Ясно солнышко

У них оставалась лишь четверть года. Не сказать, что у Джина была хорошая интуиция, но все же некое неудобное чувство помимо почти постоянного голода из-за физической работы сквербило внутри, как порой мешается не отрезанная этикетка на новенькой футболке. Что-то должно было случиться. Джин исправно работал на ферме, несмотря на преследующие параноидальные мысли: к зиме он успел построить хлев, в котором уже завелась здоровая розовобокая свинотень по кличке Шницель, прикупил ещё кур, обнес хозяйство забором получше, нежели тот хиленький частокол ещё дедовских времён. В общем, плотно готовился к не самым радужным временам, когда работы на ферме станет поменьше, и тогда, чтобы как-то держаться на плаву и не остаться с голой задницей, придется снова… Спуститься в шахту. Стоило только кончику сознания задеть эту темную тему, закопанную глубоко внутри, то сразу же мороз бежал вдоль позвоночника, прямо как тогда, в склизком зеве недр земли. Джину совсем не улыбалось лезть туда лишний раз, но теперь много причин подталкивали его к тому, что пора прекратить избегать этой кромешно-черной пасти в скале и всё-таки смачно плюнуть страху и собственной паранойе в глаза. Как назло Клинт, который уже прекратил дуться после выходки пьяного фермера в баре, рассказал о какой-то невъебенно крутой руде, из которой он может наваять инструменты покруче. И естественно, эта руда находилась на самых нижних этажах, где было горячо и душно, как в желудке великана. Там, где безжизненно горели мертвыми зелёными огоньками чьи-то глаза. Несмотря на увещевания того же Харви, который произошедшее в шахте списал на галлюциногенное влияние неких паров, Джин был уверен на все двести, был готов поставить все кровно нажитое и собственную жопу в довесок — то, что он видел, явно не было плодом его воспалённой фантазии: ну не могла, сука, фантазия породить то, что прикасалось к нему вполне себе явственно, едва ли не оставляя мертвенно-прохладные следы на коже. Нет-нет, но порой он вспоминал об этом, снова осязал на плечах липкие прикосновения и невольно ежился, стараясь притиснуть к себе Сэма поближе и зарыться носом куда-то ему под ухо, в заполошно бьющийся пульс. Вот он, его мальчик, живой и теплый, совсем не похожий на призрака из пещеры, забивает голову пустым трепом и крошит частичками сырных шариков на себя, пока они смотрят очередное легкое кинцо про каких-то супергероев. Джин уже почти задремал, согретый и успокоенный теплом мальчишки, удобно расположившемся лежа на его плече, как внезапно хлопнула входная дверь, принеся с собой чью-то тяжелую поступь и легкое подвывание ветерка-сквозняка под щелью двери в комнату Сэма. Сырные шарики мгновенно брызнули во все стороны кислотно-оранжевыми искрами — так резво блондин подскочил на ноги. — Батя с прогулки пришел, — только и смог выдавить Сэм, безуспешно пытаясь стряхнуть с себя рыжие крошки. Джин, успевший за это время только лениво приподняться на локте и осоловело хлопнуть серыми глазами, особо не впечатлился, а только пожал плечом: с родителями любовника ему знакомиться не впервой, и обычно все проходило по накатанному сценарию под названием «ломай из себя гетеро до талого»: маме вручался букет и изящный комплимент, отцу семейства, если таковой был — бутылка подороже и крепкое рукопожатие. И все. Мелькающий время от времени перед глазами кудрявый пацан не вызывал никаких подозрений, клеймился как «хороший друг сына» и ни у кого даже подозрения не возникало, что этот самый пацан вытрахивает из их драгоценного наследничка весь дух под аккомпанемент громкой музыки в комнате. Джин планировал и сейчас пойти по тому же сценарию. Хорошей бутылки спиртного, к