Правда (The Truth)

Джим спал плохо. Поначалу его попытки заснуть были саботированы хаотичными мыслями об отказе, потере и страхе. Когда ему, наконец, удалось отбросить эти мысли, его отвлекли беспокойные мысли совершенно иной природы: о Споке. О Споке, вспыхнувшем ярко-зелёным румянцем, с мучительно зажмуренными глазами, отчаянно пытающемся восстановить контроль, в то время как Амреш его буквально допрашивал о его влечении. Что бы ни отдал Джим, ради того, чтобы узнать, о ком мечтал Спок? Что бы не отдал Джим за то, чтобы Спок так позеленел из-за него самого? За то, чтобы быть тем, кто заставит его утратить контроль? О, подобные размышления совершенно не помогали. Джим подумывал было взять дело в свои руки, но его комнатушка была крошечной – места едва хватало для односпальной кровати – а стены были тонкими, как бумага. Спок либо спал, либо медитировал прямо по соседству, и у него был вулканский слух. Джим никак не смог бы подрочить достаточно тихо. Он ненадолго задумался о быстром походе в общественную ванную комнату, чтобы разобраться со своей проблемой, но это всё же была общественная ванная с исключительно хрупкими перегородками, обеспечивающими условное уединение. Определённо не вариант. Он со смирением пытался побороть собственные фантазии до тех пор, пока, наконец, его состояние не стало в большей степени сонным, чем возбуждённым. В результате следующий день он встретил отчаянными зевками. Он скатился с кровати и подобрал свой коммуникатор, чтобы связаться со Скотти и Ухурой. Всё было хорошо, и разговор был бы коротким, если бы Нийота не настояла на том, чтобы выкачать из него информацию культурного и языкового плана. Когда Джим объяснил, что универсальный переводчик не может перевести слово «личный» на аштахлийский язык, это, похоже, вызвало у Нийоты припадок восторга. – Ух ты! У них даже не существует такой концепции! – воскликнула Нийота. – Концепция конфиденциальности имеет исключительное культурное разнообразие, но я никогда не слышала о культуре, в которой этой концепции не существовало бы в принципе. Капитан, вы должны задокументировать все культурные нюансы как можно подробнее. Джим улыбнулся подобному ботанскому энтузиазму Нийоты. – Ну конечно, ведь для этого и нужен журнал капитана, верно? – Джим, – взмолилась Нийота, – ты же знаешь, как мне нужны обширные культурные и лингвистические данные, если я хочу… – Лейтенант, – прервал её Джим, – помните, что мистер Эйдетическая Память находится здесь, со мной. Я уверен, что он будет счастлив поработать вместе с тобой над одной или двумя статьями о лингвистической и культурной уникальности аштахлийцев. – Конечно, – ответила Нийота, – я свяжусь с ним. – Но не прямо сейчас, лейтенант, – сказал Джим, слишком уж хорошо её зная. – Нам нужно позавтракать и отправиться на церемонию заявлений. Помни, у него эйдетическая память. Данные никуда оттуда не денутся. – Ладно, ладно, – ответила Нийота, – я свяжусь с ним позже. Тогда он сможет рассказать мне всё и о церемонии заявлений. – Отлично, – сказал Джим. – Конец связи. Одеваясь, он усмехнулся. Джим любил свой экипаж. Он зашагал к общественной кухне и обнаружил, что Спок уже был там, сидел за столом в окружении хихикающих молодых аштахлиек. Лоб Спока был сосредоточенно нахмурен, и он осторожно водил трикодером над тарелкой с фруктами. – Доброе утро, капитан, – сказал Спок. – Традиционно аштахлийцы на завтрак едят фрукты. Я просканировал плоды, и все они подходят как для человеческой, так и для вулканской физиологии. Однако я бы порекомендовал Вам избегать оранжевых ягод, так как они могут вызвать аллергическую реакцию. – Резонно, – ответил Джим, садясь рядом со Споком и хватая нечто, отдалённо напоминающее голубое яблоко. Он откусил кусок и был разочарован, обнаружив, что оно оказалось не таким хрустящим и сладким, как он ожидал. Фактически, внутри оно было довольно терпким и мягким. Спок приподнял бровь, позабавленный выражением лица Джима, и взял себе немного фруктов. Когда они закончили завтрак, появился Амреш. – Приветствую, Джим и Спок. Хорошо ли вам спалось? – Я отдохнул надлежащим образом, – ответил Спок. – Хорошо. А Вы, Джим? – Не совсем, – ответил Джим, проводя рукой по волосам. – Мне потребовалось много времени, чтобы заснуть. – И почему же, Джим? – спросил Амреш. Джим покраснел, тщательным образом избегая зрительного контакта со Споком при ответе. – Просто много мыслей в голове. – А, – кивнул Амреш, и его лицевые тентакли задрожали, – это понятно. Я пришёл сопроводить вас на церемонию заявлений. Поскольку вы больше не будете участвовать, вы сядете