Однажды в дальнем королевстве

      Накануне бала, — скромного, конечно, по королевским меркам, но всё равно дело хлопотное, — природа вспомнила, что на календаре осень и снег сменился дождём. Устроители торжества, королевский мажордом, экономка, повар и королевский сомелье, даже истопник и главный натиратель полов — все были в ужасе! Одно дело, когда гости прибудут ко дворцу, — а бал собирались давать не в замке, а в городской резиденции, — и пройдут к дверям по ковровой дорожке, которую накинут на очищенный от снега гравий. Но как им добраться эти несколько шагов, когда под ногами колышется жидкая грязь, а с неба поливает водой? Робкие попытки намекнуть, что — быть может, торжество подвинуть на пару недель? Дождаться, когда погода станет более благоприятной? — Королева Катарина отметала сразу. Погода может крутиться как флюгер на ратуше, а приглашения уже разостланы, значит балу быть! Хотя и Её Величество слегка тревожилась, смогут ли добраться все приглашённые. И даже отправила мастеров проверить дорогу от главной городской площади. При необходимости расчистить, устранить рытвины или настелить доски. — Уверена, что все знатные дамы, у которых дочки на выданье, найдут способ добраться. Будут у наших ворот точно в назначенное время, — утешала королеву её старшая сестра и по совместительству первая статс-дама. — А то и раньше, сразу после обеда. Ведь это первый бал после окончания траура по старшему принцу, — думали все, но деликатно молчали. Хотя королева всё равно горько вздохнула. — Не сомневаюсь в силе духа наших дам. Ах, с этим навесом, который придётся натянуть над ступенями и подъездной дорожкой, дворец будет похож на рыночный балаган, — сокрушалась она. — Но чего не сделаешь для удобства гостей. Далее обсуждали список приглашённых: вдруг кого забыли? И пили чай с крохотными кремовыми пирожными. Просто так, в будний день, пирожные, в столь суровое для страны время, не позволяла себе даже королева — сегодня это была дегустация угощения для бала. Первая статс-дама кивала и делала пометки в списке: кремовые корзинки одобрены. Десерт из взбитых сливок подадут на пробу завтра. — Вы тоже это слышите? — королева вдруг замерла с чайной чашкой, из тончайшего фарфора, в руке. Прислушалась. — Мне ведь не кажется? Такой… странный звук. — Стук? В дверь? — уточнила её сестра. — Слышу, конечно. Очень странно. Две другие статс-дамы — вторая и третья, тоже кивнули, подтверждая. Странность была в том, что в королевский дворец не стучались. Никогда. Гости прибывали по приглашению или просили о приёме. Перед ними распахивали двери или им отказывали в аудиенции слуги. Но никому ранее в голову не приходило самому подняться по высоким ступеням и тарабанить в дверь. Звук на некоторое время прекратился, а вскоре перед королевой появился озадаченный мажордом, прося уделить минуту внимания. — Прошу прощения у Вашего Величества. На пороге стоит юная леди, весьма хм… промокшая. Просит её впустить, потому что она ехала в Ламберкен торжество, но на её карету напали разбойники. Утверждает, что она настоящая принцесса, только путешествует инкогнито. — Принцесса? — удивилась королева. — Странно. Мы не отправляли приглашений правящим домам. — Разбойники? — ахнула первая статс-дама, а остальные просто охнули. — Что же, — решила лично проверить королева. Всё какое-никакое, а развлечение. А то все столичные сплетни уже по третьему кругу обсудили. — Давайте разберёмся. Дамы аккуратно вернули чашки на блюдца, подобрали юбки и переместились в холл. Возле ошарашенного караульного гвардейца действительно обнаружилась юная особа. Пусть она и куталась в покрывало, которое успели принести служанки, но сразу бросалось в глаза, как бедняжка промокла и замёрзла. Волосы её свисали сосульками, нос покраснел, а