Правда (The Truth)

Спок ловко и аккуратно переупаковал свою сумку. При этом он быстро подсчитал, сколько времени потребуется Джиму, чтобы заново сложить свои вещи, и решил, что может позволить себе провести 6,4 минуты в уединённом созерцании. Времени для полноценной медитации было недостаточно. Но это позволило бы ему организовать свои мысли для того, чтобы помедитировать позже. Он осторожно присел на кровать, выпрямил спину и обратил свои мысли внутрь себя. Спок признался самому себе, что его последний разговор с Джимом пробудил чувство надежды. На это не было никакой логичной причины. Из слов Джима нельзя было сделать логичный вывод, что индивидуум, в которого он был влюблён, это Спок. Отнюдь. Логика подсказывала, что это может быть кто угодно. И всё же было что-то в интонации, с которой Джим спросил: «Идеальный для кого?». И это что-то наводило на мысль, что Джим надеялся, что Спок ответит: «Для меня». Но когда Спок попытался уловить это конкретное интуитивное заключение и подкрепить его доказательствами и логикой, он не смог этого сделать. Это не означало, что его интуиция работала исключительно беспочвенно. Человеческое общение включало в себя многие элементы, выходящие за рамки буквальных слов, и аспекты взаимодействия, в которых Спок разбирался очень слабо, но мог понять хотя бы частично. Возможно, именно это он понял верно. Спок был вынужден признать, что Джим, по крайней мере, теоретически мог ответить ему взаимностью. Джим был влюблён в кого-то, и кем бы этот кто-то ни был, Джим скрывал от них свою привязанность. Что, если это был Спок? Спок ласково коснулся рудиментарных уз t’hy’la в своём разуме и слегка вздрогнул от восхитительного удовольствия. Разумеется, даже если бы Спок заручился привязанностью Джима, то из этого не следовало, что Джим согласился бы на полноценные узы t’hy’la и то, что они подразумевали. Хотя телепатическая связь была естественным и желанным выражением любви для вулканца, редко случалось, чтобы человек соглашался на нечто подобное. Но ведь Джим был исключительным человеком, не так ли? Замечательным человеком, который удивлял Спока снова и снова. Его не следовало недооценивать. Спок завершил свою короткую медитацию и грациозно встал, перекинув сумку с вещами через плечо. Выйдя из своей комнаты, он обнаружил, что Джим и Амреш уже ждут его в атриуме. Амреш зашагал впереди, ведя их по длинному коридору. – Дворцы Женственности и Мужественности всегда строят бок о бок, и обычно они соединяются проходом, – он жестом указал на коридор вокруг них, говоря это. – Конечно же, посвящённые никогда через него не ходят. Им пользуются одни лишь дедушки. Они продолжили путь, который занял у них 7,8 минуты, прежде чем войти в другое здание. Само оно было копией Дворца Женственности. Амреш провёл их через здание в утопающий в зелени атриум в его центре. Хотя сады также были словно близнецами садов во Дворце Женственности, на сей раз ощущение от этого места было совершенно другим. В то время как Дворец Женственности был подобен гудящему от активности улью, переполненному социальной энергией, Дворец Мужественности был местом тишины и спокойствия. Осматривая сады, они заметили нескольких молодых мужчин, которые гуляли или сидели в одиночестве, либо же вели тихие беседы с одним из дедушек. Молодых мужчин во Дворце Мужественности было гораздо меньше, чем женщин во Дворце Женственности. Молодые мужчины были одеты в нечто, напоминающее короткие чёрные саронги, обёрнутые вокруг нижней части их тела в определённом стиле, оставляя верхнюю часть тела, руки и большую часть ног полностью открытыми. У каждого из мужчин волосы были завязаны или заколоты в короткий хвостик. И, что самое интересное, у каждого из этих мужчин на обнажённой поверхности кожи чёрными чернилами были нанесены какие-то символы. Спок пришёл к выводу, что эти записи были на языке аштахлийцев. Некоторые из молодых