Правда (The Truth)

Нийота ворочалась всю ночь. Назойливое ощущение, что они что-то упустили, щекотало и дразнило её сознание, делая спокойный сон недостижимым. Проклятье. Это было что-то очевидное. Она настойчиво пыталась заснуть. Возможно, озарение придёт к ней во сне. Когда она в очередной раз проснулась в 0400 часов, она решила забыть про сон. Нийота вылезла из постели и приняла быстрый душ, который помог ей полностью проснуться. Когда она села завтракать, её наконец озарило. Она вскочила, оттолкнув миску фруктовых мюсли, и бросилась прямо к Джиму, чтобы сообщить ему об этом лично. Нийота подбежала к двери Джима, запыхавшись и подпрыгивая в предвкушении, и позвонила в дверь. Но ей никто не открыл. Она позвонила ещё раз. Теперь у неё перехватило дыхание, она снова нетерпеливо подпрыгнула и вздохнула. Никто по-прежнему не открывал. – Вот дерьмо, – пробормотала она себе под нос, – и где же Джим в это время? Потом она сообразила. Ну конечно. Где же ещё мог быть Джим? Она подошла к двери в соседнюю каюту Спока и позвонила. На этот раз открыли быстро. Спок, облачённый в вулканскую тунику для медитаций, стоял у двери. – Нийота, ты желаешь поговорить со мной? – Вообще-то я ищу Джима, – сказала Ухура, – и мне нужно переговорить с ним прямо сейчас. Спок приподнял бровь. – Очень хорошо, одну минутку, – взгляд Спока скользнул с Нийоты на дверь в спальню. Он кивнул, а затем снова посмотрел на Нийоту, отступил в сторону и жестом пригласил её войти. Джим стоял возле кровати в одной из туник Спока для медитаций. Нийота на секунду отвлеклась от своих неотложных соображений на созерцание этой сладкой парочки. Она не могла припомнить, чтобы хоть когда-то носила одну из туник Спока для медитаций. Это было похоже на метафору. Она была рада за Спока. И за Джима. Джим зевнул. – Нийота? Что случилось? Нийота немедленно вернулась к своему срочному сообщению. – Прости, что это упустила. Вы со Споком отвлекли меня этой историей с Колотом. Мне нет оправданий. – Что упустила? – недоумённо нахмурился Джим. – Джим, – сказала Нийота, – они обсуждали переговоры наедине. Они использовали это конкретное слово: наедине. Джим посмотрел на Спока, который тут же приподнял бровь. – Бля, – сказал Джим, пробегая рукой по волосам. – Действительно, – ответил Спок. – Ладно, так значит, аштахлийцы всё же используют какую-то форму конфиденциальности. По крайней мере, для переговоров, – продолжал Джим. – Как вы думаете, что это значит? – Что ж, – сказала Нийота, – важно, что мы видим это в контексте диапазона нормальных реакций, которые какой-либо вид может иметь при первом контакте. Первый контакт всегда становится триггером периода глубокого культурного переосмысления. Большинство видов перенимают некоторые аспекты других культур, а их собственная культура адаптируется и изменяется в более широких рамках. С этой точки зрения здесь нет ничего необычного. На самом деле, это положительный знак. Виды, которые медленно проявляют признаки адаптации, с большей вероятностью станут изоляционистами или даже врагами. – Следовательно, – резюмировал Джим, – это хорошо для аштахлийцев? Я имею в виду, что мы же не уничтожили их культуру или что-то в этом роде? Нийота покачала головой. – Культура – это живая категория. Если она перестанет меняться, она будет мертва. В данной ситуации сами аштахлийцы предпочли перенять некоторую форму конфиденциальности. Мы этого от них не требовали. Я уверена, что они не собираются отказываться от традиционного образа жизни. Они просто открыли для себя, что означает быть аштахлийцами в более широком галактическом смысле. – Это верно, – согласился Спок. – Каждая известная нам культура внесла подобные изменения. Например, после контакта с людьми вулканцы начали применять более эмоциональные