Royalty

2017 год

Один час и двадцать минут. Ровно столько у нее было, чтобы пережить смерть отца, принять мысль о новом статусе и взять себя руки. А потом их самолет приземлился на частном аэродроме в Кобе, и Сора была вынуждена вновь спрятать все эмоции и делать то, что требовалось. У самолета ее поджидал Джиро. Едва увидев его широкоплечую фигуру из окна иллюминатора, Сора почувствовала напряжение в мышцах. Теперь, когда отца нет, изменится ли что-то в их отношениях? Примет ли он ее новый титул или попытается оспорить? При отце они оба носили звание старшего лейтенанта, пусть за глаза Джиро и называли «принц-консортом». Он делал вид, будто ему было все равно, но Сора знала, как на самом деле это задевало его самолюбие. И она знала, что никогда не сможет доверять ему на сто процентов, но выхода не было. Ей нужно было, чтобы Джиро оставался на ее стороне, чтобы прилюдно поддержал ее назначение, а не пытался подорвать авторитет в глазах старейшин клана. В конце концов, они ведь были женаты. И пусть наследницей ее назначил сам оябун, но с мужчиной рядом у Соры было больше шансов заслужить расположение и доверие клана. Именно этим отец и руководствовался девять лет назад, когда заключал брак между ней и вторым наследником клана Курой-Карума. В качестве свадебного подарка Сора получила клятву в верности и тысячу высококлассных бойцов, готовых служить клану Сайонджи ценой своей жизни. Первым, что сделал Джиро, как она спустилась с трапа — это спросил ее о самочувствии: — Ты как? Прозвучало искренне. Сора заглянула в его темно-зеленые глаза, расположившиеся под выразительными бровями, и сдержанно кивнула. — В порядке. Ладонь невольно потянулась к его локтю в поисках опоры. Джиро ее надежно перехватил и повел в сторону ожидающей машины. — Мне жаль, — вновь подал он голос, когда они устроились в салоне. — Стоило позвонить тебе раньше… — Все в порядке, — как заведенная повторила Сора. — Он сам настоял, чтобы я уехала в Токио. Не хотел, чтобы видела его… в таком состоянии. Джиро ничего не ответил, лишь подал знак водителю, чтобы тот трогался. Между ними не было любви, их союз заключался лишь на взаимовыгодном сотрудничестве и уважении. Джиро — второй сын рода Камадо, наследник падшей империи — нашел в клане Сайонджи пристанище, когда его родной клан был на грани уничтожения. В попытках сохранить остатки наследия, он заключил взаимовыгодный союз, доказав свою верность и преданность. Сора же нашла в его лице опору и боевую силу. Джиро был незаменимой единицей в механизме клана Сайонджи: сеть его казино приносила львиную часть дохода, через подконтрольную территорию в портах Кобе проходили самые крупные сделки, а его личный карательный отряд, состоящий из элитных бойцов, обеспечивал безупречный порядок. Хорошо было иметь такого человека на своей стороне, но Сора не спешила терять бдительность. Она никогда не отметала даже самую малейшую вероятность того, что однажды Джиро может обратить все свои ресурсы против клана. Отец не просто так назначил наследницей именно ее. Он не доверял никому, кроме семьи. Касуми Кайдзё — штаб-квартира клана Сайонджи — представлял собой огромный комплекс в горах Рокко, окруженный со всех сторон высоким забором и могучими деревьями. На территории комплекса находилось несколько традиционных сооружений самурайской эпохи: главный штаб, жилые резиденции, оружейные помещения, молитвенный храм, додзе, сады и так далее. Комплекс тщательно охранялся со всех сторон, но Соре удалось проникнуть внутрь через один из многочисленных тайных ходов — ей не хотелось видеться ни с кем из клана раньше времени и выслушивать порцию никому не нужных соболезнований. Не до того, как она увидится с отцом. Джиро проводил ее в комнату, находящуюся в дальнем углу