Silent Fish

Даже со стола не убрали после ужина. Стоило всем уйти, дверь закрылась на замок, как Чонгук тут схватил Юнги, перенося его на диван в гостиной. А омега в свою очередь улыбается, предвкушая тот момент, когда снова в полной мере ощутит на себе, в себе, как угодно, возлюбленного. Чонгук сидит, немного съехав задницей вниз, сверху его седлает Юнги, что держится за спинку дивана по обе стороны от брюнетистой головы и на выдохе медленно прикрывает глаза, откидывая голову назад, когда Чон, придерживая ягодицы, проникает в него по самое основание и замирает, словно наслаждаясь моментом, когда стенки ануса обволакивают его твёрдое достоинство. А глаза практически чёрные смотрят на то, как Мин выгибается в спине, прильнув к нему грудью, и при этом откидывает голову, обнажая длинную шею, шумно втягивает носом воздух и улыбается, кивая, будто давая понять, что готов. Альфа сжимает его округлые ягодицы, сминает их пальцами, а затем сжимает крепче, придерживая за них, пока Юнги жмется так, что Чонгук припадает губами к его соску, начинает его посасывать, лизать, кусать и одновременно с этим двигаться. Сначала медленно, плавно и размеренно, но в какой-то момент терпения не хватает, и он срывается на быстрые толчки, вгоняя свой член грубыми резкими движениями по самое основание, каждый раз шлепаясь бёдрами по его половинкам. Омега стонет громко. Эти ласки точно доведут его до смерти, потому что сердце бьётся как бешеное, низ живота сводит в тугой узел, кажется, что он реально сейчас откинется и просто испытает клиническую смерть от удовольствия. Интересно, а так вообще бывает? – Гуки… я с ума сойду… – сквозь тяжелое дыхание еле выговаривает омега, и с силой кусает губу в протяжном стоне, откидывая голову и тут же током по всему телу пробивает, когда мужские губы скользят именно по ней. Кажется, это одна из самых ярких эрогенных зон, а когда альфа ещё и лижет пульсирующую венку, кажется, что сердце не выдержит и разорвётся на миллионы атомов. – Сойдём вместе… – шепчет на ухо, аки какой-то демон, Чонгук, а затем руками обвивает его поясницу и прижимает к себе еще крепче, начиная двигаться более резче, глубже, быстрее, от чего Юнги срывается чуть ли не на крик, перемещая руки на плечи мужчины и сжимая их пальцами. Эти несколько толчков доводят его до очередного яркого оргазма, что накрывает всё тело, а затем он чувствует чужую тёплую жидкость в себе и утыкается лбом в плечо своего альфы, обвивая руками шею и прижимаясь. Альфа практически не даёт ему передышек, Юнги не знает сколько раз за эту ночь до самого рассвета он испытал оргазмов. Он лишь знает, что Чон его не отпускал, давая прийти в себя лишь минут на пять-семь, а потом всё по новой. Юнги и не против, перед тем как в пять утра обессилено отключиться, он так и сказал: «Я чувствую себя затраханным» и тут же провалился в сон на плече чонгуковом. Парень проспал до самого послеобеденного времени, как и Чон, который проснулся в восемь утра лишь для того, чтобы сообщить, что на работе он не появится, а значит все обязанности лягут на Хосока. Тот недовольно что-то пробубнил, но особо не возникал, всё понимает, течка штука такая. Проснувшись часа в три дня, Юнги увидел рядом с собой спящего на боку альфу, и просто наблюдал за ним. За таким красивым, тихо посапывающим, и таким его. Как вообще можно поверить в такое? Юнги до сих пор кажется, что он просто в коме, заснул крепко, и до сих пор ему снится эта сказка, в которой Чонгук его принц на чёрном кадиллаке. Омега долго о чём-то думает, старается поверить в эту явь, а потом просто двигается ближе и аккуратно пристраивается на плече мужчины, прикрывая глаза. Руки тут же обвивают хрупкое тельце, прижимают, и омега снова в сон проваливается под запах моря.

