Метаморфоза

      Комачи беспокойно огляделась. — Слушай, Маюри, ты уверена? — Комачи-тян, ты слишком много паришься. Моя сестра проследит, чтобы нас не выгнали. — Это не то, что сейчас меня волнует…       Все вокруг них, весь мир был окрашен в фиолетовый, красный, синий, цвета быстро менялись, пылали фонари. Здание тряслось от пробивной танцевальной музыки, и казалось, что кто то настроил кондиционер на минимальную температуру. Несмотря на, в буквальном смысле, мороз, множество людей, по сути, были одеты как на летнюю прогулку. Девочки сверкали задницами, просвечивающими через рваные джинсовые шортики, а на парнях развевались полурасстёгнутые рубашки. Пьяная атмосфера затопила это место.       От Комачи не ускользнуло, что большинство клиентов были старше её раза, этак, в два. На самом деле, во многих случаях, возможно, было бы более уместнее называть их мужчинами и женщинами, а не мальчиками и девочками. Несмотря на то, как легкомысленно она вела себя с братом, он во многом повлиял на нее, так что на самом деле она была довольно уравновешенной, и являлась самой адекватной в кругу своих друзей. Конечно, это не означало, что она отказалась от участия в очередной авантюре Маюри.       На этот раз, подружка захотела пробраться в ночной клуб.       Честно говоря, Комачи тут не особо нравилось. Когда её пригласили на ночевку к подруге, она ожидала, что они будут всю ночь смотреть романтические аниме, или, может быть, даже закажут пиццу, но никак не пойдут в элитный клубешник для золотой молодёжи.       И все же они были здесь.       «Ладно, успокойся, не паникуй. В худшем случае, мне просто нужно будет вытащить Маюри отсюда. А пока я просто буду рядом, пока ей не наскучит и она не решит, что оно того не стоит».       Комачи к алкоголю была равнодушна, она уже пробовал его и на вкус это было как помои, но Маюри, похоже, пришла сюда как раз таки с целью нажраться. Вероятно, у нее не было планов на сегодня, и она просто решила придти сюда ради того, чтобы в очередной раз сделать то, что ей делать не полагалось. — Эй, там что-то происходит? — сказала Маюри. Комачи посмотрел в ту сторону, куда она указывала, и действительно увидела, что люди начали собираться в определенной части зала. Когда толпа росла, даже музыка была выключена, и голоса людей становились все громче, гудя от возбуждения. Воздух был наэлектризован, как будто перед грозой. Даже Комачи, которая хотела поскорее убраться отсюда, поддалась порыву, и захотела узнать, что там происходит.       Но попытка пробиться сквозь пьяную орду казалась обреченной на провал. Большинство людей были ощутимо выше, и это привлекло бы нежелательное внимание к двум малолеткам. Комачи огляделась, и заметила лестницу, ведущую в ресторан на следующем этаже. — Пойдем, — сказала она, схватив Маюри за руку и потянув её. — Эй, Комачи-тян, помедленнее!       Стоило им вдвоем взбежать по лестнице, неожиданно они во что то врезались. Комачи, подняв глаза, увидела перед собой массивного мужчину в чёрном костюме. Вопреки любым слухам или стереотипам, распространяемым в Интернете, он не носил солнцезащитные очки в помещении, поэтому его очень пронзительные глаза пристально смотрели на двух девушек. Он был безупречно одет, что в сочетании с идеальной осанкой и гигантским ростом делало его… устрашающим. — Мне жаль, мисс, но эта зона закрыта.       Он слегка прищурил глаза. — Мисс, разрешите спросить, сколько вам лет? Могу я взглянуть на ваш паспорт, пожалуйста?       Почему-то Комачи сомневалась, что сестра Маюри сможет вытащить их из этой ситуёвины. У этого мужчины была внешность полицейского, но другой стороны закона, и каким-то образом он смог заставить её без особых усилий почувствовать себя в большей беде, чем когда-либо прежде. Он сто процентов не был вышибалой…       Комачи потребовалась всего секунда, чтобы понять, что то, на что она смотрела, было членом Семьи, одним из людей в черных костюмах.       