способы общения, по крайней мере в ограниченных количествах, с целью лучшего взаимопонимания с вышеупомянутыми людьми. Это аналогия. На губах Джима на мгновение мелькнула позабавленная улыбка. – Тогда ладно, – сказал Джим. – Теперь важный вопрос: что это может значить для нас? В плане переговоров. Нийота задумчиво хмурилась. – Я не уверена, что это меняет наши действия. Тем не менее, из уважения к их культуре, мы должны быть настолько открытыми и откровенными, насколько возможно. Мы узнали нечто большее, чем нам нужно знать. Мы больше не можем считать само собой разумеющимся, что аштахлийцы полностью прозрачны с нами. – К чему мы, тем не менее, привыкли, – заметил Джим. – Верно, – ответила Нийота. – Джим, – сказал Спок, – на самом деле это вполне логично. Аштахлийцы разумны. Нельзя ожидать, что они будут слепо следовать предписанному культурой образу действий в ущерб самим себе. Быть полностью открытым в культуре, где полностью открыты все и каждый, – это благо. Однако имеет смысл вести уединённые обсуждения при переговорах с видами, которые и сами придерживаются концепции конфиденциальности. Если не поступать таким образом, то аштахлийцы рискуют оказаться в невыгодном положении. – Отлично подмечено, – сказал Джим, зевая. – Ну, я сейчас быстренько приму душ. Давайте-ка вместе позавтракаем и продолжим этот разговор, а? – Почему бы нам не встретиться в столовой? – предложила Нийота. – Конечно, – улыбнулся Джим, направляясь в ванную. Спок проводил Нийоту до двери. – Скоро увидимся, Спок, – ухмыльнулась Нийота. – Нийота, – кивнул на прощание Спок, закрывая дверь. – Не могу поверить, что мы всё это упустили, – сказал Джим, качая головой, выглядывая из ванной, чтобы поговорить со Споком. – Нет ничего более незаметного, чем собственная культура, Джим, – ответил Спок. – Это точно, – вздохнул Джим. – Что ж, Нийота это всё же углядела. Ты не против, если я первым помоюсь? – Вовсе нет, ashayam, – ответил Спок. Джим подошёл к нему, быстро поцеловал и вернулся в их общую ванную комнату. – Спасибо. Когда Джим и Спок оба были готовы, они присоединились за завтраком в столовой к Нийоте. МакКой уже был там, увлечённо обсуждая с Нийотой потенциальные последствия применения аштахлийцами конфиденциальности в ходе переговорного процесса. Джим и Спок присоединились к дискуссии и, пока завтракали, они обсуждали возможные стратегии, но на самом деле добавить было особо нечего. Всё зависело от того, как аштахлийцы планировали разыграть второй день переговоров. Существовало много вариантов того, чего можно было ожидать. Время шло, и вскоре они снова транспортировались на Тахли. Их ожидал Амреш. Он поприветствовал их улыбкой и подёргиванием лицевых тентаклей. – Приветствую. – Приветствую, Амреш, – дружелюбно улыбаясь, ответил Джим. – Клингонские делегаты уже прибыли, – сообщил Амреш, жестом показывая им следовать за собой. Они все вместе прошли в переговорную комнату – в ту же самую, которую использовали вчера. Тарош и Ларенг сидели на подушках и оживлённо беседовали с угрюмыми клингонскими представителями: Драсом, Баротом и Кангом. – А, представители Федерации, – сказал Тарош, – заходите, заходите. Мы можем начинать. Клингоны угрожающе уставились на них. Драс, в частности, пристально пялился на Джима сверху вниз. Джим осознанно улыбнулся ему особенно любезно. Он ощутил позабавленное состояние Спока, пока они все садились. – Благодарим вас всех за то, что снова присоединились к нам. И Клингонская Империя, и Объединённая Федерация Планет выдвинули убедительные аргументы и сделали щедрые предложения, – начал Тарош. – Это решение станет ключевым для аштахлийского народа. Мы столкнулись с важнейшим вопросом: что означает быть аштахлийцами? Только поняв разнообразие видов и культур в нашей