Я думал, что ненавижу тебя

      Койки выглядели до безумия мягкими, а чистое постельное белье приятно пахло. Кайгаку прошел мимо ряда шкафов. За блестящим стеклом аккуратно и упорядоченно расположились медицинские принадлежности, препараты, разного рода пузырьки и книги. Он остановился возле плаката с изображением человеческого черепа. Пустые глазницы смотрели на него, а челюсти широко улыбались, будто приветствовали.       Юноша подумал о Морико. В маленьких деревнях нет таких больниц, и люди полагаются на знания лекарей. Иногда одному лекарю приходится путешествовать в соседние поселения, где нет своего врача, а пациенту — ждать и выживать. Морико была совсем юна, а ее наставник не успел научить ее многому. Где она теперь будет черпать информацию о болезнях и травмах?       Юширо как истукан стоял у двери и не отходил от нее. Он водил сиреневыми глазами за Кайгаку и молчал. Они здесь одни. Прошло немного времени с момента, как Тамаё попросила оставить ее с Зеницу наедине, чтобы снять проклятие, и они закрылись в комнате с письменным столом и свечами. Юширо очень не хотел отходить от своей ненаглядной, чем забавлял Кайгаку, но ей ничего не стоило еще раз попросить его ласковым голосом, и он согласился. Из комнаты он выходил с розовыми щеками, цветущий как камелия и замечтавшийся. А теперь стоял под дверью подобно щенку, ждущему хозяйку.       Но ждать, судя по всему, снова долго и нудно. И компания не самая приятная. Раньше Кайгаку был уверен в том, что чья-угодно компания будет лучше компании Зеницу, однако сейчас он бы лучше провел время с ним. Парень взглянул на Юширо, Юширо взглянул на него, и Кайгаку продолжил осматривать комнату в тишине, словно демон в белом кимоно — что-то вроде мебели.       Когда истребитель задумался о нечеловеческих способностях Тамаё и ее помощника, на глаза ему попался белый лист с каким-то символом на нем. Он висел прямо на стене над входной дверью, слева от еще одного медицинского плаката, и не вписывался в обстановку от слова совсем. «Странно, что я не заметил его раньше,» — Кайгаку подошел ближе и присмотрелся, но понять, для чего нужен листок, так и не смог. — Зачем это? — Кайгаку повернулся к Юширо, решив, что он не слишком его боится после общения с Тамаё. Без ее ведома помощник все равно ничего гостю не сделает, поэтому охотник спокойно начал разговор. — Не советую трогать, — отозвался демон. Серьезные безэмоциональные глаза пытались вычислить намерения собеседника. — Это… Как-то связано с демоническими штуками? — наклонил голову набок Кайгаку. В бою он не хотел бы испытать на себе эти техники, но они стали союзниками, так что ему и не грозило. У него не было мысли навредить, им управляло чистое любопытство. — Не каждая вещь здесь связана с демоническими штуками, — фыркнул Юширо и закатил глаза. — Это больница. Просто не трогай чужое. — Сказал демон, который забрал мой меч, — Кайгаку взаимно закатил глаза.       Он подумал о том, что собеседник ворчливый зануда, будто он не был таким же. Охотник опять пристально уставился на лист на стене и погрузился в размышления о тех способностях Юширо, которым он сам стал свидетелем. — Часто ты ходишь сквозь стены? — парень подошел к окну и сел на подоконник, весьма узкий, но расположиться на нем можно. — Твои силы больше направлены на маскировку, да? — продолжал любопытствовать он. — Какое тебе дело? — недоверчиво пробурчал Юширо, исподлобья глядя на него. — Да не трясись, я не собираюсь использовать это против тебя, — запрокинул голову назад Кайгаку и уперся затылком в стекло. Он даже позволил себе прикрыть глаза, как дремлющий кот, доверявший своему окружению и знавший, что он в безопасности. — Если забыл, мы договорились. Мы помогаем вам искать лекарство, которое излечит и вас самих.       Помощник Тамаё молчал. Сначала он выглядел недовольно по нескольким причинам — ему не нравились ни вопросы истребителя, ни то, что он запрыгнул на подоконник. Кайгаку втянул носом воздух и шумно выдохнул. Ясное дело, ни один демон не раскроет перед охотником все свои карты. Они видят друг друга впервые этой ночью. Тут даже не в доверии проблема, а в адекватности. В здравом уме никто не будет изливать душу первому встречному. Но Кайгаку было скучно сидеть в тишине, а о природе чудовищ он сегодня узнал очень много. Вроде бы перебор информации, однако он слегка утряс ее в голове, и теперь хотелось больше деталей для этого демонического пазла. — Мое лекарство в том, что я таким стал, — неожиданно выдал Юширо. — Может быть… Если я снова обращусь в человека, я сразу умру.       