Правда (The Truth)

Спок аккуратно и ровненько складывал каждую рубашку, собирая в свою сумку вещи на неделю. Покончив с этой работой, он решил использовать оставшееся время для ещё одной медитации. Спок был переполнен особой нервной энергией, которая мешала ему поддерживать свой физиологический контроль. Отчасти это было вызвано любопытством по поводу аштахлийской культуры – вполне приемлемая для вулканца причина – однако, признался себе Спок, он также предвкушал целую неделю в непосредственной близости от Джима. Ещё одна медитация была разумным времяпровождением. Проведя таким образом оставшееся до отбытия время, Споку удалось восстановить соответствующий физиологический контроль и достичь состояния безмятежности. Закончив медитацию, Спок взял свою сумку и направился в транспортаторную комнату, обнаружив, что Джим со своим багажом уже на месте. – Как раз вовремя, Спок, – тепло улыбнулся Джим, а его лицо сияло. – Действительно, капитан, – ответил Спок. – Скотти, у тебя есть координаты? – спросил Джим. – Так точно, капитан, – ответил Скотти, стоящий у консоли управления, – они отправили их сегодня утром. Джим и Спок взошли на площадку транспортатора со своим багажом. – Готов, Спок? – Джим подтолкнул его локтем. Спок кивнул. – Активизируй, – скомандовал Джим, и транспортаторная комната «Энтерпрайз» исчезла из их поля зрения. Вместо этого Джим и Спок оказались в просторном атриуме с садом внутри огромного здания. Атриум кипел от социальной активности находящихся там многочисленных юных аштахлиек. Они гуляли по дорожкам сада, сидели и общались в больших и малых группах, занимались спортом на открытых площадках и играли на музыкальных инструментах. В отличие от аштахлийцев, которых Джим и Спок встречали до сих пор, все молодые женщины носили короткие стрижки и были одеты в практичную одежду, предназначенную для максимального удобства движений. Осматривая толпу, Джим и Спок заметили, что периодически через толпу молодых женщин проходили мужчины-аштахлийцы более старшего возраста. На общем фоне эти мужчины выглядели по-королевски в своих длинных развевающихся одеждах и с длинными волосами, уложенными в тугие пучки. Вскоре они заметили двух таких пожилых мужчин, Тароша и Амреша, направляющихся к ним. – Добро пожаловать во Дворец Женственности! – воскликнул Тарош, приближаясь. – Это здание является одним из пяти Дворцов Женственности в Тагреше, столице Тахли. Как видите, в данный момент здесь наплыв посвящённых, – Тарош огляделся вокруг, прежде чем с ностальгией добавить: – В этом месте я и сам обрёл женственность много лет назад. Джим вежливо улыбнулся. – Тут, несомненно, наплыв. Благодарим Вас за приглашение, Великий дедушка. Мы рады возможности культурного обмена и надеемся, что, когда эта неделя закончится, мы сможем продолжить переговоры при полном взаимопонимании. Тарош поклонился, а его лицевые тентакли зашевелились. – Такова и наша надежда, капитан Кирк. Вы уже знакомы с Амрешем, – продолжил он, указывая на стоящего рядом с ним Амреша. Амреш поклонился. – Добро пожаловать, капитан Кирк и коммандер Спок. – Приветствуем, дедушка Амреш, – ответил Джим. – Посвящённым, которые проходят как церемонию женственности, так и церемонию мужественности, традиционно назначается наставник, – объяснил Тарош. – Амреш вызвался стать таковым для вас обоих. Амреш имеет значительный опыт в сопровождении аштахлийцев во время церемоний женственности и мужественности. Я думаю, он станет для вас ценным проводником. – После размышлений над Вашими искренними словами, капитан Кирк, – сказал Амреш, – я ощутил стремление в полной мере понять образ мышления людей и вулканцев. Вы получите доступ ко всем аспектам обрядов женственности и мужественности, и я