вселенной, мы сможем понять, что является ценным в нашем образе жизни, а что – бессмысленным или даже пагубным. Мы должны измениться. Это очевидно. Но как? И какие аспекты аштахлийского образа жизни мы должны гарантировано сохранить? Существуют ли аспекты, которые мы должны защищать любой ценой? – Тарош на мгновение задумался. – Несомненно, это задача, которую должны решить мы, аштахлийцы, – его лицевые тентакли активно шевелились. – Однако мы хотим задать вам несколько дополнительных вопросов, которые, как мы думаем, помогут нам решить эту ключевую проблему. – Пожалуйста, спрашивайте, Великий дедушка, – ответил Джим. – Мы изо всех сил постараемся ответить. – Я уверен, что мы сможем дать ответы, – вставил свою реплику Драс. – Это правда, – сказал Тарош. – Да будет так. У нас была возможность узнать обычаи клингонов, людей и вулканцев. Вчера капитан Драс красноречиво описал нам угрозы, которые для аштахлийцев представляют ромуланцы и орионцы. Мы крайне мало знаем об этих народах. Пожалуйста, расскажите нам основные истины о ромуланцах и орионцах, как вы их понимаете? – При чём здесь всё это? – прорычал Драс. – Вы что, хотите отдать дилитий ромуланцам или орионцам? – презрительно выплюнул Барот. – Вы пожалеете, если решите вести дела с такими как они, попомните мои слова. Тарош был озадачен подобной реакцией, его лицевые тентакли дико метались. – Позвольте мне заверить вас, что аштахлийцы не рассматривают таких вариантов. Мы намерены иметь дело либо с Клингонской Империей, либо с Объединённой Федерацией Планет. Однако это поможет нам лучше понять своё место в галактике, а также потенциальные угрозы для Тахли. Что, в свою очередь, поможет нам сделать выбор между Клингонской Империей и Федерацией. Драс фыркнул. – И те, и другие по-своему бесчестны и трусливы. Они готовы прирезать вас в ваших собственных кроватях. Это всё, что вам нужно знать. – Понятно, – осторожно ответил Тарош, а его лицевые тентакли всё ещё неистово дёргались. Он взглянул на Джима. – А как Вы оцениваете ромуланцев и орионцев, основываясь на Ваших с ними отношениях и будучи гражданином Федерации? Джим облизал губы. – Ну, во-первых, по моему опыту, ни один вид по своей сути не является хорошим или плохим по определению, и для любого обобщения есть исключения. Между Ромуланской Звёздной Империей и Федерацией уже давно существует напряжённость. Фактически, именно война между Ромулусом и Землёй сыграла важную роль в формировании между Землёй, Вулканом, Андорией и Телларом альянса, который позже и стал Федерацией. Хотя напряжённость между Федерацией и ромуланцами по-прежнему сохраняется, мы заключили мирный договор, и он действует. Общее мнение о Ромуланской Звёздной Империи состоит в том, что они экспансионисты и ксенофобы. Конечно, не все ромуланцы разделяют подобные политические убеждения. Орионцы некогда были великой цивилизацией, но они пришли в упадок и деградировали. Насколько известно, у них доминирующую позицию занимает преступная организация под названием Орионский Синдикат. Орионцы практикуют рабство и работорговлю. По этой причине Федерация отказывается вступать с ними в дипломатические отношения и заключать торговые соглашения. Кстати, некоторое количество орионцев проживает в пространстве Федерации, они получили гражданство как лица, искавшие убежище от рабства. Тарош кивнул. – Это правда. Благодарю вас обоих за ответы. Я могу понять, почему подобные цивилизации могут представлять угрозу для аштахлийского образа жизни. А как насчёт других видов, населяющих галактику? Джим снова облизал губы, чтобы ответить, но прежде чем он успел это сделать, в центре комнаты стал виден сверкающий свет транспортаторного луча. Джим мгновенно вскочил на ноги, его правая рука потянулась к фазеру, но ничего не