Just say you'll love me one day

Галф понимает, почему Мью решает не торопиться и переводить их отношения на более серьезную ступень. После откровенной вечерней переписки (когда Мью стало скучно после выматывающей тренировки в спортзале, а Галфу пришлось приложить немало усилий, чтобы не думать о его мышцах и коже, блестящей и мокрой от пота) Галф узнал о последних не самых удачных отношениях Мью и тяжелом разрыве, который занял — подумать только! — несколько долгих месяцев. В скудной личной жизни Галфа не происходило таких масштабных событий (помимо расставания с одним приставучим парнем, который некоторое время продолжал преследовать его после работы или учебы), поэтому он вынужден довериться Мью и согласиться с установленным им темпом. Однако… Первый грустный вывод, пришедший в голову после первых откровенных сообщений: Мью все еще грустно и одиноко, поэтому он решил поразвлечься. Второй, но уже менее депрессивный и подкрепленный ободряющими словами: Мью не спешит бросаться в омут новой симпатии с головой, что позволит им не слишком сильно увлечься друг другом. Третий: Мью ему чертовски нравится. Но это уже личное. А еще Галф узнает, что у Мью есть забавные или неожиданно несерьезные (для человека, который помешан на контроле) увлечения: он коллекционирует фигурки и статуэтки, иногда читает мангу, фанатеет от корейских певичек и при случае посещает их концерты, любит носить цветастые носки под классическими брюками или джинсами. Поначалу казалось, что они чересчур разные: один слишком много размышляет и пытается найти всему логическое обоснование, другой — просто соглашается с обстоятельствами и не парится. Галф успевает пристраститься к совместным вечерним поездкам домой, неожиданным мелким подаркам или свиданиям (если их встречи по выходным можно назвать так). Теперь, когда они проводят все больше времени вместе за пределами клиники, Галф привыкает к заботливо-доминирующей стороне своего будущего (или уже настоящего?) бойфренда и нащупывает в себе ту, что позволяет с мягкой улыбкой на лице принимать все ухаживания и не возмущаться, если Мью самостоятельно выбирает место для свидания в совместные выходные, решает удивить какой-нибудь иностранной едой или фильмами в вечерний сеанс. Ему неожиданно комфортно и приятно отпустить беспокойство и плыть по течению, которое все дальше и дальше уносит его в сторону неконтролируемой влюбленности. Они все еще не проявляют симпатию на уровне прикосновений и поцелуев, как большинство обычных парочек, но Галф с каждым днем становится все более чувствительным — не только морально, но и физически. Мью словно издевается над выдержкой: дразнит легкими поглаживаниями и томными взглядами. Или он просто такой и есть — слегка напуганный из-за неудач в прошлом, но уверенный в своих намерениях человек, которому пока удобно балансировать «между». Залипнув на видео с котиком в твиттере, Галф не сразу слышит обращение в свою сторону. Он блокирует телефон и поднимает голову, тут же встречаясь взглядом с нахмурившимся Мью и глазками-бусинками Чоппера, величественно восседающего на руках хозяина. — Что случилось? Ему опять плохо? — Перерыв закончился уже… — Мью перекладывает пса на одну руку, а другую подносит к лицу, чтобы посмотреть на свои дорогущие брендовые часы. Галф еще не уточнял, откуда у ветеринара столько средств для покупки всевозможных фирменных аксессуаров: начиная сережками и подвесками и заканчивая отличной машиной. Язык чешется, но умеренно. Пока Галфа интересуют другие вещи: например, что такого ужасного случилось в клинике на этот раз. Мью недолго высчитывает в уме и продолжает преувеличенно начальническим тоном: — Пятнадцать минут назад. И тебя ищет Майлд. — А зачем меня искать? Я тут и ни от кого не прячусь, — Галф вынужденно соскребает свое тело с дивана и поправляет рабочую форму. Каждое движение сопровождается настороженным шевелением треугольных ушек. Чоппер готов в любую секунду встать на защиту своего хозяина, однако Мью отлично управляется сам: отпускает собаку на пол