***

Всё становится не так уж и плохо в жизни Юнги, он даже практически поверил в ту самую сказку, в которой находится. Чонгук забирает его к себе домой довольно часто, родители уже и не противятся, а Мин делится с папой некоторыми вещами, о которых могут поговорить омеги. Как-то отношения внезапно начали налаживаться, хоть и отец всё ещё строит недовольную мину, но Юнги на это лишь улыбается и обнимает Соёна, который тут же млеет, но выпендривается, глаза закатывает и всё равно ответно сына обнимает, отпуская в очередной раз с ночёвкой к Чону. И так каждый раз, мог бы уже и привыкнуть за месяц-то! А вот Намджуна омега начал видеть очень редко, и последнюю неделю ему от этого очень грустно, пишет ему гневные сообщения, обещает убить и так далее. Чонгук же говорит, что он работает, [он с ним видится часто из-за совместного проекта] ну, а Юн просто верит, зачем ему врать. А ещё последние полторы недели русоволосый думал сделать сюрприз для альфы, а потому в свободное от него время он начал рисовать картину по памяти, и получается вроде даже неплохо. Решил, что подарит совершенно внезапно в один из совместных вечеров. Вдохновение напало неожиданно, этим нужно пользоваться, он уже давно носил в себе идею, что-то написать для Чонгука и вот наконец-то снизошло. Сначала они всё время были вместе, потому он всё никак не мог найти момент, чтобы мужчина его не спалил, ну, а теперь вроде как можно. Рисует её у себя дома в комнате, а потом прячет за белую накидку и хранит под кроватью, если вдруг тот приезжает к нему домой. Ах да, это ещё не все новости этого месяца. Всё также последние несколько дней омега чувствует себя как-то неважно, если честно, то похоже опять на скорую течку, потому он начал читать всякие омежьи форумы. И чего только у себя не обнаружил, даже рак, но зацикливаться на этом не стал, по симптомам похоже на то, что снова течка, но почему так быстро – одному лишь Богу [или врачу] известно. Другие пишут, что такое бывает из-за позднего полового акта и внезапного тоже, мол, организм перестраивается, всё меняется, привыкает к новым ощущениям. Это похоже на то, что происходит с парнем. На этом и остановился, как пишут другие омеги - постепенно это пройдёт, а ведь Юнги действительно никак не может привыкнуть к такой новой жизни, но скорее в том плане, что это в принципе с ним происходит, а не от того, что организм каждый раз охуевает с того, как его трахает альфа. Последний, кстати, удивлён, что Юнги не такой уж и неженка, последний раз, он вообще просил вытрахать из него душу и не жалеть. А Чонгук что? Он местный Джин, исполняет любые желания. Причём однажды Юнги попросил трахнуть его рот, буквально. Чон даже засомневался. Нет, омега делал ему минет, но он был такой аккуратный, такой немного неумелый, но не менее возбуждающий, а тут его просят о таком. Чонгук не долго противостоял, взял да поимел любимый ротик с маленькими губками, и снова охуел от способностей, даже пошутил насчет банана, на котором омега мог тренироваться, за что получил ладошкой по плечу и засмеялся. – Ну… Чонгук… – омега упирается ладонями в его мощную грудь и пытается от себя отпихнуть, сидя на диване у него дома. А Чонгук скала, дуб, кто угодно, с места его не сдвинуть, тянется к шее или губам, куда попадёт, поцеловать хочет. – Ну, рыбка, ты что не соскучился? Два дня не виделись! – Мне нехорошо, давай просто посидим, «сумерки» посмотрим, а? – улыбается парень так по-детски, что у альфы само по себе желание отбивается приставать к ребёнку. Он уже хотел возмутиться по поводу «сумерек», потому что "как это говно можно смотреть", но потом вспоминает слова, сказанные ещё ранее. – В смысле нехорошо? Что с тобой? – Не знаю… ничего не хочу, а когда смотрю на еду аж тошнит от неё, кости ломит, и я просто хочу лежать и ничего не делать… – что омега и делает, собственно, после слов своих, тут же укладывается на колени мужчины головой и смотрит вверх, расплываясь в улыбке. Не похоже, что ему плохо, улыбается так будто уже всё хорошо. – Может у тебя коронавирус? – Хуёновирус, блять, – закатывает глаза парень и поворачивает голову в бок, глядя в экран телевизора, где идёт какая-то передача. – Не матерись, а то получишь, – хлопая по бедру парня говорит брюнет и улыбается, поднимая ладонь выше к талии и животу, но Юнги хлопая быстро своими глазками и поджимая губы, перехватывает его лапищу своими двумя руками и убирает от себя в сторону. – Вот ты вредина, а, – цокает языком альфа, и аккуратно приподнимает его голову, выползая из-под Мина, и вставая на ноги подходит к окну, которое приоткрывает, хватая пачку сигарет со столика