мужчин были полностью покрыты письменами. Амреш молчал, пока не подыскал в саду подходящее место для продолжения беседы. Он жестом пригласил Джима и Спока сесть. Когда они это сделали, Джим нарушил молчание. – Тут всё совсем по-другому… по сравнению с Дворцом Женственности, я хочу сказать. – Это правда, – согласился Амреш, а его лицевые тентакли слегка подёргивались. – Это другое сакральное место, предназначенное для иных целей. В то время как цель обрядов женственности – узнать правду о своих привязанностях и закрепить эти привязанности открыто и честно, цель обряда мужественности – всецело осознать, что значит жить в правде с самим собой. – Понимаю... – ответил Джим, удобно устроившись на траве и рассеянно крутя в руке листок дерева. Спок оторвал свой взгляд от гипнотического вида вращающегося листка и спросил: – Как мы понимаем, трансформация женщины в мужчину запускается успешным деторождением. Это верно? – Это правда, – ответил Амреш. – После успешной беременности и периода грудного вскармливания отлучение от груди может вызвать гормональный каскад, провоцирующий трансформацию. Для большинства аштахлийцев достаточно одного ребёнка, чтобы вызвать трансформацию. Но некоторым необходимо двое или даже трое детей. Я сам родил и выкормил двоих детей. – Очаровательно, – ответил Спок, приподняв бровь. – Все мужчины – матери, – задумчиво произнёс Джим, всё ещё вертя листок в руке. Он сделал паузу и добавил: – А у меня нет детей. И у Спока тоже. Амреш кивнул, подтверждая, что понимает это. – Я так и предполагал, исходя из того факта, что вы оба не связаны. Джим пожал плечами. – Ну, вы можете обнаружить, что у некоторых из нас есть дети, хотя мы не состоим в серьёзных отношениях. Иногда отношения длятся недолго, а иногда мы предпочитаем воспитывать детей в одиночку. Доктор МакКой, например, имеет ребёнка, хотя больше не состоит в отношениях с матерью этого ребёнка. – Я этого не знал, – ответил Амреш, его лицевые тентакли удивлённо зашевелились. – Спасибо за разъяснение. – Амреш, – сказал Спок, возвращая разговор обратно на аштахлийцев, – я полагаю, что мы могли бы лучше понять эти обряды и их значение для аштахлийского народа, если бы Вы объяснили, что из себя представляет жизнь аштахлийской женщины, и как она изменяется в более позднем возрасте, когда аштахлиец становится мужчиной. – А, и правда, – ответил Амреш, подрагивая лицевыми тентаклями. – В возрасте женственности наше внимание сосредоточено на выводке и воспитании детей этого выводка. Кроме того, большинство аштахлийцев предпочитают в этом возрасте учиться. Затем, когда приходит время принять на себя роль мужчины, у них уже имеется необходимое образование. Все общественные роли и обязанности выполняются теми, кто достиг возраста мужественности. – Это очень интересно, – кивнул Спок. – Как в вулканском, так и в человеческом обществе и мужчины, и женщины могут выполнять общественные роли, посвятить себя избранной профессии или ремеслу, а также, действительно, посвятить себя заботе о детях. Некоторые предпочитают заводить детей в раннем возрасте, некоторые – в более позднем возрасте, а кто-то решает не заводить детей вообще. – Это правда, – сказал Амреш. – Я об этом знаю. Но мне трудно это осознать в полной мере. – Возможно, будет легче это понять, когда Вы посетите один из миров Федерации, – ответил Спок. – В аштахлийском образе жизни есть логика, которая учитывает вашу биологию. И точно так же наша логика учитывает нашу биологию. – Это правда, – задумчиво прошептал Амреш. – Амреш… – начал было Джим, но затем остановился на мгновение, обдумывая свою мысль заново. Затем он засмеялся и покачал головой. – Извините, – объяснил он, – я собирался задать Вам вопрос, но потом понял, что это было бы немного непристойно *динь!*, но для Вас это не имеет особого значения, не так ли? – Что значит «непристойный»*динь!