буду направлять ваше обучение, как я направлял бы любого аштахлийца. Там, где обнаружится противоречие между обрядами народа Тахли и человеческими или вулканскими обычаями, наша цель будет состоять в том, чтобы обсудить эти вещи открыто и достичь взаимного понимания наших различий. Некоторые обряды могут быть видоизменены для вас, от некоторых можно будет отказаться. Джим улыбнулся. – Звучит неплохо. Нам интересно побольше узнать об аштахлийском народе. – Мы благодарны за Ваше руководство, Амреш, – добавил Спок, вежливо поклонившись. – Что ж, – сказал Тарош, – тогда я позволю Амрешу показать вам ваши апартаменты. Я встречусь с вами снова через неделю, – он сделал паузу, прежде чем добавить: – Дорожите истинами, которые находите. Джим и Спок кивнули, после чего Тарош удалился. После его ухода, Амреш провёл Джима и Спока по садам. – Перед заявлениями, все посвящённые находятся в этой части здания. Церемония заявлений состоится завтра. Все остальные посвящённые проживали здесь не менее месяца, а некоторые – ещё дольше, в зависимости от того, когда они впервые почувствовали влечение. Это даёт им время познакомиться друг с другом и подготовиться к заявлениям. Вы, конечно же, уже хорошо знаете друг друга. Джим и Спок посмотрели друг на друга во взаимном смущении. – Мы не вполне понимаем Вас, Амреш, – ответил Спок, приподняв бровь. Амреш нахмурился, а его лицевые тентакли взволнованно зашевелились. – Тут очень много всего, что нужно до вас донести. Культурный обмен – это сложно, не так ли? – Действительно, – ответил Спок. – Среди посвящённых есть дитя моего выводка, – сказал Амреш. – Я договорился о нашей с ней встрече. Позвольте мне показать ваши спальные места, и мы сможем обсудить это подробнее. Амреш показал Джиму и Споку две маленькие комнатки, в каждой из которых места хватало лишь для односпальной кровати. Он также показал им общественные кухни и общественные ванные, после чего сопроводил их обратно в сад. – Родитель! – к ним подскочила молодая аштахлийка, и Амреш заключил её в объятия. Они стояли близко друг к другу, лбом ко лбу, мягко соприкасаясь лицевыми тентаклями. Амреш отступил назад и указал на женщину гордым жестом. – Хочу представить вам Джейрен, дитя моего выводка. – Ох, ух! Я так рада встрече с вами! – пробормотала Джейрен. – Вы и в самом деле прилетели с другой планеты? Джим одарил её тёплой улыбкой. – Для меня огромная честь познакомиться с Вами, Джейрен. Да, я родом с Земли, а Спок – с Вулкана. – Давайте присядем, – предложил Амреш, направляя всю группу в подходящее место, чтобы сесть на землю, которая была покрыта растениями, похожими на обычную траву на Земле. Там было довольно удобно, а оранжевое солнце приятно согревало. Спок осторожно сел, скрестив ноги, в более расслабленном варианте традиционной позы для медитаций. Он не мог не заметить, как Джим расслабленно растянулся на мягкой траве. Ему следует поощрять стремление Джима проводить время на природе. – Капитан Кирк и коммандер Спок явились сюда, чтобы узнать больше о культуре аштахлийцев, – сказал Амреш Джейрен, – а моя цель – понять образ мышления людей и вулканцев. – Пожалуйста, называйте нас Джим и Спок, – вмешался Джим, улыбаясь и бессознательно проводя руками по траве. – Нам стоит отбросить формальности. – Да будет так, – ответил Амреш. – Джим и Спок, возможно, мы должны начать с основ. Вы понимаете цель церемонии обретения женственности? – Нам знакома концепция обряда посвящения, – ответил Спок. – Подобные обряды встречаются во многих культурах. Однако я не думаю, что мы в полной мере понимаем значение церемонии обретения женственности для аштахлийского народа. Амреш кивнул, его лицевые тентакли подёргивались. – Церемония обретения женственности