Silent Fish

Фестиваль начнётся в 16:00, на него необязательно приезжать вовремя, поэтому Юнги решил приехать туда к пяти часам, как раз выступление Тэхёна будет примерно к шести, а за час он успеет там потусоваться и посмотреть, что интересного подготовили организаторы. Юнги толком и не смог выяснить, будет ли там Чонгук, потому что Хосок сказал, что тот и сам не знает, но если все свои дела освободит, то обязательно заглянет. Омега старался спросить невзначай, мол: «А твой брат тоже будет?» в надежде, что тот ничего и не понял. Клубы Чон-старший не любит, но вот такие городские мероприятия очень даже кстати, особенно сейчас, летом. Но сегодня у него много работы, от которых он пообещал избавиться быстро, всё-таки хотелось и с братом время провести, да и отдохнуть тоже. Честно говоря, Юнги очень надеялся, что сможет увидеть альфу, что он всё-таки придет, хотелось увидеть его снова спустя неделю. Да, никто из них друг другу не написал, хотя Юн очень порывался, но потом из своей вредности решил, что он не обязан этого делать первым, так-то. Понять, что это такое было между ними ему так не удалось, может он просто накрутил себе, как самый последний наивный человек на планете Земля. Ещё и друг надежду вселил, вот зачем сделал это?! Ясен же хрен, что больше, чем просто дружба здесь не светит. Лучше не думать об этом, надо подумать о том, что ему придется надеть тэхёновские шмотки, потому что у данного фестиваля даже дресс-код есть: яркая одежда. [Так сказал Ким] В чёрном не пустят. Это сложнее, учитывая, что Мин не любит яркое, и потому за день до этого попросил Тэхёна привезти, что-то из своего. И он привёз. Привёз, блять! Явно не из своего! Купил ведь, потому что Юн не помнит такого на альфе. Да и размер ему идеально подошел, а Ким вообще-то выше, накачен и плотнее в отличие от хрупкого омеги. Ещё и украшения притащил!

*За день до фестиваля*

– Я это не надену, – возмущается Юнги и откидывает узорчатую рубашку в стиле хиппи на кровать. Он лучше напялит на себя зелёную, которая тоже глаза слепит своей яркостью. А украшения в виде чокера, клыков и перьев ему вообще извращением показались. Просто дайте ему худи и джинсы! Или хотя бы зелёную рубашку. Надо сказать, что друг его не хило так от мыслей о Чонгуке отвлёк, он уже действительно забыть успел о существовании этого наглеца, сбивающего инвалидов своими длиннющими ногами. – Наденешь, блять, – усмехается Тэхён и аккуратно берет вещицу, которую кладёт на край, рядом светлые штаны, а под рубашкой будет в тон штанов майка. Украшения тоже рядом лежат, вместе со свисающими серебристыми серьгами, которые будут идеально дополнять его образ. – Всё, я пошёл, переодевайся, оценю тебя хоть, – Тэ снова усмехается и выходит за дверь, а Юнги злобно смотрит ему в след, хмурится весь, а губа нижняя как-то сама по себе выпячивается. Почему его никто не слушает?! Если ему не нравится, значит он не должен это надевать, будет выглядеть как непонятно кто. Он руки на груди скрещивает, сидит так на кровати минут пять, а потом начинает под нос бубнить и возмущаться на друга, но при этом принимается переодеваться не спеша. – Ты меня бесишь! Я знаю, что за дверью стоишь! – глядя на дверь и ложась на спину, он говорит громче, чтобы брюнет слышал, а сам застёгивает ширинку и присаживается, снимая домашнюю футболку и надевая майку, следом и рубашку, которая выполнена в интересном дизайне, но на самом деле действительно подходит для такого мероприятия. Знаете, такая некая корейская Коачелла*. Поправив на себе новые одеяния, парень пересаживается в кресло и просит Тэхёна войти, который тут же оказывается в комнате и хмурится. Элементов на одежде Юнги не хватает, все украшения лежат на кровати и трогать он их не стал. – А украшения? – Нет! Это пóшло! Я тебе что, проститутка с вокзала?! – Господи, ты мне уже весь мозг вынес, ты выглядишь шикарно! В чёрном тебя не пустят, не дай Бог, ты туда явишься в чём-то другом, обида на всю жизнь будет, – высказывается наконец-то Ким [ну задрал же уже выпендриваться], а после берёт чокер и подходит к омеге, начиная его застёгивать на его шее, видит эту недовольную моську, слегка улыбается и следом украшения из перьев и клыка одевает, ну, а серёжки уже самому Юнги поручает. Когда же образ был в целом готов, то русоволосый подъехал к зеркалу в пол и начал оценивать этот ужасный лук. Выглядит и правда, как какая-то проститутка [по его мнению]. А может просто непривычно видеть себя вот таким, ведь привык уже носить удобную оверсайз одежду, которая на нем будет свободна и желательно максимально закрыта. Если Мин своё лицо еще хоть как-то принимает, то его тело ему не нравится, и он старается сильно не оголяться. Спасибо, что никто не настоял на майке, рубашке он тоже рад, но была бы она менее вычурной. И совсем неважно, что на ужине Юнги был в сеточке! Под ней ведь была майка белая и ничего лишнего там не виднелось!