нашла. Проклятье. Мирные и дипломатические переговоры не предполагают оружия. Джим почувствовал, что Спок, Нийота и МакКой тоже вскочили. Спок сделал это на долю секунды быстрее, а Нийота и МакКой чуть отстали. Драс, Барот и Канг тоже резко встали и все выхватили d’k tahg – короткие и толстые клингонские кинжалы. Ну конечно же, клингоны проигнорировали требование аштахлийцев не приносить с собой оружие. Вот чёрт. В мерцающем луче транспортатора образовался силуэт клингона. Он был весь грязный, со свежей раной под левым глазом и застарелой кровью, запекшейся на форме. Его левая рука была слегка вывернута под неестественным углом, и он стоял неровно. – Колот! – воскликнул Амреш. Колот встретился с ним взглядом. – Пожалуйста, я прошу убежище! Джим посмотрел на клингонских делегатов. Они казались такими же ошеломлёнными появлением Колота, как и все остальные. Джим перевёл глаза на Спока, ответившего ему проницательным взглядом. Они начали медленно перемещаться вдоль круга из подушек в противоположных направлениях, чтобы оказаться между клингонскими представителями и Колотом. – Колот, – прошептал Амреш, ступая в центр круга. – Ты трусливый глупец! – прорычал Колоту Драс. – Ты опозоришь Империю ещё сильнее? – Я не позорю никого, кроме самого себя, – твёрдо ответил Колот. – Меня изгнали из моего Дома и объявили врагом Империи. Я прошу только, чтобы вы оставили меня на Тахли, чтобы я мог провести здесь в бесчестии остаток своих дней. – У тебя нет права о чём-либо просить! – рявкнул Драс. – Мне следует покончить с тобой прямо сейчас! Драс поднял вверх свой d’k tahg, направляясь к Колоту и словно собираясь его ударить. Джим и Спок оба были готовы броситься на защиту Колота, но прежде чем кто-либо из них успел среагировать, Амреш уже был там, преграждая путь. – Вы не прольёте кровь на Тахли, – объявил Амреш. – Мы удовлетворим просьбу Колота об убежище. Он может мирно и спокойно жить здесь. – Он клингон! – прорычал Драс в ответ. – Он трус и глупец, порочащий Империю, и я пролью его кровь в любом месте, которое сочту подходящим! Амреш с презрением посмотрел на Драса. – Он не таков. Понимать и озвучивать свою правду – это не трусость, не глупость и не позор. – Отойдите в сторону! – выплюнул Драс. – Капитан Драс, Тахли удовлетворила просьбу Колота об убежище, – громко произнёс Джим. – Это решено. – Держись от этого подальше, ты, свинья из Федерации, – крикнул Джиму Драс, не сводя глаз с Амреша. – А Вы бы отошли в сторону. – Мы не потерпим здесь насилия, капитан Драс, – громко объявил Тарош. – Немедленно уйдите. Драс перевёл глаза на Тароша. – Что Вы только что сказали? – Мы отклоняем предложение Клингонской Империи. Пожалуйста, покиньте нашу планету, – сказал Тарош. Барот фыркнул. – Глупцы. Удачи вам с защитой с этими-то свиньями из Федерации. Ромуланцы порешат вас в тот же момент, как только Земля окажется под угрозой. Они не смогли спасти даже свой прославленный Вулкан, не так ли, Спок? – Вас попросили удалиться, – ответил Спок напряжённым от сдерживаемого гнева голосом. – Тарош, – сказал Джим, – как только Вы дадите согласие на альянс с Федерацией, Тахли сразу же попадёт под полную защиту Федерации и станет участником всех наших существующих соглашений. – Я соглашаюсь на альянс с Объединённой Федерацией Планет от имени аштахлийского народа, – громким и ясным голосом провозгласил Тарош. – Капитан Драс, отныне Вы нарушаете Органийский мирный договор*, – сказал Джим. – Если Вы немедленно не уйдёте, оставив Колота на Тахли в статусе беженца, это будет считаться актом агрессии. Драс презрительно фыркнул и заговорил в коммуникатор. Все клингоны, кроме Колота, были немедленно транспортированы прочь. Оставшиеся вздохнули с облегчением. Джим щёлкнул коммуникатором. – Скотти, присмотри-ка за