у дивана. Вытащив одну сигарету с зажигалкой, он зажимает ее губами и прикуривает, подходя к окну. Юнги же, улыбаясь чуть ли не во все свои тридцать два, двигается к подлокотнику дивана и ложится головой на него, складывая руки на животе и наблюдая за мужчиной. – А курить вредно! А дай мне попробовать! – он тут же присаживается и буквально подползает к другой стороне подлокотника, дабы быть ближе к Чону. – Не дам, это же вредно. – Ну дай! Ну один раз! Я никогда не пробовал! – омега чуть ли не истерить начинает, хмурится и щурится, в своём репертуаре. А после видит, что пачка осталась на столе, потому свесив ноги с дивана, он потянулся и взял ее, достал оттуда одну с зажигалкой, зажал губами и вот уже прикуривает, пока Чонгук за ним молча наблюдает, еле заметно улыбнувшись. Юнги делает затяжку, а потом поднимает взгляд на альфу, да ещё и с неким вызовом. Выдыхает дым, откидываясь на спинку дивана. И если честно, то Чонгук ожидал, что тот сейчас закашляется, а он хоть бы хны, видимо не в затяг, либо спиздел, что не курил раньше. Однако, может он и не кашляет, но вот лицо кривит, отгоняя от себя дым, понимая, что это гадость та ещё редкостная, и тут же отворачивая взгляд в телевизор вытягивает руку с сигаретой в сторону Чонгука, что заливается смехом. Этот вид омежки надо только видеть, когда его лицо ни в чем не бывало смотрит в сторону телека, а рука тянется, чтобы забрали эту дрянь, будто не он тут пять секунд назад курить пытался. Брюнет тушит свой окурок и забирает сигарету у парня, которую тоже решил сам закончить. – Попробовал? – Гадость… – кареглазый пристально смотрит в экран и кладя руку на живот ещё пуще прежнего лицо кривит от того, что его начинает дико тошнить. Как же он ненавидит это чувство, причём сдерживаться не может, глаза закрывает и начинает глубоко дышать в надежде, что это пройдёт. Становится как-то жарко, а сердце стучит, как бешеное. Чон тут же реагирует, выбросив сигарету в окно и подходит к Юну. – Всё в порядке? – Тошнит… – тихо и очень быстро произносит парень. Русоволосый резко отпихивает от себя руки мужчины, который уже хотел было его взять на руки, и двигается по дивану в сторону своего электрического кресла, пересаживается аккуратно и едет в ванную комнату, глубоко дыша, чтобы его не вывернуло прямо здесь. Там он врубает воду в раковине и прикрывает глаза, подставляя руки под прохладную воду, вот только буквально через минуту его всё равно выворачивает, исключительно водой, потому что со вчерашнего дня ничего не ел и лишь попил воды на ночь и с утра. Вообще-то Юнги нельзя мало есть, он очень быстро теряет вес, а потом трудно его набирает, но последнюю неделю как-то проблемки с этим, а если и ест, то это какая-то вредная пища и визуально Мин даже похудел, у него как минимум скулы появились, и Чонгук уже в этом упрекал. Ну, если не лезет ему! Бывают в его жизни периоды, когда он ничего не ест, не знает с чем это связано, может и правда рак? Но каждый год он проходит обследования и пока ничего такого обнаружено не было, слава Богу. А то не хватало так тупо умереть… хотя в фильмах обычно так и бывает. Человек по-настоящему влюбляется, когда уже находится присмерти в какой-нибудь раковой болезни. Ну всё, теперь омега накрутит в своей голове много дичи. Чонгук ему заботливо полотенце подаёт после того, как тот умывается холодной водой, и вытирает, волосы назад зализывает, открывая лоб, что происходит не часто, а после слышит беспокойства со стороны альфы. – Может всё-таки в больницу? Мне не нравится, что нихера не ешь, даже не пьёшь свою любимую воду. – У меня такое бывает, пройдёт, – говорит Мин, а потом добавляет. – Фу уйди, от тебя сигаретами несёт, – объезжает брюнета, направляясь в этот раз в спальню, чтобы завалиться на кровать. Он укутывается в одеяло и тычется носом в подушку, прикрывая глаза, потому что это единственный чонгуков запах, от которого его не тошнит. А стоит альфе войти в комнату, как тот выныривает носом и глазами из-под одеялка и смотрит на мужчину. – Если у меня рак ты будешь меня и лысым любить? – Боже, Юнги! Прекрати! Я вызову тебе скорую, ничего не знаю, – достаёт тут же мобильное устройство с кармана домашних серых штанов и садится на кровать, подогнув одну ногу под себя, набирая номер. – Бывает у него так, видите ли, может у тебя и правда вирус какой-нибудь, сейчас вон по осени многие болеют, – и уже набирает нужный номер, переводя взгляд на омегу, что лишь глазами своими хлопает лежит, видя перед глазами не Чонгука, а картинки того, как он умирает, как его хоронят и все вокруг плачут. Ну, Намджун, Тэхён и папа точно будут плакать!