с одежды вокруг башмаков натекла внушительная лужа. Однако держалась девушка с достоинством, а реверанс перед Её величеством исполнила весьма грациозно. И ни покрасневший нос, ни испорченная причёска, не смогли приглушить её красоту. — Как же случилось, дитя, что вы оказались у нашего порога в одиночестве? — строго, но с нотой сочувствия, спросила королева. Первая статс-дама достала пенсне и поднесла его к глазам, все остальные остановились поблизости. Девушка приподняла подбородок и, пусть губы её побледнели от холода, но говорила кратко и грамотно. Быстро поведала, что она королевской крови, но пока не может полностью назвать себя. Иви, просто Иви. Узнав, что в столице будет королевский бал, решила его посетить, в надежде на доброту Её Величества. Тут королева милостиво кивнула, а первая статс-дама поджала губы, чуя неприкрытую лесть. По словам Иви, неподалёку от Ламбрека на карету напали — в темноте принцесса не рассмотрела кто именно, очень испугалась. Она убежала в лес и спряталась. Утром вышла к дороге, и добрые люди подвезли её на телеге до городских ворот. А уж там стражники подсказали путь ко дворцу. — Хм… к каким именно воротам вы, говорите, подъехали? — спросила сестра королевы. — Какого цвета плащи были на стражах? Синие? Мы тотчас отправим людей на поиски вашего экипажа. Быть может, ваши слуги уцелели и ищут вас в лесу. Королева не спешила подвергать сомнению рассказ принцессы. Ведь выдать себя особу королевской крови — верная смерть в случае разоблачения. За подобное отрубают голову без снисхождения. — Будьте нашей гостьей, Иви. Сейчас вас проводят в комнаты, а после того, как вы отдохнёте, мы побеседуем. Когда принцесса удалилась в сопровождении служанок, а вторая и третья статс-дамы отправились отдыхать, королева с сестрой переглянулись. — Бедняжка так хороша собой, не хочется думать, что она окажется самозванкой, — вздохнула Её величество. — Но я не припоминаю в соседних землях ни единой принцессы, княжны, хотя бы маркизы её возраста со схожими чертами лица. Нам ведь регулярно присылали портреты девиц на выданье. — Однако же, её внешность кажется знакомой, — задумчиво покрутила пенсне в руках первая статс-дама. — И её кулон, такой необычной формы… я точно его видела раньше. Нет, не вспомнить. Возможно позже само на ум придёт. — Подождём, — изрекла Её величество. Через несколько часов вернулись гвардейцы, посланные на поиски. Они, действительно, обнаружили брошенную карету в указанном Иви направлении. Рядом — тело убитого выстрелом из арбалета кучера, кровь внутри и на ступеньках. В кустах неподалёку прятались лакей и горничная, в мокрой до нитки одежде. Бедолаги с перепугу едва могли выдавить из себя несколько слов, в остальном оказались бесполезны. Однако ни тел охранников принцессы, ни их следов не отыскалось, всё смыл дождь. — Это никак не подтверждает её слова о происхождении, — отпустив гвардейцев, нахмурилась сестра королевы. — А слуги на то и слуги, чтоб помалкивать. — Что же. Нам придётся спуститься в кунсткамеру и прибегнуть к тому самому средству проверки, — улыбнулась Её величество. — Вот уж не думала, что когда-нибудь выпадет случай. — Вы сейчас про легендарную горошину, которую настоящая принцесса почувствует даже через десять перин и десять тюфяков? — Именно! Моя свекровь благодаря этой горошине вышла замуж и уверяла, что подобное испытание было сущим кошмаром. Зовите слугу с фонарём и мажордома, только не поднимайте шума. Это же секрет. В это самое время принцессе доложили, что найдены её слуги. Иви промокнула глаза платком и изящно вытерла нос. Горничные расчесали её роскошные длинные белокурые волосы, выглядела теперь принцесса юной, прекрасной и печальной. — Это ужасно… Мой верный возница. И стражники. И кухарка. И платья… О