Silent Fish

Чонгук заходит в комнату и сразу видит Юнги, что свернулся калачиком в одеяле, а услышав, что дверь в комнату открылась тут же глаза открыл, что торчат теперь из под одеяла вместе с носом. – Тебя оставили одного и дверь не закрыли? – Мы редко закрываем дверь, – шепчет омега, глядя на альфу, что подходит ближе и присаживается рядом, ощущая этот яркий кокосовый аромат. Юнги смотрит на него так пристально и глаза медленно прикрывает, втягивая морской запах, что сразу в нос ударяет. Он даже присаживается медленно, но Чон встаёт с места и осматривается, начиная говорить: – У тебя есть сумка? Что-то вроде дорожной? – Что? – Юнги, во-первых, возмущён, что тот встал с кровати, а во-вторых, в смысле сумка? Зачем она ему? – Если ты думаешь, что мы здесь останемся, то нет. Соберём вещей на пару дней, и побудешь у меня, – говорит альфа и открывает в наглую шкаф, доставая пару брюк и футболок, что висят на вешалках. Юнги брови вскидывает, упираясь одной рукой в кровать, а второй держась за живот. – Первое, ты знаешь, что я не могу у тебя ночевать, второе, ты берега не попутал? Сюда иди, блять, – хмурится омега, и Чон, вскидывая проколотую бровь, поворачивает на него голову. Он понимает, что тот хочет его обнять, прижаться, и не только. Если бы только Мин знал, как его хочет Чонгук, он готов выть от того, что не может прямо сейчас сорвать с него одежду, оттрахать как следует, чтобы уже «болеть» перестал. Фантазия то и дело вырисовывает картинки того, как они будут наслаждаться друг другом. Сжимать в пальцах бёдра, впиваться в губы, в кожу, оставляя на ней следы и отметины. Всё это буквально перед глазами мужчины. В такой момент он должен быть рядом, и никакие родители этому препятствовать не будут. – Придержи свой язык, рыбка, – достав несколько вещей, он кинул их на край кровати, а затем закрыл дверцы шкафа, подошел к Юнги и присел рядом, глядя в его глаза. Омега смотрит ответно в глаза, а затем медленно приближается и руками за шею обвивает, чуть ли не полностью забираясь на альфу, облепляя его своими руками и торсом, а вот мужчина уже за задницу к себе притягивает, усаживая того боком к себе на колени. – Малыш…– на выдохе произносит темноволосый. Юнги сейчас нежный, ранимый, льнёт к нему всем своим телом, требует большего, ластится, словно котёнок. Подкрался также осторожно, будто боялся Чонгука спугнуть, и вот уже личиком тычется в шею, глубоко вдыхая морской запах. Ему уже легче. – Мне очень больно, Чонгук, сделай что-нибудь… – дышит, питается его запахом, ощущает эту нежную кожу, вжимается крепче в тело, трется носиком о пульсирующую венку, и, кажется, совершенно не контролирует себя, когда внезапно кусает мужчину, от чего тот шипит и в сторону отстраняется. – Ты меня сейчас съешь, – а у самого член в штанах дёргается, понимает, что слишком жестоко будет, ведь как минимум минут тридцать до его квартиры терпеть, родители парня прибудут часа через три, как только рабочий день закончится, поэтому время на кое-что другое у него найдётся. Чонгук за поясницу его обнимает, а затем под коленями вторую руку просовывает и поднимает парня, вставая на ноги и забираясь на кровать на коленях, укладывает омегу головой на подушки. Юнги в него вцепился так крепко, что Чон не смог обратно подняться, пришлось руки перехватить, чтобы отодрать от себя. – Ну, Чонгук, – хнычет младший, а альфа его затыкает грубым поцелуем в губы, прижимая руки к кровати над его головой за запястья. Юнги буквально сгорает от желания, ему мало Чонгука, хотя тот в его рот проникает языком сразу же, орудует там, язык лижет, играется с ним. Перехватывает запястья в одну свою руку и второй по телу омеги спускается вниз, цепляется за футболку, приподнимает и под неё рукой лезет, оглаживая нежную кожу. Чонгук отрывается от мягких губ омеги, начинает снимать с него футболку, и тот сразу приподнимается, чтобы помочь в этом. Штаны с него слетают также быстро, как и нижнее бельё. Парень сводит свои ноги и чуть в бок поворачивается, в то время как Чонгук проводит руками по его бедрам и доводит до колен, поднимая взгляд на Мина, что руками своими лицо прикрыл со словами: – Я не могу… – почти шепчет русоволосый, и Чон не понимает, что он имеет в виду. – Что не можешь? – Ну… ноги раздвинуть не могу… – быстро договаривает и чувствует, как к щекам жар приливает, его лицо сейчас сто процентов красное, как