обрубок левой руки, из которой высыпалось ещё больше страниц, но все они были обугленными и горящими. Аномалия Жона, Кроцеа Морс, лежала в ножнах у него на спине, но она могла предположить, что он использовал её. – Остальное можешь оставить мне, – сказал он, поднимая пострадавшую правую руку и осматривая рану. Он щелкнул языком, зажал зубами кончик пальца перчатки и стянул её.              Когда его рука безвольно повисла, Блейк широко раскрыла глаза. Рука была окровавлена, в её центре зияла дыра, как и следовало ожидать от того, что он пресек её попытку самоубийства, но не это поразило её. Рука Жона, его запястье и видимая часть руки были почерневшими и обугленными, настолько сильно обожженными, что его руки больше походили на руки обгоревшего трупа, чем на руки живого человека. Вены, видневшиеся сквозь трещины на коже, пульсировали тускло-оранжевым цветом и вспыхивали чуть ярче, создавая впечатление расплавленной лавы, стекающей по скалистой черной горе. Вторая перчатка слетела с его руки, упав на пол и обнажив левую руку, которая была не лучше, а в чем-то и хуже, поскольку не была залита кровью.              Он отошел от нее, и его ботинки застучали по полу, когда он подошел к аномалии. Тимоти бился в паутине из страниц, злобно визжа, а ноги Блейк отказывались работать. – Я бы хотел сдержать тебя, – проговорил Жон. – Но ты слишком опасна. Ты умышленно жестока.              – Я - провидец! –крикнула аномалия. – Я учитель, педагог, и все, чего я хочу, — это лучшее для следующего поколения. Это мое предназначение! Мне дана эта форма, чтобы учить...              – Цель книги - информировать. А не заставлять учить.              – Что ты вообще понимаешь? – закричала аномалия, посылая волну страниц. Жон не пытался уклониться, а лишь протянул искалеченные руки, ловя и хватая толстые пучки бумаги, которые с треском воспламенялись и яростно вспыхивали между его пальцами. – Ты не видел их лиц, их реакции! – кричала аномалия. – Ты не видел, как они игнорируют уроки, отказываются учиться, сидят, флиртуют, смотрят видео и выбрасывают свою жизнь на ветер. Нет больше уважения! Нет желания учиться.              Жон перелистывал страницы, не желая читать ни одной из них, с напряженными глазами. Огонь разгорался, ударяясь о его руки, но у аномалии, казалось, не было на это ответа. Никакой стратегии. Она продолжала разглагольствовать, бросая в Жона страницы за страницами, а он тем временем неумолимо приближаясь к ней, пока не оказался слишком близко и не протянул руку, чтобы схватить аномалию за плечи. Огонь охватил её слишком быстро, воспламенив её тело из бумаги и чернил, как сухой хворост.              Её крик отозвался яростным эхом. – Аргхххх!              Это был яростный и страшный огонь, который ярко горел и пожирал страницы, разрастаясь до тех пор, пока сам человек не превратился в костер, слабо сопротивляющийся в руках Жона. Он дергался, вырывался, но ему удалось лишь разорвать свое хрупкое тело пополам: голова и грудь упали, а руки сгорели в руках Жона. Верхняя часть тела все еще была в огне и продолжала гореть на земле. – Помоги мне! – закричала аномалия. – Я горю, я умираю, я в огне! Помоги мне! Помоги мне, пожалуйста, умоляю!              Никто не сделал и шага. Это был милосердно быстрый конец, когда последние страницы, из которых состояло её тело, сморщились и почернели, а затем превратились в пепел. Вместе с ней угас и голос, словно оборвавшись на последнем миллиметре бумаги. Осталась лишь зловещая тишина и слабое потрескивание огня, охватившего всю типографию. Уже зазвучала пожарная сигнализация - громкий, звонкий звук, который должен был заставить всех покинуть помещение. Бумаги, которыми был укутан Тимоти, безжизненно упали, но это не помешало пауку прыгнуть на них и разорвать в клочья, чтобы убедиться в своей победе, издав победный визг.              – Скрииии!              