Just say you'll love me one day

Первая неделя похожа на настоящий хаос. Новости о смене руководящей должности распространяются по всему коллективу со скоростью звука, групповой чат восстает из пепла, как феникс, и перерождается новой волной бурных обсуждений. И, конечно же, не обходится без гаденьких слушков не менее гадкого подтипа «а вот и получилось через постель». Галф не обращает на них внимания, игнорирует все подозрительные улыбочки и занимается своими прямыми обязанностями: с трепетом и любовью помогает животным. А это, надо заметить, становится все проблематичнее в компании неизменно горячего босса, у которого голова гудит от бесконечного напряжения. — Слюнки вытри, а то нас сейчас волной отсюда смоет, — жалуется Майлд в привычной манере, когда Галф беззастенчиво пялится на занятого бумажной волокитой Мью и томно вздыхает через раз. Невозможно заставить себя отвести взгляд от движений мышц на широкой спине под двумя слоями одежды. Галф и не пытается скрыть явный интерес к единственному привлекательному субъекту во всей округе. — Эй, ты меня слышишь вообще? — Ага. Галф подпирает щеку рукой и зевает, чувствуя тяжесть буквально во всем теле. За окном монотонно барабанит дождь, обед был крайне невкусным, а пациентов, как назло (хотя для самих животных — к лучшему), очень мало. — Ты знаешь, кто займет его место? — Майлд делает вид, что ему не настолько интересна данная тема, но с треском проваливается, стоит Галфу уверенно кивнуть головой. Он наклоняется поближе и спрашивает со знакомым огоньком во взгляде: — Кто это? Ты? Неужели правду говорили? — Это будет человек с соответствующим образованием, мужчина или женщина, возраст не берусь угадывать. Майлд разочарованно дуется и уходит по своим очень важным делам (заигрывать с женской частью коллектива), поэтому Галф и Мью остаются в помещении одни. И каких же титанических усилий стоит удерживать задницу на стуле, как только за Майлдом учтиво закрывается дверь. Галф постукивает пальцами по столешнице, задевает пустую чашку и привлекает внимание Мью, который рассеянно хмурится и бегло осматривает комнату. Он откладывает ручку, которую бездумно прокручивал между пальцев, и разворачивается на своем офисном стуле. Галфу достаточно одного тихого «иди сюда», чтобы за пару мгновений оказаться на своем привычном месте — верхом на этих бедрах, а руками — на теплой шее у начала роста волос. Ладони Мью ложатся на поясницу и немного давят на нее, вынуждая сократить расстояние между их телами до минимума: у них не было никакой близости с тех пор, как они впервые оказались голыми в одной кровати. — Дверь не заперта на замок, — зачем-то шепчет Галф, словно это может остановить его от первого за день поцелуя, когда он, не прерывая зрительного контакта, медленно наклоняется вперед. Мью кивает на прозвучавшее утверждение и терпеливо выжидает, пока сомневающийся в правильности происходящего Галф не примет решение. Телефон на столе вибрирует несколько раз, но Мью даже не смотрит в его сторону, потому что перед ним сейчас находится человек, прикосновения которого буквально заряжают энергией. Достаточно пары сжатий напрягшихся бицепсов, легкого ерзания по бедрам в поисках более удобного положения и намека на встречу губ, чтобы Мью ощутил прилив сил и расслабился, позволив себе насладиться интимностью момента. Пусть даже в рабочее время. — Должны ли мы?.. Мью улыбается так искренне и ярко, что сердце Галфа совершает пугающе опасное сальто в грудной клетке. А тело, поддаваясь адреналину, инстинктивно движется вперед: поцелуй получается легким, мягким и не принуждающим к чему-то большему — это простое соприкосновение губ на несколько секунд. Потом еще раз и еще раз, пока оба не начинают хихикать, как два влюбленных подростка, готовых рискнуть и быть пойманными в сомнительном положении друг на друге. Галф отстраняется