Кайгаку открыл глаза и удивленно поглядел на него. Прозвучало лично, даже очень. С чего бы он так откровенничал с ним? Юширо притих на миг, будто колебался и сомневался в том, что ему стоит продолжать. Его брови дрогнули и затем расслабились. Раз уж начал, нужно закончить. — Я был при смерти, и госпожа Тамаё предложила вариант, который мог спасти меня. Она предупредила, что я больше не буду человеком, и я согласился на такое существование, — Юширо почти не пересекался с гостем взглядами. То, что он рассказывал, было важным — значительная часть его жизни. Как бы он ни пытался это скрыть, Кайгаку чуял — глубоко в душе он ждет любой реакции от охотника.       «Она спасла ему жизнь… Я бы тоже влюбился,» — в мыслях пошутил Кайгаку, но вслух не сказал, потому что тогда непременно вернул бы себе катану. Только не в руки, а в живот. Он решил, что парень вряд ли врет, ведь в этой ситуации ложь не имеет смысла. Недолгая пауза повисла в воздухе, возрождая в голове яркие воспоминания о ночи в поле. — Я встречал смертельно больного мальчишку, который сошел с ума после того, как обратился в демона. Сошел с ума от собственных безграничных возможностей и дарованного ему бессмертия… — Кайгаку прикусил внутреннюю сторону щеки.       Перед глазами встало самодовольное зеленое лицо и покрытые кровью почти по локоть руки. Жадный звериный оскал, хищный взгляд, острые когти, способные изрезать не хуже клинка. «Люди слабы и хрупки, мы больше не имеем с ними ничего общего». Они считали себя важнее жизней, которые отняли, и готовы были убивать еще и еще, лишь бы продолжать существовать. Но существовать ради чего? Подпитывать свою мерзость и жестокость подобно паразиту, не способному ни на что иное, кроме как жить за счет других. Ради того, чтоб никогда не узнать, что случается с душой, когда ты умираешь.       Ту ночь он никогда не забудет.       На другой стороне Тамаё и Юширо. Бог знает, сколько им лет. Возможно, они сами сбились со счета. Они тоже паразиты и не протянут без крови долго. Однако они не отнимают ее против воли, не лишают жизни ради нее, не поглощают плоть, как остальные чудовища. Они посвящают себя помощи людям, которых им предписано убивать. Даже несмотря на то, что на их пороге появились охотники, точно знающие, кто они такие, они не напали. Опыт это или внутренняя доброта, но в итоге эти демоны стали их союзниками. Они были паразитами, которых легко понять и простить.       Насколько сильно Юширо отличался от того негодяя. Кайгаку остановил глаза на замершем в ожидании демоне. — Твоя история начиналась так же, но ты куда человечнее него.       Брови Юширо от удивления поползли вверх. Кайгаку одобрительно кивнул ему. Он уважал его за то, что парень на несколько ступеней выше того гаденыша с зеленой кожей. Не так уж плох, каким казался.       Юширо не ожидал таких слов, но они удовлетворили его. Охотники редко с пониманием относились к причине, по которой он стал монстром. — Выходит, не один Музан может плодить демонов, — возникла резонная мысль у Кайгаку. Поначалу он считал, что лишь прародитель способен на расширение питающейся человечиной армии. Однако то, что сейчас он в комнате с людоедом, не имевшим с Музаном никаких связей, доказывало обратное. — За эти годы госпожа Тамаё сумела обратить лишь меня. Только потому, что мои дни были сочтены. У нее нет цели создавать демонов просто так, — поспешил оправдать госпожу Юширо. Он не мог позволить, чтобы кто-то неправильно думал про нее, особенно из-за его двусмысленных слов.       Кайгаку почесал подбородок пальцем. «Допустим… А почему она смогла обратить его одного? Другие погибли? А Зеницу может кого-то обратить?» — роились вопросы в голове, заползая один поверх предыдущего и теряясь в этом муравейнике. — Все построено на крови… — он цитировал слова госпожи Тамаё. — Чтобы сделать из человека чудовище, нужно дать ему демонической крови. Но не каждый людоед способен на такое, верно?       