и помогает Галфу с задравшимся воротником. Его пальцы не останавливаются на халате, поднимаются выше по шее и… — Я, кажется, не вовремя? — хихикает появившийся на пороге Майлд и зовет к себе Чоппера. Вопреки всем опасениям Галфа, собака не рычит и не лает — радостно топает к нему в протянутые руки. Мью с сожалением вздыхает и ободряюще похлопывает Галфа по заметно сникшим плечам. — Итак, когда вы объявите о статусе своих отношений? — С чего ты решил, что у нас отношения? — Галф иногда говорит быстрее, чем думает. Как только на лице Мью отчетливо формируются признаки удивления, он понимает — лучше бы молчал. За умного бы сошел хотя бы. — Ну… — А, то есть все эти взгляды и перешептывания пока еще ничего не значат? И домой он тебя провожает просто по-дружески? Хотя на такой машине я бы и по-дружески чаще катался… — Майлд почесывает довольно устроившегося на руках Чоппера за ушами, пока Галф краснеет и пытается придумать достойный ответ — не слишком грубый и не слишком тупой. Шестеренки в его мозгах явно пора чем-нибудь смазать. — Он прав, мы еще не в отношениях, — вдруг спокойно говорит Мью и уходит в другой конец кабинета за какими-то папками, зажимает их подмышкой и включает рабочий компьютер: — Но я работаю над этим, да, Галф? Галф неопределенно кивает и чувствует себя героем тупой романтической комедии. Майлд тактично замолкает и развлекается с Чоппером. Отмывать диван снова не хочется, поэтому Галф решает уйти и заняться полезными делами, которых сегодня — без подачек со стороны сжалившегося Мью — оказывается совсем мало. ** — Прости, я не хотел говорить это Майлду. Мы просто ничего не обсуждали и… — Галф наконец заставляет себя извиниться перед Мью, когда они едут домой после работы. Точнее — в квартиру Мью, чтобы «посмотреть коллекцию фигурок». Неплохой предлог, пятерка за усердия. Мью останавливается на светофоре и поворачивается в сторону Галфа, который пытается словно уменьшиться в размерах: неловко ерзает задницей по пассажирскому сидению и зажимает ладони между бедер. Он выглядит ужасно мило и соблазнительно. Настолько, что Мью тянется рукой, чтобы погладить мягкую щеку, но в последний момент передумывает и останавливается на предплечье, аккуратно сжимая его чуть ниже локтя. — Ты прав, мы ничего не обсуждали. Поэтому я не обижаюсь на тебя, — Мью старается говорить как можно увереннее и мягче, хотя внутри него на протяжении целого дня горит знакомый огонь. Тот самый, который он пытается обуздать всеми имеющимися силами: это адская смесь ревности, раздражения и непреодолимого желания заявить всем о своих правах на человека. Негативные эмоции, которые некогда были вечным спутником жизни Мью, нарастали огромным снежным комом, что в итоге портило все прошлые отношения. С Галфом хочется по-другому — по-взрослому, взаимным уважением и любовью. А это требует времени и совместных усилий. Пока у них есть сильное взаимное влечение, которое в будущем вполне может перерасти в нечто большее. Мью приходится нехотя отпустить тонкое предплечье притихшего Галфа, когда светофор загорается зеленым. — Знаешь, с недавних пор мне хотелось посадить тебя к себе в карман, чтобы всегда носить с собой, — Мью усмехается собственным мыслям и не решается посмотреть в сторону Галфа, который внимательно слушает его тихий голос, отлично ложащийся на медленную мелодию по радио. Чоппер на заднем сидении недовольно лает, как будто выражая несогласие с прозвучавшими словами. Галф с трудом переваривает новую для себя информацию. Обычно он не загружает мозги тяжелыми мыслительными процессами (не в присутствии других людей точно), но Мью ломает ему голову, как примеры и задачи из высшей математики. — Но я понимаю, что мы движемся в правильном направлении. Хотя я пока не представляю, как ты относишься к данной ситуации: комфортно ли тебе подтверждать отношения перед другими людьми, может, лучше ничего не говорить… — Останови машину, — наконец говорит Галф спустя несколько минут напряженного молчания. Беспокойство Мью сменяется удивлением, когда Галф