у рака. А брюнет лишь нежно улыбается, наклоняется к нему, руки аккуратно с лица убирает и прежде, чем поцеловать, шепчет: – Твои ноги созданы, чтобы их раздвигал я, малыш, не волнуйся, – и целует, влажно, напористо, покусывая нижнюю губу, аккуратно ведя ладонями до его колен, и взявшись за них медленно, разводит ноги шире, прилагая к этому немного усилий, так как он чувствует, что они напряжены. – Расслабься, всё хорошо, видишь? Юнги коротко кивает, смотрит на губы и тяжело дышит. Он никогда ни перед кем не был в таком виде, всё ещё краснеет, стыдно становится, но стоит Чону коснуться низа живота, а затем обхватить его член, как Юн глаза в удовольствии прикрывает и голову чуть назад откидывает, шумно выдыхая, зацепившись одной рукой за шею чонгукову. Эти ласки со стороны мужчины вызывают ещё больше желания, тело само выгибается навстречу губам, которые уже проходятся от шеи ниже. Чон каждую бусину соска языком обводит, покусывает, посасывает, зализывает языком и ниже опускается, а после поднимает взгляд и усмехается. Ей Богу, но Юнги увидел, как его глаза засверкали словно у демона, зрачки расширились, а после тот выдал то, что снова заставляет его краснеть: – А теперь держи свои ноги, – говорит альфа, а Юнги тихо цокает языком. – Не цокай, а то всё прекращу, – это уже была хорошая мотивация [или угроза?]. Омега под коленями собственные ноги обхватывает и держит их раздвинутыми, ощущая как длинные чоновские пальцы проходятся меж половинок, растирая обильно выделяющуюся смазку, а его губы мелкими поцелуями покрывают низ живота, плавно переходя к внутренней стороне бёдер. Мин краснеет весь, его щёки пунцовые, но собственные ноги он придерживает под коленями, не желая, чтобы Чонгук останавливался даже на секунду. Старается расслабиться, его тело не такое плохое, как он думает [для Чонгука идеальное]. Он и не останавливается. Пальцами касается напряжённого колечка мышц, что уже выделяет смазку с таким приятным сладким запахом кокоса. Мужчина размазывает ее, потихоньку надавливает, проникая лишь одной фалангой, добавляя ещё один палец после этого, и омега протяжно, но тихо стонет [скорее мычит], сводя свои брови у переносицы. Альфа улыбается, приподнимая голову, упершись свободной рукой в постель и наблюдая за его эмоциями, пока двумя пальцами разрабатывают такую влажную, тёплую дырочку. Дабы взглядом своим окончательно не смущать, брюнет опускается к шее лижет ее, целует, покусывает, насладиться этим запахом и вкусом не может. Всего бы вылизал. – Чонгук… – тихо стонет парень, как только пальцы оказываются в нём по самые костяшки. Лёгкую боль ощутить не успевает, как чувствует, что подушечки пальцев массируют чувствительную точку, чуть ли ноги не опускает, выгибаясь в пояснице и сильнее упираясь лопатками в постель. – Я совсем немного облегчу твои страдания, а потом мы поедем ко мне, – хрипло говорит Чон, при этом не переставая периодически втягивать в себя кожу на шее, оставляя засосы. Не терпит возражения. Понимает, что Юнги хочет большего, но будет так, как Чонгук решил. Не здесь. Но и совсем страдать своего малыша заставлять не хочет, поэтому буквально трахает двумя пальцами, чувствуя, что скользит уже более свободно, добавляет третий. – Ты сводишь меня с ума своим запахом… – как им вообще можно насытиться, когда чуть ли не вся комната пропахла. А Юнги его даже не ощущает, он ощущает только один единственный любимый аромат моря. Он над ним нависает, обволакивает, хочется большего, хочется всего Чонгука в себе, почувствовать его в полной мере, отдаться, всю власть предоставить. Пусть всё тело своими отметинами покроет, Мину всё равно, пусть берёт сколько захочет и как захочет. Омега полностью готов отдать себя в руки своего альфы. В его губы, язык, пальцы, всего и без остатка. Парень снова руками его к себе прижимает за шею, не отпускает, в волосы тёмные пальцами впивается и стонет, бёдрами навстречу его пальцам поддаваясь. Ещё мгновение и вот уже русоволосый откидывает голову назад на подушку, упираясь в неё затылком, кусает губу и протяжно мычит, содрогаясь чуть ли не всем телом, когда волна оргазма накрывает с ног до головы, а белые капли попадают на собственный живот. – Умница, а теперь собираемся, – говорит Чонгук и хлопает парня по бедру, что всё-таки ноги отпускает от бессилия. Мужчина не спешит, он ещё в губы его целует, долго и влажно, с языком