и кладет голову на плечо, утыкаясь носом в участок кожи на шее, не скрытый воротником рабочего халата. Мью гладит его спину одной рукой, а другой — волосы, аккуратно пропуская прядки через пальцы, чтобы не сильно испортить прическу. — Если я усну, ты сделаешь мне выговор? — спрашивает Галф и с блаженным вздохом принюхивается к запахам, что постепенно окутывают его обоняние: это знакомый и специфический аромат лекарств и дезинфицирующих средств, легкая горечь сигаретного дыма и тот самый одеколон, который Галфу хочется ощущать в своей постели, на своей подушке по утрам и своих вещах даже после стирки. Их жизни переплетаются так тесно, сильно и внезапно, что это пугает. Галфу никогда не хотелось находиться в компании других людей двадцать четыре на семь, однако Мью — это его дом, хоть они и далеки от совместного проживания под одной крышей. Возможно, когда-нибудь… — Тогда мне придется со всей строгостью придумать для тебя наказание, — в шутку говорит Мью, но напрягшемуся вдруг Галфу не до смеха: воображение работает на полную, рисуя возможное развитие событий далеко за гранью приличия. Мью, кажется, замечает резкую перемену в настроении, перестает перебирать волосы и поднимает лицо Галфа за подбородок: — Что случилось? — Ничего. Правда, — Галфу приходится задержать дыхание, чтобы не выдать сомнительного напряжения, сковывающего ребра и движения вспотевших ладоней по шее и широким плечам. По изменившемуся взгляду Мью очевидно — он все прекрасно понимает и без устных объяснений. С ним вообще удивительно легко и приятно: Галфу не обязательно переступать через себя, чтобы признаваться в смущающих мелочах и пытаться подобрать нужные слова. Табун предательских мурашек пробегает от затылка вниз по позвоночнику, потому что Мью продолжает молча смотреть на него. Галф неудержимо краснеет под этим пристальным взглядом и, снова уронив голову на плечо, легонько стучит ладонью по крепкой груди. — Прекрати так смотреть на меня. — Ну, фактически я не делаю ничего такого, — в голосе Мью отчетливо слышно веселье с нотками поддразнивания. — Но ты все равно краснеешь. — Потому что это… Ты, — Галф не может с собой ничего поделать: обвивается вокруг Мью, как коала, и вжимается лицом в шею, чтобы не потеряться в этих удивительных глазах и не натворить глупостей прямо на рабочем месте. В конце концов, они — взрослые люди, способные контролировать некоторые потребности и желания. А заниматься всякими интересными вещами, сидя вдвоем на несчастном офисном стуле, не очень удобно. Но как же хорошо, что именно у этого нет подлокотников. — Это был комплимент? — Мью довольно вздыхает от тяжести на своих бедрах и того, с каким рвением Галф стискивает его в своих объятиях. Разница в их росте минимальна, но Галф умудряется казаться маленьким рядом с ним (или на нем), что разжигает внутри тяжело контролируемые эмоции и чувства: хочется безостановочно защищать, баловать и уступать. Слепое увлечение партнерами обычно приводит к печальным результатам и расставаниям — это Мью выяснил на собственном грустном опыте. Но как же уместно он чувствует себя, вот так самозабвенно обнимаясь с сопящим в шею Галфом посреди рабочего дня без веских на то причин. Но вскоре им приходится отпустить друг друга и заняться внеплановым осмотром найденного на улице истощенного котенка. Девушка, что принесла его в клинику, явно нервничает и не находит себе места, когда посреди приема вдруг просится отойти в уборную. Галф с подозрением косится на удаляющуюся спину и машинально поглаживает громко урчащего котенка по холке, куда пару минут назад ставил несколько уколов. — Она же вернется? — Не знаю, — Мью с тяжелым вздохом снимает перчатки и бросает их в мусор. — Не уверен. И такое бывает. Однажды к дверной ручке привязали собаку с запиской и просьбами найти ей нового хозяина. Галф переводит взгляд на