сожалению, под рукой не оказалось, в почти бездонном рюкзаке тоже, но про себя он уже сделал заметочку занести в полюбившийся дом выдержанного вина домашнего производства, чтобы задобрить местного дракона и снова обеспечить себе зеленый свет. Самоуверенности — хоть отбавляй: в отличие от Сэма, который как с иглой в жопе топтался по комнате и грыз ноготь на большом пальце, чутко прислушиваясь ко всему, что происходит за дверью, Джин невозмутимо одернул на себе футболку, мельком глянул в припыленное зеркало и открыл двери, впуская внутрь свежий осенний сквознячок и еле уловимый запах пороха. — Ты че… — только и успел пискнуть блондин, прежде чем нырнуть за спину старшего, за долю секунды собраться, наспех проверить, застегнута ли ширинка и показаться оттуда вновь. — Бать, это Джин! Он тут на старой ферме живет. Джину внезапно расхотелось знакомиться уже при виде того, что спина отца Сэма вполне себе закрывала почти весь дверной проем. Да его, блять, можно было и вставить заместо двери — хрен кто прошмыгнет, а если попытается, будет неумолимо скатан в комочек и щелчком отправлен в полет до ближайшей урны. А потом эта громада неспешно обернулась. Взглядом Кента можно было каленые гвозди заколачивать. Джин почти явственно ощутил, как парочка6 таких вонзилось ему точнехонько в башку, когда мужчина перевел на него глаза цветом в мрачное грозовое небо и наконец снял куртку, которая, наверное, весила как сам фермер, с армейской аккуратностью водрузив ее на вешалку. — Здравствуй, — звучным, раскатистым голосом произнес мужчина и протянул руку, и брюнет, немного замешкавшись перехватил ее, коротко кивая. Хватка его сухой, широкой ладони оказалась ожидаемо крепкой. Джин еле удержался от желания скривить моську от неприятных ощущений и вытащить руку. На тыльной стороне ладони остались белесые, уже исчезающие пятна от чужих пальцев. — Кент. Отец этого оболтуса. — Джин, — зачем-то еще раз представился он, боясь и на мгновение взгляд в сторону увести и постараться выдержать этот стальной натиск. «Терминатор деревенский, бля. Чихнет — и половины еблета моего как не бывало». — Приятно. Обедать будешь? «Как будто у меня выбор есть». — Буду.

***

Сэм вообще не был похож на отца. Ни капли. Даже если сходство замечалось при первом взгляде на них обоих, при дальнейшем рассмотрении все вставало на свои места. Мелкий — вылитый Джоди, только с примесью мальчишеской развязности и пиздючной беспечности: шебутной, говорливый, присутствующий как будто сразу в нескольких местах. И если Джоди лихо использовала этот навык в быту, управляясь с двумя резвыми детьми, уборкой и готовкой, то Сэм максимум мог одновременно ковырять в носу, катиться на своем скейтборде и высматривать Льюиса на горизонте, чтобы взбесить его очередным трюком на расшатанном бордюре. Отец его — скала, блять. Кусок гранита, из которого выточили человека и вдохнули жизнь. Временами казалось, что он все еще был там, на войне, пусть не телом, но мыслями — прямой как струна, цепко осматривающий каждого встречного и одновременно умудряясь не задерживать надолго на нем взгляд, будто бы вечно начеку. А вдруг нападут из-за спины? Или вон в тех зарослях ежевики кто-то скрывается? — От старпера твоего мороз по коже, — сообщил как-то Джин своему любовнику, пока тот аккуратно, стараясь не порвать новехонькие джинсы, перелезал через ограду для скота. Брюнет тем временем стоял на стреме — в его задачу входило следить, чтобы Марни не заметила, чем помышляют два бедокура. Вот он и косился в сторону крыльца, продолжая делиться своим мнением относительно новой персоны в своем окружении. — Что-то мне подсказывает, что он нихуя не обрадуется, если узнает, чем ты занимаешься. — А