***

Разъярённый Хосок движется в сторону танцевальной студии. Причём пешком решил пройтись по улице в надежде, что это его хоть как-то успокоит, но ничего подобного. Чем ближе он к месту работы любимого, тем ещё больше эмоции накрывают с головой. Шесть часов вечера, на улице уже прохладно, однако, всё красиво светится, люди не спешат, кто-то идёт с работы, а кто-то только на неё. Правда, Чон идёт на работу к своему, блять, мужику будь он не ладен. И это хорошо, что у блондина сейчас нет в руке какой-нибудь скалки, чтобы отпиздить его по полной программе, но ничего, у него есть руки, он вам тоже не какой-нибудь там слабый омежка, его жизнь и не такому научила. Он врывается к нему на работу, где администратор уже знает Чон, мать его, Хосока. Он кидает быстро «добрый вечер» и идёт сразу в танцевальный зал, где по счастливой случайности Ким находится совершенно один, разминаясь на полу перед зеркалом. – Иди сюда, мудила! Тэхён ахуевает, когда слышит знакомый и до боли родной голос. Поднимается тут же на ноги и в непонятках смотрит на Хосока, который подошёл и буквально вмазал ладонью по груди, плечу, второму плечу, глядя на парня снизу вверх, потому что альфа всё-таки повыше ростом будет, сантиметров так на пятнадцать точно. – Ты в курсе, что ты мне жизнь испортил?! Ты совсем офигел?! – Ким судорожно начинает вспоминать, что он такого натворил, ведь любит и лелеет всё это время. Даже подарки дарит! Когда он вообще кому-либо подарки и цветы дарил?! Да никому, за это его даже Юнги отчитывал. А Хосок заслуживает. Всех цветов мира, всех подарков, да и вообще весь мир. – Я не понимаю, ты можешь объяснить??? – Сейчас, – он снова начинает дубасить ладонями по всем возможным местам, – я тебе объясню, – Тэхён уже отворачивается, отходит в сторону и даже в угол забивается, съежившись, – сука! – Ким всё-таки собирает всю свою волю в кулак и хватает светловолосого за руки, удерживая их и притягивая к себе, наклоняется, прислоняясь лбом ко лбу своего солнышка, а после шепчет: – Что случилось? Чон дёргается, чтобы вырвать руки и снова его хорошенько отмудохать, но потом резко затихает, а из глаз текут слёзы. Просто вот так внезапно начинают течь слёзы, подбородок дрожит. Потому что жизнь испорчена. Тэхён в шоке. Он правда не понимает, что произошло, потому что ничего плохого не делал, даже танцы начал ставить такие, чтобы к другим омегам больше чем на метр не приближаться. Он медленно отпускает его руки, перекладывает их на щёки Чона, и пытается посмотреть в глаза, но тот их опускает и шмыгает носом. – Не пугай меня, что я уже натворил? Хосок пытается успокоиться, но получается не очень, слёзы почему-то льются и льются. Чуть вздрагивает, когда шатен его аккуратно целует в солёный уголок губы, а затем большими пальцами руки стирает влажные дорожки с щёк. – Я беременный, – на одном дыхании выдаёт омега и глаза вовсе прикрывает, потому что не хочет видеть реакцию, понятия не имеет, какая она будет. Они не планировали детей. Да что там они. Хосок не планировал детей ещё как минимум лет десять точно. Он ещё не добился того чего хотел, не выполнил все свои планы, а со своим альфой встречается около месяца, это же так мало. И да, он настолько логичный, что винит во всём именно Кима, который говорил, что ведь течки нет, значит ничего не будет, а в презиках не так уж и приятно. И может мозгом Хосок понимает, что он тоже виноват, что нужно было настаивать на защите и говорить, что это работает не так, но беременный мозг считает