играясь, покусывая, а когда отстраняется видит то, как они раскраснелись и снова улыбается. Юнги уже и не помнит, как они так быстро собрались, покидали шмотки в небольшую сумку, а потом уже раз, и в машине едут к дому Чонгука. Последний, кстати, усадил его в авто без коляски, а Мин даже и не понял, что они, что-то забыли, очнулся только, когда альфа снова на руки его взял и понёс прямо в подъезд, а там и в лифт. – Мы не взяли коляску… – шепчет прямо в шею Мин, обнимая того крепко, носиком снова трётся, запах вдыхает, всё угомониться не может. А Чон уже спит и видит, как будет брать его всю ночь, долго, быстро, нежно, грубо, как угодно. Он закроется с ним в собственной квартире на три дня и никуда не уйдёт, пока они оба не насытятся друг другом. А насытятся ли? – Ближайшие несколько дней - я твоя коляска, – шепчет мужчина, выходя с лифта и очень быстро оказываясь в квартире, он преодолевает все комнаты, оказываясь в спальне и аккуратно укладывает омегу на постель. Альфа уже собирается подняться, как Юнги крепче обхватывает его шею и к себе прижимает, не желая выпускать из объятий. – Не уходи, Чонгук… – шепчет парень, но Чон нежно в губы целует, не забывая и языком по любимым губам пройтись. – Я сейчас вернусь, – он всё-таки отлепляет от себя парня, а затем расстёгивает рубашку, которую вовсе снимает и кладёт на край кровати, уходя в ванную комнату. Юнги, завидев эту мощную спину с перекатывающимися мышцами, нервно сглатывает и присаживается, осматриваясь по комнате. Перед отъездом он успел переодеться, но, как и всегда, это простая чёрная футболка, что сейчас отлетает к рубашке чоновской, и тёмные джинсы. Через несколько минут Чонгук выходит и видит сидящего на его тёмно-серой постели омегу, который смотрит на него такими глазами, что кажется, готов наброситься в любой момент. Мужчина усмехается, подходит ближе к кровати, опираясь коленом на край, а затем, забираясь на нее и подползая ближе, впивается в губы Юнги с поцелуем, кладя одну ладонь на талию и аккуратно укладывая того на спину. Тонкие пальчики парня проходятся по его шее, вызывая миллионы мурашек, а затем шею снова цепкой хваткой обвивают. Юнги больше не может ждать, он хочет его целиком и полностью, готов отдаться без всякой подготовки, да и зачем она, если совсем недавно он чувствовал пальцы Чона. Как может Мин бёдрами вверх поддаётся, трётся об своего альфу, хочет полностью пропитаться его запахом, и мужчина не медлит. Он слишком долго ждал этого дня, столько фантазировал, так и видел перед глазами, как будет любить его всю ночь, заставлять стонать на всю квартиру, обжигать горячими поцелуями, что оставят за собой следы. Приподнимаясь, одним ловким движением, он поворачивает русоволосого на живот, стаскивает штаны с бельём, встаёт на колени и подтягивает того к себе за бёдра так, чтобы грудью он лежал на постели, а попой подставился к нему. Юнги не сложно, он вполне себе может стоять на четвереньках, только в этот раз грудью лёг на кровать и сжал пальцами простыню, ощущая как горячие руки оглаживают половинки, от чего глаза прикрывает в удовольствии и шумно выдыхает, ведь пальцы его за собой жгучие следы оставляют. Брюнет улыбается, когда видит, как капелька смазки стекает по бедру омеги, наклоняется и кончиком языка ее слизывает, обводит его дырочку, собирая этот сладкий, словно сок, вкус, а второй рукой ведёт по своему члену, распределяя естественную смазку. Слышит приглушённые стоны с его стороны, видит, как Юнги пальцами простыню сжимает и чуть голову поворачивает, пытаясь увидеть альфу и, когда последний ловит взгляд затуманенный, то нависает над ним и целует плечо, ведя головкой по «входу», размазывая их смазки. – Нужно тебя растянуть… ты такой узкий… – Нет, Чонгук… растяни меня собою, я готов… – полушепотом выдаёт своим низким голосом Мин, а Чон всё никак боль ему доставлять не хочет. Но омега сам бедрами двигает, трётся об него, будто просит, мог бы сам насадиться, если бы Чонгук позволил. Брюнет сомневается, но в итоге надавливает, проникая лишь головкой, и замирает, слыша стон со стороны парня. Плечо его целует, между лопаток, шею, а затем и уголок губ. – Потерпи, малыш… – Он такой большой... он в меня влезет?? – шепчет русоволосый, а Чонгук даже смеётся. – Ещё как влезет, весь! – видит, как омега глаза открывает и сам голову поворачивает, впиваясь в губы любимые и прикрывая глаза