Прежде чем она смогла даже начать думать о том, что сказать, она услышала другой голос, на этот раз доносившийся из-за её спины. — Вы мешаете проходу. Пожалуйста, отойдите в сторону.       Этот голос был женским, и Комачи обернулась, чтобы увидеть ту, что выглядела так, словно только что сошла с полотен импрессионистов.       Она была выше Комачи, с замечательной стройной фигурой, которую идеально подчеркивала одежда, которую она носила. Её черные как смоль волосы были собраны в хвосты, а ледяные голубые глаза пристально смотрели на Комачи и её подругу. Эта красивая девушка выглядела очень молодо, максимум лет на двадцать.       Её глаза расширились, когда она увидела Комачи. — Ты… Комачи Хикигая… — девушка осторожно посмотрел на нее.       Голубоглазая повернулась к мужчине, преграждавшему ей путь, и снова властно заговорила. — Ты всё ещё мешаешь проходу. — Прошу прощения, Юкиношита-сама. Я остановил эту девушку, пытающуюся войти в частную зону… — Она войдет как моя гостья вместе со своей компаньонкой.       Мужчина немедленно прекратил сопротивление и поклонился. — Как пожелаете.       Он отошел в сторону, и девушка, назвавшаяся Юкиношитой, прошла мимо него после чего обернулась, взглядом позвав Комачи за собой. — Хикигая-сан, пожалуйста, проходи.       Было уже слишком поздно уходить, чтобы не показаться грубой, да и Комачи не предполагала, что это было хорошим вариантом. Она приняла приглашение и последовала за ней, потянув за собой Маюри, которая нервно зашептала. — Эй, Комачи-тян... Кто эта прекрасная госпожа? — Хороший вопрос, — пробормотала Комачи. — Я Юкиношита Юкино, — ответила девушка, не оборачиваясь. Казалось, её слух был острее, чем у кого угодно. — Ты меня не знаешь, но в силу определенных обстоятельств я знаю о тебе, Хикигая Комачи. — Обстоятельств?.. — нервно спросила Комачи. — Твой брат, — ответила Юкиношита. — Братик? — Комачи нахмурился. — Что он сделал? У него неприятности? Что происходит?       Юкиношита посмотрела на неё, выражение её лица было спокойным. — Именно этого и следовало ожидать, учитывая его навыки. — Навыки?       Комачи окончательно перестала понимать, что происходит вокруг.       Слегка побаиваясь ответа, она спросила… — Какие навыки?       Глаза Юкиношиты в очередной раз расширились. — Только не говори мне… Ты что, вообще ничего не знаешь? — А что я должна знать? — Эй, эй, эй, Хикигая Комачи! Не ожидал тебя здесь увидеть, но очень этому рад!       Новый голос принадлежал высокому, атлетически сложенному парню с блондинистыми волосами. Он был довольно-таки хорош собой. — Хаяма Хаято? — пролепетала Маюри. — Комачи, ты ничего не говорила о том, что твой брат дружит с ним! — Он популярен что ли? — прошептала в ответ Комачи. Каким бы красивым он ни был, она сразу поняла, что он придурок. — К сожалению, так и есть, — ответила Юкиношита, которая, казалось, была не слишком рада его видеть. — Эй, не будь такой злюкой, Юкино-тян!       Он посмотрел на Комачи. — Твой брат вообще не говорил о нас? Даже немного обидно. Ему ведь так весело с нами. Он действительно оживляет нашу маленькую компашку.       Да, этот парень определённо был придурком.       Хачиман был одиночкой по своей природе. И хотя это огорчало Комачи, это также успокаивало её. Ни обман, ни ложные друзья не проходили мимо её бдительных глаз. Кем бы еще ни был Хаяма Хаято, он не был тем, кого Хачиман мог бы читать своим другом. — Ничего удивительного. Похоже, он решил не рассказывать тебе.       Окруженная людьми, которых она не знала, говорящими о её брате так, как будто они его знали, Комачи была словно на вражеской территории. Она всегда беспокоилась, что он будет делать один. Теперь она боялась, что он может делать в какой то сомнительной компании. Все они говорили о каких-то навыках, которыми он обладал, о каком-то способен делать что-то. Было абсурдно даже думать об этом: её спокойный, чрезмерно самокритичный брат-затворник был тем, о ком говорили как о маньяке.       Она не знала, как на это реагировать.       