*День фестиваля*

За Юнги должен заехать Намджун, потому что тот настоял, что успеет его отвезти на мероприятие, а потом уехать по делам. С радостью бы провел время с братом своим, но так получается, что сегодня у мужчины важная встреча с партнёрами. И на самом деле омега не хотел его напрягать, он, как всегда, отмазывался, говоря, что вызовет такси для маломобильных людей, но альфа всё равно убедил мелкого в том, что проблемы не составит и по времени он успевает. Мин на себя надевает одежду тэхёновскую и украшения тоже. Серьги ему хотя бы понравились, но вот этот вот чокер совсем напяливать на себя не хотелось. Однако, преодолел себя, и перед выходом, посмотревшись ещё раз в зеркало в коридоре, понял, что вроде и ничего так. На один раз сойдет. Глаза слегка подкрасил, сделав их более выразительными, а губы намазал бальзамом, они лишь немного розоватые стали. Копаясь в телефоне, русоволосый ожидал, когда подъедет его брат. И вот уже взгляд свой поднимает на подъехавший автомобиль с подъемником, от чего омега брови вскидывает. Он совсем забыл, что Намджун на электрическом кресле возит его обычно в этой машине, она его, но не личная, не рабочая. – Блин, Джун, тебе не в падлу будет машину потом ещё на личную менять?! – возмущается Юнги и хмурит свои брови, в то время как мужчина в абсолютно чёрном костюме, чёрной рубашке с расстёгнутыми пуговицами сверху подходит к Юну и целует в скулу, наклоняясь. – Ты отлично выглядишь, тебе идёт, – по-доброму улыбается светловолосый, расплываясь в улыбке, от чего ямочки на щеках появляются, – Я не собираюсь её менять, эта машина что, плохо выглядит? Обычная, чёрная, как и все мои, – он пожимает плечами и улыбается мелкому, а затем подходит и дверь выдвигает, после чего подъемник в виде пандуса опускает, по которому все еще недовольный Мин Юнги заезжает и паркуется так, чтобы быть лицом к водителю, потому что по дороге планирует его пытать о рабочих моментах, омегах и что там за партнёры его такие ждут. Собственно, именно этим парень и занимается, ещё и выясняет, что у альфы будет минут десять, чтобы посмотреть, что это за фестиваль такой и может даже поздороваться с Тэхёном, если тот не задержится за кулисами.

***

Фестиваль уже в самом разгаре. Он обустроен как бы на окраине города: вокруг много зеленых деревьев, вместо дорожек и земли – зеленая трава. По середине установлена сцена, на которой уже танцуют какие-то дети вместе со своим хореографом, музыка вовсю играет со всех колонок. Пока они добирались с братом ближе к сцене, то Юнги успел заметить много разных палаток, начиная от тира с оружием или дротиками, заканчивая рисованием на лице и узорами мехенди. Конечно же здесь есть и палатки с едой, и даже отдельная с пивом для особенных любителей. Одеты все ярко, как и говорил Тэхён, кроме… самого Тэхёна. – Какого хрена?! – омега резко останавливается и видит, как Ким выходит из-за сцены, практически сразу видит своего друга с Джуном и руку поднимает в знак приветствия, расплываясь во все свои тридцать два, быстрым шагом направляясь к ним. – Ты сказал, что в чёрном не пускают?! – Господи, почему он вечно возмущается? Можно я ему врежу?! – хмурится темноволосый, пожимая руку старшему альфе, который в свою очередь тоже напрягается, после таких слов. – Я тебе тогда врежу, – усмехается Намджун, и осматривает обстановку в то время, как Тэхён своего друга с ног до головы осматривает и улыбается снова, потянувшись и пальцем слегка ударив по сережке, которая болтаться начала. – Я ещё не переоделся просто, у меня пару нарядов будет, – он поднял брови, глядя на лицо Юнги с немым вопросом: «схавала?» и усмехнулся. Омега лишь глаза закатил, а потом посмотрел на Намджуна. Поймал себя на мысли, что не хотел бы, чтобы старший знал о том, что он тут ещё и с Чоном-младшим встретится, хотя, возможно, тот был бы и рад, что омеги подружились. – Ох, я бы выпил сейчас пиваса, но мне уже пора, до девяти точно буду занят, так что если станет скучно, то пожалуйста, развлеките себя, а потом уже наберешь, когда тебя забрать, – Намджун это рассказывает Юнги, на что тот кивает и слегка улыбается. Они быстро прощаются и вот уже он провожает его взглядом, облегченно выдыхая, что Хосока всё-таки не застали. Взглядом его тоже выцепить не может, так что просто решил, что тот уж точно его заметит и сам подойдет. Киму пришлось тоже отлучиться обратно за кулисы, так как уже совсем скоро у него будет выступление, поэтому Юнги решил просто наслаждаться музыкой, и даже некоторыми выступлениями на сцене. Он удивился, когда увидел парочку глухонемых, они танцевали под музыку, этот танец был под спокойный трек, медленный, при этом очень красиво и в такт двигались. Как потом выяснилось, они учатся танцевать по вибрациям, которые исходят из той или иной композиции за счёт колонок и громкости. Под конец танца омега вздрагивает, потому что слышит максимальное громкое: – МИН ЮНГИ! – парень поворачивается, и видит Хосока, улыбается во все свои зубы, чуть ли не светится от этого. На блондине была белая футболка и джинсовый комбинезон, а один из рукавов вовсе расстёгнут. Неброские украшения, что нежно смотрятся на запястьях