что мне делать остается? — возмутились уже с той стороны ограды, а потом смачно выругались — Сэм, сиганув с ограды вниз, явно не в трюфель наступил, судя по возмущению. — Виноват, всрал я эти деньги в автоматы. Но матери яблоки-то все равно нужно притащить. Да и она не сказала «Сэм, иди и купи яблок», а «Сэм, принеси яблок». А вот откуда и как я их достану, не обсуждалось… Джин хмыкнул, выискивая в кармане чуть мятую пачку сигарет. — С твоим умением выкручиваться тебе бы не патлами на сцене трясти, а в каком-нибудь юридическом бюро сидеть. А если честно, то я не о том, что ты яблоки спиздить решил. — А о чем? — О том, что ты с мужиками спишь, — Джин выпустил облако дыма, не без удовольствия наблюдая за тем, как возмущенно обернулся в его сторону Сэм. Аж на дерево карабкаться перестал на полпути, лишь бы постараться прожечь дружка взглядом. Да куда там ему до отца с его яйцеморозящими очами. — Не с мужиками, а с одним конкретным! — он показал средний палец и опрометчиво ухватился за ветку снова, ощутив, что вот-вот упадет. — Который следить за дверями, блять, должен, а не языком чесать! — Да слежу я. Нет никого, собирай ты яблоки уже быстрее, обезьяна плодовая. — Во что мне их собирать, себе в задницу? Подойди сюда, у тебя же пакет! Джин воровато огляделся, бросил окурок в грязевую лужицу под ногами и, притоптав его виды видавшим сапогом, двинул в обход забора к дереву, на котором висел его возлюбленный. В послушно подставленный пакет из ДжоДжа маркета тут же полетели спелые, наливные яблоки, некоторые с веточками и листвой. — Че за натурпродукт? — брюнет заглянул в пакет, и следующее яблоко чуть не угодило ему в кудрявую башню. — Хоть бы мусор сюда не бросал всякий. Мамка твоя не поверит, что ты такое купил. — Рассортируем потом. За дверями-то следи! — Да не видно мне отсюда дверей, дурень! На это Сэм ничего не ответил, потому что его внимание полностью охватило происходящее за окном второго этажа дома Марни, до которого он успел доползти по корявой ветке дерева в попытках дотянуться до более симпатичных плодов. Вытянув шею и обняв всеми конечностями ветвь, чтобы случайно не слететь вниз, на свиней, он во все глаза таращился в окно и, походу, думать забыл о своей миссии. Джин нетерпеливо перемялся с ноги на ногу и нервно цыкнул. — Чего ты там пялишься? — наконец не выдержал он. — Нихера себе Льюис отжигает, — восхищенно и одновременно с отвращением прошелестел Сэм, то и дело морща нос, но ни в коем случае не возвращаясь обратно к сбору яблок. — Он это… О-о-о, ой, ну и мерзость какая! Старая судорога, такой святой на собраниях, а вон что с бедной Марни делает. Я теперь точно прекращу его донимать, а то мало ли он и меня вот так повертит на… — Господи, Сэм. — Слушай, — голос белобрысого просел и изменился так внезапно, растеряв всю свою беспечность и веселость, что Джин встревоженно вгляделся в листву, стараясь рассмотреть лицо мальчишки — все ли с ним в порядке? На него в ответ уставились два зеленых глаза, в которых явственно виделось, как в светлой головушке Сэма включилась лампочка очередной ебанутой идеи. — А ты бы не мог… А ты бы не мог в следующий раз, когда мы будем тусоваться у меня или у тебя, маску надеть какую-нибудь? Джин так и сел бы на месте, если бы мог сейчас это сделать, но нет — приходилось держать увесистый пакет с яблоками и одновременно отпихивать носком сапога заинтересованного чужаками на своей територии брата Шницеля, похрюкивающего в районе колен. Это еще что за новости? И что там такого в комнате Марни увидел Сэм, если мыслительный процесс привел его к таким результатам? Лучше, наверное, не знать. Фантазия у Джина — дай Иоба каждому, так что придется потом