трясущегося котенка и чувствует, как сердце сжимается от жалости и злости: на несправедливость и человеческую безответственность. — Может, она не в состоянии оставить его себе. Мы не вправе ее винить, — Мью пожимает плечами и наклоняется к смотровому столу, чтобы потрогать котенка за подбородок, по которому бегают блохи. — И что мы будем с тобой делать?.. Девушка, как и предполагалось, не возвращается ни через десять минут, ни через двадцать. А котенок успокаивается после всех обработок, процедур и порции корма, сворачиваясь маленьким клубочком на подставленных ладонях. — Я могу его забрать, — Галф осторожно вытаскивает из-под худощавого тельца одну ладонь и, придерживая котенка за бок, аккуратно подносит к груди. Острые мелкие коготки тут впиваются в ткань халата, как будто этим котенок ставит точку — мы пойдем домой. Вместе. И Галф не может возразить этим большим глазам яркого желтого цвета, что с любопытством и толикой страха смотрят на него снизу-вверх. — Давно хотел завести кота. Мью наблюдает за ними с широкой улыбкой и понимает, что внезапная и сильная влюбленность, вскружившая голову много месяцев назад, отступает. А ее место занимает что-то более сильное, всепоглощающее и желанное до судорог в тянущихся погладить черные волосы пальцах. ** Делить квартиру с другим живым существом непривычно, но безумно приятно. Галф первые несколько дней вздрагивает из-за непривычки, когда котенок забирается на кровать и укладывается на подушке рядом с его головой, случайно царапает острыми маленькими когтями голую кожу ног, пока носится за игрушкой, или начинает пронзительно мяукать, если не получается забраться на высокие поверхности в силу своего возраста. Он быстро набирает вес и обрастает шерстью в недостающих местах после всех обработок от паразитов и сдачи соответствующих анализов. Над именем долго думать не приходится: Галф называет кота Азаром в честь одного футболиста. Имя моментально «приживается» и не вызывает внутреннего отторжения, когда Галф зовет котенка поесть или поиграть. Характер у Азара своеобразный. Галф понимает это на выходных, когда Мью предлагает провести их дома в компании друг друга и нового пушистого друга черно-белой расцветки. Котенок часто требует к себе внимания либо громким мяуканьем, либо более серьезными методами (когда оба взрослых мужчин непозволительно долго увлечены объятиями и поцелуями) — устраивает настоящие гонки, роняет с дивана маленькую подушку и все свои игрушки, царапается, если на пути к финишу встречаются чьи-то голые ноги. Мью, как прилежный мальчик, настаивает на обработке царапин, но Галф отмахивается и предлагает посмотреть фильм. Однако у Азара другие планы, он умудряется пробежать по клавиатуре ноутбука и закрыть браузер. А потом его тошнит прямиком на шорты Мью. — Он всегда такой активный? — Мью возвращается в комнату в одолженных домашних штанах Галфа и садится рядом на диван. Азар, удовлетворенный недавним забегом, явно не испытывает угрызений совести по поводу случившегося казуса. — Ну да, — Галф заботливо массирует легкое вздутие, а Азар, на удивление, позволяет прикасаться к своему животу — лежит на спине и жмурится, начиная мурчать все громче и громче с каждым аккуратным поглаживанием. — Никак не может привыкнуть, что еда из миски никуда не исчезнет. — Распространенная проблема бездомышей, — Мью цепляет указательным пальцем маленькую лапку под розовыми подушечками, она разгибается и сгибается обратно, но Азар даже не обращает внимания на такие людские вольности по отношению к своей важной персоне. — Попробуй дозировать кормление. С возрастом должно пройти. Есть, конечно, исключения из правил. — Будет ли сестра слушать мои наставления, когда он смотрит на нее своими голодными и несчастными глазами? — Галф усмехается и поднимается пальцами вверх по пузу, почесывая подставленную шею. Азар ожидаемо