целует, целует, целует, шумно выдыхает, когда чувствует, как Чон начинает медленно двигаться, с каждым новым толчком вперед проникая всё глубже и растягивая стенки ануса. Ему и правда не особо больно, потому что течёт так сильно, возбуждён ещё сильнее, и мужчина рядом, которого так любит, что никакая боль этого не затмит. Альфа кладет руку поверх его кисти, чуть сжимает, прижимая к кровати, отрывается от губ и вторую ладонь перемещает на бедро, толкаясь по самое основание и замирая. Как же в нём узко, туго, влажно, Чонгук с ума сходит. Это ещё лучше, чем он представлял, это что-то нереальное. В нём так хорошо, что он рычание не сдерживает и зубами впивается в плечико омежье, следы оставляет, засосы прямо на плечах, на затылке, везде, куда упадут губы. Юнги сходит с ума не меньше, глаза прикрывает и виском к постели прикладывается. Внизу живота сводит до невозможности, сердце в груди стучит как бешеное, до боли в грудной клетке. – Чонгук… продолжай… И Чонгук продолжает. Он начинает двигаться плавно, медленно, горячо, выходя практически до конца и вновь загоняя по самое основание с шумным выдохом и прикрытыми от удовольствия глазами. Постепенно увеличивает темп своих движений, крепче сжимая его руку, и опускает взгляд вниз, видя, как бёдра соприкасаются с упругими половинками. У Юнги всё плавится внутри, тепло по телу разливается, а жмурится до самых звёзд перед глазами, крепче пальчиками сжимая ткань простыни. Слишком хорошо, чтобы было правдой. Ему кажется, что он не выдержит и рассыпется на миллиарды атомов, стоны свои не сдерживает и чужие слышит, что вибрациями под кожу проникают и остаются там навсегда. Ему сложно стоять таким образом, но не потому, что он какой-то «не такой», а потому что так охуенно, что ноги дрожат, хочется их свести, отодвинуться хоть на секунду, но альфа не позволяет. На колени становится, за бёдра на себя тянет и тем самым насаживает, а Мин практически скулит как щенок, выгибаясь в пояснице, когда головка члена не то, что проходится по чувствительной точке, она буквально бьётся о нее и давит, давит, давит. – Ох, малыш, какой же ты узкий… – шепчет сквозь тяжелое дыхание мужчина, сжимая пальцами его бедра до побелевших костяшек. Давит на поясницу, заставляя сильнее прогнуться и Юнги чувствует, как его член трется о постель, и, кажется, это было последней каплей. Омега стонет протяжно, даже хрипло, утыкается лбом в подушку и сильнее выгибается, подставляется, всё тело дрожит, а он, сводя брови к переносице, стонет, кончая на постель. Из уголков его глаз слёзы выступили, тело напряжено, но постепенно расслабляется. Всё еще чувствуя дрожь в теле, на пояснице тёплую смазку ощущает, его колечко мышц пульсирует, а альфа нависает над ним и мягко целует в скулу, шумно дыша. Чонгук не знает почему ещё жив. – А теперь поспи, вечером ужин, – шепчет брюнет ему на ушко, напоминая о мероприятии, и снова целует: скулу, щечку, плечо, и наконец губы, потому что Юнги находит в себе силы повернуться. Оглядывает следы на его теле, понимает, что на шее вряд ли Юн их скроет, но это неважно. Юнги ещё не видел следы, у него и правда появилась приятная усталость, и он бы с радостью поспал, потому что всю ночь этого не делал. Но ужин? – Может перенесём? Я же проснусь… не смогу… – Юнги почему-то краснеет, хотя минуту назад стонал покруче всех порноактёров мира. – Сможешь, рыбка, а ночью я снова из тебя всю душу вытрахаю, – шепчет Чонгук аки Дьявол на ухо, а затем поднимается и тянется к тумбочке, откуда выуживает влажные салфетки и так аккуратно вытирает ягодицы омеги, после чего тот ложится и недовольно смотрит на Чона, натягивая на себя одеяло. А Чонгук так любит это недовольное лицо, ещё более узкие глаза и поджатые губы, от чего улыбается и, наклоняясь, вновь его целует, укладываясь рядом под одеялом и тут же прижимая хрупкое тело к себе, утыкаясь носом в макушку и прикрывая глаза вдыхает любимый запах. – Я буду с тобой, чтобы ты хорошо поспал, а вечером ужин, и никаких отмазок, – Юнги спорить не стал, он чонгуковой рукой себя обнял и прижался к его груди спиной, прикрывая глаза. В этой комнате всё пропитано альфой, его запах повсюду, он даже свой собственный не чувствует и от этого засыпает довольно быстро. Проваливается в крепкий сон вместе с мужчиной, которого, кажется, любит. Больше не сможет без него. Без него даже жизнь не представляет свою.