рядом со мной и другими дедушками. – Действительно, – ответил Спок, изгибая бровь. – Мы завершили завтрак и теперь готовы отправиться с Вами, Амреш. Амреш кивнул и проводил Джима и Спока в соседнее здание: в огромный зал, похожий на тот, куда они транспортировались во время своего первого визита на Тахли. Однако этот зал был похож на аудиторию. Пока Джим и Спок шли вслед за Амрешем, его слова вертелись в голове у Джима – поскольку вы больше не будете участвовать – означало ли это, что Амреш изначально ожидал их участия в ритуале? Означало ли это, что он ожидал, что Джим публично заявит Споку о своей любви? В этом есть смысл, подумалось Джиму, ведь в конце концов, аштахлийцы именно так и поступают. Но осознание того, что Амреш ожидал этого от него, всё ещё шокировало. Он был рад, что данные ожидания претерпели изменения. Затем Джим вспомнил, чего именно Амреш ожидал в дальнейшем. Не того, что Спок его отвергнет. Но того, что Спок примет его в качестве партнёра, независимо от собственных чувств по этому поводу. Это был совершенно иной образ мышления. Амреш подвёл Джима и Спока к разложенным на полу подушкам на одном из верхних ярусов. Они пришли первыми. Амреш указал на ряды подушек в самом низу. – Посвящённые будут сидеть здесь. Остальные дедушки не заставили себя долго ждать. – Каждый из присутствующих сегодня дедушек является наставником по меньшей мере для одной посвящённой. Для некоторых дедушек роль наставников на этом подойдёт к концу. Но некоторые будут выбраны наставниками одного из выводков, – объяснил Амреш. – Такая роль – это огромная честь. – Формальное назначение наставничества, характерно практикуемое аштахлийцами, обладает элегантностью, – задумчиво сказал Спок. – Это довольно логично. – У вулканцев и людей нет подобных договорённостей? – спросил Амреш. – Не в личных *динь!* вопросах, – ответил Спок. – В личных *динь!* вопросах? – повторил Амреш. – Имеются в виду вопросы об отношениях и семье, – сказал Джим. – Хотя у нас на самом деле имеются формальные системы наставничества касательно карьеры. Например, Спок, будучи офицером по науке, является наставником многих учёных на борту «Энтерпрайз». – Понимаю, – кивнул Амреш. – Между нашими народами существует множество различий. – Но есть и много общего, – сказал Джим с тёплой улыбкой. – Это правда, – ответил ему Амреш с такой же теплотой. – А, я думаю, сейчас будут начинать. Оглянувшись, Джим увидел, что почти все места на верхних ярусах уже заняты. Когда молодые женщины начали заполнять помещение, среди присутствующих воцарилась тишина. Те входили, и каждая из них выглядела одновременно нервной и взволнованной в разной мере. Джим разглядывал толпу в поисках Джейрен и обнаружил, что она направляется к месту во втором ряду. Казалось, что она держится хорошо. Она выглядела в большей степени взволнованной, чем нервной. Когда все молодые женщины вошли, за ними последовал один из дедушек. – Это распорядитель церемонии, – прошептал Амреш. Когда Джим встретился взглядом с Амрешем, он краем глаза заметил, что Спок слегка наклонился вперёд, слегка нахмурив лоб в зачарованной сосредоточенности. От этой картины у Джима что-то перевернулось в желудке. Он с трудом перевёл взгляд на церемонию внизу. Дедушка занял своё место в центре. Он откашлялся и, активно шевеля тентаклями на лице, произнёс: – Добро пожаловать. От имени всех женщин я благодарю присутствующих здесь сегодня дедушек. Я благодарю вас за правду, которой вы поделились, – на мгновение он умолк, поклонившись дедушкам, сидящим на верхних ярусах, прежде чем снова посмотреть на посвящённых. – Молодые женщины, сегодняшний день знаменует собой важнейший шаг в вашем обретении полноценной женственности. Сегодня вы найдёте своё место. Сегодня вы будете связаны со своими сёстрами-супругами. Сегодня вы станете частью нового выводка. Помните, влечение, которое привело вас к этому мгновению, и истины, которые вы заявите сегодня, – это лишь начало. Они всего лишь семя, из которого ваш выводок вырастет надёжным и сильным, потянется к свету солнца, принося собственные плоды. Помните, что семя нуждается в заботе. Предстоит открыть ещё больше истин. Если вы желаете укрепить ваш выводок, вы должны жить друг с другом в откровенности и искренности. Живите на фундаменте правды, и всё станет возможным! – Это правда, – прошептали посвящённые. – Пора делать свои заявления, – кивнул дедушка. Молодые женщины встали и выстроились в линию, одна за другой продвигаясь вперёд. Когда каждая из посвящённых выходила в центр зала, она становилась рядом с дедушкой и провозглашала