их семейной резиденции. Тело отца уже успели уложить на татами и накрыть белой простыней. Лицо его в свете пламени свечей выглядело совершенно желтым и восковым, иссохшие узловатые руки лежали на груди, сжимая молитвенные четки. У изголовья соорудили небольшой алтарь: портрет в рамке, палочки благовоний, свечи, цветки хризантемы, чашка саке и любимый танто отца. Он действительно был мертв. На ватных ногах Сора прошла в середину комнаты и опустилась на пол возле тела. Прочитала сутру чисто на автомате, как того требовали обычаи. Со стороны могло показаться, будто отец спал — последние месяцы с тех самых пор, как болезнь начала прогрессировать, он большую часть времени проводил в таком состоянии. В полубреду от бесконечных препаратов и боли. Сора невольно вспомнила один из их последних разговоров несколько недель назад. Он уже тогда едва походил на себя — «профессиональная болезнь» стремительно и верно выкачивала из него остатки жизненных сил. И тем не менее отец старался держаться до последнего. — Я знаю, многие будут пытаться отговорить тебя, но ты настаивай на своем, — прохрипел он, пытаясь приподняться на постели, чтобы принять сидячее положение. — Вам не стоит… — тут же спохватилась Сора, подрываясь с места и намереваясь уложить отца обратно, но он лишь резко отмахнулся от нее и закашлялся. — Я в порядке. Сора тяжело вздохнула, но возражать не стала. Отец тем временем продолжал: — Они будут пытаться отговорить тебя… — Слова вырывались из его груди со слабым свистом и казалось, будто с минуты на минуты воздух в его легких окончательно иссякнет. — Будут говорить, что соваться в Канто сейчас не вариант, но ты не слушай их… Нам стратегически необходимо начать наращивать влияние в Токио… А для тебя это возможность заявить о себе и продемонстрировать силу. — Я понимаю, — послушно кивнула Сора. — И не подведу вас, отец. Все эти разговоры о его смерти, планы похорон и наставления для нее звучали как нечто нереалистичное. Сора не могла поверить, что они на самом деле рассматривали такие вероятности. Нет, ее отец был сильнейшим из всех людей, которых она знала. Он не мог так просто взять и… — Будь осторожна с Джиро. Не давай ему слишком много власти, но и не пренебрегай им. Он должен оставаться на твоей стороне. Следи, чтобы его амбиции не выросли выше головы. Он нужен тебе. Сора раздраженно вздохнула, но проглотила возмущение. Она уже давно смирилась с этой мыслью и с патриархальными устоями их общества, как бы сильно это ни выводило ее из себя. Любая власть требовала жертв. Она пожертвовала слишком многим, чтобы позволить себе разрушить все в угоду принципам. — Они никогда не будут уважать тебя без супруга за плечом, потому что ты женщина, — отец вздрогнул и зашелся надрывистым кашлем. Лоб его покрылся испариной. Сора сжала зубы и процедила: — Значит я сделаю так, чтобы боялись. Отец обессиленно откинулся на подушки и посмотрел на нее с неким отчаянием. Редко можно было встретить подобное выражение на его лице. Казалось, будто последние остатки сил покидали его в этот самый момент. — Как же ты похожа на меня… — произнес он так, словно это было величайшее сожаление в его жизни. Голос звучал едва слышно. Сора ощутила, как рот и грудная клетка наполнились горечью. — Сэйя тоже был похож на вас, но вы говорили об этом с гордостью. — Нет большего счастья для мужчины, чем вырастить сына по своему подобию… И нет ничего страшнее, чем увидеть в дочери себя… — Отец вдруг окончательно преобразился в лице. Глаза его утратили какой-либо намек на осознанность, и он пустым взглядом уткнулся куда-то в потолок. — Прости меня… Ты не должна была… Проходить через все это… — Прекратите, — безжалостно отрезала Сора, сжимая руки в кулаки. Грудную клетку охватило жаром. — Ты всегда