иначе. Виноват Тэхён. А у Ким Тэхёна, кажется, только что мир перевернулся во всех смыслах этого слова. Он смотрит на омегу, его сердце начинает ускоряться, стучит так, что грудной клетке больно становится. И непонятно от чего именно, то ли от страха, то ли от удивления, как это так вообще [действительно]. Столько вопросов в голове, начиная с того, что теперь делать, и заканчивая тем, что теперь надо работать в два раза больше, и неважно, что Хосок зарабатывает больше. Он же не будет беременный это делать, будет дома сидеть и не иначе! Как минимум месяца с пятого точно его никуда не пустит. А свадьба? Это же теперь надо свадьбу играть? Или лучше сделать, после рождения ребёнка. Один раз они с Юнги обсуждали, что было бы клёво, если бы Мин или омега Кима сначала родили, а потом уже свадьба, чтобы маленький пиздюк позади лепесточки разбрасывал. Ну, мило же. – В смысле? Прям полностью беременный? Хосок открывает глаза и смотрит на него убийственным взглядом, в котором читается: «Ты что издеваешься?» – Нет, блять, наполовину! – и снова херачит его ладонью по плечу. А Тэхён расплывается в улыбке своей широкой, которая до жути сейчас бесит Чона, а после внезапно поднимает его за талию на себя и, отходя от стены, крутится вокруг своей оси, приподнимая над собой омегу, что крепче хватается за шею, прижимая его голову к себе, боясь вообще навернуться. – Отпусти меня, ты что делаешь?! Чему ты радуешься, я не планировал спиногрызов! Альфа его опускает и крепко в губы целует, а потом ещё и за щеки теребит, пока солнышко смотрит на него всё тем же взглядом, которым убить может. – Ну и чего ты так переживаешь? Ну и будет у нас малыш, это же круто?! У нас будет альфа! Я тебя так трахал, там только на альфу расчет! – Ты идиот?! Теперь в шоке Хосок. Шатен не видит проблемы, если только совсем немного, потому что это было неожиданно. Он ведь тоже не планировал отцом становиться, а тут так внезапно, но благо, что ещё целых девять месяцев, чтобы понять и принять свои ощущения, ну и подготовиться тоже. Альфа пытается унять свою радость, потому что нужно успокоить своего психованного омегу. Кстати, они уже живут вместе. Делают вид, что Чон у него просто на ночёвку остаётся, а по факту в ванной уже зубная щётка стоит, а половина полок в шкафу Кима занято его вещами. Парень идёт в другой конец комнаты, берёт стул и подтаскивает его к блондину, садится, за талию аккуратно усаживает на колени, обнимая и глядя на лицо, которое принялся одной рукой вытирать от слёз. – Солнышко, ну успокойся, ничего ведь страшного. Ребёнок не помеха, мы справимся. Тем более я всё равно собирался жениться на тебе. Кстати, давай сделаем это после рождения ребёнка? Хочу, чтобы наш альфочка сзади лепесточки кидал, – опять улыбается, как идиот последний, и аккуратно целует омегу в шею, снова отводя взгляд в его мокрые глаза. – Ты издеваешься… – уже тихо и шёпотом говорит парень, а после всё-таки обнимает своего ванильного мальчика и просто кладёт голову на плечо, прикрывая глаза, когда ощущает как Тэхён кладёт ладонь на его живот и тихонько поглаживает. То ли слова альфы так задели, что возразить и психовать не хочется, то ли хрен знает, что происходит с этим настроением. Нет, ну, это же мило было про лепесточки. Чонгук его убьёт, он точно его убьёт, когда узнает, потому Хосок не планирует говорить ближайшие месяцев пять, спасибо, что на улице осень, живот скроет под толщей свитеров. Ведь правда ничего страшного не случилось… всего лишь ребёнок.