имена тех, к кому её влечёт. Большинство женщин произносили одно или два заявления, но некоторые женщины заявляли, что их влечёт к троим. Как только посвящённые делали свои заявления, они отходили в сторону и начинали собираться в небольшие группы, состоящие из тех самых женщин, к которым их влекло. Через какое-то время Джим и Спок увидели, как Джейрен шагнула вперёд и уверенно заявила о том, что её влечёт к Талай. Как и полагала Джейрен, Талай заявила, что её влечёт к Алрин и Калеш. Джим зачарованно наблюдал, как Алрин, в свою очередь, заявила, что её влечёт к Джейрен. Калеш заявила о своём влечении к Талай и ещё одной женщине, Кашун, которая заявила о своём влечении к Алрин и ещё одной, другой женщине. – Это похоже на гобелен, – прошептал Джим Споку, в то время как заявления продолжались. – Вы имеете в виду переплетающуюся природу влечений? – прошептал в ответ Спок. – Ага, хотя иногда они встречают взаимность, но чаще всего это не так. Тем не менее, они всегда оказываются в одном выводке, – ответил Джим. – Действительно, – сказал Спок. – Ваша метафора уместна. Такое развитие событий приводит к чрезвычайно сильной и стабильной социальной структуре. – И никто не отвергнут… – тихо прошептал Джим. Спок вопросительно посмотрел на него, и Джим слегка покраснел под его взглядом. – Джим, я должен признаться, что не понимаю, почему Вы так сильно боитесь быть отвергнутым. Я не ожидал, что это будет так. После недолгого молчания Джим прошептал: – Спок, не то чтобы в детстве я купался в любви, понимаешь… – Вы имеете в виду смерть Вашего отца, – сказал Спок. – Я скорблю с тобой. – Это… и прочие обстоятельства… – ответил Джим. – В любом случае, не говоря уже о моём грёбанном детстве, я не настолько самоуверен, чтобы думать, что я всем нравлюсь. Никто не популярен настолько. Я уверен, что многие не могли бы полюбить меня, и что, если индивидуум, которого я люблю, – один из таких? Бровь Спока удивлённо изогнулась. Джим почувствовал, как его щёки горят, когда сообразил, что выболтал слишком многое. Проклятье. Спок вернулся к созерцанию церемонии, и Джим последовал его примеру. Спустя несколько секунд Спок прошептал, всё ещё наблюдая за церемонией: – Я оцениваю вероятность того, что Ваша привязанность не встретит взаимности, в 0,7%. – Спок, – прошептал в ответ Джим, не отводя глаз от церемонии. – Это смехотворно мало. – Вы недооцениваете свою значимость как партнёра. Вы обладаете множеством образцовых качеств, которые делают Вас идеальным партнёром, – ответил Спок. – Идеальным для кого? – спросил Джим, вглядываясь в него. Лицо Спока вспыхнуло светло-зелёным румянцем. – Для индивидуума, который снискал Вашу привязанность, Джим. Сердце Джима неистово колотилось в груди. Возможно ли это? В этот момент дедушки вокруг них встали и начали в унисон топать ногами, что у аштахлийцев являлось эквивалентом аплодисментов. Джим и Спок тоже быстро вскочили и присоединились к ним. Заявления были сделаны, выводки сформированы. Дедушки топали ногами и выкрикивали поздравления, а молодые женщины гордо стояли группками по шесть-восемь участниц. Многие женщины нежно обнимали своих новых сестёр-супруг или наклонялись друг к другу, ласково соприкасаясь лицевыми тентаклями. Комната была наполнена искрящимся восторгом. По окончании церемонии Амреш, Джим и Спок стояли у входа в зал и искали в толпе Джейрен. Она бросилась к ним. – Родитель! Амреш обнял её, а их лицевые тентакли нежно соприкоснулись. – Я горжусь тобой, дитя моего выводка. Люби и лелей своих сестёр-супруг и живи на фундаменте правды. – Я так и сделаю, родитель, – ответила Джейрен. – Поздравляю, – с теплотой в голосе улыбнулся Джим. – Желаю Вам огромного счастья. – Я также хотел бы выразить свои поздравления, – добавил Спок, стоя прямо и аккуратно сложив руки за спиной. – Благодарю вас. Надеюсь, вы оба найдёте такое же счастье! – пробормотала Джейрен. – Вообще-то, мне следует идти. Нам нужно переместиться в другие апартаменты, предназначенные для новых выводков. Было приятно познакомиться с вами обоими. Надеюсь, я ещё увижусь с вами до вашего отбытия. Джим и Спок попрощались с нею, а Амреш в последний раз обнял Джейрен. – После церемонии заявлений все посвящённые перемещаются в противоположное крыло здания, где они живут со своими выводками. Они останутся здесь ещё на месяц, полностью сосредоточившись на развитии прочных связей внутри своего выводка и закладке фундамента правды, – объяснил Амреш, его лицевые тентакли подёргивались. – Вам также нужно собрать свои вещи. Мы отправимся во Дворец Мужественности, как только вы будете готовы.