тянет его за воротник в свою сторону, стоит автомобилю притормозить у обочины полупустой дороги на аварийке. Один из действенных способов выразить свои чувства (по его личному рейтингу) — продемонстрировать их, поэтому Галф наконец позволяет себе прижаться к мягким губам, что неуверенно раскрываются навстречу первым осторожным прикосновениям. Чоппер снова лает, из-за чего широкие плечи Мью дергаются, но Галф упрямо удерживает его обеими руками за шею и добавляет к поцелую язык. Они еще ни разу не целовались с языком, да и вообще в губы, поэтому Галф считает это своей первой маленькой победой над неприступной крепостью по имени Суппасит. Он с удовольствием пробует смешанный вкус сигаретного дыма и мятной жвачки во рту Мью, как только им удается достаточно комфортно углубить внезапный, но до безумия желанный поцелуй. Мью отмирает спустя пару дразнящих движений влажного языка между губ и одного судорожного вздоха, разделенного на двоих, а еще через несколько мгновений — наклоняет голову поудобнее, чтобы не сталкиваться носами. Его руки перебираются на узкую спину и неосознанно подталкивают Галфа ближе, чтобы между ними не осталось практически никакого расстояния, помимо мешающей коробки передач. Галф вжимает кончики пальцев в горячую кожу шеи, легонько царапает ее, из-за чего Мью вздыхает чуть громче, и безжалостно перебирается голодными до прикосновений руками на уложенные гелем волосы. Идеальный Мью — это здорово, но Галфу хочется увидеть и другую сторону. Ту, о которой он говорил и которую стремится побороть в себе. А сердце, громко бьющееся в клетке ребер, заходится от восторга. Галфа до дрожи в коленках радует осознание: Мью постепенно теряет контроль над ситуацией, хваленая выдержка стремительно рассыпается под натиском губ и рук, что так приятно гладят волосы и кожу головы. Мью сам начинает новый поцелуй, сразу же проталкивая свой горько-мятный язык в податливо раскрывшийся рот и не позволяя Галфу отвернуться и передохнуть. Между громким посасыванием нижней губы и ее прикусыванием Галф заставляет себя приоткрыть глаза, сразу же замечая румяные щеки, а еще внимательный взгляд из-под ресниц — темный, блестящий, такой манящий и многообещающий. Конечно же, Мью будет смотреть. Разумеется. Новый виток нервного и сексуального возбуждения, вызванный первой полноценной близостью и контактом с этими удивительными глазами, заставляет Галфа еще активнее дергать короткие пряди на затылке и шире раскрывать рот для более несдержанных и откровенных поцелуев. Чоппер опирается передними лапами на спинку сидения и лает еще громче. В салоне становится все жарче, шея затекает, а мышцы бедер сводит из-за неудобного положения ног, но Галфу все равно на эти мелочи. Единственное, что сейчас важно — это Мью и его ловкие руки, поглаживающие спину и ласкающие покрасневшую шею. Галфу страшно (и до чертиков любопытно) представить, как выглядит Мью во время секса, если из-за простого поцелуя его глаза меняются настолько. Как его мышцы, обычно спрятанные под несколькими слоями одежды, приобретают более отчетливую форму. Как звучит его удивительный голос, надломленный удовольствием и настоящей похотью. Эти мысли пробуждают внутри знакомый голод, который не удовлетворить простой дрочкой перед сном, Галф стонет в голос и чувствует, как Мью прекращает любые движения, а его плечи ощутимо напрягаются. — Ты слишком много думаешь, это вредно, — шепчет Галф в мокрые от слюны губы, когда они отстраняются друг от друга из-за Чоппера и подозрительного шума на улице. Мью улыбается и прижимается своим лбом ко лбу Галфа, обдавая губы теплым и постепенно выравнивающимся дыханием. Сладость момента медленно отпускает, Галф смотрит в зеркало заднего вида и замечает приближающиеся мигалки: — Подожди, там машина ДПС? — Блять, — ругается Мью и сразу же вжимает педали, чтобы вернуться на полосу движения, словно это не они сейчас стояли на аварийке и целовались, как два возбужденных подростка. Галф откидывается на спину и довольно потягивается, облизывая красные и припухшие