засыпает у него на коленках в этой странной позе. — Но я попробую объяснить ей. — Дай ей мой номер, — Мью наклоняется и кладет ладонь Галфу на плечо, носом утыкаясь в гладкую щеку. Время летит слишком быстро, пятница сменяется субботой, а день — хмурым вечером, который будто специально настраивает на ленивые объятия и поцелуи на диване под пледом. — Уверен, мы договоримся. — Нет, — Галф хихикает из-за щекотки, что вызывают намеренные вздохи у чувствительного уха, и пытается не шевелиться слишком резко, чтоб не разбудить котенка. Однако сонный Азар самостоятельно решает спрыгнуть с его коленок и предусмотрительно спрятаться в домике — подальше от человеческих голосов. — Не дам я ей твой номер. — Ревнуешь? — шепчет Мью в ухо и перебирается ладонью с плеча на шею, чтобы придвинуть голову Галфа поближе — теперь между ними не остается никакого расстояния и причин, чтобы не целоваться, пока не заболят губы. Галф смотрит на довольную улыбку и сглатывает, когда Мью закрывает глаза и тянется вперед еще чуть-чуть, ощутимее нажимая пальцами на кожу шеи сбоку. Но поцелуя не происходит, вместо этого сухих губ дразняще касается теплое дыхание: — Не волнуйся, ты единственный, чей контакт закреплен у меня наверху во всех приложениях. — Я не волнуюсь, — зачем-то оправдывается Галф и первым оставляет на губах Мью поцелуй, постепенно превращающийся в нечто более томное и мокрое. Возможно, Галф слишком напирает, когда пускает в ход зубы, но кого это вообще волнует? Уж точно не Мью, который вовсе не против такой откровенной демонстрации желания — он откидывается на спинку дивана, позволяет Галфу напирать сверху и открывает рот для новых поцелуев, которые вынуждают их тела ближе льнуть друг к другу. Все эти жаркие и громкие поцелуи закономерно приводят к одному и тому же итогу: Галф не без помощи сильных рук садится верхом на крепкие бедра, зарывается руками в небрежно растрепанные волосы и тяжело дышит в мокрые от слюны губы. Каждая клетка его организма требует больше контакта голой кожи, больше прикосновений рук к спине, бедрам или заднице, больше языка и тихих рваных вздохов, жадно поглощенных собственным ртом. Но перейти на следующий уровень не позволяет очередной телефонный звонок. Мью вынужден ответить — он специально устанавливает одну и ту же мелодию на контакты, которые нельзя игнорировать. Галф разочарованно поджимает губы и пытается отдышаться, когда Мью аккуратно опускает его на диван и уходит к приоткрытому окну, чтобы покурить (не без разрешения хозяина квартиры) и ответить на вызов. Стремительно нараставшее буквально минуту назад напряжение не отпускает, когда Мью отворачивается и выставляет на обозрение свою широкую спину. Галф до боли кусает нижнюю губу, с тихим отчаянным стоном падает на диван и прикрывает глаза ладонью, чтобы попробовать занять мысли чем-то другим. Но разве это возможно, когда рядом находится человек, при взгляде на которого замирает сердце, а кончики пальцев покалывает от желания касаться голой кожи или напряженных мышц? Мью одинаково хорошо выглядит как в простой домашней одежде, так и в рабочей форме с уложенными волосами и отглаженными воротниками на рубашках. Иногда Галф завидует сам себе. Достаточно проявить чуть больше настойчивости и смелости, чтобы снять с Мью футболку и домашние штаны — и трогать, трогать, трогать, не обращая внимания больше ни на что в этом мире. Откровенные фантазии не помогают избавиться от неминуемого стояка под шортами, Галфу приходится сдвинуть ноги и уткнуться лицом в диванную подушку. Любая близость воспламеняет кровь в венах, а еще очень хочется верить, что Мью тоже чувствует это, что Галф оказывает на него такое же сильное влияние… — Ты там дышишь? — вдруг раздается голос Мью совсем рядом с ухом. Галф отбрасывает подушку на пол, не заботясь о ее дальнейшей участи, и с благодарным вздохом