Юширо, что удивительно, перестал торчать у двери, будто прирос к полу ногами. Он подошел ближе. Лишь сейчас почувствовал, насколько неловко и странно разговаривать с кем-то из разных концов комнаты? — Госпожа Тамаё уже не связана с прародителем. Ее кровь — не его кровь. Не подходит, чтобы создавать демонов. — То есть чем больше в тебе крови Кибуцуджи, тем больше вероятность обратить кого-то? — делая паузы между словами и обдумывая каждое слово, пришел к выводу Кайгаку. — Те сильные демоны… Лу́ны, да? Он дал им свою кровь, свои силы. В них больше всего этой заразы, и они распространяют ее…       Кайгаку сковала необъяснимая ненависть к Музану и всем, кто с ним связан, кто слепо подчиняется ему — из страха или глубокого уважения — неважно. Они должны умереть. Умереть второй раз, потому что ни один из них не должен существовать так долго. Тамаё сказала, что демоны двенадцати лун — сильнейшие из чудовищ. Мощнее них лишь их господин. Настолько сильны? Нужно отыскать каждого и порубить на части, а затем изжарить на рассвете. — Не недооценивай лун, — Юширо словно почувствовал весь ужас, сконцентрировавшийся в мыслях собеседника.       Кайгаку очнулся от внезапного приступа жестокости в отношении Кибуцуджи и его приближенных и поглядел на него. Сиреневые глаза были неподвижны и внимательны. — Ни один из охотников, согласившихся помочь нам разработать лекарство, больше не выходил на связь. — Ни один? Совсем? — переспросил юноша. Хотелось верить, что ему послышалось, но это было бы лишь попыткой обмануть себя.       Юширо безнадежно покачал головой. Он стоял на расстоянии пары метров от подоконника, на котором сидел гость. Кайгаку ошарашенно уставился в одну точку. Невозможно, чтобы совершенно никто не мог одолеть мощных демонов. Он слышал о столпах — крутых истребителях, идеально владевших своим дыханием. Уж они-то способны дать бой лунам. Или… Даже они недостаточно сильны? Конечно, их опыт не может сравниться с опытом монстра, живущего третье или четвертое столетие, но… — Да к черту их, — отмахнулся от собственных опасений Кайгаку.       Еще таким его не пугали. Тренировки, тренировки, тренировки — и он станет крутым охотником. Дыхание грома, которым владел наставник. Он усовершенствует его настолько, что людоеды будут бояться одного его имени. — К черту этих слабых охотников. И лун туда же. Я не собираюсь их недооценивать, но и трястись от того, какие они сильные, я и подавно не намерен. Пускай на деле покажут, что они умеют, — Кайгаку сложил руки на груди и хмыкнул. — Мне нравится твой настрой, — отозвался Юширо с мягкой ухмылкой. Его заостренные клыки на миг стали заметны. — К тому же, у тебя есть козырь в виде твоего друга. Демон не может убить демона, а когда госпожа Тамаё снимет с него проклятие, тебе останется только прятать его от солнца и охотников. — Да… — выдохнул Кайгаку. Слова у него как-то закончились. Гнев и нетерпение встретиться с хвалеными лунами выжали из него все соки, и тем для разговора он придумать не мог.       «Кстати о других охотниках… Нам везло, и мы не встречали их, но что мы будем делать, если все-таки столкнемся с ними?» — Кайгаку представил себе, как он пытается сбежать от истребителя с Зеницу в корзине, и крепко зажмурился. Какой еще побег? Такое точно не получится провернуть. — Он же тоже был охотником? — прервал молчание Юширо. Теперь, судя по всему, именно ему интересно поболтать с гостем. — Кто, Зеницу? — Кайгаку автоматически взглянул на дверь, за которой его друг и Тамаё снимали проклятие. Как бы он ни старался, он не мог представить себе этот процесс. — Да… Почему же был? Он все также охотник, правда… Без меча. Но это не имеет значения…       Демон задумчиво выпрямился и задержал глаза на листе, висящем над входом. Он подошел к окну и вгляделся в улицу за ним. Фонари тут горят до самого утра, даже если все спят. — Мы обучались у одного учителя, а потом Зеницу обратили, — вздохнул Кайгаку. Он сидел с краю подоконника и не загораживал Юширо обзор. — Забавно. Кого-то это проклятье спасает, а кого-то даже не спрашивают, хочет ли он быть проклятым, — парень снова уставился на плакат с черепом. Тот продолжал улыбаться как дурак. — Зеницу чуть не сожрал меня. Я не знал, что с ним делать, но убить не мог, и вот… Я очень рад, что мы встретили вас, — он слабо усмехнулся. — Теперь у нас есть ясная цель.       