и серебряный медальон на шее. В обеих руках на палочках парень держит яблоки в карамели с разноцветной посыпкой, и как только достигает Юна, то тут же один протягивает. – Вау, вау, как ты шикарно выглядишь. Я почти пожалел, что в последний момент передумал свою цветастую рубаху напялить. – Спасибо… и за яблоко тоже. И ты тоже отлично выглядишь, а я вот хотел, что-то подобное, но мой друг показал мне средний палец, – улыбается теперь уже Юнги. Хосоку не хотелось ни грубить, ни показывать своё недовольство, у омеги язык на это на повернется. Просто смотришь на него и тут же непроизвольно улыбаешься, он как солнышко. Если бы сейчас было на улице пасмурно, то Чон Хосок определённо бы осветил собою этот фестиваль. С ним так легко, что забываешься. Наверное, он хороший человек. Юнги осмотрелся вокруг в надежде, что и Чонгук здесь, просто ещё не успел обогнать своего гиперактивного брата, но увы, не обнаружил. Даже как-то грустно стало. А может он позже приедет? Всё-таки взрослый человек, работа и все дела, явно не до танцулек. – Ты мне хоть покажешь друга-то своего? – улыбается омега, откусывая яблоко так аккуратно, что карамели даже на губах не остается после того, как он один раз по ним языком проводит. – Да, он через пять минут выйдет. А ты что, один здесь? – Юнги действительно этому удивляется, потому что не видит вокруг него друзей, а тот лишь пару раз кивает утвердительно и переводит взгляд на сцену. – Ну, я же тебя пригласил или ты думал просто так позвал? – Я… нет… не думал… – Мин задумался, глядя на то, как Чон смотрит на сцену, в мыслях начинает вертеть разные варианты от того, что у него совсем нет друзей [хотя как это возможно?] до того, что все вдруг стали заняты в выходной день, что не соизволили с ним пойти и всё, что ему оставалось это пригласить первого встречного на ужине у партнёра брата. Пытать его больше парень не стал, тем более что на сцене показался Тэхён. Он и ещё двое парней в белой и черной рубашках, которые будут вместе с ним синхронно танцевать. Ким же одет наоборот, на нём больше чёрного, и только белая рубаха. Волосы аккуратно уложены, со спадающей чёлкой на лбу, хотя обычно он ходит, зализывая свои волосы назад, а глаза подкрашены ещё ярче, в повседневной жизни альфа так не делает. – И какой из них? – Хосок даже замирает, рассматривает сначала того, что слева, затем того, что посередине и справа. Решается ответа дождаться, чтобы не ошибиться, а Юнги смотрит на него, а потом и на друга своего, усмехается и пожимает плечами. – Тот, что самый красивый, – и откусывает яблоко, облизывая свои губы и ближе к сцене подъезжая, глядя на альфу. На сцене он перевоплощается, отдает всего себя, видно, как наслаждается своей работой и увлечением в одном лице. В жизни он милый и добрый, на сцене такая сука, что невольно по телу мурашки пробегаются, если взглядом за его глаза зацепиться. И Хосок цепляется. В дрожь бросает от этого взгляда, который прямо на нём задержался на несколько секунд. Он чуть несчастное яблоко не выронил, глядя на то, как мужчина танцует, а вокруг него, как будто и не было двух других. Он чуть ли не рот открыл, хотя всё же постарался этого не делать. Его сердце начинает биться так быстро, что он и сам не понимает, что это такое происходит. Ему нравится абсолютно всё, он даже не понял в какой момент танец сменился, а на Киме осталась одна рубашка, потому что пиджак летит куда-то в сторону закулисья. Мурашки бегут по всему телу, дух захватывает, что ему от самого себя неловко становится. Ведь он буквально пялится на него одного и из мыслей его выводит низкий голос, где-то чуть в стороне, и он тут же взгляд своих карих глаз на Юнги переводит, слыша его: – Смотрю ты нашёл, – омега даже слегка смеётся. Трудно не заметить, когда так в открытую твоего друга взглядом прожигают. Но оно и понятно, он очень красивый, а эти его движения во втором танце могут и возбудить, знаете ли, если танцевать такое наедине со своей половинкой. Хотя Чон сейчас выглядит, как тот, кто готов потечь в любую минуту прямо здесь и на эти свои мысли Юнги тоже усмехается уголком губ, отводит взгляд в сторону и видит знакомое лицо, а рядом с ним ещё одно, которое ему неизвестно. Но они оба осматриваются, будто кого-то высматривают, по логике можно догадаться, что Хосока. Это понятно, потому что один из них Чонгук. Юнги не знает, что это за создание, что сошло с сериала «Эйфория» рядом с ним сейчас шагает. Он одет в, казалось бы, простую белую футболку незамысловатыми разноцветными полосами и надписью «love», заправленную в джинсы, а на ногах кеды, а вот на лице, даже на таком расстоянии видны блёстки, которые сверкают на солнце так, будто это не человек, а бриллиант рядом перекатывается, ей Богу. И ведь Мин заострил внимание именно на этом парне! Только когда те заметили знакомые лица и начали подходить ближе, карие глаза омеги уставились на Чонгука. Ёб вашу мать, блять. Он выглядит настолько шикарно, что сердце в миг в бешеном ритме заходится. Одежда тёмная, в которой сюда якобы не пускают, но он не сомневается, что Чону могли сделать и исключение, потому что это же Чон Чонгук! Если захочет, то и голый начнёт