принимает тяжесть навалившегося сверху тела. Наконец-то. Это долгожданное ощущение запускает необратимые химические процессы в организме, сердце быстрее качает кровь, очевидный румянец распространяется по лицу, шее и груди, в горле пересыхает… Галф, пришедший в себя после влажного поцелуя в шею, тут же забирается руками под широкую футболку, чтобы провести подрагивающими от нетерпения пальцами вниз от плеч по напряженной спине, останавливаясь аккурат над поясом спортивных штанов, которые в его откровенных фантазиях уже давно валяются где-то за пределами дивана. — Только не говори, что тебе нужно уйти, — Галф с трудом озвучивает надоедливую мысль, поселившуюся в мозгах во время телефонного разговора, потому что Мью делает первое и характерное в их горизонтальном положении движение бедрами — сначала вперед, а потом по кругу, прижимаясь точно в нужных местах. Это одновременно поддразнивание и обещание чего-то большего. В глазах Галфа столько неприкрытой надежды, что Мью чувствует вину за работу, за людей, которым нужны эти телефонные разговоры, вообще за все в этой жизни, когда им приходится разлучаться или прекращать касаться друг друга. Он подтягивается на локтях выше, ощущая трепет и возбуждение от того, как Галф под ним охотно выгибается навстречу, оставляет на приоткрытых губах успокаивающий поцелуй и снова медленно двигает бедрами: — Я никуда не уйду, детка. Голос ломается тихим стоном, который Мью охотно сцеловывает с пухлых губ, пробует языком и не позволяет отстраниться, чтобы вдохнуть хоть немного воздуха — сейчас он предельно жаден ко всему, что касается разгоряченного прелюдией Галфа и его незамедлительных реакций на малейшие стимулы самых чувствительных мест. Мью на уровне инстинктов знает, где и как следует надавить или поцеловать, чтобы услышать в ответ низкий стон или почувствовать, как длинные пальцы впиваются в кожу, безжалостно сминают ее, а ногти царапают шею, плечи или поясницу. Галф под ним такой разнеженный и желанный, что Мью с трудом контролирует первобытное желание избавить их обоих от одежды и нырнуть головой между длинных ног, предусмотрительно закинутых себе на плечи. Эти бедра, не скрытые привычными узкими джинсами, манят зарыться лицом, сжать, погладить, оставить на них заметные красные следы, чтобы удовлетворить урчащий в подкорке мозга внутренний голос. Мью с удовольствием перебирается губами на длинную шею, когда Галф приглашающе запрокидывает голову и тянет его за волосы. В тишине комнаты любой вздох кажется слишком громким и смущающим, но Галф не может контролировать свои голосовые связки, когда Мью целует и посасывает кожу на шее сбоку, снова и снова двигая тазом навстречу отчаянным перекатам приподнимающихся над диваном бедер. Им даже не нужно заниматься полноценным сексом, чтобы получить удовольствие, закручивающееся жгутом в соприкасающихся частях тел. Но Мью не в состоянии выбросить из головы жаркие мысли о том, как бы выглядел Галф, решившись они переступить еще одну ступеньку своих отношений и попробовать проникновение. Его рука крепко сжимается на мягкой и одновременно твердой плоти правого бедра, а в висках пульсирует надежда, что там останется характерный отпечаток пальцев. Чтобы Галф видел его на протяжении нескольких дней и вспоминал, чем они занимались, оставшись в уединении его квартиры. Чтобы он хотел это повторить. Мью судорожно вдыхает запах в ямочке между ключиц и прижимается лбом к быстро вздымающейся груди, пытаясь перевести дыхание и сосредоточиться на ощущениях между ног, которые то заставляют его вздрагивать, то тянуться за давлением, продлевая момент этого чувственного трения. Они опять похожи на двух возбужденных подростков, которые ползают друг по другу, но боятся пойти дальше. Это горячо, сладко и так приятно, что все движения рук и ног неминуемо синхронизируются, пока натиска через