В глубине души неуверенная в том, что, как ей казалось, не подлежало никакому сомнению, Комачи была на грани срыва, когда появился еще один неизвестный человек.       Эта девушка была выше остальных и одета в тот же наряд, что и сотрудники Лестницы Ангела: темные брюки, жилет, и белая рубашка. Её костюм был сшит на заказ, демонстрируя зрелую, женственную фигуру, которая была удивительно спортивной, с мощными бедрами, которые плотно облегали брюки. Её голубые волосы были собраны сзади в высокий хвост, который водопадом стекал ниже пояса. Её глаза (голубые или зеленые?) казалось, горели. Она была прекрасна. Только если Юкиношита была скорее эфемерной незнакомкой из забытого сна, то красота Кавасаки была куда более приземленной.       Она была первым человеком в этой группе, который заслуживал доверия. Инстинктивно, Комачи каким-то образом почувствовала, что эта девушка явно была за нее. — Привет. Держись подальше от нее, окей? — сказала она.       Юкиношита нахмурился. — Прошу прощения? — Что же вы, богатенькие, все такие нарочито «вежливые». Серьёзно, Комачи-тян, держись от нее подальше. — ответила голубоволосая. — Кавасаки-сан, мне не нравится то, на что ты намекаешь… — Не нравится? Вот и захлопнись. Я пообещала Хикигае, что его семья будет в безопасности… и это означает, что он также будет в безопасности от людей, поливающих его говном за спиной.       Температура упала до минус ста градусов по цельсию, а пингвины и белые медведи стали сражаться за это помещение. Юкиношита казалась мертвенно-бледной, но Кавасаки это ничуть не испугало. — Вы совершенно бескультурны, Кавасаки-сан… Возможно, мне придется это исправить.       В ответ на хладнокровный выпад Кавасаки улыбнулась и хрустнула костяшками пальцев; звук был такой, что он физически не мог исходить от девушки её габаритов. По спине Комачи пробежали мурашки. — Ну попытайся, принцесска.       Ситуация, казалось, была в точке кипения, когда вперед вышел еще один человек. Он был, безусловно, самым крупным парнем, которого Комачи когда-либо видела, гораздо более мускулистый, чем тот, кто охранял вход в вип-зону. — Хватит. Юкиношита-сан, успокойся. Хикигая-сан должна это увидеть и сделать собственные выводы. До тех пор я поддерживаю Кавасаки в этом вопросе. — Видишь? Вот так бы и сразу. — сказала Хаяма. — В любом случае, сегодня будет жарко. Он здесь, в клубе, так что нас ждет шоу!       Он подозвал Комачи вперед. Девушке не хотелось уходить, но она почувствовала руку Кавасаки на своем плече. — Ну, давай. Не можешь же ты пропустить это.       Каким-то образом этот жест придал ей сил, и она подошла к краю платформы, к перилам, выходящим на опустевшую танцпол внизу.       В середине этого импровизированного кольца стоял крупный юноша. Он был в ярости.       И прямо напротив него, спокойно стоял Хачиман. — Братик…       Её глаза расширились. Ничего из этого не сходилось, всё вокруг казалось чей то тупой шуткой… Но если её глаза ей не лгали… Хачиман собирался драться. — Теперь вы осознаете вес имени вашего брата, Хикигая-сан? — тихо спросила Хаяма.       Комачи не ответила. — Хачиман, Бог войны. Я мог бы показать вам его земной облик. Те, кто противостоял ему, были повержены, преследуемые его стрелами.       Все присутствующие знали, о чем он говорит. Устрашающе точные и быстрые удары Хачимана, которые обладали нокаутирующей силой, и его ловкость, способная сбить с ног более крупных противников. Он молниеносно вилял вокруг, нанося удары, как лучник, побеждающий мечников издалека. — Если бы появился человек, которому удалось бы забрать божественный лук…       Займокудза знал, что Синдзо напал на Хачимана и повредил ему лодыжку. Он сильно ругал его за это, но знал, что по их же правилам это была честная игра.       Синдзо принял позу такедома . Комачи осознала: гораздо более крупный парень готовился избить её брата. Она собиралась закричать, побежать вниз, чтобы остановить его, но Кавасаки заговорила, продолжив метафору Хаямы: — Если ты заберешь крылья Бога войны и его лук, ты избежишь стрел, но… ты сильно разозлишь его.       