расхаживать, но этого видеть не хотелось бы. Пока что. У Юнги и так сердечко шалит последнее время, после знакомства с этим мужчиной. Эта чёрная куртка, рукава чуть закатаны, и виднеются татуировки на правой руке, которые русоволосый только сейчас заметил. Рубашка, заправленная в штаны, и кожаный ремень, обвивающий его пояс. На руках разные украшения из коричневых и бежевых тонов, на шее подкова, а на пальцах левой руки серебряные кольца. Пиздец. Юнги живи. Хосок даже не сразу замечает, что его брат рядом оказывается, да и старший, знаете ли, удивляется тому, что здесь Юнги, поэтому сначала на него смотрит. Он сразу останавливается, видя, как омега к нему поворачивается и улыбается. – Привет, Юнги, не ожидал тебя здесь увидеть… Значит Чон-младший не рассказал. Мин кивает пару раз и чуть улыбается, переводя взгляд с альфы на омегу рядом с ним, а потом снова на него. – Я тебя тоже не ожидал видеть. Мы с твоим братом ещё на ужине договорились о встрече. Парень смотрит на блондина, который наконец повернулся и налетел на Чонгука с объятиями, а потом и на омегу с разноцветными волосами. – Вы меня кончено извините, но я досмотрю выступление вон того красавчика, – он кивает на сцену и улыбается, доев яблоко, а после побежал к ближайшей урне, чтобы выбросить палочку. Юнги же свое ещё не доел, просто в руке держит, слегка в пальцах крутит и смотрит на незнакомца рядом с Чонгуком, второй наконец удосужился хоть что-то сказать. – Это Чимин, мой друг, Чимин это Юнги, мы… познакомились недавно, и вот, – Чон слегка улыбнулся, посмотрев на них по очереди, а Чимин этот, или как там его блять, Юнги попытался имя сразу же забыть, улыбается чуть ли не во все тридцать два и руку протягивает. Блестки прямо под глазами, и на скулах немного, а руки и шею украшают мелкие татуировки, правда Мин ещё не понял настоящие ли они. Но переводные вроде как блеском отдают, а эти нет. Юнги чуть улыбается и пожимает руку, головой небольшой поклон делая. – Очень приятно. – Взаимно, – улыбается парень со светлыми волосами, но при этом пряди окрашены в бледные разноцветные тона, начиная от розового, до голубого и оранжевого. «Друг» - сказал ему Чонгук, а Юнги мысленно фыркнул и на сцену на Тэхёна уставился. С такими альфы не дружат – таких альфы трахают. О, Боже, Мин Юнги, это что, ревность? Да нет, ни разу. Просто красивый слишком, Чимин этот ваш, и сложно представить, что Чонгук его ни разу не хотел. И вообще почему он с ним не встречается? Странный. Пак красивее Юнги в миллионы раз [по мнению самого Юнги]. – Не знаю на кого уставился Хося, но я пошел за пивом, вам взять? – это чудо в блестках руки на пояс поставил и по очереди смотрит то на Чонгука, то на Юнги, как бы ожидая ответа. Первый то кивнул в знак согласия, хотя он против того, чтобы Пак употреблял алкоголь, и так часто это делает, но сегодня в виде исключения возмущаться не будет. – Спасибо, не пью, – говорит русоволосый омега, уголком губ улыбается и отводит взгляд на Тэхёна, который быстро за сцену убежал, чтобы сменить одежду. В этот раз на нем всё те же чёрные штаны, а вот верх сменился на чёрно-белую рубашку, на голове теперь в тон рубашке повязка красуется. «Эйфория» не даёт блондину посмотреть на красавчика на сцене, за руку хватает и в пивную палатку уводит. А Чонгук ближе подходит и присаживается рядом, сбоку от Юна, на корточки, при этом одну ногу чуть вперед вытянув и взгляд поднимая на Кима, что сейчас танцевал в одиночестве плавный, не очень энергичный танец, на грани с каким-то go-go. – Твой друг? – Угу, – коротко и ясно, не тирады же ему тут о Тэ рассказывать. Омега лишь мельком посмотрел на брюнета, потому что, мягко говоря, офигел, что тот так присел возле него, хоть при этом и не нарушая личные границы, как бы немного сбоку. Юнги о другом думает. Его мысли заполоняют миллион вопросов. Ни одного ответа. Это бесит. Задать их не может, потому что кто он такой? Несчастный омега, который на набережной был два раза в жизни? Не более. Он старается на Чонгука не смотреть, всё внимание к альфе на сцене приковано, который, кстати, замечает рядом с Юнги незнакомого ему мужика, но он всё равно весь в танце, успеет ещё познакомиться. Хочется спросить у Чонгука, почему тот ни разу не написал, мог бы просто спросить банальное «как дела?». Хочется прикоснуться к нему снова, в глаза посмотреть, ощутить ладонь на своей. Воспоминания о том дне в голове проносятся флэшбэками, дрожь по рукам и спине проходится, он даже слегка ёжится, будто холодок ощутил. Морской запах в нос ударяет, потому что тот слишком близко, чтобы его почувствовать, от этого где-то в груди неприятно ноет. Уткнуться бы в его шею, и вдыхать этот аромат бесконечно. И хорошо, что он ему не написал, нужно просто забыть альфу, не думать о нём и всё вернётся на круги своя. Парень чувствует на себе взгляд чужих карих глаз, практически чёрных на самом деле. Бесит этот взгляд, и ,не выдерживая, омега сам опускает глаза на Чона, встречаясь с ним. – У тебя всё хорошо? – Да, – Юнги усмехается и смотрит на сцену, а после чуть в сторону, где двое омег светловолосых со стаканчиками пива стояли и хихикали, глядя на сцену. Поди