губы, все еще горящие от интенсивности, с которой Мью буквально пожирал его рот несколько минут назад. Мью, кажется, замечает его движения краем взгляда, сильнее сжимает руль руками и прикусывает нижнюю губу, задумываясь о чем-то своем. Галфу становится жалко его бедный мозг, не знающий отдыха двадцать четыре часа в сутки. Воздух в машине сейчас тяжелый то ли из-за закрытых окон, то ли из-за взглядов, которые Мью периодически бросает в сторону Галфа. Играющие по радио песни, как назло, все какие-то томные — едва ли не «плейлист для секса». Вот только Галф сомневается, что их первый сексуальный опыт будет в машине. — Прекрати так смотреть на меня, — не выдерживает Галф и хлопает Мью по бедру, тут же попадая рукой в плен его горячей ладони. — Ты такой красивый, — говорит Мью едва слышно, стоит машине остановиться на подземной парковке. — Ты такой слащавый, а это всего лишь были поцелуи, — Галф стремительно краснеет, отворачивается и хватается пальцами за ручку на двери, но Мью останавливает его и наклоняется к горящему уху: — Хочешь большего? — А ты дашь мне больше? ** После короткой прогулки с Чоппером рядом с домом Галф наконец попадает в квартиру Мью, чтобы по существу оценить удивительную коллекцию разнообразных фигурок. Когда Мью говорил, что увлекается их сбором, Галф не представлял себе масштабы. А они весьма впечатляющие — целый крупный стеллаж, густо заставленный различными статуэтками героев из фильмов, мультиков, аниме и комиксов. — Это еще не все. Примерно половина находится в доме моих родителей, — поясняет Мью, когда замечает удивление на лице Галфа. — Я забрал только самые любимые. — Ого… — выдыхает Галф и чувствует, как Чоппер с тихим рычанием, упорно прикладывая все свои крохотные усилия, пытается оттащить его куда-то за край штанины. Старания маленького дьявола избавиться от постороннего в квартире забавляют. Галф великодушно позволяет собаке и дальше извращаться над со своими джинсами, когда замечает среди множества всевозможных героев фигурку Черной Пантеры. — Нравится? — спрашивает подошедший сзади Мью над ухом и кладет ладони на бока вздрогнувшего от неожиданности Галфа. Близость его тела после поцелуев в машине манит еще сильнее, искушая обернуться и продолжить с момента, как руки Мью опустились на поясницу и случайно (без какого-либо намека) задели пояс джинсов. Можно было бы по-хозяйски направить их еще ниже, если бы Галф обладал смелостью и уверенностью в достаточном для этого объеме. — Фигурки? Вполне, — спустя некоторое время отвечает Галф и сглатывает, надеясь, что Мью не заметит очевидной реакции на столь простые прикосновения к ощутимо мягким бокам. Пальцы перебираются вперед — теперь уже на живот, от которого Галф все никак не может избавиться, потому что предпочитает в выходные не посещать тренажерный зал, а спать или играть в игры. Теперь к этому удивительному времяпрепровождению добавляются свидания с Мью, посиделки в ресторанах или недолгие прогулки по городу (оба устают на работе). Коллекция фигурок и правда впечатляет. А вот ее хозяин… Галф покрывается мурашками от горячего дыхания в основании шеи, что так заманчиво ласкает чувствительную кожу, и с сожалением отходит от Мью на безопасное расстояние. Так будет лучше для них обоих. Пока что. Чоппер следует за ними по всей квартире: сначала в ванную, пока они моют руки, а потом на кухню, где Мью заваривает чай и насыпает в небольшую миску порцию сухого корма. Галф задумывается о возможном развитии событий на ближайшие несколько часов и едва ли не смеется в голос над собственными нетерпеливостью и отчаянием, которые доводят нервную систему до пика и желания — уже до зуда под кожей — быть с Мью как можно ближе. Галфу мало, даже если они спустя полчаса сидят на полу возле дивана (почти вплотную друг к другу), развлекаясь с Чоппером и тренировкой базовых команд по типу сидеть, лежать или дай лапу. Мью направляет Галфа за руку и поворачивает ее так, чтобы пес выполнил требуемую команду, машинально кладет ладонь на бедро или коленку, когда