одежду не становится чертовски мало. Мало обнаженной кожи, мало всех этих сексуальных звуков, задушенных в горле. Тогда тяжело дышащий Мью решает остановиться: — Ты же не против? — горячо выдыхает он в губы и тянется ладонью к черным шортам, но останавливается в последний момент и вскидывает голову, чтобы посмотреть в блестящие возбуждением глаза лежащего под собой Галфа. Галф совсем не против, а вот весь остальной мир, похоже, да. Знакомая мелодия бьет по ушам своей громкостью и резкостью, вынуждая замереть и отстраниться друг от друга. На лице Галфа с задержкой появляется то самое осознание — его брови хмурятся, взгляд становится более осмысленным. Но какой же он красивый с этими румяными щеками и покрасневшими приоткрытыми губами… — Бля. Я его сейчас выключу, подожди меня, ладно? — Мью целует уголок надувшихся губ и тянется за телефоном, чтобы уверенным движением пальцев выключить его и отбросить в сторону. Но тут просыпается Азар: с хриплым «мяу» он показывается в домике и потягивается вперед, выпуская коготки на передних лапах. Не успевает Мью вернуться в прежнее положение (верхом между приглашающе раздвинутых ног), как котенок подходит к дивану и заинтересованно цепляется за обивку с очевидными намерениями запрыгнуть наверх. Очевидно топорщащиеся шорты — это ведь не повод игнорировать вообще все в этой жизни? Тем более, когда она так настойчиво пытается не дать вам заняться сексом. — Как думаешь, он просит еду? — Галф кивает на Азара, который деловито топчется между ними, словно не знает, чьи коленки в данной ситуации окажутся более удобными. Вариант с домиком и другими лежанками, видимо, им не рассматривается. — Ты серьезно? — с наигранным возмущением спрашивает Мью и поправляет пояс штанов, которые вовсе собирался снять пару минут назад. Галф прикусывает нижнюю губу, чтобы не заулыбаться во все тридцать два, и ставит возмущенного происходящим Азара на пол. — Вернись ко мне, пожалуйста. — Вот так? — Галф игриво лижет мягкую нижнюю губу, когда оказывается сидящим сверху на Мью. Снова. Большие ладони моментально перебираются на задницу, ощутимо сжимая обе ягодицы через легкую ткань шортов. Пробежавшая по позвоночнику дрожь не укрывается от внимательного взгляда. — Держись крепче. Галф не успевает ничего ответить, когда Мью внезапно поднимается с дивана, крепко придерживая его под задницей, и совершенно точно держит курс в спальню. Азар хвостиком следует за ними, чтобы отвлечься на игрушечную мохнатую мышку, валяющуюся на полу возле кровати. — Я могу снять их? — спустя несколько горячих и мокрых поцелуев спрашивает Мью и во второй раз оттягивает пояс шортов, которые оказываются выброшенными на пол после уверенного кивка головы. Азар с любопытством ныряет в приземлившуюся рядом ткань, загоняя под нее свою игрушечную мышку. Мью нежно гладит внутреннюю сторону раздвинутых бедер и не сразу замечает, что Галф практически перестает отвечать на поцелуй, вцепившись в его волосы мертвой хваткой. Приходится сделать несколько глубоких вдохов, чтобы отстраниться и спросить мягким и спокойным тоном: — Что такое, детка? Мью не собирается давить и принуждать его к чему-то. Никогда и ни при каких обстоятельствах. Даже если внутренний зверь требует заявить о своих правах как можно скорее. Липкий страх поднимается по позвоночнику, стоит Мью ненадолго задуматься о неизбежности некоторых разговоров, касающихся их недавно обретенных интимных отношений: вдруг Галфу не понравится, вдруг он не захочет даже попробовать, вдруг они не подходят друг другу в этом смысле… Галф почти дрожит от адской смеси смущения и желаний, что охватывают несчастный разум и полуобнаженное тело. Ему одновременно жарко из-за прижимающегося сверху Мью и холодно, потому что кожи бедер касается комнатный воздух в тех местах, которые не прикрывают ласкающие ладони. Сердце бешено колотится