клингонским кораблём для меня, ладно? – Ожидаете небольшую заварушку, капитан? – поинтересовался Скотти. – Тут уже были кое-какие проблемы, Скотти, возможно, их будет больше, – ответил Джим. – О, тогда у меня для Вас хорошие новости, сэр. Они вышли в варп. Их тут нет, – сообщил по коммуникатору Скотти. – Спасибо, Скотти, – сказал Джим, облегчённо улыбаясь, – немедленно сообщи мне, если они вернутся. – Есть, капитан. – Конец связи. – Они ушли, – оповестил Джим собравшихся, и все снова расслабленно выдохнули. Джим радостно улыбнулся Тарошу. – И между нами заключён альянс. – Это правда, – подтвердил Тарош, шевеля тентаклями. – Между нами альянс. Джим шагнул к Тарошу и пожал ему руку. – Я хочу, чтобы вы знали, – сказал Тарош, – что мы отдавали предпочтение Федерации и до этого инцидента. Амреш, в частности, настаивал на том, что это наилучший курс действий. – Это правда, – с улыбкой согласился Амреш. – Аштахлийцам есть место в Федерации. И есть синергическая связь между человеческим, вулканским и аштахлийским образами жизни. Под защитой Федерации аштахлийский народ будет расти и процветать. – Это правда, – сказал Тарош. – Очевидно, что аштахлийцы имеют больше общего с мирами Федерации, чем с клингонами. Однако некоторые из дедушек были обеспокоены угрозой, исходящей от других держав в регионе, таких как ромуланцы и орионцы. Было разумно в полной мере оценить потенциальную угрозу, прежде чем принять решение. – Аштахлийцы никогда не смогли бы процветать в союзе с клингонами, – энергично заявил Амреш. – Их ценности радикально отличаются от наших. Тарош кивнул, задумчиво перебирая лицевыми тентаклями. – Это правда, – наконец изрёк он. Амреш улыбнулся. – Спасибо, Великий дедушка. Тарош повернулся к Колоту. – Колот, Вы искренне желаете жить среди нас? Если Вы предпочли бы странствовать по мирам Федерации, аштахлийцы не будут держать на Вас зла. Мы просим Вас огласить свои истинные пожелания прямо сейчас. – Я хочу найти свой дом на Тахли, – ответил Колот. – Я хочу узнать аштахлийский путь в полной мере. Я слышал, как Драс и Барот говорили о своём опыте пребывания на Тахли. Я знаю, что они отказались делать надписи на своих телах во Дворце Мужественности. Я не откажусь. Я желаю смело посмотреть в глаза своей правде и заново обрести чувство чести. Тарош кивнул. – Да будет так. Вы пройдёте полную церемонию мужественности, и мы найдём Вам место на Тахли. – Благодарю Вас, – ответил Колот со слезами на глазах. – Вы оказываете мне большую честь. Тарош снова кивнул. – Вы будете обязаны придерживаться аштахлийского пути. – Я это понимаю, – ответил Колот. – Я обещаю так и делать. – Есть две вещи, которых мы никогда не потерпим: обман и нетерпимость. Мы предоставим Вам конфиденциальность, но Вы должны быть честны со всеми и принимать всех, включая себя самого, – объяснил Тарош. – Я приложу все усилия, – сказал Колот. – Пожалуйста, мои намерения искренни. Я желаю научиться. – Да будет так. Добро пожаловать в нашу жизнь, – сказал Тарош, обнимая его. – А теперь пойдём и отпразднуем это. – Прошу Вас, Тарош, – сказал МакКой, выступая вперёд. – Сперва я хотел бы промыть и вылечить раны Колота. – Колот, я предлагаю Вам позволить доктору МакКою вылечить Ваши раны, – сказал Тарош. Взгляд Колота метнулся с Тароша на МакКоя. Он на мгновение замер, прежде чем ответить: – Благодарю Вас. – Ларенг, – сказал Тарош, – пожалуйста, отведи доктора МакКоя и Колота в местную купальню и покажи им всё что нужно. Обеспечь доктора МакКоя всем необходимым, чтобы он смог позаботиться о ранах Колота. – Да будет так, Великий дедушка, – кивнул Ларенг. Когда МакКой и Колот ушли – Колот слегка хромал, а МакКой поддерживал его – Амреш сказал: – Возможно, нам стоит начать празднование после захода солнца, Великий