у них получается добиться нужного результата. Галфу мало. Раньше он никогда не чувствовал себя настолько нуждающимся во внимании и прикосновениях других людей, предпочитая в восьмидесяти процентах жизни гордое одиночество и игры в свободное от работы время длительным романтическим отношениям. В плане секса еще грустнее. Некоторые партнеры, подтверждая неутешительные стереотипы, вообще удивлялись: как такой высокий и с виду холодный парень может хотеть быть снизу. Галф иногда (в моменты меланхолии и обострившегося вдруг одиночества) вспоминает самый неловкий момент в жизни и хочет стереть из памяти тот чертов день, когда после переписок в интернете на протяжении нескольких месяцев милый и симпатичный парень на первом свидании спросил о его предпочтениях в постели и тут же сбежал, оставив удивленного и до чертиков смущенного Галфа смотреть фильм в компании большой порции попкорна и средней колы. Подобный опыт не добавляет баллов к самомнению, поэтому Галф не может перестать сомневаться: в себе, Мью и его истинных желаниях быть рядом просто так. — О чем думаешь? — Мью отвлекается от развалившегося на полу Чоппера, поворачивается к заметно приунывшему Галфу и утыкается носом в теплое место за ухом. На этот раз Галфу точно не кажется, что его откровенно нюхают: Мью беззастенчиво ведет кончиком носа вниз и останавливается на шее сбоку, громко вдыхая исходящий от кожи запах. Галфа почти лихорадит, как при температуре, щеки жжет румянцем, а все идиотские мысли оказываются временно забытыми под внезапной тактильной атакой — рук, губ и дыхания. — Ох, я… — начинает Галф, но Мью хватает его за подбородок и поворачивает за голову к себе, чтобы с уже очевидными намерениями нажать большим пальцем на пухлую нижнюю губу. Границы между ними постепенно раздвигаются, уступая место типичным желаниям: касаться и целовать, когда захочется. Вынужденная дистанция сокращается до нескольких сантиметров между лицами, Мью прекращает поглаживать мягкую губу и опускает палец обратно на подбородок. — Можно тебя поцеловать? — его голос звучит так мягко, но в то же время — уверенно, что Галф не может не схватить его за шею обеими руками и прошептать: — Не спрашивай. Мью действительно не нужно повторять дважды: он мягко прижимается губами сначала к верхней, а потом к нижней, ненавязчиво добавляя к приятным прикосновениям язык. Галфу нравится вкус выкуренных сигарет и мятной жвачки так же сильно, как аромат одеколона Мью — это что-то терпкое и томное, пробуждающее искренний интерес к легкому шлейфу, остающемуся после всех его движений. Галф слышит тихий шелест рубашки Мью, когда они пытаются придвинуться ближе друг к другу, не разрывая поцелуев, слышит ставшее чуть более тяжелым дыхание, которое побуждает отвечать с большей страстью, жадно глотая все короткие вздохи и звуки, вырывающиеся из открытых губ, слышит громкий стук собственного сердца, желающего проломить грудную клетку и упасть перед ногами этого удивительного человека. Каким-то неведомым образом увлекшийся Галф задевает лежащий на полу пульт от телевизора, переключая музыкальный канал на какой-то типичный романтический сериал про влюбленных друг в друга парней. Мью хихикает ему прямо в рот и с удивительно громким чмоком прекращает посасывать покрасневшую нижнюю губу, переключая все свое внимание на соблазнительно выглядывающий кончик языка. Галфу очень горячо и хорошо от одних только поцелуев, которыми так щедро с ним делится Мью, отпустив наконец выдуманные собой же запреты. Еще немного — и Галф не сможет отказаться от соблазнительных предложений переступить пока еще ярко проведенную между ними черту. Он неосознанно раздвигает ноги шире, когда Мью напирает сверху, медленно склоняя тело вниз и вместе с тем — глубоко проталкивая язык в приглашающе открытый рот. Чоппер лает, когда Галф спустя пару уверенных движений губ и языка все-таки оказывается закономерно лежащим на спине под горячим и твердым телом Мью, которое так сильно хочется исследовать руками без мешающей этому одежды. Зацелованные