Royalty

2017 год

Всю дорогу до Ойдабы они были заняты обсуждением смерти Короля Якудза. — Я все равно не считаю, что он король, — недовольно подметил Санзу после краткого экскурса Коко в историю клана Сайонджи. — Это совсем другой уровень, не стоит их недооценивать. Они приверженцы старой школы, ты даже представить не можешь, сколько у них союзников и поддержки. — У ультраправой шайки? Кто-то еще поддерживает их? Коко поморщился как от головной боли и даже не взглянул на Санзу, клацая по клавиатуре своего Макбука: — Потерпи до штаба. Уверен, Акаши подготовил чуть ли не целую презентацию со SWOT-анализом. — Ага, еще и фотоколлаж предоставит, — насмешливо хохотнул Риндо, отпивая немного алкоголя из граненого бокала и с удовлетворением вытягивая ноги вперед. — Не парься, скоро Королем Якудза будет Майки, всего лишь дело времени. Пора забыть про старую школу, сейчас все решают новые деньги. Штаб-квартира Бонтен встретила их неизменной суетой, мраморными полами и панорамными окнами с видами на Токийский залив. Неприметная высотка в центре искусственного острова, замаскированная под головной офис иностранного инвестиционного траста, таила за своими стенами то, что нужно было скрывать от посторонних глаз. Майки и остальные нашлись в конференц-зале на последнем этаже. — Поверить не могу, он действительно подготовил презентацию, — тихо рассмеялся себе под нос Риндо, когда они с Санзу и Коко зашли внутрь и отвесили почтительный поклон Майки. Тот лениво восседал в кресле, поджав к себе колени, и снова выглядел так, будто не хочет находиться здесь. — Откуда вы явились в таком виде? — Акаши недовольно оторвался от экрана, на который проецировалась карта Японии, и окинул новоявившуюся компанию с отвращением. Все они, кроме Коко, с ног до головы были покрыты кровью и совершенно не вписывались в стерильную обстановку конференц-зала. Ран послал ему нахальную улыбку и пожал плечами: — Должок выбивали. Акаши ничего не ответил и вернулся к презентации. — Как вы все, наверное, уже слышали, умер оябун клана Сайонджи. — Да упокой Господь его душу, — насмешливо отозвался Санзу, и Ран мог поклясться, что увидел, как вздулась вена на лбу у Акаши. — Что это значит для нас? — поспешил он разбавить повисшее напряжение, с преувеличенным интересом устремляя взгляд на карту. — Много чего, — обтекаемо ответил Акаши. Ран внимательно сощурился. Бонтен уже давно потихоньку наращивал влияние в ключевых частях Кансая в рамках их долгосрочного плана по завоеванию Японии. Порты Осаки и Кобе были слишком стратегически ценны, чтобы оставлять их без внимания, но на территорию Сайонджи они никогда не совались. Действовали исключительно в пределах Осакского залива — это место всегда считалось неформальной границей между сферами влияния группировок Кансая и Канто. И, судя по открытой на экране карте, Акаши планировал изменить порядок дел. Моччи, кажется, разделял мысли Рана. — Мы собираемся разъебать их, пока они в уязвленном положении? — пробасил он со своего места, подаваясь вперед и почесывая ладонью отросшую бородку. — Кансай слишком лакомый кусочек, чтобы позволять каким-то нацикам господствовать там так долго. Акаши покачал головой: — Для начала мы собираемся нанести визит в Кобе и выразить почтение Клану Сайонджи, посетив похороны. — Серьезно? — глупо переспросил Моччи. Акаши тяжело закатил глаза. Заметив это, инициативу перенял Какучо. — Клан Сайонджи — древняя и консервативная группировка, не стоит их недооценивать, — повторил он ранее сказанные