Тэхёна и обсуждали, Чимин даже забыл, что пиво Чонгуку отдать должен. – Раз уж ты с моим братом тут, то можем все вместе и затусить, твой друг присоединится? – интересуется Чонгук, глядя всё это время на Юнги, оценивая его внешний вид. – Вряд ли мой друг оставит меня с незнакомыми ему людьми, – отвечает русоволосый, глядя на то, как Тэхён по сцене ползает. Теперь ползает не только он, но и брови Юнги, которые чуть ли не с линией роста волос сровнялись. Это что за жесть извращенская?! Еще и взгляд этот сучий, с голубыми-то линзами, которые успел нацепить, когда переодевался! Альфа, когда заметил взгляд Мина в сторону сцены и сам заинтересованно туда уставился, усмехаясь при этом. – Первый раз в жизни не понимаю это альфа или омега? Юнги чуть улыбается, но при этом вопрос игнорирует. Сам узнает скоро. Через некоторое время возвращаются Хосок с Чимином. Первый отдаёт стакан своему брату, а для Юнги притащил лимонад, с ним-то он и доел наконец своё яблоко. Выступление Кима длилось ещё минут пятнадцать, потом он ушёл за кулисы, где попрощался со своими танцорами, а также извинившись перед ними за то, что сегодня проведёт время не с ними и поэтому оставляет их. К тому времени, когда темноволосый к ним присоединяется все уже сидят на траве, чуть ли не вокруг самого Юнги. Правда Чонгук, когда видит Тэхёна, движущегося на них сразу на ноги поднимается и руку ему пожимает, представляясь и представляя Хосока с Чимином. – Ким Тэхён, верный друг и защитник этой вредины, так что, если кто-то обидит, я пизды дам не раздумывая, – и улыбается своей прелестной улыбкой в форме сердечка. Если присмотреться, то и правда в этой форме, а если он улыбается широко, то она более квадратная и не менее заразительная. – О Боже мой!! – вскрикивает брюнет и перестает улыбаться, глядя на Хосока, лицо которого надо было только видеть. Он явно перепугался и не понял, что происходит, уже даже начал крутиться и вертеться, может это кузнечик на него прыгнул или ещё какое-то насекомое, которых жутко боится. Но не обнаружив ничего, вновь взгляд полный удивления вверх поднимает и видит, как Тэхён на колени рядом с ним присаживается, за руку берет и с тыльной стороны ладони целует, в глаза глядя: – Какой прекрасный омега, Юнги мне про вас все уши прожужжал! Только о Вас и говорил… – Что?... а… что он говорил… обо мне?... – Чон-младший смотрит на ничего не понимающего Юнги, который глазами быстро хлопает и с Чонгуком переглядывается, а после и на Кима смотрит, взгляд которого на него направлен, а в нём так и читается «подыграй». – Говорил, что познакомился с очень красивым парнем! В жизни, говорит, таких не видывал, а я теперь смотрю и убеждаюсь, что правду говорил! – Альфа улыбается, а ладонь аккуратно отпускает, глядя в глаза засмущавшегося парня, улыбающегося и опускающего взгляд куда-то в траву, по которой невзначай пальцами проводит. – Ну, он преувеличил явно… – Ничего не преувеличил, он даже не договорил! – Кхм, – встревает Чонгук. – А я всё ещё Чон Чонгук, брат этого «красивого парня» и тоже пизды дать могу. Тэ переводит на него взгляд, ладони перед ним выставляет в жесте «сдаюсь» и улыбается, присаживаясь на траву. – Понял. Руки больше не распускаю, сначала познакомиться надо, а потом уже и…– замолкает, потому что перебивают. – Что потом? – Чонгук бровь проколотую вскидывает. – На свидание пригласить, например! – Тэ мастер выкручиваться из любой ситуации, и мастер сделать так, чтобы омеги вокруг смущались, он умеет пользоваться своим обаянием и даже шутками. Вкупе это действительно подкупает. – Подальше от него отсядь, от тебя несёт ванилью, – Чонгук хмурится, на что Тэ лишь глаза закатывает и отсаживается ближе к альфе, который тоже снова на траве расположился. Вообще-то он слегка удивлен, что друг у Юнги оказался альфой. Юнги смеётся, глядя на друга, которого не часто видит вот таким: пытающимся подцепить какого-то омегу, очаровать и явно в свои лапища заманить. Вообще в отношениях его никогда не видел особо, как говорилось ранее, сложный он. А еще Мин почему-то думал, что Чимин больше в его вкусе, но видимо омеге надо меньше думать. Эта Эйфория сидит рядом с Хосоком, но при этом в другом мире находится – в телефон залипает, словно происходящее вокруг ему неинтересно. – Здесь есть большие беседки удобные, может мы все вместе туда переместимся? Еды возьмем, ещё пива, – предлагает Чон-старший и поднимается на ноги, закатывая рукава на куртке повыше. Скоро также стемнеет и включатся разные фонарики и гирлянды, станет ещё красивее, включая сцену, которая светится даже сейчас яркими прожекторами, цвета сменяются в зависимости от выступления. С идеей переместиться в беседку все согласились, и ещё минут через двадцать там чуть ли не целая поляна была накрыта из роллов, суш, пиццы и всякой вредной фастфудной еды. Несколько бутылок пива, лимонад, сок. Оба альфы сидели с одной стороны стола, а три омеги напротив них, Юнги же умостился с краю, рядом с ним Хосок и следом Чимин. Пока Ким заваливал старшего Чона вопросами, Юнги себе пиццу молча грыз, делая вид, что вовсе не подслушивал и участвовал в разговоре младшего с их, видимо, общим другом Чимином.