*? – смущённо спросил Амреш. – В смысле, – сказал Джим, – люди сочли бы его вопросом личного характера. – А, – ответил Амреш. – Прошу Вас, спрашивайте. У нас нет ничего «личного». Вы должны задавать вопросы открыто. Джим сглотнул. – Все выводки состоят из женщин. По крайней мере с самого начала. Если трансформация вызывается успешным деторождением, то каким образом достигается первая беременность? Спок приподнял бровь. Это хороший вопрос. Амреш улыбнулся, а его лицевые тентакли подёргивались. – Каждому выводку назначен наставник из числа дедушек, который обеспечивает наставничество и помогает в зачатии детей. Отношения дедушки с выводком продолжаются до рождения первого ребёнка. – Очаровательно… – прошептал Спок. Организация общественной жизни аштахлийцев заметно отличалась от таковой в любом из других миров Федерации. Тем не менее, учитывая реалии биологии аштахлийцев, это было логично и обеспечивало стабильность и справедливость общественного строя. – Возможно, нам стоит вернуться к обсуждению обрядов мужественности? – спросил Амреш. Джим и Спок кивнули, выражая согласие. – Цель этого обряда – научиться жить в правде с самим собой. Обряд начинается и завершается принятием Талеша. Как только вы сможете пройти церемонию Талеша, вы будете считаться мужчиной, со всеми вытекающими из этого правами и обязанностями, – пояснил Амреш. – Мы не особо заинтересованы в том, чтобы опять пить Талеш… – начал Джим, но Амреш прервал его. – Я так и думал, Джим, – сказал он. – Моя цель в том, чтобы вы прошли сам обряд, чтобы вы могли понять, что означает для аштахлийца жить в правде с самим собой. Трансформация мужественности – это время спокойных размышлений и медитации. Посвящённые откровенно делятся своими размышлениями с наставником, который ведёт их по пути самопознания. Есть одна особенная практика, которая имеет на этом пути решающее значение. Идём… Амреш встал и поманил Джима и Спока тоже встать. Они оба поднялись на ноги, закинув сумки через плечо, и последовали за Амрешем. Тот провёл их в отдельные комнаты, указав по дороге на общественную ванную и общественную кухню. Им снова дали соседние комнаты. Амреш жестом попросил Джима оставить свою сумку в предназначенной ему комнате, а затем присоединиться к ним в спальне Спока. – Я объясню эту практику вам обоим вместе. Комнатки были маленькими, как и во Дворце Женственности. Но на этот раз кровать не была пустой. На ней лежали несколько чёрных саронгов и небольшая чёрная сумочка. Когда к ним присоединился Джим, Амреш открыл эту сумочку, извлекая оттуда несколько замысловатых ручек с чёрными чернилами. – Я уверен, вы заметили, что посвящённые были покрыты чёрными письменами? – начал объяснять Амреш. Джим и Спок кивнули. – Они наносили их на себя с помощью этого, – продолжал Амреш. – У Вас в комнате будет свой набор, Джим. Чернила в этих ручках совершенно особенные. При обычном омовении они не стираются. Для их удаления необходимо выкупаться в воде с добавлением специального противодействующего средства. Посвящённым разрешается сделать это только после того, как они прошли ритуал Талеша. В вашем случае мы просто проведём здесь следующие три дня, а затем вы сможете искупаться, и мы вернёмся во Дворец Женственности. – Очаровательно, – заворожённо произнёс Спок. – А что они пишут на себе? – Свою правду, – ответил Амреш. – Свои самые тёмные мысли и самые глубокие чувства, включая их самые тревожные суждения о самих себе. Со временем они учатся жить со всем этим; жить в правде с самими собой. Спок напрягся. Он рефлекторно подстегнул контроль над своими физиологическими реакциями, чтобы остановить волну стыда, которая грозила прорваться наружу румянцем при мысли об участии в этом ритуале. Тем не менее, цели ритуала соответствовали тому, чего пытался достичь Спок – открыто признать свои мысли и чувства и сохранить контроль – это стало бы значительным достижением. – Ух ты, это эээ… довольно круто, – сказал