горничной с лакеем хорошо позаботились? Я поблагодарю королеву лично, позже. А теперь оставьте меня, пожалуйста. Мне нужно побыть одной. И она грустно вздохнула, прикрывая глаза рукой. Стоило служанкам попрощаться и выйти, как Иви на носках подкралась к двери и провернула ключ в замке. Выдохнула, довольно улыбнулась и прошлась по комнате. Касалась мебели, заглянула в сундук и шкаф, понюхала цветы в вазе. Возле зеркала остановилась. Поправила волосы, кружева, оборки на груди и золотой кулон в виде филигранного листа. Полюбовалась на своё отражение и подмигнула ему. *** Николетта с самого утра ждала появления феи-крёстной, но всё равно пропустила. Вздрогнула, когда посреди чердака закрутился разноцветный вихрь, отпрянула, потому что из него полетели брызги влаги — на улице-то дождь. И замерла с тряпкой в руке, которой от волнения смахивала пыль со стола и разномастных табуретов. Улыбалась восторженно, как в детстве перед витриной лавки игрушек — волшебство! — Милая, с этим и правда надо что-то делать, — крёстная сложила зонт и он мгновенно растворился в воздухе. — Ты похожа на прислугу. Выбрось это немедленно! Летти вздрогнула, спрятала руки с тряпкой за спину, рассмеялась. — Думаю, бал это исправит, — продолжала фея. — Эрик ведь не слепой, видит, какое ты сокровище. А значит не станет тянуть с объявлением помолвки. Деловито прохаживаясь по чердаку, волшебница пристроила на стул плащ, сморщила нос возле огромной крышки от котла, которую Летти начистила до зеркального блеска и закрепила на стене. — Наконец-то исполню желание достойное феи-крёстной! — закатала фея рукава. — Сделаем из тебя настоящую королеву бала. Ну-ка, повернись, дай на тебя посмотреть. Давай, давай, покрутись. Подчиняясь требованию, Летти затопталась на месте, пытаясь вставить словечко и донести до крёстной свою просьбу. — Ты подросла и похудела, — оценивала между тем фея её с головы до ног. — Но ничего, это поправимо, воланов пустим побольше, кружев… а почему так тихо? Где твоя мачеха и эти, её молодые копии? Раз можно больше не вертеться, Летти хотела присесть на табурет, но крёстная жестом велела оставаться по центру чердака. Пришлось стоять, переминаясь с ноги на ногу, гадать, о чём задумалась волшебница. — Так у модистки все. Там последние дни пол города днюет и ночует. По улице не протолкнуться, булочницы носят горячие пирожки возницам, что ждут пассажирок с утра до позднего вечера. Мёрзнут бедолаги. — Это хорошо-о, — задумчиво тянула крёстная, обходя Николлету по кругу. — Не что мёрзнут, конечно. А что дома нет жены твоего отца с этими шумными девицами. Никто нам не помешает. Ты в курсе, что модно в этом сезоне? Цвет, фасон? — Не-ет, — растерялась Летти. — Я тоже, — заявила крёстная, ничуть не расстраиваясь по данному поводу. — Значит будем импровизировать. Она взмахнула волшебной палочкой, затянула мелодию, одновременно весёлую, но с грустными, проникновенными нотами. Вокруг Николетты заискрилось, засветилось, завертелось, вроде того вихря, в котором появлялась фея. Покалывало прохладными крошечными льдинками, веяло тёплым ветром, запахло изысканно дорогим парфюмом, зазвенело серебристыми переливами, растворяя течение времени… Сколько пролетело — миг? Несколько часов? — Есть! — довольно воскликнула крёстная. — Изумительно. Немного устало присела на табурет и выудила из ниоткуда чашку горячего чая на блюдце. — Посмотрись. А-а, сейчас, — тут она махнула в сторону крышки палочкой, превращая ту в огромное зеркало. — О-у-у, — изумлённо распахнула глаза, да и рот заодно, Летти, обозревая всю неописуемую красоту в полный рост. Наряд — не платье даже, — сверкал и слепил. Переливался алмазными бликами, струился и в нужных местах выгодно подчёркивал достоинства фигуры. Летти сделала на пробу два шажка — за ней тянулся величественный шлейф, а кружево мягкой манящей пеной кутало округлые плечи и эдак приоткрывало грудь, что взгляд всё время на неё натыкался. Летти представила, как на неё будет смотреть — почему-то не Эрик, а новый придворный маг, — и покраснела сразу до кончиков ушей. — Красота, да? Я знала, что ты оценишь, — ткнула в её сторону крёстная ложкой. — Гребень зачарованный тебе одолжу. Сам причёску сооружает. А обувь, ты на обувку посмотри! Приподняв подол, Летти увидела кончики сверкающих хрусталём туфелек и ахнула. Прямо слёзы на глаза навернулись, и она шмыгнула носом. — Ну что ты, полно девочка, — подхватилась крёстная, оказалась рядом. Приобняла и сунула ей платок. — Понимаю, что на первый бал тебя должна была собирать матушка. Ничего не поделаешь, детка. Нравится наряд? — Да, — часто закивала Николетта, вытирая слёзы. — Но я не могу в нём пойти. Потому и плачу — жалко и себя, и платье. — Почему это? — тут же нахмурилась фея. — Ты передумала? — Нет-нет, что вы. Но-о-о… оно слишком роскошное. Слишком. Вы же понимаете? Некоторые будут вообще в перешитых старых, — тут Летти горестно вздохнула и погладила великолепие мерцающей таинственными бликами ткани. — Ах это… — крёстная разочарованно поджала губы. — Ладно, сообразим вариант попроще. И к нему сапожки? — Нет! — Летти проворно поправила юбку. — Сапожки я тоже хочу, но туфли пусть остаются эти. *** Перемена погоды для теплолюбивого чародея оказалась весьма неожиданной. Алан только-только приспособился кутаться в тяжёлый шерстяной плащ, поддевать под куртку кусачий жилет, связанный местными мастерицами. А ещё шапку и такие же кусачие перчатки, пока оденешься — уже устанешь и вспотеешь. Он думал хуже быть не может. Оказалось — ещё как может! Под ледяным дождём было всё так же холодно, но сильно утепляться бесполезно — в мокрых вещах мало того, что мёрзнешь, так ещё тяжело и противно. — У вас тут вообще бывает нормальная погода? — стуча зубами, маг благодарно кивал и отхлёбывал горячего студня мелкими глотками. Селена смотрела, как он обхватил кружку двумя руками, и только посмеивалась: привыкнет, куда денется. — Бывает: летом и в начале осени. Тебе понравится. — Если доживу, — притворно застонал маг. Посмеялись. Вернули торговке кружки, отряхнули воду с плащей. Выбираться из-под навеса, где встретились и прятались от дождя, не хотелось. Огромная лужа посреди дороги, с глыбами льда и снега, откровенно пугала, но не ради студня же собрались. — Я видела Тень отсюда, она плясала по вон той стене. Купцы вышли из трактира, значит хозяин или кто там стоит за стойкой, их знает. Завсегдатаи, по ним сразу видно. Трактир встретил сытым теплом, душистым паром, винным духом — Селена сморщила нос, а маг, наоборот, довольно расправил плечи. — Было дело, ссорились купцы недавно возле дверей. Знаю, знаю их, как не знать, — проворно натирая кружки, кивал трактирщик. — Тот, что повыше, крепкий такой — сударь Веслав, бакалейную лавку держит. У него и сласти есть — цукаты там, орешки в меду… А приятель его — сударь Немел, зерном торгует, всяким. И на помол, если значит хозяйка непременно свежую муку хочет, дома в ручной мельнице смолоть, и для птицы, и для скота. Вам который нужен? Алан глянул на Селену, та на трактирщика, что хитро щурился. — Получается, сударь Веслав. Далеко отсюда живёт? — Дом-то его близко, да он там только ночует. Вечером допоздна тут посидит, и домой, спать. Жена у него последнее время лютует, страсть! — доверительно понизив голос сообщил трактирщик. — Вы его в лавке завсегда найдёте, на торговой улице. Там вывеска такая яркая, бобовый стручок нарисован. Селена буркнула «спасибо», а Алан положил на стойку монету. Оба — и девушка, и трактирщик, уставились на серебрушку с некоторым удивлением. — Выпьете