ARC Corp

      Прошло два дня, пока шумиха вокруг войны банд не улеглась. Были аресты, спецоперации, куча новостей, но ни в одной из них не упоминалось об аномальном шаре, что не могло не радовать. С тех пор работы стало меньше, и Блейк стала наслаждаться мирной нормальной жизнью так же, как и Жон. Руби была не в восторге от этого, поскольку последние два дня её работы были скучными, из-за чего она выглядела невероятно хмурой, когда ей пришлось покинуть офис и вернуться в «Сигнал» в понедельник.              Блейк тоже с грустью проводила её. Свою гиперактивность она с лихвой компенсировала тем, что отвлекала Тимоти, также она спасала им жизнь на ферме, но больше всего Блейк ценила её именно за Тимоти-барьер. Видеть, как оно обнимается с Руби, не понимая, почему та так расстроена, было тяжело, а узнав из сообщения Жона, что сегодня утром оно расположилось у входной двери в ожидании прихода Руби, стало совсем не по себе. Когда оно поймет, что Руби не вернется, у него будет разбито сердце, и она не станет его утешать.              В субботу Блейк занялась более обыденным делом — хождением по магазинам. Хотя ей никогда не нравилось ходить по магазинам, как некоторым, но она находила в этом некое удовольствие. Она испытывала удовлетворение, когда знала, что у нее достаточно пар носков и нижнего белья, достаточно запасных нарядов и полный набор шампуней и туалетных принадлежностей. С её новой зарплатой — ну, не то чтобы новой, но это был первый раз, когда она посетила банк, и, о боже, на её счету было много денег! — она могла позволить себе тратиться на хорошие вещи. Качественная одежда, дорогой лосьон для ванны, даже ароматические бомбочки и целая пачка тростниковых ароматизаторов для ее маленькой квартирки. Она даже заглянула в книжный магазин «У Таксона», взяв последние выпуски своих любимых романов и сделав заказ ещё на три, чтобы получить их на следующей неделе.              Хотя она никогда не была бедной, но и никогда не была настолько обеспеченной, не в смысле непосредственного дохода. По меркам Куо Куана её семья была зажиточной, но таких денег, чтобы разбрасываться ими, не было — во всяком случае, кроме её дня рождения. Возможность зайти в любой магазин, выбрать то, что приглянулось, и уйти с этим — это было в новинку, и хотя она была уверена, что через некоторое время восторг пройдет, но пока этого не произошло, и она в полной мере воспользовалась этим, купив новые подушки и одеяло для своей кровати, массажер для ног, несколько дисков с расслабляющей музыкой и даже диск с шоу, которое ей нравилось ещё в Менаджери, но которое она потеряла из виду, когда присоединилась к «Белому Клыку».              Сумок было так много, что ей пришлось вызвать такси и помочь водителю запихнуть их в багажник. Он помог ей, когда она вернулась в жилой дом, несомненно, ожидая больших чаевых, и она их дала. Почему бы и нет? Тем более, у нее было много вещей. Таксист был так рад, что предложил помочь донести сумки по лестнице до её двери вместе с ней. Удивительно, насколько добрее становятся люди, когда ты можешь разбрасываться деньгами.              Однако оказалось, что распаковывать вещи не так весело, как покупать, и распаковав половину она сдалась, бросила сумки на диван и оставила их там. Они могут подождать. Затем Блейк бросилась на кровать с новой книгой и пачкой черничных кексов и стала изображать из себя бросившего колледж студента, который проводит день впустую.              Она провела так три часа, читая, ленясь и растягиваясь на кровати, прежде чем ее занятый ум начал жаловаться, что с нее хватит. Многие говорили, что армейская жизнь хороша тем, что учит ценить себя и быть трудолюбивым, и хотя она была уверена, что многие возразили бы, что терроризм — это не то же самое, но «там» она всегда была занята тренировками и была в постоянной готовности. Это состояние сохранялось и сейчас, когда она с досадой отгибала уголок страницы и клала книгу на прикроватную тумбочку, затем переворачивалась и снова поднималась с кровати. Десять лет назад она могла бы лежать в постели и читать весь день, пока родители не пришли бы убедиться, что она не умерла. Как же она скучала по тем временам.              