***

А ужин и правда состоялся. Хосок и Тэхён пришли вместе, следом заявились родители Юнги, которые крайне недовольны таким исчезновением в период течки. Чонгук и Соён обо всём поговорили, выхода никакого нет, кроме как принять и смириться. Югём тоже не глупый и прекрасно понимает, чем они тут до ужина занимались, хотя бы потому что, что от одного, что от другого разит тропиками, и это он про засосы на теле сына молчит. [Кстати, омега их до сих пор не видел, а Чонгук тактично промолчал] Но папа ничего не говорит, лишь аккуратно интересуется у сына всё ли в порядке. А у Юнги, знаете ли, не всё в порядке, блять! Он весь ужин просидел как на иголках, ёрзал своей задницей, ковырялся в тарелке, ел наконец, чтобы как-то себя отвлечь, пил, даже пытался что-то выманить у друга с Хосоком по поводу их отношений. – Тэхён, а чем ты занимаешься вообще по жизни? Только танцами? – внезапно интересуется Чонгук, глядя на альфу, а затем переводя взгляд на Юнги. Не выдерживает больше наблюдать за тем, как тот мучается, поэтому пока Ким говорит, он встаёт с места и подходит к омеге, наклоняется и внезапно на руки поднимает, садясь на его же стул и усаживая того к себе на колени. Да, при родителях возмутительно, но ведь ему так будет спокойней? Он вон, сразу обнял своими ручками за шею и в неё же уткнулся, глазки прикрыл и сидит себе дышит, надышаться не может. – Ну да, я этим зарабатываю, увлекаюсь. Тот случай, когда хобби приносит удовольствие и деньги, – улыбается своей яркой улыбкой брюнет и после, стиснув зубы смотрит, как его друг прилип к этому альфе. И не ревнует он вовсе, просто непривычно. – Да уж, интересная у вас семья получится, где омега зарабатывает больше альфы, – улыбается Чонгук, глядя на Тэ, на что тот хмурится, а Хосок вовсе возмущается. Но сказать ничего не успевает, как все слышат голос Юнги: – Я тоже буду зарабатывать больше тебя, так что молча ешь свой кимпаб, – говорит ему прямо в шею, обычным голосом, а потому и слышат все. Чонгуку хочется возмутиться, но он целует парня и незаметно для всех сжимает с силой его ягодицу, от чего чувствует, как омега пальцами в его шею впивается. А пока все остальные [Кроме Соёна, конечно, он еще малясь повыёбывается] смеются, Чон ему на ухо шепчет: «Скоро получишь по своим милым губкам, рыбка» и берёт бокал с вином вместе с остальными, дабы чокнуться и выпить. У Юнги от этих слов фантазия разыгрывается, представляет, как совсем скоро получит по губам двадцати сантиметрами счастья и низ живота неприятно и болезненно скручивает.

***

В течение месяца Намджун не беспокоил Чимина. Но есть одно НО и это «НО» Паку жутко надоело. Каждый грёбанный день, в течение тридцати дней, мужчина присылает ему цветы прямо к салону парикмахерской. В основном это белые и нежно-розовые лилии, в одной из записок мужчина написал: «Тебе очень идут эти цветы, надеюсь, тебе нравятся лилии». А Чимин их уже ненавидит. Конечно, были не только они, Намджун даже откуда-то раздобыл пионы, незабудки и оранжевые розы. Записки эти были не в каждом букете и корзине, но если и были, то обычно там написано краткое послание или комплимент: «Самому красивому омеге в мире», «Я прошу лишь одно свидание», «Сегодня солнечный день, такой же, как и ты, поэтому эти жёлтые тюльпаны для тебя. P.S. Они не вестники разлуки, это всё бред». Альфа не знает, но все эти записки и цветы практически сразу оказывались в урне за салоном. – Может согласишься на свидание? Зачем ты так с ним, цветы же ничего не сделали… – говорит омега лет двадцати, что ровняет причёску клиенту, тот в свою очередь не влипает в разговор двух коллег. – На свидание то я соглашусь, чтобы послать его нахер раз и навсегда, – сидя в мягком кресле, соскользнув задницей ниже, Чимин откинулся затылком о его спинку и смотрит в потолок. – Терпеть не могу цветы, особенно лилии, – усмехается парень с платиновыми волосами и переводит взгляд на Сухёка. Пака бесит, что каждый день он приходит к себе на работу, а тут уже новый букет, новая записка, иногда её нет, пару раз были конфеты, которые он отдал остальным, потому что ненавидит сладкое. Ненавидит сладкий запах и всё, что с ним связано, честно говоря, его даже подбешивает Тэхён, с которым теперь встречается Хосок, потому что от него за километр разит ванилью. Но он об этом, конечно же, не говорит. Не будет судить лишь по запаху, если другу нравится – пусть встречается, свои психологические