была моей любимицей… — продолжал отец слабым голосом, будто даже не слыша ее. — Сэйя был моей гордостью, но ты… Я хотел оградить тебя от всей жестокости этого мира, чтобы ты ни в чем не нуждалась, не знала горя… Моя доченька… Соре показалось, будто ей перекрыли доступ к воздуху. Горло судорожно перехватило. — Вы бредите, — едва смогла она выдавить из себя, подрываясь с места. — Хватит. Я позову врача. Это было выше ее сил. Сора не могла видеть отца таким… слабым? Нет, человечным. Ей было куда проще, когда он вел себя как жестокий монстр. Так было легче его ненавидеть и легче принять тот факт, что он умирает. А еще Сора не готова была слышать о том, что отец жалел. Он не смел, он просто не смел жалеть обо всем — не после того, как собственноручно выковал из нее ту, кем она являлась. Как, подобно кузнецу, заставил пройти через огонь, воду и наковальню ради своей цели. Шрамы ее давно зарубцевались, а душа почти не кровоточила. Поэтому слышать его предсмертные бредни у нее не было никакого желания. Сора уже почти пересекла всю комнату и дошла до двери, когда в спину ей донеслось: — Помни, о чем я говорил тебе: «Быть сильной — это твой долг, быть честной — твоя судьба». Сора открыла глаза и вновь посмотрела на лежащее перед ней тело, пытаясь осознать произошедшее. Поднявшись на ноги, она прошла к семейному алтарю, стоявшему в углу поминальной комнаты. Фото мамы и Сэйи стояли совсем близко, свечи около них также были зажжены. Сегодня к ним присоединится фото отца. Сора отмахнулась неправильного чувства, возникающего у нее каждый раз, когда приходила сюда молиться. Она скучала по брату. Его смерть стала переломным моментом в жизни их семьи, от которого они уже никогда не оправятся. Если бы только можно было все исправить… Не желая больше предаваться скорби, Сора поспешила покинуть поминальную комнату. Снаружи ее уже верно поджидали. — С возвращением, босс, — нахально ухмыльнулся Айс, отрываясь от стены и отвешивая поклон. Серебряный крестик, висящий у него на шее, звонко звякнул при столкновении с металлическими пуговицами на рубашке. — Рано еще до босса, — отозвалась Сора, улыбаясь ему в ответ. — Надо сперва провести совет. — Тебя уже ждут в зале для собраний, — вынырнул из тени Кей, напоминая о своем присутствии. Теперь, когда они с Айсом оба были рядом, Соре стало намного спокойнее. Двинувшись вперед, она направилась к выходу. — Не понимаю, зачем, — возмутился Айс, принимаясь шествовать по правую сторону. Кей занял позицию слева. — Оябун официально объявил тебя своей наследницей и никогда не рассматривал другие варианты. Что они там собираются обсуждать? Если посмеют оспорить твое право, мы их тут же убьем. Правда, Кей? Кей ничего не ответил, лишь вымученно закатил глаза. О, Сора была уверена, что они тут же встанут на защиту ее чести — так повелось с самого детства. Сэйя, Айсаки и Кейто всегда оберегали ее: защищали от задиристых девчонок на детской площадке, от приставучих мальчишек в средней школе, прикрывали косяки перед отцом. И хотя родными были только Сэйя с Сорой, Айс и Кей также негласно считались членами семьи. После смерти брата их стали называть «два ронина» — самураи, не сумевшие уберечь своего господина. Никто не винил их в случившимся, но они сами взвалили на себя весь груз ответственности, совершили юбицумэ и поклялись быть верными Соре до конца жизни. И она им доверяла. Вот только они больше не находились на детской площадке, и ставки были куда выше. Ей предстояло заслужить лояльность клана и одной только грубой силой, к сожалению, было не обойтись. — Айс, ты уже что-нибудь слышал? — произнесла Сора, когда они вышли из резиденции и направились в сторону главного штаба через сад. — Что говорят обо мне вокруг? — Да разное, — попытался легкомысленно