Офис Сдерживания был открыт, свет не горел, но в окне, расположенном в дальнем конце за столом Жона, виднелся солнечный свет. Она постучала один раз, на всякий случай, и попыталась зайти но мгновение спустя захлопнула дверь, когда что-то большое, мохнатое и возбужденное бросилось к ней. Тимоти с громким стуком ударился о дверь и начал царапаться её, как счастливая собака в ожидании хозяина. Счастливый двухметровый, восьмилапый, чудовищный пёс. Честно говоря, она предпочла бы шавку этой твари.              — Жон! — крикнула она через дверь. — Убери его!              — Тимоти! — крикнул он. — Это не Руби. Прости, малыш. Иди сюда.              Блейк приоткрыла дверь и увидела чудовище, сидящее за столом Жона и поедающее мертвых сверчков из рук в перчатках. Она вздрогнула и вошла внутрь, закрыв за собой дверь. Паук скорбно посмотрел на нее, потом на дверь, издал недовольное «скри…» и пополз обратно в спальню Жона, проворно перебирая лапками по деревянным половицам.              — Руби придется навестить его, а то он станет невыносимым, — вздохнул Жон. Он закинул ноги на стол, положив на колени газету. Непохоже было, что он работает, но также было заметно, что у него такие же отчужденные отношения с отдыхом, как и у нее. — Что привело тебя сюда сегодня? — спросил он. — Я же просил тебя взять выходной.              — Я и взяла, — Блейк села на диван и вытянулась. Отсутствие круга друзей подразумевало то, что её босс был единственным человеком, с которым она могла поговорить, да и она не так долго проработала в Вейле, чтобы заводить друзей. — Я просто решила зайти. Я недавно ходила за покупками.              — Хм. Ты проходила мимо центральной площади?              — Где это?              — В центре города.              — Я знаю, что такое «центральная» — я спрашиваю о чем-то более конкретном, поскольку я еще не знаю, как здесь ориентироваться.              — Там находятся основные тоннели метро.              В городе было несколько тоннелей метро, так что это не то чтобы сильно сужало круг поиска, но, насколько она помнила, никаких тоннелей возле неё не было. — Нет. Я в городе ещё новичок, поэтому я просто вызвала такси и попросила отвезти меня в самый большой торговый центр в городе, — он хмыкнул, и Блейк не могла не спросить, — А что? Что-то случилось?              — Сегодня утром там произошло убийство.              — Этим утром?! — Блейк поджала ноги и села. Она была в городе все утро и ничего об этом не слышала. — Когда?              — Думаю, рано — в восемь или девять, — он пролистал страницу своей газеты, но она была уверена, что этого там быть не могло. Газеты печатались за ночь и рассылались утром. — Я видел это в новостях. Звучало довольно странно.              — Аномально?              — Обычное безумие. Судя по всему, виновница маленькая девочка. Возраст не уточняется, думаю, очевидцы не смогли определить. Говорят, она выглядела одинокой и растерянной, поэтому кто-то подошел и спросил, не нужна ли ей помощь, — он опустил газету и постучал пальцами по шее. — Следующее, что они увидели, — это то, что осколок разбитого стекла попал мужчине в горло. Он умер по дороге в больницу.              — Черт. А девочка?              — Арестована. Говорят, она даже не пыталась убежать.              Безумие, что такое могло случиться в современном мире, и еще большее безумие, что это произошло, когда она была на улице и даже не знала об этом. Однако Вейл был большим городом, и вполне возможно, что никто в торговом центре об этом не слышал. Вот что получалось, когда в одном месте собиралось много людей. При таком количестве людей обязательно найдется несколько психопатов. В Куо Куане такого не случалось, но там и население было в пятьдесят раз меньше, так что, по ее мнению, это было просто менее вероятно на статистическом уровне. Чем больше размер выборки, тем больше отклонения от нормы.              — Были ли когда-нибудь аномалии, которые превращали людей в убийц?              — Наверняка были, — Жон ответил без запинки. — Я не встречал таких, которые бы делали это в том смысле, который ты, вероятно, имеешь в виду, но я знаю, что моим сестрам приходилось работать с аномалиями которые были настолько ценными для человека, злоупотребляющего ею, что он убивал, чтобы сохранить её при себе. Хотя я не уверен, что именно аномалия сделала их убийцами или человеческая жадность.              Блейк хмыкнула. Это не так уж сильно отличалось от «Улья Слизней» и фермеров из «Пшеничной долины», но она имела в виду скорее контроль над разумом — если уж быть честной, она спросила, потому что её последняя книга была о чем-то подобном. Страшно представить, насколько сильно она была увлечена фантастическими романами и думала, что эти концепции могут существовать в реальном мире. Незнание воистину было блаженством. Они просидели и проговорили около часа, Блейк опустилась на диван и почти заснула под медленное и спокойное перелистывание страниц и звук его голоса. Их разговор прервал резкий гул свитка, который лежал на деревянном столе Жона. Жон словил его, прежде чем тот успел упасть на пол, и ответил.              — Алло? Arc Corp, — он выслушал, кивнул, затем ответил: — Да. Да, конечно, советник. Мы всегда готовы… да. Да, я понял, — Жон отложил газету и убрал ноги со стола. — Я буду рад взглянуть, сэр. Не могли бы вы переслать адрес на мой свиток? Спасибо. Я доложу, как только у нас что-то появится.              Как только он повесил трубку, Блейк спросила: — Работа?              — Произошла смерть при необычных обстоятельствах. Они уже забрали тело, утешили родителей и пообещали разобраться с этим, но все же они хотят, чтобы мы осмотрели место происшествия.              — Место преступления?              — Для места преступления нужно преступление, Блейк. Это было самоубийство.              /-/              Это был тихий пригородный семейный дом в элитной части города — нужно было быть из высшего класса, чтобы позволить себе дом в городе, где в основном преобладали огромные многоквартирные дома и заоблачные цены на аренду. Дом был небольшим и ухоженным, с маленьким садом, за которым явно кто-то ухаживал. Напротив — почтовый ящик, переполненный письмами, и многочисленные венки цветов, возложенные перед домом доброжелателями и соседями. Когда Жон постучал в дверь, их встретила супружеская пара, правда, приветствием это назвать было сложно.              Блейк многое повидала с тех пор, как начала работать в ARC Corp, и многое пережила, но такого ещё не было. Она села в кресло, Жон — напротив, а супруги устроились на длинном диване и прижались друг к другу, попеременно плача и пытаясь им всё рассказать. Это было ужасно. Женщина едва начала говорить, но вскоре расплакалась, мужчина рядом утешал ее, и в тоже время рассказывая о том, как умерла их дочь.              — Я ничего не понимаю, — миссис Ларк плакала. — Наша Лира всегда была такой счастливой девочкой. У нее было так много надежд. Я просто хочу понять. Может быть, мы что-то упустили? Может быть, мы что-то не учли? Неужели мы…? — это было слишком для женщины, и она снова упала духом. Муж обхватил её руками. Его глаза были красными и темными от слез и недосыпания.              — Простите нас. Это все слишком тяжело для нас, — его голос хрипел с каждым словом, и Блейк сомневалась, что за последние два дня он вообще спал хоть час. — Мы сделали все возможное, чтобы сотрудничать с полицией и разобраться с этим. Моя жена была той, кто нашел… кто нашел её… У нее было…              — Вам не нужно этого говорить об этом, мистер Ларк, — Жон прервал его. — Нам уже сообщили о том, как умерла девочка.              Девочка проткнула себе руку ручкой и истекла кровью в своей спальне. Для тринадцати лет это была ужасная смерть, тем более она длилась несколько часов. Часы сознания, в течение которых она, очевидно, решила не искать помощи, не звать родителей и даже не выходить из спальни. Мать нашла её в таком состоянии утром и разбудила своими криками весь район, говорилось в отчете. Блейк не могла винить её. Должно быть, это было ужасно.              — Не могли бы вы рассказать нам немного о Лире? Её увлечения и интересы?              — Танцы, драма, спектакли — Лира любила актерское мастерство, но она также была примерной ученицей, –мистер Ларк вытер насморк, его улыбка была на грани гордости и мучения. — Она была круглой отличницей и очень гордилась этим фактом. Мы никогда не пытались давить на нее, но она любила школу. Её учителя не переставали говорить нам о том, как приятно с ней работать. Мы подумали, что, возможно, из-за скорой сдачи экзаменов причиной «этого» мог быть стресс. Если бы мы знали… может быть… я… — он провел рукой по лицу. — Мы бы сказали ей, что нам все равно, какие оценки она получит, лишь бы она вернулась.              Блейк опустила глаза на сиреневый ковер на полу и сделала несколько глубоких вдохов. Тяжело смотреть и слышать, как люди плачут, ещё тяжелее, когда чувствуешь дрожь их голосов в глубине живота. Она не произнесла ни слова и не думала, что сможет это сделать.              Жон взял инициативу на себя. — Мне очень жаль это слышать, — тихо ответил он. — Нас направили сюда, потому что власти считают, что в этом деле может быть нечто большее, чем простое самоубийство.              Миссис Ларк всхлипнула. — Вы думаете, мы её убили?              — Нет, — Жон быстро покачал головой. — Нет никаких подозрений.              — Тогда что? — спросила она. — Вы… — её глаза расширились. — Подождите, вы имеете в виду, что кто-то мог подтолкнуть её к этому?              — Я слышал о подобных случаях, — жестко заявил мистер Ларк. — Интернет-сообщества, больные игры и извращенные задания. Вы хотите сказать, что нашей Лирой могли манипулировать, чтобы заставить её покончить с собой?              — Это вполне возможно, сэр. Мы хотели бы получить доступ к её комнате и, если возможно, к её свитку.              — Я могу отвести вас в её комнату, — он встал. — Её свиток, ноутбук и другие электронные устройства были изъяты полицией. Вам нужно обратиться к ним. Пожалуйста, следуйте за мной.              Он провел их по узкой лестнице и коридору, заставленному семейными фотографиями. Среди фотографий были не только эти двое, но и еще один мальчик, постарше, но сегодня его здесь не было. Дверь, которую он открыл, вела в комнату со светло-кремовыми стенами и зеленым ковром, с односпальной кроватью, застеленной подушками и плюшевыми медведями, с большим книжным шкафом, заставленным книгами — некоторые из них были художественными, но среди них были и учебники. В дальнем конце комнаты стоял письменный стол с одиноким стулом, а на столе, стуле и полу были темные пятна от крови. Мистер Ларк уставился на пятна; он растерялся, как только увидел их, и стоял в дверях со страдальческим выражением лица. Жон нарушил эту сцену и выпроводил его. — Дальше мы сами, сэр. Прошу вас, я думаю, что вы нужны своей жене, да и она вам тоже.              — Д-да, –он вздрогнул и кивнул. — Вы правы. Пожалуйста, если вам что-то понадобится, то зовите нас. Мы будем внизу, — он медленно вышел за дверь и направился вниз по коридору, и, хотя она ненавидела себя за эту мысль, она была рада, что он ушел. Слишком трудно было думать, когда рядом были он и его жена. По крайней мере, тело уже увезли.              — Тяжело… — проговорила Блейк.              — Я знаю, — Жон потер глаза. — Ты хочешь посочувствовать, но ты мало что можешь сделать, и это просто не задевает тебя так же, как их, — он прервал себя, покачав головой. — Давай не будем думать об этом, а то мы расстроимся не меньше. Осмотрись вокруг.              — Не хотелось бы говорить, но что в этом деле подозрительного? — спросила она, проходя дальше в комнату. — Это похоже на обычное самоубийство.              — Это может быть просто самоубийство, но полиция не смогла найти на её устройствах ничего, что указывало бы на то, что она была несчастна, и рана вызывает подозрения. Следователь говорит, что это была слишком медленная смерть, которая заняла бы несколько часов, — Жон поднял несколько подушек на кровати и порылся в плюшевых медведях. — Странно, что утром её нашли за рабочим столом. Можно подумать, что она мучилась, двигалась или хотя бы шумела. Эти стены не настолько толстые, чтобы не услышать, как кто-то плачет от боли.              