***

Чонгук после той встречи с Юнги ещё очень долго думал обо всём этом. Потому что те чувства, которые в нём вызывает Мин, мужчина никогда не ощущал на себе. Что-то новое и неизведанное, страшно поддаться этому, но так колется, что противостоять желаниям не может. За тридцать с лишним лет своей жизни, он не встречал омеги, которая затронет его сердце так глубоко, так резко, внезапно и всего за одно столкновение [причём во всех смыслах]. Альфа не боялся того, что тот такой необыкновенный, он боялся того, что не сможет ему дать того, чего он заслуживает в полной мере. Да, совершенно верно, миллиардер, который сомневается в том, что сможет обеспечить лучшую жизнь своего крохотного омеги. Что не сможет поставить его на ноги, и здесь тоже во всех смыслах этого слова. Он верит в то, что медицина не стоит на месте, и что ещё не всё потеряно, а с его деньгами тем более. Сомневается ещё и в том, что способен дать те чувства, при которых он будет чувствовать себя любимым и счастливым. Чон действительно ему не писал, не звонил, хотя несколько раз порывался, но именно в эти моменты отвлекали [не мысли, а работа]. Загрузил себя работой по полной программе, даже сегодня сомневался в том, что сможет освободиться, чтобы побыть со своим братом и другом, но всё же он обещал им хотя бы постараться. Да и отдохнуть самому хотелось, шесть дней в неделю быть в работе, встречаться постоянно с людьми, а дома оказывался только чтобы прийти, упасть в кровать и тут же уснуть. Чонгук осознает свою трусость перед омегой, с которым боится не справиться. Но он так сильно скучал, что собирался немного побыть с Хосоком, а затем написать Юнги и предложить встретиться. Не факт, что Юнги бы согласился, потому что зная, как проходили их буквально все встречи, тот мог бы и отказать, тем более спустя неделю. И какого же было удивление, когда Чонгук встретил его именно на фестивале, ведь брат действительно не зарекался о нём. Непонятно почему, спихнуть можно разве что на то, что мелкий порой тормознутый и забывает о простых вещах, да и тоже работал, всё-таки они вместе содержат компанию и очень много поручений уходит младшему. Брюнет отвечает на вопросы, что летят в него со стороны от альфы, но в мыслях он совсем не здесь. Взгляд его падает на Юнги, который не смотрит в их сторону. Наблюдает за его движениями и мимикой. За тем, как пиццу откусывает, как смотрит на неё, что-то там слегка морщится и хмурится, один раз даже губу нижнюю выпятил, когда аккуратно оливку убирал со своего кусочка. Не любит оливки. Понял, принял. Как же к нему тянет, словно магнитом, хочется приложить ладони к щечкам, посмотреть в глаза и сказать: «Я всегда буду оберегать тебя». Чон Чонгук не понимает, что с ним происходит. Это зависимость такая? Чонгук из-за стола встаёт, причём это было слишком внезапно, на него даже голову подняли все, кто можно из присутствующих. А тот быстрым взглядом осматривает омег и на Чимине его останавливает: – Покурим? – Ого, курить меня зовет, а потом орёт, что я курю, гений блять, – Пак глаза манерно закатывает, и с кармана своих джинсов достает пачку сигарет, выходя из-за стола и вместе с брюнетом, направляясь с беседки куда-то в сторону, по пути оба прикуривают сигареты зажигалкой. Все их взглядом провожают, а Тэхён лишь момент ловит, когда старшего нет рядом, а значит можно дальше подкатывать к Хосоку, который вообще-то не очень-то и против.

***

– Чё случилось? – глубоко затягиваясь, Чимин прислоняется спиной к дереву, а затем выдыхает и смотрит на Чонгука, тот тоже затяжку делает и смотрит куда-то в сторону танцующих у сцены людей. – Позвал покурить, Тэхён не курит. – Не пизди мне, Хосока иди наёбывай, он тупица, а я видел, как ты смотрел на Юнги, – Пак еле заметно улыбается, лишь уголок губы дёрнулся в подобии улыбки, а затем снова очередная затяжка довольно крепких сигарет. – Ладно, давай так, я этих двоих сейчас танцевать уведу, а вы там разбирайтесь, – предлагает парень, потому что понимает, что сейчас будет двести лет вытягивать из него информацию, лучше потом спросит, когда они сами во всём разберутся. Делает ещё одну затяжку, тушит сигарету об дерево и кидает вниз, носком кеда придавливая. Затем поднимает взгляд на Чона, ладонью собственное лицо закрывает и резко вниз опускает, а на лице уже улыбка сияет. – А вот и весёлый Чимин-щи! – он улыбается и чуть ли не в припрыжку бежит к беседке, глядя с прищуром на Тэхёна и Хосока, после чего обходит стол, обоих за руки хватает и тянет на себя. – Пойдёмте танцевать, вижу, как вы заигрываете! Чонгуку расскажу, если не пойдёте! – Юнги снова удивляется. У него на лице за всю жизнь столько эмоций не было как за сегодня. Эйфорию как будто подменили внезапно, он что там не только покурил, но и чего-то повеселее принял? Альфа с омегой даже возразить не успевают и просто за ним куда-то уходят, смеясь. Чонгук вообще-то такой ор со стороны голосистого омеги слышал, но виду не подал. Тем более ещё где-то у дерева стоял, докуривал и только через минуту вернулся, усаживаясь на скамью напротив Мина. Юнги салфетку взял и пальцы свои вытер, облизывая губы и откидываясь назад на спинку своего кресла. Объелся, если честно. Он съел два куска пиццы, несколько роллов и суши. А сейчас берет стаканчик с лимонадом и делает небольшой глоток, поднимая взгляд на Чонгука. – Ты очень красивый, тебе идут эти украшения, – говорит Чон и чуть улыбается, глядя прямо в глаза. Подмечает, что у него неплохой вкус, но мы-то с вами знаем, что покупал всё Тэхён. – Спасибо, – опускает глаза на ленточку от рубашки, что в пальцах теребит, – иди тоже потанцуй. – Не люблю танцевать и не умею, – честно признается темноволосый, смотрит на его реснички, так как глаза опущены. – Даже я умею, представляешь? – в легкой улыбке губы растягивает омега. – Покажешь? – Угадаешь ответ? – он снова взгляд поднимает, встречаясь с тёмными глазами Чона. – Полагаю, что нет, – и Юнги ему кивает, когда тот предположение выдает, а Чонгук почти следом выдает: – Я был занят всю неделю… – И что? Я не спрашивал, чем ты занимался. – Я думаю, ты ждал, я вроде дал понять, что это была…– Чонгук смотрит на него, и затыкается, потому что Юнги перебивает, взяв в руку палочки, которыми берет кусочек имбиря. – Я не ждал, – и подцепляет языком имбирь, кладя палочки обратно, хрустя им теперь у себя во рту. – Юнги... – Так. Чонгук. Давай мы просто забудем, ладно? Мне