слова Коко. — Во-первых, на похоронах мы сможем официально заявить о себе кансайскому бомонду. У них совершенно иные понятия, и проявив неуважение, мы лишь наживем себе лишних врагов. — А во-вторых, — вновь вмешался Акаши, — нужно быть полнейшим идиотом, чтобы считать, что у группировки такого масштаба нет плана на случай смерти ее лидера. Думаете, они не понимают, в каком положении оказались? И не понимают, что сейчас отовсюду начнутся поползновения в сторону их территорий? О нет, они прекрасно все понимают и готовы. Так что мы лишь можем понести потери, если поспешим и будем действовать безрассудно. — Так что, мы не будем завоевывать их территории? — тупо переспросил Моччи. — Будем, — тяжело вздохнул Акаши. — Но не сейчас. Нам надо тщательно подготовиться. Ран отстраненно подумал о том, есть ли у них план на случай смерти Майки? За планы и стратегии всегда отвечали Акаши, Коконой и Какучо. Конечно, у Хайтани был свой план, как обезопасить их личные активы, но что касалось Бонтена — им было по большей части все равно. Их группировка была слишком сильна, чтобы Ран добровольно хотел тратить свое драгоценное время на продумывание ходов отступления. Хотя, возможно, стоило. С каждым днем Майки выглядел все хуже и хуже. О смерти, конечно, думать еще было рано, но может все же стоило поразмыслить о том, что им делать, если он вдруг окончательно сойдет с ума? Первым стоило бы устранить Санзу. Он, без сомнений, веселый парень, но крайне опасен в своей слепой преданности Майки, и неизвестно, у кого из них двоих еще сорвет крышу сильнее. А вот к его братцу Такеоми же, наоборот, стоило бы приглядеться. Ран был уверен — их старший советник только и делает, что спит и видит, как прибирает всю власть к рукам. Он уже однажды поставил свои криминальные амбиции выше их младшей сестры, так что волноваться о его преданности Санзу не стоило. Коконой пойдет за тем, кто больше денег ему предложит — о нем вообще можно было не беспокоиться. Моччи пойдет за большинством. А вот Какучо же… Ран склонил голову набок, с интересом рассматривая их третьего лейтенанта. Порой он не понимал, что Какучо тут делал. Их отношения с Майки были странными — не такими ебанутыми, как у Санзу, но все же тут было нечто большее, чем простая верность. Возможно, Какучо видел в нем призрак Изаны. Отчасти как и они с Риндо и Моччи — жалкие остатки поколения S62, сумевшие переиграть свою судьбу, предначертанную им улицами, и стать кем-то великим. Был еще Ханма. Но он никогда не был полноценной частью Бонтена. О нем, наверное, вообще думать не стоило. Он как кот, который ходит сам по себе, изредка вписываясь в единичные авантюры, если цель оправдывала средства. Ран понял, что погрузился слишком глубоко в размышления о гипотетических сценариях, когда поймал на себе вопросительный взгляд Какучо. Легко качнув головой, он отвернулся от него и устремил взгляд обратно на экран, куда уже было выведено пару фотографий. Судя по всему — членов клана Сайонджи. Акаши продолжал говорить: — О клане Сайонджи крайне мало информации, они тщательно пресекают любую утечку. В общем доступе известно только о старой гвардии, но наши информаторы давно собирали сведения о них, так что мы обладаем хоть какими-то крупицами. — Как вдохновляюще, — без особого энтузиазма протянул Санзу. — Нам известно, кто станет следующим главой? По лицу Акаши было видно, что тот в шаге от того, чтобы вышвырнуть младшего брата из кабинета, но вместо этого он сделал глубокий вздох и процедил сквозь зубы: — Есть