дедушка? – Отличная мысль, Амреш, – ответил Тарош. – Давайте же встретимся здесь после заката, чтобы отпраздновать пиршеством наш новый альянс. – Как пожелаете, – просиял Джим. – Тогда мы освежимся и скоро вернёмся. Джим, Нийота и Спок снова вернулись на «Энтерпрайз». – Так что, хорошие новости, да, капитан? – спросил Скотти, когда они материализовались, каждый с широкой улыбкой облегчения. – Мы заключили альянс, – радостно сообщил Джим. – Поздравляю, – ответил Скотти. – Ты всё ещё у руля, Скотти. Мы вернулись, чтобы быстро освежиться, а затем должны вернуться на празднование, – сказал Джим. – О, как всегда, вам достаётся самое интересное, – рассмеялся Скотти. Через пару часов они все вернулись на Тахли, успев принять душ и переодеться в парадную форму. Даже МакКой поймал момент, чтобы заскочить на «Энтерпрайз» и одеться подобающим образом. Он носил парадный мундир с изрядным ворчанием, но всё же носил. Колот выглядел значительно более чистым, а МакКою удалось успешно вылечить его раны, в том числе те, которым было уже несколько недель. Ларенг принёс несколько традиционных аштахлийских блюд и поставил их в центре круга из подушек, чтобы они все могли их отведать. Пока они пировали, Джим нашёл минутку для разговора с Амрешем. – Мы заметили, ну, в смысле, Нийота заметила, что вы советовались наедине. Вы решили перенять концепцию конфиденциальности? Амреш кивнул. – Это было сделано по моему предложению. Я полагаю, что ответ в некотором роде положительный. Поскольку большинство видов в галактике придерживаются концепции конфиденциальности, это может поставить аштахлийцев в невыгодное положение, если мы сами не будем практиковать это в той или иной форме во время наших взаимоотношений с другими видами. Я уверен, что мы сможем найти способ внести точечные изменения и при этом сохранить то, чем мы больше всего дорожим в аштахлийском образе жизни. Спок приподнял бровь. – Действительно. Я верю, что Вы добьётесь успеха. Вулканцы сталкиваются с аналогичной проблемой – с эмоциональным языком и обычаями. И всё же нам удаётся поддерживать прочный союз с человеческой расой. Я считаю, что баланс возможен. – Это правда, – сказал Амреш. – Приятно осознавать, что мы не первый народ, столкнувшийся с такими дилеммами. – Вовсе нет, – улыбнулась Нийота. – Если позволите мне сказать, аштахлийцы замечательно справляются с первым контактом. Это трудный акт нахождения баланса. Есть народы, которым это не удаётся. Существуют даже очень развитые культуры, которые всё ещё борются с теми же самыми дилеммами, с которыми столкнулись вы. Амреш улыбнулся в ответ, а его лицевые тентакли подёргивались. – Вы очень добры… и мудры для настолько юного существа, – он вздохнул. – Но, разумеется, Вы ненамного моложе, чем Джим и Спок. – Благодарю Вас, дедушка, – просияла улыбкой Нийота. Вскоре они снова поднялись на «Энтерпрайз», ощущая знакомое чувство завершённости, трепета и усталости, которые всегда приходят по окончании миссии. Джим и Спок пожелали спокойной ночи Нийоте и МакКою и вместе направились к своим каютам. – Ты проинформировал Звёздный флот об альянсе? – спросил Спок. – Я отправил им короткое сообщение перед банкетом, – ответил Джим, – чтобы они знали, что мы добились успеха. Полные отчёты мы можем подать уже завтра утром. – Очень хорошо, – ответил Спок, когда они подошли к двери в каюту Джима и открыли её. – Ещё один твой успех, Джим. – Наш успех, Спок, – поправил его Джим, жестом приглашая Спока войти первым. – Ещё один наш общий успех. * П/П Органийский мирный договор (The Treaty of Organia или Organian Peace Treaty) в оригинальной вселенной был заключён между Федерацией и Клингонской империей в 2267 году. Действие этого фика происходит явно раньше, но это же AOS, они вообще во всём молодые да ранние.