правда не нужны оправдания и извинения, или что ты там дальше хотел сказать. Сегодня наша последняя встреча, – Юнги садится ровно, поправляя свою рубашку. В глаза больше не смотрит, да и на самого Чона тоже. Старший смотрит на него пристально, а затем оборачивается назад, глазами смотрит вокруг и не видит никого из той троицы, значит они ушли к сцене, где уже херова туча людей была, что танцевала под диджейскую музыку, а огни вокруг постепенно загорались. Мужчина встаёт и пересаживается к Мину ближе, на скамью рядом с которой тот остановился. – Я должен был написать или позвонить… ты из головы моей не выходишь совсем, – Чонгук смотрит на него, прямо в глаза, потому что тот повернулся и уставился на него. Снова эмоции, но на этот раз внешне никак не отражается. Внутри всё переворачивается. Зачем он это с ним делает? Почему просто в покое не оставит? Юнги не боится боли физической, он боится моральной, она сильнее всего ощущается. С его телом столько всего делали за двадцать лет жизни, что хоть иголки под ногти вонзай - он потерпит. – Чонгук, не надо… серьёзно говорю, не надо. Рядом с тобой очень много красивых и здоровых омег, это просто твоё любопытство, поверь, в постели я никакой, – Мин чуть улыбается и отводит взгляд в сторону, сглатывая слюну. Чон хмурится, злится на такие слова и не понимает к чему их омега вообще говорит. – Юнги, ты ебанулся?! – не получилось без мата, не срослось в этот раз. Юнги ахуел, а не ебанулся от такой резкости. – Чё? – он смотрит на Чонгука, как брови тот хмурит, наверное, если бы перед ним был альфа, он бы ещё и врезал, но перед ним Юнги. Чон смотрит в его глаза, ничего не говорит, потому что тут сказать, если этот вредный человек нести какой-то бред начинает. Мужчина даже подумать о нём в сексуальном плане не успел, только в том, как хотел бы поцеловать. Все свои следующие действия он проделывает так быстро, что кажется, у Юнги сердце замирает. Ладонь обжигает его щеку своим прикосновением, а затем чужие губы касаются губ омежки, ощущение, что и они горят после этого, потому что альфа целует. Не настойчиво, он пробует, сминает, ждёт реакции, а какая может быть реакция у русоволосого кроме как замереть, не дышать, не чувствовать своего сердцебиения и тела тоже, только губы на своих. Он никогда не целовался, никогда ничьи губы не чувствовал на своём теле, сомневается в том, что умеет это делать, ибо видел только в кино и сериалах, а потому и не отвечает. Ладонь свою на крепкое плечо альфы кладёт и давит, а после головой назад отстраняется и быстро шепчет, а к горлу комок подступает: – Нет, не надо… не надо, Чонгук… пожалуйста… Мин чувствует, как дышать становится тяжелее, как слёзы к глазам подступают, в жар бросает, а руки буквально трясутся. Чонгук не понимает, что с ним происходит, потому что это не похоже на истерику, он отстраняется, руку его перехватывает, и сжимает в своей, чувствуя, как та буквально дрожит. – Юнги? Тебе плохо? Скажи, что сделать? У омеги пелена слёз перед глазами, он тяжело дышит, руку выдергивает из хватки кое-как, становится всё жарче и жарче, словно температура тела под сорок повысилась. Тянется рукой к стакану с лимонадом, и дрожащей рукой подносит к губам, начиная пить, а напиток будто обратно лезет. Хотелось плакать, забиться в угол, он не может слёзы свои остановить, они словно сами текут. Отставив стакан в сторону, включает своё средство передвижения и быстро куда-то из беседки выезжает на более свежий воздух. – Не подходи ко мне, – всё что успевает он сказать, чувствуя, как слёзы обжигают щёки. А Чонгук поднимается и просто быстро идёт искать Тэхёна, потому что ему кажется, что он сейчас единственный, кто может успокоить Юнги, надеется, что тот знает, что происходит. Находит буквально за минуту, чуть ли не зажимающим его брата у стенки палатки тира, но ничего не говорит, сразу объясняет, что Юну плохо и Ким чуть ли не бежит к нему, присаживаясь рядом у ног его и тут же руки берёт в свои, крепко сжимая, глядя на опущенное лицо парня, тот глаза свои закрыл и глубоко дышал через рот, а щёки немного блестели от слёз. – Успокаивайся, всё хорошо, слышишь? – сминая его дрожащие руки в своих проговаривает Тэ. – Иди сюда, малыш, – шёпотом твердит парень и тянется к нему, рукой одной за шею обнимая и прижимая лбом к своему плечу. И Юнги утыкается, постепенно успокаиваться начинает, когда его аромат ванили ощущает. Руки более-менее дрожать перестают, он поднимает одну ладонь и под ребрами Кима обхватывает, сильнее к нему прижимаясь, сжимая пальцами ткань, глаза всё ещё не открывая и глубоко дыша. Ничего пока не говорит, потому что его буквально тошнит, сердце бьётся так быстро, что пульс уже зашкаливает не от любви, а то от того, что его накрыло чем-то похуже. – Вот так, дыши глубже, – Тэхён бросает взгляд на Чонгука, смотрит на него таким взглядом, что кажется, уже прямо сейчас убить готов. Он не знает, что случилось, но выяснит. У Юнги бывают панические атаки, но обычно они случаются из-за нервов, потрясений или очень сильных впечатлений будь они хорошими или плохими. Что из этого сделал этот хрен – неизвестно. Но лучше бы это было что-то хорошее, иначе не дай Бог, он хоть как-то пальцем тронул Мина. А ведь и правда тронул. Сердце его тронул. Чонгук, мягко говоря, в шоке. Он наблюдает за этой картиной, стоя где-то позади. Всё еще не понимает, что это было, что он сделал не так, и самое главное, что ему делать теперь? Он не пытался обидеть, не пытался тронуть в плохом смысле, не приставал. Плевать, что сейчас думает альфа, который успокаивает омегу. Ему не плевать, что теперь думает сам Юн. Омега дышит уже более спокойно и размерено, он голову приподнимает и рукавом рубашки слёзы свои с щек вытирает, глядя на Тэхёна и еле слышно одними губами шепча «спасибо». Альфа в щёку его целует и волосы поправляет, а затем указывает в сторону и тихо ему говорит: – Иди ближе к сцене, там сейчас будет фаер-шоу, бесконечно можно смотреть на воду, огонь и танцы, а тут сразу два в одном, – чуть улыбается Тэ и видит ответную улыбку, после чего отстраняется и чуть в сторону отходит. Юнги оглядывается на Чонгука, взгляд его ловит своим, но тут же отворачивается, решив, что ему лучше сейчас вообще одному побыть и информацию переварить. Идея отъехать к сцене как никогда лучшая, он ещё и у дерева примостился, чтобы другие люди никак не касались и само шоу было хорошо видно.