засыпать сугубо под травками, свежезаваренными или скуренными. А то иначе никак, если Сэм сейчас подробно расскажет… — …Знаешь, не такую всратую, как у Льюиса, не какую-то кожаную мотню в виде кроличьей морды… Блять, все-таки рассказал. Джин зажмурился, тоскливо думая о том, как трудно ему сегодня будет уснуть. И далеко не из-за горячих фантазий. — … А типа устрашающую. Я видел фильмец один, там маньяк был в стремной маске и с голым торсом. Знаешь, горяченько, — Сэм, явно смутившись того, что поделился этим, активно завозился на ветке, свесив с нее ноги и примеряясь, чтобы не спрыгнуть на голову копошащейся внизу свинье. — Так и скажи, что тебе мое ебло надоело, — Джин попытался отшутиться и было засмеялся, но тут же закашлялся, умолкнув. Почему-то то, что только что ляпнул Сэм с его невероятным умением переходить с темы яблок до темы секса с маньяком за три секунды, внезапно нашло отклик в нем, прокатившись теплой волной внизу живота. Не то чтобы Джин был фанатом ролевых игр, однако представление того, как беззащитно и горячо будет выглядеть мальчишка под ним явно заставляло задуматься о том, чтобы пойти на поводу. Если еще к этому добавить подходящую атмосферу, типа лунной ночи и какого-нибудь леса, где никто не услышит его всхлипы и стоны… Кажется, Джин уже знает, где достать маску и когда она понадобится. — Не надоело, — Сэм совсем незаметно успел оказаться рядом, торопливо вытаскивающий яблоневые листья да палочки из пакета. — А когда оно такое хищное, как сейчас, то еще больше нравится. Ты о чем там задумался, а? — Тебе скажи — ты и захочешь, — туманно ответил фермер, сморгнув призрачное воспоминание о том, как красиво Сэм умеет прогибаться в изящной пояснице и как удобно ютятся большие пальцы в нежных бархатных ямках на ней, если держаться за бедра. Мелкота словно мысли читать научился. Сощурив нефритовые глаза, он медленно, словно боясь спугнуть Джина, опустил пакет на землю и уцепился за его ремень ловкими пальцами, легонько потянув на себя. — Ну так кота за яйца не тяни, выкладывай. Джин едва ли не фыркнул от подступившего к горлу смешка. Сэм вообще нихрена не умел флиртовать: будто бы впитав в себя все максимально пошлое и избитое из второсортных романтических сериалов, которые взахлеб смотрела его мать, а то и подглядев что-то в порнушке, он абсолютно бесстыдно пытался применить эти недонавыки в реальности и каждый раз неизменно сталкивался с тем, что Джин давился ржачем и окончательно херил все игривое настроение. Так что теперь, слегка обидевшись из-за ответной реакции, блондин оперативно увильнул от поцелуя, мягко уперевшись ладонью в веснушчатую скулу и пихнув от себя. Нечего его тут облизывать с подтекстом мол «ладно, попытка засчитана, мамин альфач, давай чмокну что ли». Такие подачки не нужны. — Разбежался, шпала, — по большей части Сэм больше ломался и театрально дулся, потому что понимал — он слишком слаб духом, чтобы обидеться всерьез. И когда загорелые жилистые руки уцепились за талию, а пухлые губы примкнули к шее, тут же рассыпав мурашки по светлой кожице, блондин тоскливо понял, что вся его напускная гордость помахала ручкой и ускакала в закат. До Джина с его будто врожденным животным магнетизмом ему еще расти и расти. Вот так он просто все это делает, а ноги один хер подкашиваются, и млеешь, как девчонка на выпускном. Хватает только этой мягкой, но уверенной настойчивости в движениях и того, как он склоняется к лицу, вот-вот поцелует же, а в последний момент кренится в сторону и льнет к бьющемуся заполошно пульсу у уха. — Дурак. Джин улыбается и молчаливо соглашается с этим, на этот раз оставляя легкий поцелуй на щеке, хранившей остатки подростковой плюшевости.