знаменует собой превращение из ребёнка в женщину. Это означает изучение и признание правды о своих привязанностях, а также создание собственного выводка. Новые выводки учатся жить в открытости и честности. – Понятно, – задумчиво кивнул Спок. – Значит, церемония – это не просто обряд посвящения, но и своего рода бракосочетание. Происходит ли церемония в каком-то определённом возрасте? – Нет, – ответил Амреш. – Мы узнаём, что наши дети готовы, когда они начинают испытывать влечение. Например, Джейрен начала испытывать влечение, выраженное в желании интимных физических прикосновений к своим друзьям. – Я мечтала дотронуться до них, – призналась Джейрен, – провести руками по их телам, прикасаться к ним в интимных местах… Спок изо всех сил пытался удержать контроль над своей физиологией, чтобы не покрыться румянцем. Он никогда раньше не слышал, чтобы подобные вопросы обсуждались так откровенно. На Вулкане разразился бы целый скандал, если бы такие… желания… открыто обсуждались в присутствии одного из родителей и двоих незнакомцев. Спок сознательно погрузился в чисто научное восприятие. Эту стратегию он находил чрезвычайно полезной во время разговоров на неудобные темы. Амреш кивнул. – Да, влечение часто проявляется во сне. Джейрен была одной из первых в своей волне тех, кто начал испытывать влечение. – В волне? – с любопытством спросил Джим, склонив голову набок. – Как правило, в отдельных областях возникают волны готовности к женственности. Друзья зачастую принадлежат к одной и той же волне. Наши учёные полагают, что причиной волн являются феромоны. Первые, кто испытывает влечение, играют роль пусковых механизмов такой волны, гарантируя, что все дети-аштахлийцы, которые в достаточной степени развиты физически, смогут созреть и достичь женственности, – рассказывал Амреш. – Разве у вулканских и человеческих детей этот процесс запускается иначе? – Процесс достижения половой зрелости не управляется феромонами ни у людей, ни у вулканцев, – ответил Спок, а его лицо являло собой вежливую вулканскую маску. – Каждый ребёнок достигает зрелости благодаря своей собственной физиологии. – Как интересно, – сказал Амреш, на мгновение задумавшись. – Люди и вулканцы всё же размножаются половым путём, как и аштахлийцы. Является ли влечение показателем достижения половой зрелости также? – Не совсем так, – посмеиваясь ответил Джим. – У людей достижение половой зрелости может занять несколько лет, а влечение, как вы это называете, может появиться в самом начале этого процесса. По-разному бывает. Тем не менее, люди зачастую достигают половой зрелости за несколько лет до достижения эмоциональной зрелости, свойственной взрослому человеку. Половая зрелость – не показатель готовности к отношениям. Как насчёт вулканцев? – Джим взглянул на Спока, приподняв брови, а в его глазах сверкнуло любопытство. Иногда Спок забывал, насколько мало его товарищи и коллеги по службе знали о вулканской биологии и культуре. – Вулканцы также испытывают влечение как часть полового созревания. И вулканцы также не воспринимают её как показатель готовности к заключению уз, – со всей серьёзностью ответил Спок. – Понимаю, – задумчиво сказал Амреш. – И у Вас это так было, Спок? Спок был резко выброшен из своего научного настроя. Он счёл необходимым сделать паузу на 1,7 секунды, чтобы скорректировать свой физиологический контроль и предотвратить появление на лице зелёного румянца. В конце концов ему удалось честно ответить: – Утвердительно. Я ведь одновременно и вулканец, и человек. – А как бы Вы описали своё влечение сейчас, Спок? На данном этапе Вашей жизни? – искренне поинтересовался Амреш. Спок почувствовал, как тёплый зелёный румянец на этот раз разлился по его лицу, когда контроль над физиологическим проявлениями всё же был нарушен. Стать объектом настолько личного вопроса в общественном месте, со стороны незнакомца, да ещё и в присутствии своего t’hy’la, самого объекта его чувств… Спок ощутил иррациональное желание убежать и спрятаться. К его безмерной благодарности, вмешался Джим. – Амреш, вулканцы очень щепетильны в вопросах о своей личной *динь!