три основных кандидатуры. Первая — Сугивара Хаято, старший советник клана, — он щелкнул пультом и на экране появилось несколько фотографий. Большинство из них напоминали репортажные хроники — зернистые, с увеличенным масштабом и в плохом качестве. Мужчине с фотографий на вид было пятьдесят лет и выглядел он как типичный гангстер девяностых. Несколько фото были архивными — на них мужчина выглядел моложе и был облачен в традиционные одеяния. — Сугивара стоял у истоков создания клана Сайонджи. Он — самое доверенное лицо погибшего оябуна, его правая рука. Тем не менее сам Сугивара никогда не рвался к власти. Ходят слухи, что он человек высокой чести и преданности. Полагаю, и дальше собирается верно служить новому оябуну. — Насколько он опасен? — подал голос Какучо. Акаши пожал плечами: — У него огромный опыт и обширные связи. Когда мы с вами были еще шпаной уличной, он уже управлял крайне успешным преступным кланом. В основном контролирует торговлю и контрабанду в крупных портах Кобе, если не брать в расчет легальный бизнес. А также командует самыми многочисленными отрядами, так что недостатка в людях не имеет. — Акаши переключил слайд, на котором появились фотографии очередного мужчины в возрасте. — Вторая кандидатура — Оомура Эйдзи. О нем практически нет информации, в криминальных кругах его даже называют «Серым Кардиналом». Так же старший советник клана, доверенное лицо оябуна. В целом, Оомуру, Сугивару и Сайонджи можно смело назвать основателями. Согласно нашим информаторам, ему в основном подконтрольны территории Осаки, а также он отвечает за финансовые вопросы клана и стратегическое управление. — Вот это уже более вероятная кандидатура, — произнес Санзу, вставая с места и проходя к экрану, чтобы поближе разглядеть фотографии. А затем, оглянувшись через плечо, послал хитрый взгляд Коконою: — Хотя, денежные крысы редко метят в лидеры, не так ли, Золотой Коготь? Они всегда преследуют свои личные интересы. Коконой оторвал усталые глаза от экрана ноутбука и коротко произнес: — Если бы я хоть немного преследовал свои личные интересы, Санзу, то уже давно убил бы тебя во имя сохранности моих нервов. Со стороны Риндо послышался приглушенный смех. Ран обменялся с ним насмешливыми взглядами и довольно улыбнулся. Какучо, судя по поджатым губам, тоже едва сдерживался. Майки никак не реагировал. — Закончили? — холодно переспросил Акаши. — Тогда я продолжу. Третья и самая неожиданная кандидатура, но тем не менее самая вероятная — дочь оябуна. Акаши переключил слайд. На экране появился один единственный снимок в плохом качестве. На нем была изображена женская фигура, выходящая из машины — платиновые волосы ее были собраны на затылке, а сама женщина была облачена в красную традиционную юкату. Лицо ее было не разглядеть четко не столько из-за качества снимка, сколько из-за темных очков. В конференц-зале повисла тишина. — Чего? — первым нарушил ее Риндо. — Оябун традиционного клана назначает своим наследником женщину? Я не ослышался? — Нет, — покачал головой Акаши. — У нас есть сведения, что изначально он готовил на свое место сына, но тот погиб более десяти лет назад. Однако Сайонджи был одержим идеей сохранить клан в руках семьи и поэтому, не смотря на все риски и предрассудки, начал готовить дочь. Нам о ней совсем ничего не известно — даже имени. В криминальных кругах ее зовут «Онни-Мэй». Сайонджи направил все силы на то, чтобы информация о ней не просочилась за пределы клана. Боялся, что она станет преждевременной мишенью.