что? — монета исчезла, как и не было. — Да. Настойки медовой с перцем, по стопке. И не болтай. А то ведь, мы за порог, а весь город знать будет, о чём охотница с колдуном тебя спрашивали. У кого лучший чай и всякие сласти узнали, выпили и ушли. Ясно? — Ясно, чего ж тут не ясного, — стопки аж блестели, а настойка душисто пахла мёдом и травами. Расстарался трактирщик. — Так коли стряслось чего, может лучше упредить народ, а? — Надо будет, оповестим. Пока проверяем, шуму лишнего не требуется, — строго предупредил Аланир. Покатал напиток на языке, поцокал и заказал с собой непочатую бутыль — хорошо согревает! Тепло сразу до пальцев дошло, а то ледяные постоянно. — Ты отдал ему целую монету! — когда вышли, Селена шутливо ткнула мага в плечо. — Да он бы и задаром мне всё выложил и пообещал помалкивать. — То тебе, ты же тут выросла, — Алан прицельно перескочил через лужу и подал девушке руку. — А мне тоже нужно понемногу обрастать знакомствами, пригодится. Селена не стала отмахиваться, приняла помощь и вскоре они сворачивали на торговую улицу, где быстро отыскали нужную лавку — вывеска и впрямь оказалась приметной. — Опасное лиходейство энто? Прям до смерти? Грузный купец аж посерел, когда Селена рассказала ему про тень, что творила всякие пакости за его спиной. Кулон положил на прилавок с опаской, как ядовитую змею. — До смерти вряд ли, — Алан не прикасался к безобидному с виду кристаллу рукой. Достал притовленный заранее кусок ткани, завернул, убрал в шкатулку с резными рунами. Выглядел чародей столь серьёзным, что Селена похвалила себя — за внимательность, и что сразу ему рассказала о том, что увидела. — Где и у кого амулет купили, можете рассказать? — поинтересовался маг, когда шкатулка исчезла в кармане его плаща. После разговора пришлось вернуться — снова пересечь площадь и заглянуть к цирюльнику, что заодно продавал всякие обереги, вроде монеток на удачу, кроличьих лапок и тому подобного. От него — к дальним городским воротам, где на постоялом дворе отсыпался старшина обозной охраны. Кроме того, что набирал и командовал охраной, которая сопровождала товары в пути, он привозил всякие мелочи на продажу, чтоб подзаработать. — Да не знаю я, откуда они взялись, ваш чародейство, — чесал бороду сонный старшина. — Купил по случаю, в лавке с ерундой всякой, на границе. Дочке там бусы купил, жене скалку с резьбой. А камни эти связкой висели, отсвечивали на солнце. За пол серебрушки взял, чтоб без сдачи. — А продал каждый амулет по целой? Если купец купил за три, да? — усмехнулся Алан, не ожидая ответа. — На границе с Виланией, правильно понимаю? В каком посёлке, где точно? На карте покажешь? Карту Алан так и носил с собой, пригодилась. Обозначил точку в указанном месте, постучал пальцами по столу — на постоялом дворе в большом зале народу хватало, но им отыскали местечко у очага. — Сколько амулетов было в связке? Пять, не больше? — уточнил и попрощался со старшиной. Наклонился ближе к Селене. — Цирюльник три продал, два мы у него забрали. Один был у купца, остальные придётся тебе отыскать. Теперь уж не скроешь, что именно мы ищем. Можешь объявить — пусть возвращают амулеты. Порчу с них сниму бесплатно, если быстро принесут. — Мне искать? А ты? — Поеду к границе, расспрошу, откуда взялись. Судя по шнуркам, амулеты старые, но кто-то же их извлёк из тайника, принёс продавать. Не нравится мне эта история. Постараюсь разузнать побольше и встречу вас в пути. Не вижу смысла потом возвращаться. — Пропустишь торжественные проводы принца и его свиты на подвиги, — улыбнулась Селена. — Не пожалеешь? — По такой погоде? Точно нет. С Эриком я поговорю в замке перед отъездом, всё ему объясню. Постараюсь быть в пути на рассвете. Скоро увидимся. — Скоро, — сдвинули кружки. На том и порешили.