Какая неприятная мысль. Блейк осторожно перебралась к письменному столу, держась подальше от пятнистого ковра и осматривая сам стол. Большая часть канцелярских принадлежностей была на месте, но ручка, которой она себя проткнула, была изъята. Зато было несколько книг, судя по всему, учебники по математике. Они сказали, что она готовилась к экзаменам. Может быть, стресс от этого отяготил её больше, чем думали родители? Некоторые люди слишком серьезно относились к подобным вещам, и тот, кто гордился своими хорошими оценками, подходил под критерии.              — Похоже, она что-то читала здесь, пока истекала кровью, — сказала Блейк. Пятно на столе имело прямоугольный край. — Полиция изъяла какие-то вещи?              — Скорее всего. Если понадобится, мы можем попросить показать их в участке. Но они уже не так опасны, поскольку будут находиться в шкафах для хранения улик. Мы должны убедиться, что здесь нет ничего, что могло бы создать дополнительные проблемы.              На краю стола у стены лежала аккуратная стопка, похоже, учебников. Блейк взяла их в руки и осмотрела, отметив, что, несмотря на то, что они были довольно тонкими, они также были глянцевыми и, судя по всему, совсем новыми. Она сомневалась, что их вообще открывали. «Математика для промежуточных классов, 11-14 лет», — было написано на первом из них. Остальные были похожи, хотя одна из них была по биологии, а другая — по истории. Они напоминали ей книги по саморазвитию, которые её собственные родители купили ей перед школьными экзаменами и которые Блейк обязательно пролистывала и сгибала, чтобы создать видимость, что она ими пользовалась. Лира, очевидно, была гораздо более прилежной девочкой, чем она, и это только усиливало трагизм того, что она покончила с собой. Блейк открыла учебник по математике, собираясь бесцельно полистать его, но её внимание привлек первый вопрос.              Это была базовая алгебра, или вычисления — конкретные термины ускользали от её внимания теперь, когда она стала старше и уже много лет не видела классной комнаты. Вводный вопрос был на удивление простым, просто предлагалось выяснить, чему равен X в базовом уравнении. Ей потребовалось всего несколько секунд, чтобы понять, что в данном случае Х равно шести. Следующий вопрос оказался не сложнее, хотя для получения ответа пришлось немного повозиться.              Перевернув страницу, она заметила, что уровень сложности постепенно повышается. Это было нормально, возможно, даже хорошо для обучения детей в возрасте Лиры. Первые несколько вопросов не вызвали у нее особых затруднений, но когда пришлось добавлять две неизвестные цифры и вычислять что-то — иногда с помощью алгебраических формул типа y = x — 1, стало сложнее. Далее шли геометрия и тригонометрия — от определения длины самой длинной стороны треугольника до вычисления окружности. Это было гораздо сложнее, настолько, что ставило её в тупик, пока она не вспоминала какие-то детали из прошлого. Насколько она помнила, это всегда было связано с числом Пи. Она никогда не понимала смысла такой математики. Конечно, возможно, она имеет какое-то применение в архитектуре или строительстве, но для девяносто девяти процентов населения она всегда казалась бессмысленной.              Однако когда она перевернула страницу и ей предложили рассчитать площадь под криволинейным графиком, мозг Блейк перестал работать. Что…? Что это, черт возьми, такое? Она могла вычислить площадь прямого графика, представив, что это треугольник, но она не знала, с чего начать в случае криволинейного графика. Притащив стул, она положила книгу на стол, села, взяла лежащую рядом ручку и начала записывать идеи. Может быть, кривую можно провести как окружность, затем изобразить квадрат, внутри которого она находится, и минус один от другого? Синие чернила размазались по странице, когда она пыталась это сделать, но у нее просто не было необходимых знаний для решения.              