Внизу Хачиман очертил ногой воображаемый полукруг, словно бросая вызов Синдзо, чтобы тот пересек его.       В ответ Синдзо бросился в лобовую атаку.       То, что произошло дальше, было столь молниеносно, что Комачи не смогла всё как следует разглядеть. Ей только показалось, что Хачиман ударил его один раз, и гигант рухнул мертвецом. — Если ты заберешь лук и крылья, тебя обезглавят ножом, — закончил Займокудза, чье предупреждение не спасло Синдзо.       Комачи просто уставилась, не в силах поверить в то, что сейчас произошло. Хачиман только что вырубил этого парня… одним ударом.       Хачиман покосился, упал на колени; похоже, нога не выдержала. Но, хоть и с трудом, он смог встать, и теперь победоносно протянул руку вверх. — Ну, я полагаю, это стирает любые сомнения насчёт того, должен ли он быть одним из нас, — сказал Хаяма. — А ты что скажешь, Займокудза?       Массивный юноша, который, казалось, поддерживал Хачимана, теперь был тише воды ниже травы, но все равно ответил. — Я никогда не сомневался в нем с самого начала… Синдзо сам виноват. — Так ты не злишься?       Займокудза пожал плечами, но было ясно, что на самом деле увиденное задело его. — Он вызвал его на поединок, и должен был быть готов ко всему.       Его тон намекал, что он больше не хочет говорить об этом. — Извините меня. Мне нужно кое-о ком позаботиться.       Займокудза направился вниз, дабы осмотреть Синдзо.       Комачи осталась с остальными Кулаками. — Это твой брат?!.. Ты его описывала совершенно по другому! Я думала, что он какой то хиккан-неудачник, но это же машина для убийств!       Прошептала Маюри, явно испытывая благоговейный трепет.       Комачи проигнорировала её, обратившись к Кулакам. — Он занимается этим уже около месяца, не так ли? — спросила она.       Коллективный вздох пронесся по группе.       Для большинства из них это тоже было новостью. — Всего месяц тренировок? Я знал, что он новичок в этом деле, но чтобы так быстро раскачаться с нулевого уровня… Я думал, что мои глаза меня обманывали… — сказал Хаяма. Он повернулся к Комачи. — Он начал ввязываться в драки всего неделю назад. — Всё сходится… — сказала Комачи. Она говорила больше сама с собой, нежели с остальными. Месяц назад Хачиман сказал, что ему нужно кое-что делать после школы, и начал возвращаться позже. — Должно быть, в это время он тренировался. — сказал Хаяма. — А потом, неделю назад, он начал… это. — Он превратился из слабака, которым все помыкали, в настоящего зверя. Гордись, Хикигая-сан. На такое способны немногие.       Хаяма широко улыбался, а в его глазах читалось нечто, похожее на безумие. Комачи понятия не имела, почему он так интересуется Хачиманом, но это очень сильно её беспокоило. — Почему? Зачем он это делает? Что вам всем от него нужно?       В конце в её голосе прозвучала нотка отчаяния.       Кавасаки была той, кто решился ответить на этот вопрос; она продолжала казаться единственным достойным доверия членом группировки. — Я думаю, он просто устал от того, что им помыкают. Его избивали, над ним издевались. Он просто копил в себе всё это… что бы вложить в ответный удар.       Она продолжила, её голос немного потеплел. — И… он делает это, чтобы помогать тебе. Ты, наверное, не знаешь но… он присматривал за тобой. — Присматривал за мной? Как? Что все это значит? Это какая-то шутка?       Кавасаки, обычно резкая и грубая, с Комачи была совсем другой. — Если бы… Послушай, твой брат привлек к себе много внимания, когда начал драться. За ним стало наблюдать много неприятных личностей. И… они начали преследовать тебя, пока он не разобрался с ними. Буду честна, они могут появиться снова. Ты должна была слышать все это от него, а не от меня. Но я понимаю, почему он тебе не сказал. Я думаю, он хотел, чтобы ты жила спокойно, пока это в его силах. Но… ты не можешь жить в неведении. Такова правда: твой брат будет биться за тебя. Ему нужно победить еще много кого, и он будет делать это с превеликим удовольствием. Выводы делай сама. Он раздражительный, грубый но… он хороший человек.       «Братик, чёрт возьми, во что ты нас втянул?» — Тебе страшно, не так ли? — тихо спросила Кавасаки. — Твоя жизнь не в твоих руках. Никогда не знаешь, кто может прийти, чтобы забрать её у тебя. Но… Ведь есть он, так?       Нечто похожее на её брата, усталого и явно раненого, но всё ещё стоящего на ногах, немного успокоило Комачи.       Хачиман сражался, это вызвало у Комачи некий диссонанс. Просто это была та его сторона, о существовании которой она даже не подозревала. Хачиман всегда терпел. То ли из-за отсутствия поддержки, то ли из-за одиночества, с которыми ему приходилось сталкиваться в школе, он все это терпел. Этот Хачиман, который не терпел оскорблений и полностью отплатил своим мучителям, был в новинку для нее.       Это было жутко.       Она никогда раньше не видела его по-настоящему разъярённым.       И она никогда не видела, чтобы он действительно хотел причинить кому-то боль.       И все же он мог. Причём ещё какую.       Но даже так… она знала, что он оставался тем же Хачиманом.       Все тот же старший братик, которого она знала и с которым выросла.       Это не изменится ни сейчас, ни когда-либо ещё.       Итак, рассказ о приключениях Комачи в Лестнице Ангелов подошел к концу. Обе подруги пошли обратно к Маюри. Идти домой одной в столь поздний час было сумасшествием. Хачиман был ранен… но он справился сам.       Кроме того… Когда Комачи в последний раз видела его перед уходом, с ним кто-то был. Светловолосая девушка примерно его возраста поддерживала Хачимана, когда он, хромая, покидал арену.       Значит, в разгар всех этих разборок у него появилась девушка… Неплохо.       Комачи больше не встретится с Хачиманом до следующего дня. К тому времени ему уже осмотрят ногу, наложат повязку и дадут обезболивающее.       Возможно, все это было к лучшему.       Родители Хикигая в тот день были в отъезде по работе.       К тому времени, когда Хачиман вышел из больницы, было уже слишком поздно, чтобы он не мог с чистой совестью отпустить Юмико домой одну, хоть он и сам понимал, что в таком состоянии от него будет мало пользы. Был также вариант, в котором Юмико была сильной и независимой женщиной, которая может позаботиться о себе сама.       И все же он не мог изменить своим чувствам.       Просто так получилось, что Юмико тоже не понравилась идея отпустить сильного и независимого, пусть и контуженного Хачимана домой одного.       И вот, в конце концов, она просто решила у него переночевать.       Было около часа ночи, когда они добрались до резиденции Хикигай; после долгого дня они оба были страшно измотаны.       Хачиман вдруг понял, что даже не подумал о том, как они устроятся на ночь, прежде чем позволить ей прийти. — Хикио… Мне нужно в душ.       По какой-то странной причине, услышав довольно смущающую в данной обстановке фразу, та его почти не задела, хоть и заставила немного понервничать. — Э-э, конечно. Вот сюда.       Пользоваться ванной Комачи или его родителей, пока их не было дома, казалось неправильным, поэтому он просто открыл ту, что примыкала к его собственной комнате.       Порывшись в шкафу, он нашел и дал ей чистое полотенце. В этот момент Юмико, казалось, тоже занервничала. — У тебя есть… э-э… какая-нибудь запасная одежда?       Хачиман слегка сглотнул, но открыл ящик с одеждой, которую он носил не часто. — Просто выбери то, что нравится. Скажи мне, когда закончишь.       С этими словами он закрыл за собой дверь и спустился вниз, чтобы скоротать время, пока она принимает душ.       Примерно через пятнадцать минут Юмико спустилась вниз, одетая в шорты и старую белую футболку, которая была ей уж чересчур велика.       Конечно, она на автомате заметила, что его взгляд был прикован к её ногам. Футболка была ей слишком велика, и каким-то образом она делала её невероятно милой.       