***

Запах яблочного пирога Джоди был прощальным письмом теплых осенних деньков: сразу же через несколько дней после уютной семейной посиделки, в которую был включен Джин, наступили промозглые, тусклые дни, когда вместо рыже-розового заката небо просто постепенно становилось еще отвратительнее в своих серых оттенках, а под шерстяную рубашку забирался ледяной ветер. К этому моменту фермер уже успел расширить свое жилище на пару с Робин, забил сеном силосную башню под завязку, повыдирал с грядок все, что может быть сожрано или продано — последние приготовления были окончены аккурат к одному особо гадкому утру, когда он проснулся от барабанящего по стеклу дождя. «Черт, и весь все равно придется сходить проверить крабовые ловушки». Джин ненавидел вот такую осень всей душой. Хотелось хандрить, хлестать пиво у Гаса в таверне, а потом подолгу шататься по долине, еще сильнее утопая в этом тоскливом болоте. Кажется, даже на гиперактивного Сэма с его вечной страстью к жизни и круговороту пиздеца с весельем погода действовала крайне угнетающе. Как минимум, он редко когда катался на скейтборде — мощеные дорожки теперь почти всегда были мокрыми и скользкими, то тут, то там образовывались мутные лужи, так что вероятность рассыпать зубы во все стороны от падения повышалась в разы. Да еще вдобавок похерить любимую джинсовку. Поэтому он теперь частенько околачивался дома, бренчал на гитаре въевшиеся в подкорку мозга мотивчики и честно пытался разговаривать с отцом из-за увещеваний матери о том, что тому крайне важно сейчас проводить время с семьей. Джин его молча понял, когда тот, неловко перетаптываясь на пороге крыльца, куда изредка попадали капли дождя, отказал в прогулке до моря. Он и сам носу не казал бы из дому, даже если там атмосферу неуловимо угнетает мрачный отец, явно время от времени проваливающийся в воспоминания о войне, из которых его приходилось вытаскивать жене и сыну-подростку. Но море звало. И крабовые ловушки — тоже. Увязая прорезиненными сапогами в мокром песке, испещренном крошечными кратерами от дождевых капель, Джин крепко сжимал в зубах сигарету и, придерживая на голове капюшон дождевика, упорно чесал к дальнему пляжу, где расположил свои ловушки. Хлипкий мостик через речку, впадающую в неспокойное море, надсадно заскрипел под тяжелой поступью фермера, но стойко выдержал. От ледяного ветра, усилившегося у моря, пальцы были совсем каменными, так что вскоре Джин сдался и спрятал руку, придерживающую капюшон на кудрявой башке, в карман — один черт он мало чем спасал. Вокруг — почти ни зги не видно из-за пелены дождя и странного легкого тумана, поднятого над крупными, никогда не высыхающими приливными бассейнами, в которые лучше было не вступать — в них можно было накрепко увязнуть и как минимум проебать сапоги с остатками самообладания. Джин предусмотрительно их обошел, по пути подобрав несколько интересных ракушек. Вещицы почти бесполезные, однако симпатичные. Может, что-то да смастерит из них в будущем. Если желание появится, под этой-то толщей хандры и тоски неизвестно по чему. — Эй, парень, — внезапно раздался хриплый голос, словно его обладатель минимум лет пятьдесят курил сигареты строго без фильтра, а потом в обязательном порядке заедал горстью щебня. Фермер едва не матернулся и встал как вкопанный. Там, в бледной мгле явно кто-то был. И, судя по голосу, кто-то доселе незнакомый. — А? — не совсем вежливо переспросил он и с осторожностью зверя сделал шаг вперед, готовый в любой момент смыться тем же путем, что пришел. Кто знает, на что способен этот перец, невесть что забывший на диком пляже. — Есть у меня тута один старый амулет на продажу… «Это че, барыга что ли? Охуительную точку нашел для торговли». Джин хотел было сказать что-то язвительное в ответ, в своем стиле, когда он чувствует себя неловко и хочет отшутиться, но в горле пересохло. Хотя казалось бы — столько влаги в воздухе. Неясное чувство вновь заворочалось внутри, цепляя склизкими щупальцами ребра — похожее было тогда, когда Джин угодил в передрягу в