проблемы на других перекладывать не собирается. Да, Чимин решил согласиться на это одно свидание. На следующий день специально пришёл на работу пораньше, где застал курьера, что доставил ему в этот раз сто одну белую розу. Вместе с ним омега и передал записку Намджуну, доплатил денег и отправил передать Мину. В записке он сам же и написал время, место, и в конце добавил: «Удачи». А назначил он на сегодня, на семь вечера в центральном парке Сеула, где было небольшое уличное кафе. Оно уютное, столики прямо на улице, под красивым навесом с гирляндами, вечером там особо хорошо, даже выдают пледы, чтобы укрыться и было не так холодно. Стулья бежевые плетеные, как и столики, за одним из них уже сидит Чимин, потому что пришёл первым. Каждый день мимо ходит домой, потому выбрал это место. В глубине души даже понадеялся, что альфа не придёт, что окажется сегодня занятым, а второго шанса Чимин ему не даст. Но увы и ах, его надежды разбиваются о бетонные плиты. На омеге тёмно-серые в чёрную полоску штаны, в них заправлена белая футболка, пояс украшает жёлтый ремень, а сверху зелёно-белого цвета куртка под американский стиль. Глаза подкрашены, на губах блеск, на запястьях браслеты, а волосы он слегка завил, но не кудряшки, а скорее мокрый эффект. На альфе фиолетовые джинсы с белым кожаным ремнём, а в них заправлена пастельно-сиреневого цвета футболка, на запястьях украшения из белого золота, на шее также свисает цепочка. Он знал, что парень не будет наряжаться как на свадьбу, учитывая то, в какое место его позвали, хотя, оказавшись в нём, в голове промелькнула мысль, что здесь довольно уютно. Нет, он не зажрался, просто считает, что омега заслуживает дорогих ресторанов. Однако, увидев Чимина, все мысли из головы выбились, только он, а вокруг словно никого и нет. Сидит весь такой красивый, нога на ногу, откинулся на спинку стула и вот уже глаза свои поднимает на светловолосого. – Ты уже здесь, думал первый приду, – усмехается Намджун и присаживается напротив. Пак его лёгкой улыбкой одаривает и кивает. – Не люблю опаздывать, – Пунктуальный, плюсик в карму. Взгляд его прошёлся по мужчине. Оба раза, когда его довелось увидеть, он был в костюме, а сейчас довольно простая одежда, но дополнена красивыми аксессуарами. Грех отрицать, что красивый. – Ты уже, что-нибудь заказал? – кивает на меню Мин и одно из них берёт себе. – Нет, во-первых, ждал тебя, а во-вторых, не думаю, что мы здесь надолго. Эти слова совсем не нравятся Намджуну, он смотрит на Чимина, меню открыть не решается, хотя бы потому, что омега даже не притрагивается к нему. Чувствует, как собственное сердцебиение учащается, словно говорит о том, что сейчас будет, что-то плохое, то, что не понравится. Ничего не говорит, ждёт, когда самый красивый в мире омега продолжит, даже меню отодвигает в сторону. – Кхм… Намджун, это очень мило, что ты одариваешь меня цветами, конфетами, записками и так далее, но сейчас прозвучит очень грубо, зато это расставит все точки над «i». – начинает он наконец-то говорить, альфа молчит, не перебивает. На самом деле сердце так быстро бьётся, потому что он смотрит на него, прикоснуться хочет, обнять и сказать, что всё будет хорошо и он навсегда в безопасности. – Я ненавижу альф. Знаю, что это неправильно, что нельзя всех под одну гребёнку, но это не в тебе проблема, а в моей голове. Возможно, когда-то она решится, в чём я сомневаюсь, потому что не хочу. Для себя и своей жизни я уже всё давно решил, – удар в самое сердце и вопрос: «Кто его так обидел?». – А Чонгук? – Он моё исключение, мой друг, он меня спас когда-то, мы знакомы с детства, – поясняет Чимин и смотрит при этом на Мина. Жаль, что от самого главного не спас. В его глазах совершенно ничего, но Намджун почему-то видит в них сплошную боль. – Значит, у меня нет шансов стать твоим исключением? – не хочет верить в это, хочет шанс. – Возможно, в будущем мы станем друзьями. Чонгук влюблён в твоего брата, нам придётся периодически видеться, это неизбежно, – Чимин знает про Юнги уже давно, он видит, как изменился Чон, хотя бы то, что они начали меньше общаться, что дико раздражает, но опять же, омега не лезет, ждёт, когда у них пройдёт конфетно-букетный период. Старший опускает взгляд в стол, губу свою в миг пересохшую лижет и мелко кивает несколько раз. Молчит, собирается с мыслями, но почему-то так больно в груди, что ещё немного и задыхаться начнёт. Можно не отступать, пытаться