Несколько попыток вычислить окружность привели к тому, что она поняла, что вообще не может превратить график в круг — возможно, это даже не круг. Кривая была экспоненциальной, так что, скорее всего, она просто пойдет прямо вверх, если будет продолжаться. Блейк зарычала и продолжила писать, набрасывая идеи и возможные расчеты, сжимая книгу так сильно, что пальцы заболели. То, что эта книга предназначалась для людей моложе её, а она с трудом справлялась с ней, было не только оскорблением, но и вызовом. Как, черт возьми, это можно назвать промежуточной математикой? Вопросы были самыми нелепыми, гипотетическими.              В раздумьях над ещё одной задачей она заметила краем глаза какую-то страницу. Блейк отпрянула от мучившего её вопроса и краем глаза уловили детали на странице — это был учебник по математике. В отчаянии она схватила его и придвинула поближе, широко раскрытыми глазами вчитываясь в слова на странице. Дифференциалы. Она никогда не слышала о них, но именно сейчас они были ей нужны. Дифференциал представляет собой основную часть изменения функции. Что это вообще значит? Точное понимание ускользало от нее — математика никогда не была ее сильной стороной — но она вполне могла следить за примерами, чтобы применить их к решению вопроса, когда те были под рукой. В конце концов, после целой страницы уравнений она смогла записать цифру, в точности которой была уверена. Это было не конкретное значение, а целая куча x, y и даже d и f. Блейк вздохнула и перевернула страницу, но тут же моргнула, осознав, что закрыла книгу.              Не прошло и секунды, как чья-то рука обхватила её за плечи и шею и с силой оттащила от стула. Блейк завизжала и дернулась, но Жон даже не дёрнулся, оттаскивая её. Она поняла, что уже стемнело. В окно не проникал свет, но свет в спальне был включен. Хуже того, она чувствовала себя липкой и охрипшей, с сухими губами. К ее губам поднесли бутылку, и вместо того, чтобы спросить, зачем, она с жадностью выпила напиток, выхватывая его из его рук и сдавливая, чтобы сок с цитрусовым привкусом попал в горло.              — Что случилось…? — пролепетала она, опустошив всю бутылку.              — Ты была в ловушке за этим столом в течение последних шести часов, — напряженно сказал Жон. Её глаза расширились, и она облизала пересохшие губы. — Ты не реагировала ни на какие мои слова, не позволяла ни мне, ни кому-либо другому сдвинуть тебя с места и не выпускала из рук книгу. Я уже эвакуировал дом и пытался оттащить тебя от книги.              — П-почему ты не отодвинул стул?              — Я отодвинул! — ответил он. — Ты упала, потом поднялась, и осталась стоять. Ты что, не заметила?              Она не заметила. Воспоминания о том, как она решала математические задачи, всё ещё оставались, но она точно не помнила, что упала.              — Я вернул тебе стул, когда стало ясно, что ты вот-вот упадешь, — продолжил он. — Я пытался заставить тебя поесть или попить, но ты даже не обратила на меня внимания. Потом ты застряла на последнем вопросе. Только на него ты потратила два с половиной часа.              — Это было трудно.              — Дело не в этом, Блейк, — он провел рукой по волосам. — Тебе повезло, что мне удалось найти библиотеку, в которой была книга по этому вопросу. Да, вот насколько все затянулось. Полиция переселила родителей в гостиницу, и мы полностью контролируем дом. Ты оказалась в ловушке, как только села за стол?              — Нет. Я не прикасалась к нему, пока не открыла книгу и не прочитала первый вопрос.              — Значит, дело в книге, — сказал Жон. Он принес черный мешок и с помощью метлы смахнул в него книгу. — Я пытался выбить её у тебя из рук вот этим, но ты не позволила. Похоже, она вызывает меметическое желание закончить начатое.              Учебник, который заставляет изучать свой предмет. Блейк сочла бы это иронией, если бы это не было так ужасающе. Лира, должно быть, затруднялась с ответом на один из вопросов, но если бы дело происходило поздним вечером, никто бы этого не заметил. Пыталась ли она вырваться, уколов себя ручкой и надеясь, что боль выведет ее из равновесия? Может быть, она надеялась, что если потеряет сознание, то сможет освободиться от оков. Но ничего не вышло. Лира Ларк умерла за своим столом, вынужденная до самой смерти спотыкаться об уравнения, которые она не могла решить.              — Официальная версия будет заключаться в том, что книга была пропитана токсичными парами, — сказал Жон. — Что-то в её печати и в чернилах смешалось, что привело к тому, что Лира споткнулась, поранилась и упала без сознания, и это «произошло» и с тобой.              — Да, — Блейк опустила глаза. — Ладно. Я… блин, умираю с голоду.              — Мы купим пиццу на обратном пути. Подержи мешок открытым — мы возьмем все книги на всякий случай.              Блейк послушно выполнила просьбу и пронесла мешок по комнате, пока Жон выгребал книги с полок. Она была уверена, что дело в учебнике по математике, но не мешало бы убедиться в этом, да и письменный стол, наверное, придется взять на всякий случай. К тому времени, когда они закончили, в комнате было пусто, и Блейк почувствовала себя немного бодрее. Достаточно, чтобы подождать в такси на улице, откинув голову на сиденье и сжимая в руке холодную банку энергетического напитка.              На обратном пути он сдержал свое слово и купил ей огромную пиццу, съев всего два кусочка, а остальное она съела сама вместе с картошкой фри. Вернувшись в офис, Жон положил сумку на стол и стал поглаживать Тимоти, пока Блейк ложилась на диван. Он не выглядел готовым сразу же начать рыться в книгах и трогать их, и в этом была своя логика. Было бы опасно, если бы кто-то из них попал в ловушку, учитывая, что было уже поздно и они порядком устали. С другой стороны, она задавалась вопросом, не является ли аномалия полностью безопасной теперь, когда она записала в ней ответы. Любой человек, попавший в ловушку, мог просто повторить её действия и освободиться.              Однако лучше запереть её и перестраховаться. Скорее всего, она не была живым существом и не имела никакого злого умысла. Если бы она была разумной, то ее можно было бы даже рассматривать как доброжелательную, пытающуюся осуществить то, ради чего она была создана. Она хотела обучать людей тем предметам, для которых была создана, и делала это в меру своих возможностей.              — По крайней мере, проблема была быстро обнаружена и решена, — сказала Блейк.              — Это могло убить тебя.              Блейк недовольно поморщилась. Если бы это случилось, то это была бы полностью её вина, поскольку она была настолько глупа, что взяла и начала читать что-то, когда знала, что в комнате предположительно находится аномалия. Тот факт, что она была настолько беспечна, что попала в ловушку, разозлил её больше, чем обеспокоил. Если кто и должен был понять ситуацию, так это она. — Я просто хочу сказать, что могло быть и хуже. Это не развязало войну между бандами и не угрожало поработить Вейл. Это было относительно простое дело.              — Относительно, — Жон согласился, неохотно кивнув. — Но это не значит, что все прошло хорошо. Тебе следует быть более внимательной.              — Я знаю. Знаю. Я облажалась.              Жон выглядел так, словно хотел сказать что-то ещё и читать нотации дальше, но он видел, что она злится на саму себя, и решил, что этого достаточно, чтобы не повторять ту же ошибку. — Ладно. Мы разберемся с этим утром, когда отдохнем получше. Хорошо выспись и обязательно скажи мне, если у тебя возникнут какие-либо побочные эффекты.              — Ты хочешь сказать, что если мне приснится сон, связанный с математикой, то это будет аномалия?              Жон не рассмеялся. — Ну, сны в любом случае аномальны, так что…              — Подожди, что? Сны — это аномалии?              — Блейк, ты падаешь без сознания, испытываешь полный паралич тела, твои глаза замирают за веками, у тебя яркие галлюцинации, а после пробуждения ты испытываешь почти полную амнезию. Что из этого звучит нормально?              Блейк открыла рот, чтобы возразить, но потом задумалась над его словами. Не предполагали ли ученые, что люди могут видеть тысячи снов каждую ночь и при этом помнить только один, а то и вовсе ни одного? Губы Блейк сомкнулись. Ладно, может быть, это и не совсем нормально, если подумать. Черт возьми.              — Опасны ли сны?              — Мы понятия не имеем и ничего не можем с этим поделать, если это так. Спокойной ночи, Блейк.              — Подожди, ты не можешь просто сказать это и оставить меня…              — Приятных снов. Не дай клопам съесть тебя заживо.              — Меня бесит, что я не могу понять, насколько то, что ты говоришь, шутка или нет.              — В этом-то все и дело, — ответил Жон со слабой ухмылкой. — Ничего из этого не шутка.              /-/              Утром Блейк узнала, что она жива, по стуку в дверь. Это был Жон, это она могла сказать, потому что он выкрикивал её имя, но было шесть утра в воскресенье, и она чувствовала себя мертвой. Её сны были математическими, но сколько в них было собственных страхов, а сколько — аномалий сна, она не знала. Но от этого она не умерла, так что это уже плюс.              — Блейк! Блейк!              Ах да. Жон. Свесив ноги с кровати, она в тапочках направилась к двери, совершенно не обращая внимания на свое растрепанное состояние и спальную юкату, свисавшую с одной руки и обнажавшую плечо. Щелкнул засов, и она с рычанием распахнула дверь. — Сейчас шесть утра, а ты говорил, чтобы я как можно больше спала! — огрызнулась она. — Что такого важного случилось, что ты пытаешься выбить мою дверь?              Лицо Жона было бледным. — Шестнадцать человек госпитализированы, пять умерли, в настоящее время более семидесяти заперты в книгах, пока полиция пытается найти им учебники для решения математических задач, — он проговорил это, задыхаясь, и на нее как будто вылили ведро холодной воды.              — Как? — воскликнула она. — Мы нашли аномалию!              — Мы нашли одну из них! — сказал он. — Но их больше. Это целый набор учебников! Математика, естественные науки, язык, история — все они захватывают людей, которые их читают, и заставляют их закончить книгу или погибнуть. Они захватывают школьников, студентов, а в Биконе даже двое из них застряли в пыльных учебниках по теории, на которые не в состоянии ответить даже Озпин. Все это вышло из-под контроля, Блейк, и если так будет продолжаться, то к концу дня это превратится в класс «Реальность»!              Черт. Блейк выскочила за дверь и бросилась за своей одеждой, практически раздевшись догола за поворотом в свою спальню, пока Жон ждал в дверях, скрытый от посторонних глаз. Она дергала себя за юбку, крича: — Что нам делать? Какой план?              — Полиция и Совет будут работать с теми, кто сейчас пострадал. В новостях расскажут, что издательство отозвало свою продукцию из-за опасных паров чернил, от которых люди впадают в состояние ступора. Они токсичны и могут убить. Надеюсь, это удержит людей от открытия книг, пока мы будем разбираться с проблемой.              — И как мы с ней справляемся?              — Издательство отклоняет все звонки с требованием отозвать книги и ответить на вопросы. Это мы притворяемся, но они говорят, что с книгами все в порядке и они намерены продолжать их издавать и распространять среди тех, кто хочет повысить свой образовательный уровень.              — Чёрт!              — Согласен, — Жон поморщился, когда Блейк, спотыкаясь, вышла в главную комнату с Гэмбол Шрауд. Он позволил ей опереться на него, пока она натягивала ботинки. — Мы поедем прямо к издателям и разберемся с этим, — сказал он. — Если с книгами все в порядке, то это означает, что книги возможно не аномалии сами по себе, а были созданы другой аномалией.              — Судя по всему, намеренно.              — Да, — он кивнул. — У нас есть ордер на обыск, ордер на арест, а также ордер на убийство на месте, если мы решим, что это необходимо.              Блейк вздрогнула. — Такие существуют?              — Ни официально, ни юридически — нет.              — С каких это пор мы стали государственными убийцами?              — По-видимому, с сегодняшнего дня, и то только в том случае, если мы посчитаем, что другого выхода нет. У аномалий нет прав, Блейк. По крайней мере, у тех, которые ещё не относятся к классу «Реальности», — Он отошел в сторону, чтобы она могла выйти за дверь. — Внизу патрульная машина, на которой мы доберёмся до места. Попытаемся решить все мирным путем, если получится.              — А если не получится?              Молчание Жона сказало все.