губы теперь касаются всего лица: лба, носа, щек и подбородка, но не решаются опуститься ниже — на шею. Потому что это совсем другой уровень, к которому пока никто из них не готов. Маленькие острые зубки больно прикусывают край ладони — и Галфу приходится с тихим недовольным мычанием оттолкнуть Мью за плечи. Чоппер, довольный своей выходкой, отходит назад и драматично ложится на бок. Хитро блестящие глазки-бусинки точно будут сниться Галфу в сексуально разочаровывающих кошмарах. — Прости, я увлекся, — Мью внезапно отстраняется и очаровательно краснеет, помогая Галфу вернуться в сидячее положение. Степень заинтересованности их интенсивными поцелуями можно отчетливо увидеть (и почувствовать собственными ногами) в районе ширинки. Галф сдвигает ноги, прекращает пялиться вниз, чтобы еще сильнее не смущать Мью, и со вздохом протягивает вперед руку, показывая порозовевшее место укуса: — Это не то, о чем ты подумал. Чоппер укусил меня. — Серьезно? Прости, я не заметил. — Хватит волноваться по пустякам. — Для меня это не пустяки. Все, что связанно с тобой — не пустяки, — с укором говорит Мью и наклоняется, оставляя нежный поцелуй на злостно укушенной коже. Галф вздрагивает и вытаскивает ладонь из мягкой хватки, едва сдерживаясь от желания запрыгнуть на Мью и продолжить издевательства над его опухшими и покрасневшими губами. Блять. Галф видит в глазах напротив и веселье, и беспокойство, и знакомое возбуждение. Мью приглаживает растрепавшиеся волосы и впервые предлагает остаться на ночь, которая заканчивается вполне целомудренно — на разных сторонах одной кровати. ** В один из обычных унылых будней Мью снова заказывает доставку цветов, но на этот раз — букет красных роз в матово-черной оберточной бумаге. Цветы выглядят сдержанно, но элегантно и привлекательно, словом — идеально для того, чтобы быть подаренными от Мью его особенному человеку. Галф буквально теряет дар речи, как только розы оказываются в его руках. Особенный. А еще Галф никогда не представлял, что будет сексуализировать своего собственного начальника на работе. Но вот он здесь: стоит посреди кабинета с букетом роз, а Мью — вроде как его удивительный парень — все еще безумно горячий, романтичный и одновременно с этим не знающий пощады относительно рабочих вопросов. Именно поэтому им придется задержаться после официального окончания смены, чтобы разгрести завалы с запущенной документацией. Внезапные букеты — это здорово, но Галф заводится буквально от каждой мелочи: от строгого тона голоса, сердито нахмуренного выражения лица, от сильных и умелых рук, когда Мью закатывает рукава халата, открывая чужим взглядам заметные переплетения вен и брендовые часы на запястье… Находиться рядом с Мью практически ежедневно с утра до вечера — это сладкая мука, которая постепенно превращает Галфа в невротика с внеплановыми стояками под узкими джинсами. Это проблема, которая отчаянно требует какого-либо решения, но Мью не торопится переводить их романтические отношения (почти как у подростков, которые не знают, что такое «быть вместе» по-настоящему) в горизонтальную плоскость. Розы — тому доказательство. Сейчас Галф с большим воодушевлением принял бы букет, заботливо составленный из презервативов и бутылочек со смазкой. — Тебе не нравится? — настороженно спрашивает Мью после затянувшегося молчания. Дверь в их кабинет заперта на замок во избежание неловких ситуаций с внезапно вошедшими коллегами. — Нравится. Очень. Просто… — Галф смотрит на свежие и аккуратные розы, что так плотно прижаты друг к другу, и не может подобрать правильных слов для описания своих эмоций. В голове настоящая каша. С морепродуктами. Фу. — Честно признаться, я ждал хоть какой-нибудь реакции, когда подарил тебе подсолнухи, — смеется Мью и подходит сзади, привычно обнимая обеими руками за пояс. Галф вдыхает слабый цветочный аромат и шелестит матово-черной упаковкой, когда прижимает букет к груди, где сильно-сильно бьется сердце. — Но теперь я понимаю, что ты просто такой человек — немного замкнутый, стеснительный