Джим, нервно проводя рукой по волосам. – Это правда, – кивнул Амреш, а его лицевые тентакли задрожали. – Это очень волнительный опыт. Вы должны постоянно носить с собой ручку, пока находитесь здесь. Каждый раз, когда вам в голову приходит тревожащая мысль или чувство, вы должны записать их на своём теле. Вам нужно будет сменить одежду, – он указал на саронг, – чтобы иметь в своём распоряжении достаточно обнажённой кожи. Спок вздрогнул от непреднамеренного суждения в этом замечании. В конце концов, они планировали пробыть здесь всего три дня. Однако он быстро прикинул, что ему действительно нужно переодеться. – Я понимаю, что эта практика может быть сложной задачей, – сказал Амреш. – Она также представляет собой сложность для аштахлийцев, причём намеренно. Однако, в этом есть большая польза. Надеюсь, у вас достаточно смелости, чтобы принять участие. – Что ж, – усмехнулся Джим. – Я в игре. Спок? Спок встретил мягкий взгляд Джима и увидел уверенность, написанную на его лице. Уверенность, которая гласила: «Если для тебя это неприемлемо, просто скажи, и я освобожу тебя от этого». – О, да, – прервал его Амреш, прежде чем Спок смог ответить. – Я бы хотел объяснить. Насколько я понимаю, вулканцы очень… Как вы это описали? Вы не говорите всей своей правды, но это не считается ложью? – Сдержаны в личных вопросах, – подсказал Джим. – Да, – кивнул Амреш. – В личных вопросах. Я хотел бы объяснить, Спок, что цель этого упражнения – научить Вас жить в правде с самим собой. Разумеется, открытие этой правды другим зачастую облегчает получение опыта. По этой причине я желал бы поощрить Вас поделиться со мной, Вашим наставником, всем, чем вы можете поделиться, чтобы я мог Вам помочь. Однако делиться своими правдами с другими необязательно. Решающее значение имеет сам процесс проживания жизни со всеми своими правдами. Спок сразу же понял, что имел в виду Амреш. Да, это облегчало задачу, и согласиться стало легче. – В таком случае я согласен, – ответил Спок. Фактически, Спок подсчитал, что с вероятностью 83,7% участие в этом ритуале поможет ему лучше понять принципы Сурака. Амреш кивнул, его лицевые тентакли дрожали от восторга. – Я исключительно признателен вам. Этот обряд имеет огромное значение для аштахлийцев. Ваша смелость будет вознаграждена осознаниями, как это происходит со всеми посвящёнными. Затем он продемонстрировал Джиму и Споку, как надевать саронг. Если завязать его правильно, то саронг образовывал сбоку небольшой карман для ручки. Амреш пообещал снова встретиться с ними завтра, чтобы проверить их успехи. Уходя, он сказал: – Помните о фундаменте правды, Джим и Спок. После его ухода Джим нервно усмехнулся. – Это довольно круто, да, Спок? Спок кивнул, приподняв бровь. – Ты уверен, что для тебя это нормально? – спросил Джим. – Утвердительно, – ответил Спок. – Фактически, я ожидаю, что это поможет мне в решении моих текущих затруднений с применением суракианских принципов в моей жизни. – О, – выдохнул Джим, широко раскрыв глаза, – ага, думаю, это поможет… Ну, полагаю, мы оба должны переодеться… – Утвердительно, – согласился Спок. – Я намерен начать нашу практику с медитации. – Ага, – кивнул Джим. – Конечно. Ну, тогда я приступлю к писанине, – он рассмеялся. – Увидимся позже, Спок. Спок проследил за тем, как Джим вышел из его комнаты и отправился в свою. Затем он снял форму, аккуратно сложил её и убрал в сумку. Раздевшись до нижнего белья, он обернул саронг вокруг бёдер так, как показал ему Амреш. Он тщательно перестроил свои физиологические регуляторы, чтобы учесть понижение температуры тела, испытывая при этом облегчение, поскольку планета Тахли была тёплой. Переодевшись, Спок принял расслабленную позу для медитации, положив ручку рядом с собой. Он начал с привычных медитативных техник. Через 5,6 минуты он взял ручку в первый раз и начал писать изящной вулканской каллиграфией на своём бедре.