отмахнуться Айс. Сора неодобрительно покачала головой: — Говори прямо, обещаю не плакать. Со стороны Айса послышался тяжелый вздох вперемешку со смешком: — Само собой, есть те, кто ставит под сомнение решения оябуна. — Я бы удивилась, если бы их не было. — В основном говорят о том, что традиции якудза всегда отрекали родственные связи и преемственность. И что оябун нарушил их, назначив свою дочь наследницей. Но не волнуйся, я им быстро рты заткнул. — Плевать на то, что говорят внизу, — вклинился в разговор Кей. — Главное, чтобы верхушка не рыпалась. А когда ты официально вступишь в должность, мы быстро расправимся со всеми неверными. Сора помолчала. Говорить о том, что она в первую очередь сомневалась как раз таки в верхушке, пока не стоило. Они поджидали ее в полном составе в зале для собраний за круглым столом. С появлением Соры разговоры притихли. На какое-то время повисла неловкая тишина, прежде чем голос подал дядюшка Хаято: — Добро пожаловать домой, дочка. Мне очень жаль насчет твоего отца. Нам всем будет его не хватать. Сора послала ему грустную улыбку. Отец никому не доверял полностью, но если на кого и можно было положиться, так это на Сугивару Хаято — старшего советника клана. Сора была уверена, что он ее поддержит. Не было более верного отцу человека, чем он. — Спасибо, дядюшка. Мне тоже будет его не хватать. Обменявшись с остальными членами совета приветствиями, Сора поспешила занять свое место подле Джиро. Место оябуна пока оставалось пустым. — Что же, предлагаю не тянуть и сразу перейти к тому, зачем мы здесь собрались, — подал голос Оомура Эйдзи — второй старший советник клана. Сора неосознанно напряглась. Если в ком она и сомневалась, так это в нем. Ей всегда тяжело было прочесть его — закрытый, отстраненный, безучастный. Оомура был одним из основателей, но Сора никогда не чувствовала от него особой преданности. Словно он видел в клане не смысл жизни, как отец и дядюшка Хаято, а всего лишь инструмент для достижения собственных целей. Сора перехватила его взгляд — совершенно пустой, как обычно, — и кивнула: — Верно. Мы собрались здесь за тем, чтобы обсудить волю моего отца. Он хотел, чтобы после его смерти клан возглавила я. У кого-то имеются возражения? — Ого, так сразу к делу, — послышался смешок со стороны. Сора сразу поняла, от кого он исходил. Ивасаки Кенто был одним из кедаев, а также ее родным дядей по стороне матери. Единственный кровный родственник в клане. У нее были опасения, что он попытается разыграть эту карту. — Не вижу смысла тянуть и обмениваться пустыми любезностями, дядя. Ивасаки снисходительно улыбнулся, и Сора отчетливо увидела в нем сходство с мамой. Они действительно были похожи. В сердце защемило. — Да уж, Сора-чан, ты действительно дочь своего отца. Его приторно-ласковое «Сора-чан» неприятно резануло по слуху. Он прекрасно знал, что делал, обращаясь к ней так. — Господин Ивасаки, мы сейчас на совете, вам стоит забыть о своих родственных связях и обращаться к вакагасире по статусу, — вежливо, но твердо отметил Джиро. Сора испытала прилив благодарности. Ей не хотелось начинать свое назначение с этого — с очередного напоминания о своем положении. Ивасаки тут же присмирел: — Вы правы, господин Камадо, я слегка забылся, но прошу понять. Сора — моя племянница, и я забочусь о ней. Особенно после того, как не стало ее матери. Моя сестра не смогла пережить смерть своего первенца и в итоге отправилась за ним, так что с тех самых пор я считаю своим долгом уберечь… — Давайте ближе к сути, — не выдержала Сора, прерывая пылкую речь Ивасаки. — Что вы хотите этим сказать? Что не согласны с решением оябуна? — Ни в коем случае, — возразил он. — Я лишь хочу сказать, что, возможно, пока не стоит взваливать целый клан на свои