в груди, когда он пытается открыть рот и сказать хоть что-то, похожее на адекватные слова и не лишенное какого-либо смысла. Но вместо этого выходит только судорожный вздох. — Галф? Поговори со мной, — глубокий голос Мью вынуждает Галфа вздрогнуть и сосредоточиться на глазах, наполненных искренним беспокойством и неугасающим вожделением. — Что-то не так? Нам не обязательно… — Нет! — Галф цепляется двумя руками за широкие плечи, сминая ткань футболки трясущимися пальцами, и вспоминает о том, что делал недавно в душе. На всякий случай. Вовсе не потому, что надеялся на определенное развитие событий на своей собственной кровати. Мью гладит большим пальцем кожу на внутренней стороне бедра и терпеливо ждет, пока Галф соберется с мыслями и чувствами, чтобы ответить. Ему требуется несколько томительно долгих минут, чтобы притянуть Мью ближе и уткнуться пылающим лицом в горячую шею: — Мы можем… Пойти дальше? — Мы не будем делать то, к чему не готовы, — Мью гладит растрепанные волосы и чувствует, как сердце болезненно ноет от желания схватить Галфа в охапку, прижать к себе и никогда-никогда больше не отпускать. Но это неправильно, поэтому Мью приходится продолжить шептать в красное ушко: — Если ты чего-то хочешь — скажи мне. Если нужно остановиться, если тебе некомфортно — ты должен сказать. Мы здесь не для того, чтобы нам было неприятно. — Хорошо, — Галф заметно расслабляется от серии мягких поцелуев, которые Мью оставляет на линии челюсти, шее и плече, пальцами приподнимая ткань футболки вверх по втянувшемуся животу. Вскоре она летит вслед за шортами (к радости Азара, которому явно мало предметов для активных игрищ). А потом Мью смотрит на него — обнаженного, беззащитного и снова возбужденного. Его пристальный взгляд едва ли не физически ласкает голую кожу на ногах и торсе, которая покрывается заметными мурашками из-за волнения и предвкушения. Мью нравится этот трогательный момент, когда они задерживаются на границе между беспорядочной страстью и этим трепетным изучением друг друга на расстоянии вытянутой руки. Ему нужно всего лишь снять одежду, наклониться вперед и накрыть искусанные губы своими, чтобы нажать на спусковой крючок. Но Мью выжидает и сглатывает скопившуюся во рту слюну, когда ведет кончиками пальцев от коленки вниз по бедру, а потом — обратно, от чего Галф начинает мило ерзать по кровати и хмуриться: — Не присоединишься ко мне? — Ты не ответил, чего хочешь сейчас, — Мью улыбается и нажимает на коленку сбоку, вынуждая шире раздвинуть ноги. Сложно думать о чем-то, кроме движений длинных пальцев по чувствительной коже бедер, живота и паха. Галфу приходится закрыть глаза и прикусить внутреннюю сторону щеки, чтобы не застонать в голос от безысходности и смущения, когда Мью намеренно дразнит чувствительную головку легкими и короткими поглаживаниями. Все тело напрягается, как натянутая на грифе струна, стоит ладони ощутимее надавить на твердую длину. Мью наблюдает за эмоциями на лице Галфа, его милым румянцем и не может не подразнить еще чуть-чуть: — Давай, детка, мне нужно это знать. Галф, наверное, впервые сталкивается в постели с человеком, которого действительно волнуют его желания и чувства сильнее собственных. Это вынуждает его неловко откатиться к краю кровати, чтобы достать из ящика заранее подготовленную смазку и вложить ее в руки заинтересованно наблюдающего Мью: — Используй пальцы, — под гулкий стук сердца в висках шепчет Галф и замечает перемены в настроении Мью: если раньше это была толика веселья, то теперь — чистая, неразбавленная похоть, до треска в воздухе повышающая градус напряжения между ними. — Уверен? — чуть хриплый голос звучит привлекательно и завораживающе, Галф больше не сомневается — снова ложится на спину и медленно раздвигает ноги, демонстрируя этим свою непоколебимую готовность. — Прекрати спрашивать и иди сюда.