* жизни. Даже среди людей подобная тема считается личной *динь!*. А для вулканцев – тем более. Амреш нахмурился. – Вы произнесли слово, которое универсальный переводчик не может интерпретировать. Что такое «личный» *динь!*? – Ну, – продолжал Джим, задумчиво почёсывая лоб, – это то, чем ты не делишься с другими. То, что держишь при себе. – Но, – сказала Джейрен, а её лицевые тентакли дрожали, – скрывать правду – это значит отрицать правду, а отрицать правду – значит солгать. – Это не так в человеческой и вулканской культуре, – ответил Джим. – Мы различаем ложь путём недомолвок и конфиденциальность *динь!*. Если бы я скрыл от вас правду, в результате чего наступили бы значительные последствия, то это было бы формой лжи. Например, если бы я умолчал о чём-то, касающемся Федерации, потому что знал, что это могло бы изменить ваше решение о вступлении в неё, то это было бы лживой недомолвкой. Однако… влечение Спока… никак не влияет на вас, поэтому у него нет морального обязательства обсуждать это с вами. – Как интересно, – заметил Амреш. – Природа влечения Спока никак не влияет на меня, но оно влияет на индивидуума, к которому влечёт Спока, не так ли? Разве он морально не обязан раскрыть ему природу своего влечения? Контроль Спока над физиологическими реакциям снова потерпел коллапс. Он закрыл глаза на 1,5 секунды, чтобы сосредоточиться на восстановлении контроля. Когда он открыл глаза, то увидел, что Джим задумчиво его рассматривает. – Нет, – ответил Джим, переводя взгляд на Амреша. – Нет, я думаю, большинство людей сказали бы, что он не обязан… – Джим задумался, прежде чем решительно сменить тему. – Возможно, Вы могли бы объяснить нам суть церемонии заявлений. – Конечно, – ответил Амреш, шевеля лицевыми тентаклями. – Посвящённые заявят правду о своих привязанностях, и будут сформированы выводки, – он сделал паузу и повернулся к Джейрен. – Ты осознала правду о своих привязанностях, Джейрен? Джейрен ухмыльнулась, тентакли на её лице подрагивали. – Да, родитель! Меня влечёт к Талай. Я очень сильно люблю её. Я преисполнена волнения. Мне не терпится заявить о своём желании и сформировать с нею выводок! Амреш сиял от гордости, а его лицевые тентакли извивались от счастья. – Я неистово рад за тебя, дитя моего выводка. – Значит, Талай отвечает взаимностью? – с доброй улыбкой спросил Джим. Джейрен посмотрела на него в замешательстве. – Я не понимаю. – Талай испытывает влечение к Вам? – уточнил Джим. – Нет, – засмеялась Джейрен, – Талай влечёт к Алрин и Калеш. Она заявит им об этом. – Ой, – сказал Джим, а на его лице стремительно отразился испуг. – Мне очень жаль, – он сделал паузу, чтобы подумать. – Но Вы же сказали, что с нетерпением ждёте формирования общего с ней выводка. Я, должно быть, что-то упускаю. Если Талай испытывает влечение к Алрин и Калеш, разве это не означает, что она отвергает Вас? – Отвергает? – повторила Джейрен, а её лицо скривилось от замешательства. Амреш выглядел таким же сбитым с толку. – Я думаю, мы не понимаем друг друга. Слово «отвергать» переводится, но мы никогда не используем его по отношению к индивидууму. Как можно отвергнуть кого-то? У каждого есть своё место, им просто нужно осознать правду о нём. – Ладно, – осторожно ответил Джим. – Тогда сможет ли Джейрен сформировать выводок с Талай? – Конечно! – хихикнула Джейрен. – Меня ведь