***

– Что это было? – дождавшись того, что Юнги их не видит Тэхён подходит прямо к Чонгуку, на лицо которого пристально смотрит. От того милашки, который может себя за омегу выдать ничего не осталось. А вы что думали, такое только на сцене работает? – Тэхён, не трогал я его, ничего плохого не сделал, клянусь, и никогда бы не смог причинить вреда, – он готов доказывать вечно, что Юнги от его рук никогда бы не пострадал, наоборот он должен счастье в них обрести. – Что здесь, блять, было в последние пятнадцать минут?! – Ким смотрит на него, в глазах лишь злость видна, готов прямо сейчас, как бык на красную тряпку наброситься. Чонгук даже шаг назад непроизвольно делает, а через секунду взгляд становится более холодным. Хотел правду, значит услышит правду. – Я его поцеловал, – выдает Чон, не собираясь скрывать. Он бесится на себя и на Тэхёна. Потому что он не тот альфа, который должен был успокаивать омегу, его должен был успокаивать именно Чон. Если бы только знать, что в тот момент происходило с Юнги, то мужчина бы не побежал искать его друга. Только к нему Юн должен так ластиться и находить успокоение, только в его руках и запахе. Кажется, именно сейчас ревность его с головой накрывает. Он видит как и взгляд парня напротив меняется, хмурится ещё больше. – Что, прости? – Я не делал это насильно, он начал нести какой-то бред о сексуальном любопытстве, а я его заткнул, – Чонгук смотрит прямо в глаза, а кулаки на руках сжимаются непроизвольно. – Начал просить остановиться, что я и сделал, а потом его накрыло, – Ощущает как феромоны брюнета усиливаются, его запах забивает нос, лёгкие, вообще всё вокруг. – Сбавь обороты, Тэхён, я не хочу тебя бить. – Ты совсем берега попутал?! – Тэхён его резко в плечи толкает и сразу наступает. Реакция у Чонгука хорошая, так что оба мужчин сцепились между собой моментально. Оба пропускают удары по лицу, Чон на траве лежит, а сверху чуть ли не восседает Ким, который и не думает останавливаться, разбивая кулаки в кровь, пока в какой-то момент ему самому не прилетает в лицо, от чего он в бок падает на четвереньки, уперевшись рукой в траву, а второй проводя под носом, глядя на алую жидкость на своих пальцах. – Ебать, что тут творится?! – вскрикивает Чимин и подбегает в тот момент, когда Ким планирует уже снова наброситься на бизнесмена. Пак безбашенный, его в детстве не учили, что не стоит лезть в драки двух альф, поэтому он чуть ли не собою друга закрывает, обнимая того и оборачиваясь на Тэхёна, хмурится. – Отойди блять. – Чимин, все нормально, – сплевывая кровь в сторону, говорит Чонгук и смотрит на Тэ. – Я не трогал его, остынь! Он правда не хочет его больше бить, так что может Чимин сейчас вовремя тут оказался, как и Хосок, который подбежал к Киму, испуганно глядя на разбитое лицо, на ссадину на губе, на кровь из носа, даже пальцами слегка касается и на старшего брата оборачивается, что все ещё на траве сидит в отличии от второго раненного. – Вы совсем рехнулись? Чон-младший вообще-то забеспокоился об альфе, причём не за брата, а за этого красавчика, который оказывается умеет быть агрессивным. Ему хочется как-то помочь, обработать раны, успокоить, проявить к нему заботу, и неважно, что чуть-чуть страшно, ибо глаза всё еще кровью налитые, приходится парня отвести в беседку, подальше от этих двоих. Пока с Чонгуком разбирается Чимин. Ну как разбирается…он рядом сидит и уже сигарету закуривает, а мужчина с лица кровь вытирает [а точнее размазывает]. Брюнет забирает у него её, чтобы тоже затяжку сделать, хмурится от крепкости и выдыхает. Только Пак собирается вопрос задать о том, что случилось и почему они сцепились, как из беседки выходит Хосок, и задает один единственный вопрос: – А где Юнги?