ещё, но он не знает есть ли смысл, Чимин слишком убедительно расставил те самые точки над «i». – Я тебя понял. Но я хочу сказать одну вещь… – начинает говорить Джун и поднимает на него взгляд, прямо в глаза смотрит. – Хочу, чтобы ты знал, что в этом мире есть те, кто готов тебя на руках всю жизнь носить. Те, кто ради тебя сделает, что угодно. Чимин не тупой, понимает на кого он намекает. Но разве не все альфы так считают? – Тогда пусть они ради меня оставят меня в покое. Это сделает меня счастливым, – Чимин улыбается, но как-то горько, наигранно, взгляд свой опускает, Мин видит, как он сглатывает собственную слюну. Омега поднимает на него взгляд, смотрит в глаза несколько секунд и по-хорошему нужно встать и уйти. Вероятно, Намджун не заслуживает такого отношения к себе. Если любого другого он бы уже нахуй послал, то тут не может, тут действительно хочется всё решить и остаться при этом в нормальных отношениях. Впервые в жизни Пак действительно надеется, что мужчина просто поймёт. Светловолосый поднимается со стула и смотрит на альфу, который в след за ним встаёт. – Мне нужно идти… – нужно уходить, пока он не начал задавать лишние вопросы. А ещё странное чувство накатывает на омегу, просто уйти… и выпить бы ещё чего покрепче. [Факт в том, что он не пьёт] Чимин даже дожидаться его ответа не стал, просто быстро обошёл стул и стремительно двинулся вглубь парка, а Мин лишь в след смотрит и решает его не трогать. Пока что.

***

Альфа совсем не ожидал, что пол двенадцатого ночи ему на телефон поступит звонок. Он уже лежал в своей постели, но не спал, совершенно не мог выбросить из головы этот вечер, голову ломает от того, что ему делать, ведь не сможет просто так забыть, оставить в покое, а учитывая, что его друг встречается с Юнги, то они действительно будут часто видеться. Звонок его не будит. Отвечает и не успевает, что-либо сказать, как слышит упрёк в свою сторону: – Ты что-то ему наговорил?! – голос Хосока доносится, а Нам тут же присаживается на кровати и брови вскидывает. – Н-нет, что я мог такого наговорить… мы всё решили при встрече, а потом он убежал, что случилось, Хосок?? – Он вообще-то редко пьёт, но нажрался до такой степени, что посылает нахуй всех, и меня, и Чонгука и даже тебя, хотя тебя здесь нет даже! Что ты ему сказал?! – Я правда ничего не говорил… Могу приехать? – вставая с кровати интересуется альфа и начинает собираться, потому что плевать, если откажут. – Намджун… он у себя дома и дверь не открывает, Чонгук не поднимает трубку… – Скинь адрес, – тут же выдаёт Мин и сбрасывает звонок. Так быстро он ещё никогда и никуда не собирался. Спасибо, что младший скинул ему адрес, где живёт Чимин, туда-то альфа и сорвался, вспоминая по пути все свои слова. Что могло зацепить до такой степени – непонятно. Но сейчас страшно за омегу, что довёл сам себя до истерики ещё и никому дверь не открывает, мало ли, что может сделать с собой в таком состоянии. Он даже не понимает, как так быстро добрался до дома парня, тут же поднялся на его этаж, заприметив Хосока у двери. Намджун ничего не спрашивает, он несколько раз нажимает на дверной звонок, никто не откликается, а потом рукой аккуратно отодвигает Чона-младшего в сторону и выбивает дверь ногой. На деле Чимин живёт не в очень-то и богатых апартаментах, обычная среднестатистическая квартира, которую он снимает сам, отказываясь от чьей либо помощи, даже от чонгуковой. Ему не нужны хоромы, главное, чтобы было где спать. Альфа и омега оба влетают внутрь, Хосок идёт в спальню, а Намджун быстро проходит мимо гостиной, а после открывает дверь в ванную и видит сидящего между раковиной и унитазом парня, что согнул ноги в коленях, обхватил их и уткнулся в них же лбом, а рядом практически допитая 750 мл бутылка виски стоит. Правда, когда дверь открылась, глаза свои заплаканные на Мина поднимает. – Что ты здесь делаешь? Проваливай! – тут же кричит Пак и буквально срывается на очередную истерику. Он думал, что всё выплакал, когда пришёл домой, но она снова подступает. Мужчина, если честно, теряется в первую очередь, а потом осознаёт всю боль, когда смотрит на того, кто не заслуживает, чтобы слёзы лились из его глаз [разве что от радости]. Он только хочет присесть рядом с ним, обнять, прижать и успокоить, но стоит ему сделать шаг вперед, как снова крик: – Не подходи! Не трогай меня! Хосок тут же за спиной альфы появляется, подбегает к блондину и