к ней влечёт. – Думаю, я понимаю, – вступил в разговор Спок, его контроль полностью восстановился. – Джейрен, Талай, Алрин и Калеш станут частью одного выводка. Влечение должно быть только односторонним. – У вулканцев и людей это не так? – удивился Амреш. – На самом деле, нет, – ответил Спок. – Как правило, вулканцы и люди образуют пары. Если я понимаю верно, каждый аштахлиец находится в выводке с тем индивидуумом или индивидуумами, к которым его влечёт, хотя это влечение может быть не взаимным. Я предполагаю, что феромоны направляют этот процесс, чтобы гарантировать образование стабильного выводка, и при этом никто не остаётся вне такового. – Именно так и полагают наши учёные, – задумчиво ответил Амреш. – Я знал, что вулканцы и люди создают пары. Но я не думал, что влечения со стороны только одного индивидуума недостаточно для формирования связи. Это так сложно… – Это ужасно! – воскликнула Джейрен, отчаянно вращая лицевыми тентаклями. – Я была бы в ужасе от возможности быть отвергнутой! Джим фыркнул. – Многие люди тоже в ужасе от этого. Многие из нас идут на что угодно, лишь бы избежать подобного: мы скрываем своё истинное «я» от других; спим с кем попало, с теми, кто нам на самом деле безразличен; отрицаем свои настоящие чувства и просто тоскуем, никогда не рассказывая о них тому, кто нам дорог… Спок пристально смотрел на Джима, в то время как слова того проникали в глубь его души. Неужели Джим снова выдал состояние своего разума? Джим замолчал, как только заметил пронзительные взгляды Спока и Амреша. – Джим, – откровенно сказал Амреш. – Вы говорили о себе самом. Джим покраснел и уставился в землю. – Джим, дорожите истинами, которые находите, – прошептал Амреш. Джим вздохнул и поднял голову, проведя рукой по волосам. – Хорошо. Я говорил о себе. Амреш кивнул. – Полагаю, я начинаю понимать людей и вулканцев, – он помолчал несколько секунд, а затем задумчиво добавил: – Ваша жизнь… сильно отличается от нашей… Я считаю, что мы должны адаптировать наши планы на эту неделю в соответствии с вашими потребностями. Этой ночью оставайтесь с женщинами. Завтра мы станем свидетелями церемонии заявлений и немедленно начнём церемонию мужественности. Мы сможем вернуться сюда позже на этой неделе, чтобы завершить обряды женственности. – Конечно, – тепло улыбнулся Джим, а его щёки всё ещё были окрашены лёгким румянцем. Вскоре после этого Амреш удалился, а Джим и Спок гуляли по саду с Джейрен. Джим с энтузиазмом изучал сложный аштахлийский вид спорта, в котором было задействовано несколько мячей разного размера. Спок обсуждал аштахлийскую музыку и был очарован, выяснив, что она основана на диатонических гаммах. Когда пришло время, они отведали национальные блюда народа Тахли на общественной кухне. Позже той ночью Спок лежал на своей кровати, мысленно проигрывая в памяти откровение Джима и обдумывая то, что это могло подразумевать. По крайней мере, можно было предположить, что прошлое стремление Джима к случайным сексуальным контактам было защитным механизмом, а не выражением подлинного желания. Это также предполагало, что Джим мог испытывать к кому-то сильные чувства романтического характера, которые он скрывал из-за страха. Джим боялся быть отвергнутым. Нелогично. Но разве сам Спок не делал то же самое? Тем не менее, в случае Спока это казалось разумным. Но Спок не мог представить, чтобы кто-то отверг Джима. Кем же был объект привязанности Джима? Спок решил понаблюдать за Джимом повнимательнее. Он не смел надеяться, что его собственная привязанность может быть взаимной. Но ради Джима он был полон решимости всё выяснить. Независимо от того, кто это был, Спок был настроен сделать всё, что в его силах, лишь бы обеспечить счастье своего t’hy’la.