плечи. Такая ответственность не каждому под силу. «Тем более тебе», — отчетливо повисло недосказанным в воздухе. — На первое время мы могли бы доверить власть не одному человеку, а совету. Мы будем помогать тебе, пока ты не почувствуешь себя увереннее и не освоишься. Сора не могла поверить ушам. Само собой, она и не ожидала, что все в клане безоговорочно примут ее назначение, но не думала, что кто-то осмелится вот так в открытую заявлять об этом. Неужели дядя думает, что она спустит ему все с рук только потому, что он ее последний живой родственник? Члены совета молчали. То ли решили понаблюдать, как она самостоятельно справится с этим, то ли выражали немое согласие. — Я готовилась к этой роли одиннадцать лет, — твердо заявила Сора, вставая с места и не сводя пристального взгляда с Ивасаки. Уперевшись ладонями в стол, она подалась вперед. — Оябун собственноручно готовил меня к этой должности. Хотите сказать, что он был некомпетентен в этом вопросе? Ставите под сомнение его выбор? На лице Ивасаки проступило испуганное выражение. Своими словами Сора поставила его в очень шаткое положение — стоит возразить ей, и старейшины клана не оставят от него живого места, ибо он посмел оскорбить честь почившего оябуна. Сора тем временем выпрямилась и обвела взглядом всех присутствующих. Те смотрели выжидающе — словно хищники, затаившиеся в джунглях. Терпеливо и верно высматривали момент, когда она оступится, чтобы тут же наброситься, однако раньше времени не рисковали. Союзников здесь ни у кого не было. — Понимаю, у каждого из вас есть сомнения. Вам тяжело принять, что титул оябуна переходит к женщине. Но мне плевать. Я не собираюсь плясать перед вами и доказывать правильность выбора моего отца. Если вас что-то не устраивает — можете встать и уйти прямо сейчас, потеряв поддержку клана, пока я официально не возглавила его. Но потом такой возможности уже не будет. Предадите меня — умрете. В зале снова повисла тишина. Соре казалось, будто сердце ее сейчас выскочит из груди и упадет прямо к ногам совета. Ничего больше не говоря, она молча вернулась на место, как вдруг на ноги поднялся Сугивара. — Я принимаю тебя, онна-оябун, — склонил он голову в почтенном поклоне. Не успела Сора осознать это, как вслед за ним поднялся Оомура Эйдзи: — Онна-оябун, — вторил он. Еще секунда, и за старшими советниками встали остальные, и Ивасаки в том числе. — Мы принимаем тебя, онна-оябун! Сора ощутила прилив сил и эйфории, не сравнимый ни с чем другим.

***

— Ты отлично справилась, — сказал ей Джиро получасом позже, когда они вернулись в семейную резиденцию. — Твоя речь впечатлила их. Оказавшись вдали от чужих глаз, Сора вдруг почувствовала смертельную усталость. Этот день был чертовски длинным и тяжелым. Хотелось просто завалиться на кровать и проспать несколько дней. — Не думаю, — возразила Сора, проходя в гостиную и падая на диван. Скинув туфли, она вытянула ноги вперёд, откинула голову на подушки и прикрыла глаза. — Вряд ли они впечатлились, скорее всего никто не хотел рисковать головой раньше времени. Сейчас они будут следить за каждым моим шагом и ждать, пока я не ошибусь. Джиро тем временем снял себя пиджак, оставаясь в белой рубашке, прошел к домашнему бару и достал из-под стойки бутылку красного вина. Закатав рукава, он вынул из выдвижного ящика штопор и принялся откупоривать пробку. — Ты уверена, что идти на Канто в таких условиях — это хорошая идея? — Это отвратительная идея, — устало выдохнула Сора, — но такова была воля отца. Как я могу требовать от клана, чтобы они приняли меня в качестве оябуна, если сама не смогу выполнить его последнее наставление? Мы должны хотя бы попытаться. — Бонтен чрезвычайно опасен, — деликатно подметил Джиро. Голосу его вторило журчание вина, растекающегося