***

– Какие у вас жалобы? – интересуется врач лет пятидесяти, что зашёл вместе с омегой-медбратом. Последний записывает данные о Юнги, которые ему диктует Чонгук, потому что Мин перечисляет, что его беспокоит: – Живот болит, тошнит, когда смотрю на еду или даже на воду, не ем нормально уже неделю, при том даже не хочу есть, нет чувства, что я голоден. Иногда оно возникает, но съем чуть-чуть салата и всё, наелся. Постоянно хочу спать ещё… – Юнги сидит, оперевшись поясницей о подушку, пальцами теребит краешек одеяла, а после врач просит его лечь и поднять футболку. Щупать живот самое мерзкое, что может быть в жизни, но, как ни странно, врач это делает аккуратно, интересуясь есть ли какие-то болевые признаки, но Юн отрицательно качает головой. – Думаю вам нужно посетить клинику, сдать анализы крови и пройти узи, напишу вам направление, сделайте это, пожалуйста, в ближайшее время, – говорит врач, поправляя очки и следом начиная писать бумажку-направление. – Мне брали анализы буквально месяца три назад вместе с узи. – За три месяца может многое случиться, поверьте мне, лучше перестраховаться и выяснить в чём дело. У вас давно была течка? Юнги взгляд на Чонгука отводит, а потом и на врача. – Месяц назад. – Угу, хорошо. Вот направление, пожалуйста, не откладывайте, лучше завтра утром, завтра мой рабочий день, так что проведу вас без очереди, – и мужчина слегка улыбается, отдавая листок с направлением Чону, который тут же кивает, а после уходит в коридор, где провожает медицинских работников, кладет бумажку на столик в прихожей и возвращается к Юнги. Он присаживается рядом на кровати, а затем тянется к его лбу и оставляет на нем поцелуй. – Ты какой-то и горячий немного… – может парень просто простудился где-нибудь, мало ли, всякое бывает, учитывая, что последнее время, он частенько выходит на улицу, потому что Чонгук его в свободное время куда-нибудь вытаскивает. – Ладно, принесу тебе воды и постарайся поспать, а утром едем в больницу, – говорит мужчина и поднимается, удаляясь на кухню, откуда приносит бутылку с холодной водой, потому что Юнги пьёт только такую. Мин лишь кивнул и снова укутался в одеяло, но перед этим всё-таки попил, даже почувствовал эту жажду. Альфа же сказал, что пока немного поработает в своем кабинете, а потом вернётся, на что омега тоже одобрительно кивнул и прикрыл глаза. Как ни странно, в сон его сморило довольно быстро, он уснул и даже не заметил, как в итоге к нему через несколько часов присоединился и Чонгук, лишь удобней устроился под боком, обнимая брюнета и утыкаясь лицом в грудь. А телефон в эту позднюю ночь разрывался у Чонгука, но остался в кабинете на беззвучном, потому совершенно не услышал, что ему звонил Хосок по поводу выпадов Чимина. На следующее утро, они всё-таки отправились в больницу, хотя температура у парня уже спала и он даже позавтракал. Съел не очень много, но уже что-то и даже весь чай выпил, который после ещё и водой запил. Чонгук же созвонился с братом, который рассказал про Чимина, но успокоил, что уже всё в порядке и тот до сих пор спит под успокоительным. Теперь мужчине ещё и по поводу Пака переживать, но сначала он займется Мином. В кабинет его не пустил сам Юнги, сказал, пусть ждёт у двери, а сам же оказался внутри, где для начала врач начал изучать его карточку. А она у него толстая, знаете ли, весь с рождения такой, как говорит Чонгук, особенный. Из-за искривлённого позвоночника его спина не такая, как у обычных людей, если посмотреть на позвонки верхние, то видно, как они немного вывернуты, но свою осанку Мин держит. Он носит порой корсет, старается сидеть ровно и тому подобное, если бы это не соблюдал, то, вероятно, был бы очень сильный сколиоз, так и до горба не далеко. Всё это они обсудили с врачом, омега тихонько кивал, рассказывал обо всём, что его спрашивали. Последние анализы, что