обнимает, прижимая к себе так крепко, что кажется, кости хрустят. Чимин не вырывается из его объятий, он смотрит злобно на альфу, а из глаз градом текут слёзы, подбородок дрожит, а смотреть на это невыносимо. – Я принесу воды… – говорит светловолосый, находясь словно в какой-то прострации и тут же идёт в сторону кухни, где берёт бокал, видит на столе графин и наливает воду. У самого чуть ли не руки трясутся, но кое-как возвращается обратно и протягивает бокал Чону. – Чимин… – Намджун… уходи, – перебивает его Хосок, поднося бокал к ещё больше распухшим губам омеги и тихо приговаривая, чтобы он выпил. Пак делает лишь пару глотков, снова колени обнимает и лбом падает, срываясь на громкие рыдания и слегка покачиваясь вперёд-назад. – Я схожу за успокоительным, – шепчет друг, поднимается и идёт из ванной в спальню вместе с бокалом. Мужчина так и остаётся стоять в проходе, смотрит пристально на омегу и всё же решается ещё ближе подойти и медленно присесть на корточки рядом. Он начинает говорить тихо, Чимин в какой-то момент замирает, хочет снова наорать, но почему-то дослушивает и глубоко дышит. – Прости, если что-то не так сказал или сделал, Бога ради, прости. Обещаю, больше не подойду, не напугаю, смотреть не буду, только не плачь. Что бы там не произошло, мне очень жаль. Мир должен видеть твою улыбку, и если ты счастлив, когда рядом нет таких, как я, то так тому и быть, – Джун опускает взгляд на его руки, уже было хочет подняться, взгляд поднимает и видит, что Чимин поднимает голову, сталкиваясь с ним взглядом. – Я хочу верить… что есть хорошие… но к-когда, – Чимин всхлипывает, пытается говорить, а из глаз всё также текут слёзы. – Почему я? Почему именно я, а не кто-то другой? – омега на секунду прикрывает глаза, подбородок снова дрожит, а сердце в груди слишком быстро колотится. – Пять из пяти… пять из пяти… – Что? – Намджун, уходи, – возвращается Хосок с таблеткой в руке и бокалом воды, снова подсаживается к другу. – Что пять из пяти, я не понимаю, – у альфы даже взгляд снова растерянный, он смотрит на Чимина и ждёт продолжения, дождётся ли – вопрос, но брови его хмурятся, а когда он снова с тёмными влажными зрачками встречается, то слышит ответ на вопрос и наигранную [скорее истерическую] улыбку на лице Пака: – Пять из пяти альф мудаки. Ни один из них не остановился… все пятеро… несколько часов подряд… по очереди, вместе, отдельно… У Намджуна словно время сейчас останавливается, когда он слышит такой внезапно спокойный голос парня и его объяснения. Стеклянный взгляд в пол и всё те же покачивания вперед-назад, обнимая собственные колени. У Чимина в этот момент тот день перед глазами проносится. Вспоминает, как в детском доме пятеро альф-выпускников загнали его как котёнка в угол за гаражами, как затащили его внутрь и воспользовались. Паку до сих пор кажется, что это продолжалось всю ночь, а на деле всего пару часов. А всего ли? Они длились вечностью. С середины парень уже даже сопротивляться перестал, смотрел куда-то в никуда такими же пустыми глазами, как сейчас и мечтал, что всё это быстрее закончится. Время ведь идёт быстро? Раз и всё. И все они выходят из гаража, а ты остаешься на каком-то столике для инструментов и всё также смотришь в никуда. С тех пор омега принимает таблетки, которые заглушают его запах. [Сейчас его нет вообще] Побочные действия: запах может исчезнуть навсегда. Но проверять это Чимин не хочет, продолжает пить, боясь, что он вернется и снова начнёт привлекать альф. Пусть исчезнет навсегда. В голове до сих пор отдалённые фразы и голоса: «Какой сладкий малыш», «тебя только брать и брать, как самую вкусную конфетку», «так бы и съел вместе с пухлыми губками». Намджун не тупой, он всё понял на словах «ни один из них не остановился». Хосок просит выпить таблетку и Чимин это делает, утыкаясь лицом в хосокову шею. Не любит сладкие запахи, но Чон пахнет вкусно. То ли таблетка начинает действовать, то ли его действительно успокаивает другой омега. Мин поднимается на ноги и разворачиваясь идёт в сторону кухни. Альфа опирается руками в тумбочку около раковины, и опускает голову тяжело выдыхая. А Чимин горько усмехается, тихо шепча в шею Чона: «Я даже омеге таким грязным не нужен буду». Только он ещё не догадывается, что Намджуну плевать, он просто хочет размазать все пять тел по асфальту, содрать с них кожу живьём, чтобы страдали и сдохли в мучениях за то, что жизнь ангелу испортили.