пещере, которой так и не нашел объяснения. И страх тоже отсутствовал, хотя был бы вполне логичен. Сумрак, с одной стороны бушующее море и топкие лужи приливных бассейнов, с другой — какой-то жуткий бомж и стена темного леса. Втопить бы отсюда по тапкам, но нет, фермер как завороженный поплелся поближе к темной фигуре. И складывалось ощущение, что сколько бы он до нее ни шел — она все не приближалась. Он еле подавил вскрик от неожиданности, когда молочный туман внезапно прорвала жилистая, крепкая на вид ладонь, на которой лежало нечто блестящее, а немногим позже показался край сильно потрепанной шляпы и под ней мутноватые, но пристальные глаза. Незнакомец протягивал ему «амулет» в молчаливом ожидании, а Джин все никак не мог взять в голову, почему его не волнует вся странность происходящего. «Какие на этот раз «газы» виноваты в галлюцинациях, а, доктор Харви?». Дед одновременно выглядел и вполне реальным, но разглядеть его толком не представлялось возможным — его черты лица, крайне поношенная одежда, да даже спутанная борода будто появлялись и исчезали в тумане по очереди, выхватывая на себя внимание на какие-то жалкие мгновения и снова исчезая, как из памяти, так и из виду. — Что за амулет-то? — Джин на пробу усмехнулся, стараясь вернуть себя же, но получилось из рук вон плохо. Зато внимание перешло на диковинный предмет в грязноватой ладони, от которой веяло морем и водорослями. То тоже была ракушка, в далеком подобии тем, которыми фермер заполнил карманы дождевика, но она не шла ни в какое сравнение с ними — изящно вытянутая, завитая как рог сказочного существа, она переливалась всеми возможными оттенками моря: на ее поверхности будто танцевали яркие солнечные блики или бледный лунный свет, мазнуло белоснежной пеной, тянуло синей неизведанной глубиной и искрилось бирюзовое мелководье, а в пустоте ракушки наверняка бушевал шторм, подобный сегодняшнему. На тончайших рельефах даже виделся призрачный цвет сиреневых медуз — такой же невесомый, как они сами. Это было произведение искусства, сама душа моря, заключенная в такой крошечный предмет. И Джин повелся. Любил он такое, нравились ему вещицы, которые были будто напитаны энергией и несли в себе некий сакральный смысл, который ему, колхознику, не постичь никогда, зато он может этим восхищаться и любоваться, забывая обо всем. Даже о том, что дождь лупит в лицо, и яйца мерзнут в слишком тонких для этой погоды джинсах. — Пяти кусков хватит? — еле проговорил он холодными губами. Меньше эта штука явно не стоила, а наебывать Джин не любил. Уж тем более всяких потерянных стариков. Ему не убудет, а этому древнему морячку, который, наверное, еще с Иобой в картишки перекидывался, будет на что пойла купить и найти ночлег. Старик так же молча кивнул, глядя сквозь Джина бесцветными глазами. Сделка была завершена. И, едва парень укромно припрятал украшение в нагрудной карман и поднял взгляд, старого одиночки уже не было, словно туман окончательно поглотил его. А был ли дед?

***

«Подарю амулет Сэму», внезапно про себя решил Джин, стоило ему разобраться с крабовыми ловушками и выбраться с пляжа под укромную сень скал и леса. Здесь ветер так не ревел, да и дождь вроде почти утих. То и дело проверяя, а на месте ли подарок, купленный за довольно крупные деньжата (фермер чисто в количестве сена посчитал, за сколько ему досталась эта долбаная ракушка со шнурочком и совсем чуть-чуть расстроился, в основном за свою свинью Шницеля, которому придется слегка урезать паек на эту зиму), он снова поторопился по каменной дорожке уже давно изученной улицы. Вещица, конечно, ему приглянулась, но куда больше ему будет приятнее смотреть не на нее, а на то, как мальчишка расплывется в улыбке и вновь брякнет что-нибудь типа «да я тебе девка, что ли?». И от его слов будто запахнет спелой летней дыней и повеет теплым бризом. Кидать мелкие камешки в окно гитариста пришлось недолго. Очень быстро там появилась слегка заспанная хлеборезка с розовыми полосками от примятой подушки на щеке и светлыми прядками, упавшими