Indila — Dernière danse

— В таком случае, как мы можем быть уверены, что она действительно новый оябун? Она буквально призрак, — возразил Коконой. — Кстати, Коко, вы чем-то похожи, — отозвался Санзу. — Может, это твоя потерянная сестричка? Коконой нетерпеливо вздохнул: — Ты отъебешься от меня сегодня? — Одно дело то, что она призрак, — отозвался Какучо, не обращая внимания на возникшую перепалку. — Другое дело — позволит ли ей клан Сайонджи встать во главе? Как вы себе это представляете? — Если ее примут старейшины клана — примут и остальные, — принялся терпеливо объяснять Акаши. — А старейшины, скорее всего, глубоко чтят волю почившего оябуна. Но в любом случае, я не вижу сейчас смысла разводить демагогию. Мы обладаем крайне ограниченной информацией, чтобы что-то заявлять. Узнаем больше, когда отправимся в Кансай и лично представимся. Какучо ответил что-то еще, Моччи подхватил, но Ран уже не вслушивался — его отвлек Риндо: — Что думаешь? Он окинул фотографию задумчивым взглядом и произнес: — Не знаю даже. Не нравится мне все это. Что-то в этом снимке не давало ему покоя. Что-то в нем отзывалось в Ране тревогой, но лишь на краткий миг. Такой краткий, что даже не успеваешь понять. Мысль на краю казалась такой абсурдной и невероятной, что сознание Рана даже не замечало ее. А вот бессознательное поняло все сразу. Но до Рана это доходит только спустя пару дней. Это происходит в пятиста километрах отсюда, в стенах буддийского храма на окраине Кобе, в окружении гор и бамбуковой рощи. В окружении Флагов Восходящего солнца и знамен клана Сайонджи. В окружении аромата благовоний, ладана и безликих фигур в традиционных одеяниях. Похороны Сайонджи Норио являют собой целое историческое событие, и Бонтен, как часть его, медленно шествует к алтарю, дабы выразить свое почтение клану и семье. Перед глазами мельтешит плечо Санзу — Ран бросает взгляд поверх него и видит их впереди: однотонная процессия, состоящая практически из одних мужчин. Все они выстроились в ряд за высокой женской фигурой в черном шелковом кимоно — она выглядит почти так же, как на том самом единственном фото. Блеск ее платиновых волос отвлекает, но не надолго — ровно до того момента, пока она не оборачивается к прибывшим гостям. Рану кажется, что в него всадили несколько пуль, когда он видит ее. Он не забывал это лицо ни на секунду. Тонкие губы, чуть вздернутый нос, непроглядная чернота зрачков и родинка под правым глазом. Воспоминание о том, как в последнюю их встречу он вытирал с этой родинки слезы, простреливает сознание и наводняет его, подобно цунами. — Как тебя зовут? — Сора. — Воу, вот так сразу и по имени? Да ты точно запала на меня.        — Эй, Принцесса, ты чего, обиделась? — Ран легонько щипает ее за кончик носа. — Нет, — резко отвечает она, складывая руки на груди и опасно сощурив глаза. Забавная. — Я же вижу, что обиделась. Ты всегда щуришься и складываешь руки на груди, когда обижаешься. — Тогда зачем задаешь глупые вопросы?        — Я буду всегда любить тебя. — Да конечно. — Нет, правда. Обещаю.        Ран лежит в ее объятиях, с упованием вдыхая запах кондиционера для белья и сахара. Все проблемы кажутся такими незначительными и уходят на задний план. Зачем вообще о чем-то переживать, если она рядом? — Как хорошо, что ты у меня есть. — Тебя что, по голове ударили?        — Прошу тебя, Ран, не ходи туда. Останься со мной. — Я не понимаю, в чем дело? Объясни мне! — Объясню, только прошу… — Перестань вести себя как ребенок! Повисшая тишина громче любых слов. Сора смотрит на него так, будто он только что предал ее, и Ран понимает, что облажался. Черт, у него нет времени разбираться с этим. — Прости, я не хотел. Я люблю тебя. Давай поговорим, когда вернусь? Она молчит. — Принцесса? — Иди. Это не может быть правдой. Это все похоже на какой-то розыгрыш или на один из его многочисленных кошмаров, где она вновь приходит к нему, напоминая о себе и бередя старые раны. Ран не хочет верить собственным глазам. Сора смотрит прямо на него и холодно улыбается. Вакуумный пузырь, заглушающий собой все звуки, с треском лопается, когда она открывает рот и произносит: — А вы, должно быть, Бонтен? Для меня честь наконец встретиться с вами лично.