Впервые с тех пор, как Хачиман познакомился с Миурой, его заинтересовала её фигура. — У тебя там валяется куча старой одежды, — сказала она. После того, как она оделась, ей стало как то менее неловко… ну, или она просто старалась так думать. — Понятно… — ответил Хачиман.       Он устал, но в то же время был очень возбуждён, учитывая ситуацию, в которую попал. Он прекрасно понимал, что рассуждает не совсем адекватно, и что мало хорошего может получиться из импульсивных решений, принятых в таком состоянии. — У нас завтра занятия в школе. Надо хоть немного поспать. — сказал он, выключая телевизор.       Юмико моргнула. — Г-где я буду спать?       И снова ему показалось неправильным впускать кого-то в комнату своих родителей или сестры без их разрешения. Это оставляло только один вариант. Если бы он слишком долго не отвечал, этот вариант автоматически стал бы неловким. — Ты можешь занять мою комнату, — пофигистично сказал он. — Я завалюсь на диван.       Юмико потребовалось несколько секунд, чтобы осознать то, что он сказал. — Что? Подожди, нет! Я не могу заставить тебя спать в гостиной в твоем же доме! — Хннгхх! У меня есть запасной футон, со мной все будет в порядке. — Вот и славно! Ты можешь отдать мне футон и пойти спать к себе в комнату. — Что? Ни в коем случае, я не могу так поступить с гостем. Черт возьми, я не должен был говорить это вслух… — Это ты тоже вслух сказал. — Миура, никаких возражений в моём доме! — Это бессмысленно. — Нет, всё правильно.       Хачиман поднялся по лестнице так быстро, как только мог со своей ногой (черепахи бегают быстрее). Это зрелище заставило Юмико буквально кататься по полу от смеха. — Хахаха… блин… Хикио, остановись. Ты… хахахаа… убиваешь меня… хахахаха! — Завались.       Ему удалось подняться в свою комнату, Юмико последовала за ним. Он немного порылся в своих вещах, прежде чем нашел футон. Это заняло несколько минут; вытерев с него пыль Хачиман уже собирался свернуть его и отнести вниз, но Юмико схватила его сзади за рубашку. — Эй, Хикио, серьезно. Это твоя комната. Я не могу выгонять тебя из твоего же дома. — Ты не выгоняешь меня, я ухожу по собственному желанию. — Грр… Черт возьми, ты что, совсем не боишься оставить незнакомца в своей комнате? А что, если я начну искать твой тайник с порнушкой или типа того? — Все мои тайник на жёстком диске компьютера, а он защищен паролем, так что ты ничего не найдёшь. Кроме того, ты не незнакомец.       Юмико перестала дергать его за рубашку. Она слегка удивилась. — Тогда кто я для тебя?       Пришёл черед Хачимана удивляться.       Кем была для него Миура Юмико?       Сначала она была просто кем-то, кто, как он думал, нуждался в помощи. Оказалось, что это не так. И как бы на этом можно было закончить, не нужна ей помощь да и похер. Но она САМА начала проводить с ним обеденные перерывы. Хачиман считал её просто знакомой. Но со временем, он привык к е присутствию.       Юмико тоже проявила себя как боец. Она тоже присоединилась к кулакам. Она стала его союзницей. Она была той, кто поддерживал его в те моменты, когда он действительно нуждался в помощи.       Оглядываясь назад на свою жизнь, помимо семьи было только два человека, которые делали это для него.       И Миура Юмико была одной из них.       Теперь, после всего, что они пережили вместе, Хачиман не мог называть её «просто знакомой».       Кем она была для него тогда?       К своему удивлению, он осознал, что она… нравится ему?       Она была резкой и прямолинейной, временами грубой… проще говоря, честной. Она была сильной, доброй. В ней была искренность, которую он считал удивительной.       К своему удивлению, Хачиман хотел видеть Миуру своей…       Он понял, что нашел того, кого искренне не хотел терять.       Это пугало его.       В нем вспыхнули воспоминания о других людях, которых он считал близкими себе в младших и средних классах школы. Всем было на него плевать.       Хачиман довольно рано понял, что чувства могут быть односторонними и, как следствие, болезненными.       