и неловкий. — Ну спасибо. Это так мило. — Эй, я не имею в виду ничего плохого. Мне нравится тебя удивлять. И смущать тоже, — руки Мью гладят живот через два слоя ткани и ловко расстегивают несколько пуговиц рабочего халата, чтобы прижаться к груди. А потом он решает добить нервную систему своим горячим шепотом, посылающим знакомый табун мурашек по коже: — Ты так очаровательно краснеешь, детка. Давай поужинаем вместе? — Но мы закончим поздно, — Галф пытается отвлечься от поцелуев, что Мью оставляет на его шее (а это уже совсем не шутки!), и поглаживаний большого пальца на левой стороне груди. Выходит хреново, поэтому он сдается и расслабляется в теплых объятиях, закрывая глаза. — И все из-за тебя. — Знаю, но мне надо кое-что тебе сказать, — Мью прижимается щекой к плечу и драматично вздыхает. — Появились некоторые… Непредвиденные обстоятельства. Этими «непредвиденными обстоятельствами» оказываются родители Мью, которые настойчиво требуют от сына заняться более серьезными семейными делами. Именно сегодня вечером, сонно ковыряясь в тарелке с пастой, Галф узнает несколько интересных подробностей из личной жизни Мью: клиника принадлежит его родителям, да и небольшой ресторан, в котором они находятся — тоже. — Подожди, что все это значит? — Галф правда не понимает этих отдаленных подводок к главной теме разговора. — Мне нужно уехать на неделю. Потом, возможно, мы больше не сможем работать вместе, — пальцы Мью машинально поглаживают внешнюю сторону ладони, лежащей на столике, очерчивая все выступающие венки и косточки. Кожа прохладная из-за нервного напряжения, сковывающего грудную клетку. — Ты ведь не злишься? — Почему ты не сказал раньше? Я чувствую себя странно, — Галф мельком оглядывает помещение, в котором находятся лишь несколько задержавшихся (и явно незаинтересованных ими) гостей и утомленный к концу смены персонал ресторана. Мью сжимает его руку в своей и игнорирует обращенные в их сторону взгляды парочки улыбающихся девушек. — Прости, я не нашел подходящего момента: сначала работа, потом твое молчание… — Между нами ведь ничего не изменится? — Галф хмурится, когда замечает нервозность во взгляде и движениях сидящего напротив Мью, словно он что-то не договаривает. Мью кивает и переплетает их пальцы, безмолвно подтверждая: тебе не о чем волноваться. — Тогда в чем вообще проблема? — Хочешь занять мое место в клинике? — выдыхает Мью с искренней надеждой во взгляде. — Нет. Даже не думай об этом, Суппасит. Ни за что! — Галф давится воздухом от возмущения, но Мью тут же успокаивающе гладит его руку. — Ни сегодня, ни завтра, ни… — Ладно, больше не буду, обещаю. Точно не злишься? Я люблю животных, нашу работу и то, что мы проводим время вместе почти каждый день, — Мью передвигает стул и садится рядом, сокращая расстояние между их лицами до пары неприличных (для присутствующих в помещении людей) сантиметров. Но кого это вообще волнует? Точно не Галфа, который с довольной улыбкой на лице кладет голову на подставленное плечо. Рука Мью на его коленке, щека, прижатая к макушке — так и должно быть. Не иначе. — Почему это звучит как оправдание? — Галф закатывает глаза и дергается, когда кончики пальцев проникают под рукав обычной белой рубашки, останавливаясь чуть выше тонкого запястья. Иногда ему кажется, что из Мью получился бы отличный музыкант — он, сам того не замечая, мастерски играет пальцами на нервах и возбуждении других людей простыми, но такими чувственными прикосновениями. И они уж точно не предназначены для взглядов посторонних. — Раньше я всегда выбирал отношения и других людей, а не себя, свои желания или возможности. Теперь я понимаю, что это неправильно, — тихо говорит Мью и гладит запястье вверх и вниз, ощутимо надавливая подушечками пальцев на кожу. Галф поднимает голову и спрашивает едва различимо: — Чего же ты на самом деле хочешь, Мью? — Я хочу отплатить своим родителям за все, что они для меня сделали. Я хочу стать достойным человеком в первую очередь для себя, моей семьи и тебя, Галф. Я хочу быть счастливым.