Блейк с облегчением и усталостью наблюдала за тем, как Жон возвращается к ней, держа перед собой руки, все еще дымящиеся, но уже не истекающие кровью. Он опустился на колени и неловко поднял перчатки, как будто его пальцы были недостаточно гибкими, чтобы справиться с этим. Ему пришлось с помощью зубов натянуть их на руки. Когда Блейк протянула руку, чтобы помочь со второй, он отдернул её. – Не стоит.              – Но...              – Я прикоснулся к тому, к чему не должен был прикасаться, и поплатился за это. Я все ещё расплачиваюсь. Прикоснешься к моим рукам и тоже поплатишься, - ему удалось натянуть перчатку и прикрыть вторую руку, затем он натянул рукава, чтобы скрыть обожженные руки. – Не просто так я говорю тебе быть осторожной с аномалиями. Никогда не знаешь, что случится, если прикоснешься к ней, не говоря уже о том, чтобы залезть в нее и попытаться вытащить кого-нибудь. Учись на моих ошибках.              – Вытащить? – Блейк покачала головой. – «Офис Кулака», – сказала она. – Они скоро будут тут. Нам нужно… на втором этаже всё ещё есть жертвы!              Жон кивнул и протянул руку в перчатке - ту, в которой не было дыры. Блейк колебалась, брать ли её, но поверила, что он знает, что может навредить её, а что нет. Рука в перчатке была нормальной, совершенно нормальной, и она возненавидела себя за то, что считала, что должно быть иначе. Если он и заметил её выражение лица, то предпочел не говорить об этом, а отвернулся и крикнул Тимоти, который, выронив из пасти клочок бумаги, с восторгом засуетился.              Они вместе помчались по коридору и выскочили на улицу под звуки пожарной тревоги. Люди наверху не спускались, что свидетельствовало о том, что действие аномалии не ослабевает и после её смерти. Аномальные учебники все еще нужно было разыскивать, и они могли оставаться проблемой на протяжении многих лет, если они попадут в руки не тех людей. Они выскочили на улицу: Тимоти послушно запрыгнул в фургон, а Жон пробежал мимо. В воздухе уже висел «Буллхед». Его дверца была открыта, и кто-то в красном плаще сидел там, держа на прицеле винтовку. У Блейк свело живот.              Жон не остановился. Он выбежал на стоянку, сорвал с себя длинное синее пальто и начал бешено махать им, держа в двух руках и раскачивая влево и вправо, будто флагом. Он неистовствовал, размахивая им так, словно от этого зависела её жизнь. От этого зависела и её жизнь, – промелькнула мысль в голове Блейк. Буллхед пролетел над ними, сделал круг, а затем удалился, поднимаясь вверх. Дверь закрылась, и Жон позволил плащу и своим рукам упасть. Они сделали это.              И не без труда.              /-/              – Вам повезло, что вы остались живы, – произнесла Сафрон, находясь внутри «Офиса Сдерживания», рядом стояли Терра и Пирра, Блейк тем временем пристально смотрела на каждого из них. – Если бы вы были хоть на минуту позже, Терра разрушила бы здание.              – И убила бы нас и всех жертв внутри! – обвиняющее сказала Блейк.              – И не дала всем этим книгам вырваться наружу, чтобы заразить еще больше людей, –ответила Сафрон. – Такие шаги необходимы, Белладонна. Я думала, что ты уже понимаешь это. Потребности многих перевешивают потребности немногих, даже - и особенно - если речь идет о нас. Я уверена, что Терра тоже убьет меня, если бы я была захвачена аномалией.              – Я бы сделала это, – ответила Терра, – если бы поняла, что тебя нельзя спасти.              Блейк прикусила губу, но, взглянув на Жона, промолчала. "Я не сделаю этого", - подумала она. Никогда не сделаю. Если будет появится шанс, я буду пытаться им воспользоваться, чтобы не дать кому-то умереть. Она также не станет больше убегать, даже если Адам, побуждавший её лишить себя жизни, был фальшивым — это не делало сказанное им неправдой.              – У нас есть более серьезные проблемы, чем идеологические разногласия, – сказала Сафрон. – Во время недавней охоты Пирра столкнулась с аномалией в Аргусе, которая захватила компьютеры и использовала их для уничтожения нескольких исследовательских организаций. Нам удалось списать это на промышленный саботаж, когда мы с ней разобрались, но важно не это, – она положила на стол набор фотографий. – Это Артур Уоттс. Или был им. Он работал ученым, пока его не уволили за сомнительные эксперименты. А вот это – аномалия, которую мы окрестили «Живой вирус».              На фото был человек в костюме, который при ближайшем рассмотрении оказался таким же, как и на фотографии Артура Уоттса. Однако вместо головы у него был экран компьютера, по которому бежали строки кода зеленого цвета. Из распахнутого пальто было видно, что его грудь — это клавиатура, а руки - компьютерные мыши. Из его брюк выходили провода, в отличие от страниц из брюк их аномалии, и разматывались вокруг его ботинок.              – Пирра почувствовала, что что-то не так, и попросила нас провести расследование, и мы выяснили, что аномалия в основном нацелена на исследователя Атласа по имени Пьетро Полендина, который был самым ненавистным соперником Артура Уоттса.              Жон тихо выругался. – Вот же дрянь.              – Согласна, – ответила Сафрон, раскладывая очередной набор фотографий. – По прибытии на место мы воспользовались нашим положением, и Совет предоставил нам вот это. Это фотография Лукаса Мерриуэзера, бывшего учителя престижной частной средней школы, который был уволен месяц назад за то, что потерял самообладание на конференции учителей и родителей и обвинил родителей в том, что они поощряют неусидчивость своих детей. После увольнения он стал язвительно и громко призывать к изменениям в системе образования, чтобы дать больше контроля учителям и отобрать права у учеников, и все это, по его словам, для того чтобы предотвратить катастрофу, к которой движется мир.              Это было знакомо. Слишком знакомо. Блейк и Жон оба наклонились, чтобы рассмотреть фотографию, Блейк недовольно поморщилась при виде твидового пальто, круглых очков и седеющих волос. Лицо на фотографии было вытянуто в гневном крике, но нетрудно было понять, кто был на ней.              – Лукас Мерриуэзер два месяца назад был человеком, – добавила Сафрон. – Мы смогли подтвердить это с помощью множества медицинских записей с момента его рождения. Медицина, стоматология, образование - все есть. Он был не аномалией, а живым человеком, который учился, стажировался и имел работу в Вейле.              – Это не Проявление, – сказала Блейк, вспомнив слова мужчины. – Я отказываюсь верить, что это был нормальный человек. Это была аномалия.              – Такой же, как и Артур Уоттс, – сказала Пирра. – Он тоже был аномалией, но он был убежден, что то, что с ним происходит, нормально.              Жон резко выдохнул воздух и откинулся на спинку кресла. – Кто-то - или что-то - превращает нормальных людей в аномалии. Ты это хочешь сказать?              – Да, – Сафрон отложила фотографии и файлы, чтобы они прочитали их позже. – И что еще хуже, они нацелились на Аргус и Вейл, и меня попросили принять участие в экстренном онлайн-совещании с Хейзел и Джейд. «Офис Ожога» очевидно, столкнулся с чем-то необычным в Мистрале и хочет поговорить.              Опять то же самое. Блейк сглотнула.              – Держи меня в курсе, – сказал Жон.              Сафрон кивнула. – Конечно. Мы еще не знаем, что стало причиной этого.              – А отцу сообщили?              – Он все еще исследует Сумеречный город, и я ничего о нем не слышала. Возможно, он мертв, – непринужденность и безэмоциональность, с которой Сафрон сказала это, отразилась в спокойном кивке Жона, как будто он тоже предполагал такую возможность. – Я исполняю обязанности директора, – продолжила Сафрон, – так что таково мое решение.              – Я уверен, что твой ответ будет взвешенным и правильным.              – Хватит сарказма, младший брат. Это серьезно. Я обратилась к Шни, чтобы выяснить, не замешаны ли они в этом деле. Не думаю, что они замешаны, – сказала она в ответ на их молчаливые вопросы. – Но я бы предпочла быть уверенной. Шни безрассудны, но они не глупы, и я очень сомневаюсь, что им нужно продолжать охоту на аномалии, если они могут создавать свои собственные.              – Они могут охотиться на эту, – сказала Блейк.              – И рискуют сами превратиться в аномалию? – насмешливо спросила Терра. – Нет. Шни занимаются аномалиями, но они не рискуют с ними. Что-то вроде этого слишком «горячо» для них.              – Я вас предупредила, – сказала Сафрон. – Что-то, или кто-то, заставляет нормальных людей превращаться в аномалии. Это неслыханно, и вполне возможно, что это сценарий класса «Реальности». Держите глаза открытыми в Вейле. Единственное, что нам пока удалось выяснить, это то, что оба этих человека были недавно уволены с работы.              – Это может быть связано со стрессом, – добавила Терра. – Но это может быть и гнев, или, может быть, они просто были в отчаянии, и поэтому их было легче убедить сделать неправильный выбор. Мы не знаем наверняка. Это может быть сценарий дьявольской сделки, когда аномалия управляет им и раздает подарки, которые изменяют людей.              – Будьте на готове и во всеоружии, – хмыкнула Сафрон. – И максимально осторожными.              Жон кивнул. – Будет сделано. Спасибо, что пришли, и извините, что потратили ваше время.              – Тебе не стоит извиняться за то, что ты выжил, – ответила Сафрон, в голосе которой не было ни восторга, ни неудовольствия, а только профессионализм. Блейк ненавидела её за это. – И ты тоже молодец, – сказала она Блейк. – Ты пошла против моих приказов, но ты, по крайней мере, отдала приказ Совету и сначала убедилась, что прикрытие действует.              – Ты ведь не собираешься благодарить меня за спасение жизни твоего брата?              – Он живет, чтобы сражаться ещё один день. Это хорошо, даже если это было безрассудно, – Сафрон пожала плечами, её пальто из перьев и красной ткани слабо колыхалось. – Я не могу контролировать работу «Офиса Сдерживания». Но из-за этой сентиментальности вас обоих рано или поздно убьют, но пока вы хорошо справляетесь, я не буду вмешиваться.              – У тебя холодное сердце... – рука Жона в перчатке легла на ее руку. Он покачал головой.              – Можешь думать обо мне, что хочешь, – ответила Сафрон. – Я слышала, и кое-что похуже. Доброго дня вам обоим. Терра, Пирра, нам пора возвращаться в Аргус.              – Мэм.              – Конечно, Сафрон.              Блейк смотрела, как они уходят, и опустила голову на руки. Жон выдохнул, откинувшись на спинку стула. – Аномалия, которая создает другие аномалии, – произнес он. Блейк подняла голову.              – Неужели это действительно то, что тебя сейчас больше волнует? – огрызнулась она. – Твоя родная сестра только что сказала, что бросит тебя. Она пыталась убить тебя. Озпин тоже. Сказал мне «нет» в лицо и намекнул, что он был бы счастливее, если бы ты был мертв.              – Ты ожидала другого от Озпина? – спросил Жон, скривив губы. – И я знаю политику ARC Corp так же хорошо, как и любой другой из нашей семьи. Любой из моей семьи убил бы меня в такой ситуации. От меня ожидали бы того же, что и от них. Некоторые наслаждались бы этим больше, чем другие. Сафрон... – он закрыл глаза. – Ей бы это не понравилось. Нисколько. Это меня радует, – Блейк почувствовала себя больной, услышав, что он говорит. – И я рад, что ты вернулась, Блейк, – сказал он. – Спасибо. Я ещё не готов умереть.              – Кто-нибудь из твоей извращенной семьи поблагодарил бы меня за твое спасение?              – Моя мать поблагодарила бы, – сказал Жон. – И я уверен, что семьи всех тех жертв, которые были заперты на втором этаже и которых сейчас эвакуировали, тоже благодарны тебе. Ты спасла их всех.              – Я... Да. Я спасла, – Блейк закрыла глаза и добавила: – Я не убежала. Я не подвела их.              – Блейк?              – Ничего, – солгала она, как часто делала. – Все в порядке.