на лоб. Все еще непривычно видеть Сэма без его фирменного шоха на башке, но сердце так и зашлось от умиления. «Выйди», одними губами произнес Джин и указал пальцем на крыльцо. Блондин покорился, исчез с поля зрения и совсем скоро отворил входную дверь, стоя ровно в том же, в чем, походу и спал — в мягких серых спортивных штанах и какой-то безразмерной футболке с черепом, которую будто из пиратского флага перешил. — Накинул бы хоть чего, чучело, — брюнет порицающе качнул головой. Нет, заспанный парень в домашнем — это сексуально, но не тогда, когда он торчит при температуре +10 на улице. Здесь забота о ближнем превалировала над похотью. — Нормально и так, — зевнул Сэм, потирая кулаком глаз. — Что хотел? Заходи, хорош тут ползать везде. Джин промычал отрицательно и указал на сетку с шевелящимися крабами в руке. — Эту братву тоже занести? Твоя мама не в восторге будет. А на улице оставить не вариант, могут и съебу дать. Клешнями сеть почикают и все, au revoir*. Мне б их до дома дотащить побыстрее. Я тебе просто подарить хотел кое-что. Там такая интересная история была, понимаешь… Все же решив сгрузить кучу крабов на дорожку, Джин закопошился во внутреннем кармане. Ракушка зацепилась за тонкую ткань и все никак не хотела являться на свет, а с психу дергать ее парень не хотел, чтобы не сломать, так что продолжал забалтывать пока что еще нихера не соображающего Сэма. — …В жизни не подумал бы, что у вас такие приколисты тут обитают. Толкнул мне эту штуку и как сгинул. А я и рад! Симпатичная она, блин. Под посветлевшим небом ярко сверкнули бирюза и зелень. Выуженный на свободу амулет и глаза гитариста, мгновенно растерявшие остатки сна. — Ты… — Сэм пытался сказать хоть что-нибудь внезапно севшим голосом, но заткнулся и кашлянул. Издалека, из кухни послышался голос матери, обеспокоенный этим кашлем и сквозняком, но парень ее даже не услышал. На холод он, кстати, тоже внезапно захотел положить большой и толстый. — Ты что, не знаешь, что это такое? — Ракушка, — святая невинность в образе фермера хлопнула глазами и протянула амулет, висящий на кожаном шнурке. — Редкая, походу. Нравится? — Нравится, — отозвался эхом блондин. Он молча наблюдал за тем, как уже воодушевленный и оживившийся Джин поднялся по ступеням и водрузил на его шею амулет, тепло улыбаясь. Сэм тут же судорожно схватился за витую диковину, не веря в происходящее. Нет, оно понятно — Джин не знает всех традиций местного народца и сделал сейчас предложение сам того не понимая, так просто, блять, будто поссать сходил. Но сердце все равно сладко щемило, и под босыми ногами больше не чувствовалась противная влажная древесина крыльца. — Джин, — он робко позвал, мягко уткнутый носом в крепкую грудь — Джин предусмотрительно расстегнул дождевик, чтобы мелкий не жался к мокрой ткани, пока тот его обнимает. — Это не просто ракушка. Это, считай, ты сейчас… Ты… От волнения сперло дыхание и застучало в висках. Сэм застонал, отпихнул от себя ничего не понимающего Джина, но только для того, чтобы тут же сигануть ему в руки, крепко обвив ногами талию и вжавшись губами в чужие. Амулет казался приятно неудобным, зажатый между ними. Брюнет еле удержался на месте, ошарашенно распахнув глаза. — Сэм, ты чего? — он слизнул призрак поцелуя с губ, как только тот прекратился, во все очи наблюдая за внезапной переменой в поведении гитариста: только что сонный мешок с картошкой, через секунду — уже висит на нем как обезьяна и белозубо улыбается, почти до боли сжимая плечи. Знал бы, что это он так из-за какой-то ракушки растечется — стряс бы со старика еще десять таких. Джин непонимающе, но улыбался, удерживая Сэма за бедра. Ему даже уже было неважно, что их в таком недвусмысленном положении могут увидеть родители белобрысого: все внимание фермера было на этом невероятно счастливом лице, обладатель которого склонился к нему ближе, положил прохладные ладошки на чуть колкие от легкой щетины щеки и горячо прошептал: — Ты предложение сделал, шпала. И, если что — я согласен. *au revoir (фран.) - до свидания