были сданы три месяца назад, тоже посмотрел, всё не так плохо, разве что некоторые показатели повышены из-за проблемных почек, но тогда ему назначали специальные капельницы и всё восстановили. После этой беседы Юнги отправился на анализы, где у него взяли кровь с вены и только потом оказался в кабинете врача, где сам пересел на кушетку, снял футболку и улёгся, положив руки вдоль собственного тела, а ноги чуть согнуты в коленях, потому что до конца он их выпрямлять не может. Холодный гель оказывается на животе, от чего по телу бегут мурашки, а парень уже начинает переживать, мало ли, что там еще обнаружат. Он чуть губы в бок уводит, сводя трубочкой, пытается в экран заглянуть, но всё равно ничего не понимает. Врач-омега лет двадцати восьми рассматривает внимательно, водит по животу со всех уголков и даже под рёбрами, а затем и внизу живота, заостряя своё внимание на определенном месте и молчит. Молчание убивает, честное слово. Обычно он сообщает какие-то данные своему помощнику, который их записывает, а потом это относится к врачу. Ну, знаете, там размеры почек, сердца, желудка и блаблабла, Юнги уже шарит в этих делах. А тут молчание, если он вообще ничего не скажет, то русоволосый ему просто вдарит. – Ну что там? – всё же отважился спросить парень, и переводит взгляд с экрана на узиста. Тот немного улыбнулся, а затем повернул экран, останавливая «водилку» по животу в определённом месте и указывает пальцем на непонятное пятно чёрное. Юнги глаза округляет, сердце уже бьётся, как бешеное, и в миг испаринами покрывается от страха. – Что это? Опухоль? Я умру? Какая стадия? Паренёк даже смеётся, когда Юнги такое предполагает. Вот что значит высокий уровень тревожности. – Конечно опухоль... на ближайшие девять месяцев! А стадия примерно… недели три-четыре, – он отворачивает экран, затем берёт лист бумаги и сам начинает всё записывать без каких-либо помощников. А Юнги кажется, что он прямо сейчас проваливается в какую-то пропасть. Не понимает ничего от слова совсем, застыл на месте, не шевелится и пристально, не моргая, смотрит на врача, который также бесшумно пишет, что случилось и про "опухоль" тоже. Всего лишь беременность. Ну, с кем не бывает, да? Юнги не помнит, как выехал с кабинета, как вообще оделся, как теперь жить, как смотреть на Чонгука, что вообще делать. На все вопросы своего альфы, которые в голове слышатся отдалённо, он кивает и говорит, что всё в порядке, нужно будет всего лишь пропить лекарства, вероятно, гастрит. Ага, клёвый такой гастрит. Он также не особо помнит, как ещё общался с врачом по этому поводу, но тот попросил его успокоиться, даже налил успокоительного и заставил выпить. Юнги абсолютно спокоен, он просто обескуражен, мягко говоря, и Чонгуку говорить об этом пока не хочет, нужно подумать самому. Врач ему сказал о рисках, потому что с таким позвоночником очень опасно вынашивать ребёнка, это может быть угроза и для него, и для самого омеги, возможно, у него вообще не получится родить. И Мин всё прекрасно понимает, кивает лишь в ответ и смотрит в сложенные на коленях руки. Ему сразу и честно сказали, что готовым нужно быть ко всему, но если он будет себя беречь, то всё может пройти не так плохо, надо обязательно наблюдаться у врача. Напоследок Юнги попросил его выписать какие-нибудь витамины, потому что он сказал Чонгуку, что нужно пить таблетки, а доктор и не отказался, витамины и правда не помешают, потому что организм у омеги очень непредсказуем и странно реагирует на изменения в теле. Ну и мужчина посоветовал всё-таки рассказать своему альфе, потому что поддержка в таком случае тоже многое значит. Юн с ним согласен, только страшно такое говорить, и опять же, не знает почему. Знает, что Чонгук примет, но боится его обнадёжить. Юнги срочно необходимо его «море». Дотерпеть до дома и утонуть в альфьих объятиях.