по бокалам. — Мало того, что они не позволят нам так просто зайти в Канто, так они еще и сами медленно, но верно подбираются к Кансаю. Соре вдруг стало тошно. Она была прекрасно знакома с Бонтеном. Относительно молодая группировка, настолько стремительно набирающая влияние, что порой становилось страшно. Инновационный и рисковый подход к бизнесу, новые технологии, гибкая структура, отсутствие каких-либо моральных принципов — опасаться их, безусловно, стоило. Но не их сила пугала Сору больше всего. Она помнит тот день, когда узнала, что Ран — ее Ран — был частью этой группировки. Четыре года назад имя Бонтен сотрясло всю криминальную Японию — им удалось выйти победителями из войны с мексиканским картелем, что посмел посягнуть на местный рынок. Именно тогда клан Сайонджи и обратил на них внимание. Потребовалось несколько месяцев, чтобы собрать информацию: кто они такие, кто лидеры, с чего начинали. Состав у группировки был разношерстный, предыстория тоже впечатляла. От них можно было ожидать чего угодно, но к чему Сора не была готова, так это к тому, что в рядах верхушки окажется ее первая любовь. Подсознательно она всегда понимала, что их пути могут снова пересечься — криминальный мир довольно тесен, — но подготовиться к этому было невозможно. В тот момент она впервые всерьез задумалась о том, чтобы все бросить. Это было слишком. В Токио ей удавалось избегать конфронтации с Бонтеном — отец велел сидеть тихо и не высовываться до тех пор, пока он жив. Но теперь, когда его не стало… У судьбы было поганое чувство юмора. «А может, убить его», — мелькнула отстраненная мысль у Соры. Из всех возможных развитий событий, это решение казалось самым рациональным. Он будет ей только мешать. Смогла бы она? Восемнадцатилетняя Сора даже не смела бы допустить такой мысли. Но ей больше не было восемнадцать. Ей было почти тридцать и она собиралась возглавить сильнейший клан Якудза. Из паутины мыслей Сору выдернул звук приближающихся шагов Джиро. Молча протянув ей бокал с вином, он присел на свободное кресло напротив. Соре тут же стало неуютно — она чувствовала себя такой уязвимой в этот момент, что казалось, будто он может прочесть все ее мысли. Поэтому, недолго думая, она поспешила подняться с места и принялась расхаживать по комнате, неторопливо цедя вино. — Я думаю, нам стоит быть готовыми к тому, что Бонтен может посетить похороны оябуна, — спустя несколько минут молчания произнес Джиро. Сердце Соры забилось чаще, ладони вспотели. Она тоже предполагала такой исход событий. — Верно, они не упустят шанса показаться заявить о себе здесь. Нам нужно воспользоваться этим. Либо подослать к ним своего человека, либо завербовать кого-то из них. Они придерживаются принципов новой школы, так что вряд ли их люди отличаются особой верностью. — Я подумаю над этим, — согласился Джиро. Сора тем временем подошла к камину, принимаясь рассматривать выстроенные в ряд семейные фотографии, как вдруг взгляд ее упал на висящую на стене катану. Синджи-но Цуруги — Меч веры и чести. Отец вручил Соре эту катану, когда ее посвятили в якудза. Сора отставила в сторону бокал с вином, потянулась к оружию и аккуратно вытащила его из деревянных ножен, украшенных гравировкой дракона. Стальной клинок с узором хамон, бронзовая цуба, повторяющая очертания хризантемы, обмотка рукояти из черной шелковой шнуровки и с кожей ската в основе. Настоящее произведение искусства. Мысли снова вернулись к тому разговору с отцом. «Быть сильной — это твой долг, быть честной — твоя судьба», — сказал он ей тогда. Эта же фраза была выгравирована вдоль клинка. Даже в предсмертном бреду он не забывал напоминать о том, чего ожидал от нее. Сора прикрыла глаза и вернула катану в ножны. Она будет готова к встрече с Раном.