Первый

      Время близилось к вечеру, хотя в деревне, окутанной мглой, сложно угадать, как скоро сядет солнце.       Лада шла по лесу с другими жрецами, рассеянно пиная сухую листву и пожухлую траву ногами. Собственные амбиции неприятно давили, она была уже не уверена в том, что находится на своем месте, хотелось сбежать, но отступать отныне было поздно. Лица у жрецов до ужаса серьезные, походки твердые и пугающие, а голоса стальные, бесчувственные. В такой компании ей было неуютно. Как считала Лада, она совершенно не годится этому обществу, хотя ей и пророчили тернистый, но успешный путь способной ведающей жрицы. Жертвоприношение оставалось ее слабым местом, она так и не смогла заставить себя причинить смерть живому существу, потому, каждый раз находясь в одном ряду со жрецами, шагала обреченно, как на казнь. Ведь сегодня без сомнений придется лицезреть смерть.       Почувствовав зажатость Лады, Волот подошел к ней, сделав вид, что просто замедлил шаг, и едва уловимым движением коснулся ее пальцев своими, переплетая руки. Лада облегченно выдохнула и посмотрела на него с благодарностью. Сквозь дырки на бычьем черепе блеснули глаза Волота, он явно улыбался. Ее любимый рядом, значит, не так уж все плохо.       Об отношениях Лады и Волота знали практически все, несмотря на то, что они не показывали своей любви, не целовались при всех и не ворковали на людях, как голубки. Его поддержка была для Лады безмерно важна, поскольку она уже начала сомневаться в своей затее стать жрицей. Единственное, что пока держало на этом пути, — возможность чаще видеться с Волотом, а еще время от времени общаться с умершей сестрой.       Все участники шествия внезапно остановились посреди дороги и, медленно опустившись на землю, сели на колени. Лада последовала их примеру. Она привыкла к неожиданным выходкам жрецов и перестала задавать вопросы. Ноги уперлись во влажную почву, ткань жреческой накидки скомкалась, собравшись гармошкой под стопами.       — Слышите голоса богов? — шепотом спросила старшая жрица. Все затихли, прислушиваясь. Одни только крики птиц да гул ветра, терзающего скрипящие ветви деревьев. Так мрачно, так сыро, так тоскливо…       — Без жертвы они не ответят нам, — Борай стянул с плеча узелок, который тащил за собой всю дорогу, и раскрыл. Внутри лежала тушка серого зайца, и Лада сразу же его узнала. Она бросила тревожный взгляд на Волота, плотно сжала губы. Привязаться к животному девушка, разумеется, не успела, но встреча с зайцем накануне его гибели была недобрым знаком. Молодой жрец все понял и без указания Лады — кадык его дернулся от нервного сглатывания. Внешне Волот оставался спокоен, а внутри бушевал ураган, Лада уже слишком хорошо знала его, чтобы это понять. Остальные не заметили изменения в настроении юноши, уже настраивались на обряд во славу богов.       Старый жрец поднял зайца за уши из мешочка, таким образом скомандовав начинать обряд, следом все вытащили из-за пояса ножи, держа их наготове. Задняя лапа зверя зашевелилась, прикрытые короткие веки трепетали, он все еще был жив, но, вероятно, оглушен, оттого не приходил в сознание и не мог спастись. Борай передал почти бездыханное тело Волоту, и тот принял его, как обычно, без единого проявления эмоций. Лада крепко сжала рукоятку ножа в кулаке, предчувствуя, что оружие ей понадобится. Даже через череп она прочитала смятение на лице Волота, рука его дрогнула, едва он занес нож над зайцем. Впервые за много лет он колебался, сомневаясь в правильности этого поступка.       Среди жрецов было тихо, никто не понимал, что происходит, одна только старшая жрица смотрела вперед угрюмо и настороженно. Волот замешкался, посмотрел на Ладу всего на секунду, безмолвно спрашивая совета. Она одобрительно кивнула, пытаясь развеять его неуверенность. Всегда хладнокровный, жестокий, безжалостный, жрец держал за ногу бедное животное и не двигался. Его посещали странные мысли, будто, если он теперь с Ладой, то должен быть таким же, как она, чутким, понимающим, сострадательным. Эта девушка видит в нем милосердие, еще никто никогда не называл Волота добрым вот так вот запросто. Ему не хотелось разочаровывать любимого человека, но и от своих убеждений отказываться было неправильно. Туман Волот ненавидел всем своим существом, вот только Ладу любил гораздо больше. Идет наперекор воле богов, поплатится за это.       — Волот, долго еще ждать? — старый жрец терял терпение.       Лада обеспокоенно вздохнула и наклонилась вперед, выхватив еле живого зайца из рук Волота. Сперва он с легкостью выпустил зверя, очевидно, мечтал от него скорее избавиться, потом вдруг осознал, что произошло, потянулся к Ладе за животным, взмахнув рукой и пытаясь отнять тельце. Все присутствующие приоткрыли рты в недоумении.       — Я это сделаю, — твердо сказала Лада, крепко сжимая зайца в руке, и прежде, чем Волот успел возразить, вспорола хрупкое горлышко лезвием ножа. Нельзя было медлить ни секунды, ибо тогда она совершенно точно передумала бы. Кровь хлынула из пушистой крошечной шеи, окропив сухую траву. Лада не отводила взгляда от Волота, тот в исступлении уставился на заячий труп, не веря своим глазами. Хотелось сорвать с него эту костяную маску, чтобы увидеть выражение лица.       «Я такая же, как ты, я ничуть не лучше», — говорила Лада Волоту своим поступком. Он обессиленно опустил руки и пустым взором следил за тем, как растекается по земле лужица алой крови. Лада выпустила зайца из рук и не удержалась от всхлипа, но сразу же сделала глубокий вдох, чтобы предотвратить истерику. Труп лежал прямо у ее ног, напоминая о том, что она сделала. Отняла жизнь у невинной души, сама не знала ради чего. Глаза Лады округлились при виде разрезанной шейки, к горлу подкатил ком, и она зажала рот рукой в попытке сдержать рвотный позыв. Эти крошечные лапки больше не пробегут ни аршина, эти острые зубки не смогут вгрызться в капусту с чьего-нибудь огорода, а глаза-омуты не откроются никогда, чтобы увидеть белый свет.        Жрецы смотрели на Ладу с уважением и одобрительно кивали, признавая прогресс в обучении, дескать, наконец-то жалостливая ученица приняла свою судьбу, однако ее саму интересовала реакция одного единственного человека. Волот глядел на девушку другими глазами, изучал, словно видел впервые. Она вдруг испугалась того, что что-то изменится в их отношениях и он не будет любить ее как прежде.       — Боги говорят с нами, — Борай поднял руку, привлекая внимание. Лада отбросила все свои переживания в сторону и закрыла глаза, внимая зову. Пришлось любые чувства сложить в ящик, заперев его на замок, и сконцентрироваться на картинах, что преподносил разум.       Узкий темный коридор встретил сумраком и тишиной, а ветер, перерастающий в ураган, понес ее куда-то вглубь этого коридора, ближе к солнечному свету вдали. Лада не смотрела по сторонам, неведомая сила влекла ее вперед — так всегда было перед тем, как окунуться в мир по ту сторону яви.       Секунда — и она оказалась около дома на берегу реки, у которой они с Вереей в детстве любили играть, а в отрочестве — делиться секретами. Из-за дерева показалась голова сестры, украшенная венком из полевых цветов, копна темных волос развевалась на легком ветерке. Девушка задорно хихикнула, подмигнула Ладе и, подобрав подол сарафана, выбежала из-за дерева, направляясь к реке.       — Верея! — Лада кинулась к ней через заросли высокой травы, едва не сбила с ног и крепко обняла, сжимая в руках плечи сестры, а затем сразу уткнулась в сорочку, вдыхая родной запах. Она старалась запомнить каждый миг, проведенный с сестрой, в подробностях, чтобы потом вспоминать их встречу. — Я так скучаю.       Все было будто во сне, Верея оставалась точно такой же, как за несколько дней до смерти, теперь навечно веселой и восемнадцатилетней, однако Лада понимала, что все происходящее — лишь видение, посланное богами. Жрецы научили ее управлять своим сознанием в моменты погружения в забытье. В фантазиях нельзя растворяться, запрещается отдавать своим грезам всю себя, в противном случае выхода из них найти не получится. Принимать слепо сестринское тепло опасно, поэтому Ладе приходилось постоянно напоминать себе: Верея умерла и больше никогда не вернется в мир живых. Уверовав в мечты об ее возвращении к жизни, Лада рискует вскоре сойти с ума. Возможность просто поговорить с погибшей сестрой — высший дар богов, который дается не каждому.       — У нас мало времени, — сказала Верея, грустно улыбнувшись. — Как ты?       Лада взяла ее за руку и села на берегу, потянув за собой. Она прилагала небывалые усилия, чтобы не затеряться в собственных воспоминания и не остаться в них навечно. Никогда не стоит забывать о вещах, которые держат на земле, о людях, которые любят и ждут Ладу, о радостных мелочах, будь то капелька росы на рассвете в заброшенном саду или ее любимая овца Плюшка, самая сообразительная из всего стада.       — Даже не знаю, с чего начать, — вздохнула она, положив голову на плечо сестре.       — С самого важного, конечно, — Верея лукаво улыбнулась. — С любви.       На то, чтобы хорошенько обдумать свои слова, кокетничать или говорить загадками, времени не было, наиболее простой вариант — выложить родному человеку все как есть. Лада окинула взглядом водную гладь и смущенно ответила:       — Знаешь, Волот потрясающий…       — Волот! — Верея прикрыла рот рукой и прыснула со смеху. — Кто бы мог подумать? Неужели растопила его ледяное сердце?       — Вовсе оно не ледяное, — буркнула Лада, заступаясь за возлюбленного. — Он хороший и добрый. Меня никто никогда так не любил.       — А что мама с папой говорят?       — Не знаю, — Лада задумалась. — Боюсь, они в ужасе…       Верея засмеялась, и ее звонкий голосок слился с журчанием воды.       — Родители бы хотели, чтобы ты была счастлива, — с нравоучительным видом сказала она. — А Волот делает тебя счастливой. Я рада за тебя…       Что-то внезапно стало не так, земля задрожала и ушла из-под ног. Лада встревожилась, прислушиваясь к себе, быстро встала, стараясь удержать равновесие. Верея начала расплываться в разные стороны, как дым, потом превратилась в воду, ручьем потекла вниз по склону берега, намереваясь стать частью реки, и закричала не своим старушечьим голосом:       — Лада!       Звонкий возглас разрезал воздух, резко вытаскивая Ладу из наваждения. Коридор снова затянул ее в круговорот, возвращая из света во тьму.       «Я так много не успела сказать Верее», — разочарованно подумала она, потирая лоб и отгоняя от себя морок. Перед ней стояла старшая жрица, пристально вглядываясь в лицо Лады, которая еще не до конца отошла от путешествия в потусторонний мир. Женщина подала знак взмахом руки остальным, чтобы они продолжили путь, и жрецы послушно встали, оставляя старую жрицу наедине с молодой. Волот бросил на нее обеспокоенный взгляд напоследок и притормозил. Она улыбнулась ему одними уголками рта, давая понять, что все хорошо.       Оставшись с подопечной наедине, старшая жрица напряженно сложила руки на груди и вздохнула, прикрыв белый глаз.       — Если ваши отношения будут оказывать влияние на Волота, то придется их прекратить, — строго сказала она.       Лада злобно сощурилась.       — В каком это смысле?       — С тех пор, как вы стали неразлучны, он изменился, — продолжала старуха, сверля Ладу здоровым глазом. — Общение с тобой не идет Волоту на пользу, сегодня впервые в жизни он воспротивился принести жертву богам. Как бы не разгневались они на вас…       — Да плевать мне на этих богов! — Лада вскочила на ноги и оказалась с ней лицом к лицу. Даже находясь во власти разрушительной ярости, девушка отчетливо понимала: она скорее умрет, чем откажется от любви.       — Дуреха, — проворчала женщина, осуждающе покачав головой. — Такими словами разбрасываешься…       — Я люблю Волота больше жизни, а он любит меня! — протараторила Лада, гневно уперев руки в бока. — И вы ничего не сможете с этим сделать!       Жрица немного помолчала, обдумывая что-то. Ее безэмоциональность выводила Ладу из себя еще больше.       — В таком случае, коли любовь во главе всего ставишь, выбранная тобой стезя не годится для тебя: жреческие силы становятся в тебе сильнее, в то время как в Волоте они угасают, — она медленно обошла Ладу, даже не глядя в ее сторону, и собралась уйти, заканчивая разговор. — Изгонят вас обоих, наплачешься еще.       — Ну и пусть! — рявкнула она вслед удаляющейся фигуре. Жрица не обернулась.       «Глупая старуха», — раздраженно подумала Лада и, развернувшись на пятках, направилась в неизвестную сторону.       Шла она долго, не разбирая дороги и не ведая, как много леса еще впереди. Жреческая накидка волочилась по земле, норовила запутаться в ногах. Лада споткнулась об нее и выругалась.       «Ничего старшая жрица не понимает, — она разъяренно пнула шишку и топнула ногой. — Мы с Волотом делаем друг друга только сильнее. Если надо будет, оба уйдем из жрецов. Или вообще покинем деревню. Пусть попрыгают тут без нас!»       Позади хрустнула ветка. Лада обернулась, готовясь дать отпор неизвестно кому.       — Далеко в лес зашла, — сказал Волот. Голос его звучал приглушенно из-за черепа быка на голове. — Туман слишком близко.       — Все равно, — отрезала Лада, нахмурив брови.       — Почему сделала это? — спросил Волот, имея в виду уже вовсе не туман. Перед глазами предстала картина, как душа вышла из зайца прямо на руках Лады, и на сердце у нее стало тяжело.       — Потому же, почему этого не сделал ты, — раздраженно отозвалась она. Мысли все еще находились в раздрае после разговора со старшей жрицей. — Ты разочарован?       — Нет, — Волот подошел ближе к Ладе. — Мне кажется, я стал любить тебя еще больше, хотя думал, что больше некуда.       Она покраснела, встала на носочки и сняла с головы Волота бычий череп, вглядываясь в полные любви глаза. Он думал, Лада открыла его лицо, чтобы поцеловать, но она отстранилась, задумчиво сжимая рога в кулаках. Лада вдруг возненавидела эту маску всем своим нутром, повертела ее в руках и со злостью отшвырнула в сторону. Волот вздохнул, но возражать не стал, проводив равнодушным взглядом часть быка, которого он когда-то убил. Прокатившись с грохотом по земле, череп скрылся где-то в кустах, зацепившись рогами за ветки.       — Они думают, ты размяк из-за меня, — призналась Лада, виновато отвернувшись.       — Пускай, — спокойно ответил Волот и надавил на ее подбородок, поворачивая лицом к себе, — потому что так оно и есть.