Нередко люди чувствуют близость с теми, кто вообще не считает их друзьями. И нет ничего необычного в безответной любви.       Но это случалось с Хачиманом снова и снова.       Снова и снова, одни и те же грабли.       Пока он полностью не перестал доверять людям. Жизнь научила его тому, что он не заслуживал ни уважения, ни любви. Хикигая принял это как свою судьбу, и яростно отвергал любые попытки изменить её.       Это стало его образом жизни.       Какая разница, как к тебе относятся, если тебе всё равно?       Вот почему его ужаснуло осознание того, что он действительно беспокоился о Миуре.       Она стояла прямо перед ним, сверкая блестящими глазами.       Хачиман понял, что она была очень красива.       Во рту у него пересохло, сердце учащенно забилось.       Он отвернулся, снимая рубашку. — Уже поздно. Ложись спать. — Подожди, ты не ответил на…       Хачиман расстелил футон на полу в комнате и лег. — Вот так. Теперь ты меня никуда не выгоняешь… А сейчас, иди спать. У меня нога уже отваливается, так что выключи свет, пожалуйста.       Не дожидаясь ответа, он лег, даже не взглянув на Юмико.       Через некоторое время свет погас, после чего Миура легла на кровать.       Почувствовав некоторое облегчение, Хачиман закрыл глаза.       Несколько мгновений спустя он услышал голос. — Знаешь… ты ведёшь себя как мудак…       Юмико, похоже, все еще не спала. — Как это понимать? — Не обращай внимания. У тебя болит нога? Окей, можешь спать.       С этими словами повисла тишина, хотя теперь она была скорее мучительной.       Хачиману было больно осознавать, что именно он стал причиной этого. Того, что теперь между ними возникла пропасть.       Это убивало его изнутри. — Черт возьми, как я теперь должен уснуть?.. — сказал он вслух.       Ответа не последовало. — Я знаю, что ты не спишь, перестань притворяться.       Ответа не последовало.       Хачиман в отчаянии поднялся на локтях. — Знаешь что, меня это уже достало! Одно место. У меня было одно грёбаное, место, полностью свободное от драм, но и оно теперь загажено!       Ответа не последовало. — Слушай, я знаю, что ты не спишь, окей? Ответь, пожалуйста…       Юмико фыркнула. — А я сегодня блядски везуча… Мистер «Охереть какая важная цаца» хочет поболтать со мной, с какой то там Юмико… — Объясни, в чём проблема? — спросил Хачиман. — Проблема? Проблема?! О, ну ладно, давай-ка посмотрим. Сегодня я помогла одному парню. Он всегда был немного придурком, но я думала, что он нормальный, поэтому я помогла ему. Дальше ему втащили, и расхреначили лодыжку, так что я помогла ему добраться домой. Очевидно, мне вообще было нечем заняться, поэтому я осталась с ним и даже пошла в какой то парашный ночной клуб, просто чтобы он мог попиздиться с парнем, который сломал его лодыжку. Но, конечно, вот в чем дело: лодыжка, оказывается, может с легкостью начать болеть, когда её сломали, а ты опираешься только на нее, пытаясь ударить кого-то локтем. Так что, в конечном итоге, парню понадобился врач, поэтому я пошла с ним в клинику, потом, естественно, идти он сам не может, поэтому я решаю помочь этому парню вернуться домой, и угадай что? Я решила остаться на ночь, потому что теперь было слишком поздно возвращаться домой. Но знаешь, я подумала, что все это не так уж и плохо. Он действительно нуждался в этом. Но после всего этого я задала ему простой вопрос. Один, простой, блядь, вопрос. Я спросила, кем я являюсь для него. И знаешь что?!! Этот мудак не смог на него ответить! Это и есть моя проблема, Хикигая.       Глядя ей в лицо, Хачиман понял, какой мразью он был все это время.       «Я был настолько эгоистичен, и зашел так далеко, что в итоге причинил ей боль… только потому, что я боялся, что меня снова бросят?» — Ты не незнакомка, — неожиданно для себя произнес он вслух. Он на самом деле не думал. Слова каким-то образом вырвались из него, не профильтровавшись. — Охереть, вот это радость, конечно. — саркастически ответила Миура. — Ты однажды спросила меня, почему я стараюсь не выделяться в классе. Помнишь? — Причём здесь это? — Было время, когда я выделялся, понимаешь? Время, когда я пытался быть классным. Мне даже не нужно было быть популярным, я бы многое отдал только за то, чтобы меня замечали. Знаешь, на самом деле, я не думаю, что меня действительно заботило то, чтобы быть крутым. Я думаю, что я просто хотел… иметь друга. Да, оглядываясь назад, я понимаю, что были времена, когда я действительно нуждался в друге. Но ты не всегда имеешь то, что хочешь. Такова жизнь. Последние несколько месяцев в средней школе меня постоянно избивали, воровали деньги, ха…       Хикигая горько посмеялся. — Оглядываясь назад, я замечаю, что часть меня надеялась, что кто-то мне поможет. Вообще кто угодно. Через некоторое время мне в принципе стало все равно, что обо мне думают. Естественно, никто и не думал мне помогать. И я кое что понял. Я понял, что, когда мне плохо, я не должен надеяться, что кто-нибудь мне поможет, потому помогать будет некому. Так что я сдался, понимаешь? Это больше не имело значения. Не имело значения то, что у меня не было друга, потому что я смирился с тем, что у меня его никогда не будет. Не имело значения то, что и кто обо мне думал, потому что я тоже был невысокого мнения о себе. Ничто из этого не имело значения. Я отказался от надежды на победу. Я просто старался выжить. Я оказался в Собу. Сначала я думал, что, может быть, из-за того, что это было новое место, все могло наладиться. Ничего подобного. Да, это было больно. Но я опять смирился с этим. Я ничего не мог поделать, кроме как терпеть. В том, чтобы проигрывать, не было никого опытнее и сильнее меня. Я мог бы проиграть что угодно, а поскольку изначально ни на что не надеялся, в итоге и не разочаровывался. Ну вот, прошел год. А потом, месяц назад, кое что случилось. И вдруг я заметил, что есть кто-то, о ком я действительно забочусь. И все пошло по новому кругу. Страх, что для этого человека это тоже не имеет значения. Что она уйдет, как и все остальные. Даже когда я должен был быть честным и сказать ей, что она для меня значит… это, вероятно, просто дало бы ей дополнительную причину уйти. Но потом она просто напомнила мне. После всего, что произошло, она имеет право спрашивать, и я должен ответить. Даже если это означает, что я снова останусь один.       Он сделал паузу и перевел дыхание. — Я забочусь о тебе, Миура. Ты спросила, кто ты для меня. На этот вопрос нелегко ответить, потому что у меня никогда раньше не было такого человека, как ты, и я не знаю, как тебя назвать.       Хачиман закрыл глаза, когда отвечал, и теперь он открыл их. Даже в полной темноте, он мог различить пару зеленых, кошачьих глаз прямо перед собой — И? Так кто же я тогда для тебя?       Слишком близко.       Он чувствовал её запах. Это был слабый запах мыла и чего то ещё. — Я не знаю… — Друг?       В этих словах чувствовалось напряжение.       И все же он зашел так далеко. Если бы он снова соврал, он бы себя не простил. — Нет.       Глаза приблизились. Когда она заговорила, Хачиман почувствовал её дыхание на своем лице, оно нежно обжигало, лаская его. — Эй, Хикио… Я сейчас кое-что сделаю, ладно?       Прежде чем он успел ответить, пара мягких губ накрыла его собственные. На мгновение он был так потрясен, что вообще не мог пошевелиться. Когда к Хачиману вернулся контроль над телом, он осознал, что отвечает ей, пытаясь углубить поцелуй. К его радости, она охотно откликалась, прижимаясь к нему все сильнее и сильнее. Он слегка склонил голову набок, открыв рот и осторожно высунув язык. Их языки сплелись. Какое то время они танцевали и сражались друг с другом, и Хачиману казалось, что он тает в ней.       Когда они, наконец, отстранились, их руки всё ещё были вместе. — И… как оно? — спросила девушка. К его удивлению, её голос звучал нервно, но в то же время с надеждой.       В ответ он протянул руку и притянул её к себе для второго поцелуя.