Происходящее сейчас действительно напоминало сон. В нем исполнилось то, к чему они по огромному везению пришли в реальности — встретили знающих теорию и готовых помочь на практике демонов. Это казалось чем-то невозможным, а если и была вероятность найти союзников, то довольно маленькая. Еще и за такой короткий срок — они ведь могли годами скитаться по Японии, пока не наткнулись на госпожу Тамаё.       Голос собеседника звучал не так же ворчливо и отстраненно, как прежде. — Рискуешь собой ради того, чтоб помочь ему, — произнес Юширо, для него это чувство было привычным. — И я не только о демонах двенадцати лун.       Кайгаку вопросительно поглядел на него. Если раньше демон в белом напоминал что-то среднее между неприступной статуей и обозленным зверем, защищавшим свою нору, теперь он казался простым парнем, с которым они уже когда-то были знакомы. — Отдал демону свое единственное оружие, — ехидно улыбнулся он. Ехидно, вовсе не хищно и не зловеще. — Все ради того, чтобы найти способ спасти друга. Зная, что тебя могут обмануть и убить в любой момент. — Ты не был похож на лжеца. Я не вижу демонов насквозь, но… В последние дни в моем окружении их как-то больше, чем людей, — качнул головой Кайгаку, говоря о том, сколько времени он проводит с клыкастым напарником. Он с самого начала понимал, как рискует, и если бы не Зеницу, распознающий вранье лучше, он вряд ли бы согласился на такое. Так что Юширо сейчас процитировал его мысли, почти слово в слово, доказывая — схожего между ними действительно много.       Демон в белом прошелся когтями по ножнам катаны и невесомо коснулся рукояти одними подушечками пальцев, будто чьей-то нежной руки. — Когда я увидел вас, я подумал, что ты хоть чем-то отличаешься от других охотников, — медленно сказал он, следя исключительно за ходом собственной ладони по шершавой поверхности кожи, обтягивавшей рукоять меча. — Путешествуешь с демоном, как если бы было неважно, кто он. Охотники обычно не закрывают на такую деталь глаза… — Даже не начинай. Я уже думал о том, что охотник из меня сомнительный, — Кайгаку криво ухмыльнулся, перебив его. — Ты не первый, кто так говорит.       У Юширо сначала лицо вытянулось от изумления, а после он издал тихий смешок. — Неправильный охотник… — выдал он. — …Умнее многих правильных. — Мудрые фразы говоришь, а выглядишь как мальчишка, — беззлобно отозвался Кайгаку и уперся плечом в деревянный косяк окна. Он сам не понял, в какой момент ему стало весело.       Несколько минут они молча рассматривали пол, стены, шкафы и плакаты, чтобы перестать улыбаться и шутить глупые шутки. Истребитель задумался о том, что искать лекарство от заразы Кибуцуджи имеет даже больше смысла, чем просто убивать демонов — нужно избавиться от источника проблемы, а не бороться с ее последствиями. Чудовища будут появляться и дальше, если их прародитель жив.       Когда Кайгаку вновь обратил на людоеда внимание, неожиданная и необъяснимая серьезность уже поселилась в его холодном лице. — Ты пошел мне навстречу, поэтому я сделаю то же самое, — сиреневые глаза отразились в стекле, блуждая по улице снаружи. Юширо сделал долгую паузу, будто думал, стоит ли помогать истребителям, а потом сказал прямо: — За вами следят. — Что? — переспросил Кайгаку.       Подугасла былая радость от того, что они понемногу разгребают неприятности, в которых в последнее время буквально тонут. На замену одной проблеме приходит другая. «Я уверен, кто-то у нас на хвосте.» Так говорил Зеницу, и уже второй демон замечает следующую за ними по пятам угрозу. — Подожди, — юноша напряженно уставился на Юширо. — Мы знаем, но… Мы думали, это ты за нами шел.       Однако собеседник покачал головой. Совсем не обнадеживает. У Кайгаку ком встал в горле. — Нет, не я, — Юширо стоял у окна так, словно снаружи их невозможно увидеть. Теплый свет фонарей придавал его коже более человеческий оттенок. — Следят за вами, но мне это тоже мало нравится. Мы союзники, но вам нельзя оставаться у нас надолго, — поймав растерянный взгляд Кайгаку, пытающегося сообразить, как одно связано с другим, демон слегка помедлил и добавил: — Вы двое… Ваши запахи, следы, абсолютно все я замаскировать не могу. Вы навлечете на нас беду.       Кайгаку оторопело глядел на него, не веря ушам. На шутку это не похоже, ему опять говорили правду. Радовало, что Юширо вообще поделился опасениями, а ведь такой недоверчивый и осторожный тип мог ничего не сказать. Охотник спрыгнул на пол и также посмотрел в окно, облокотившись мозолистыми ладонями об подоконник. Никого снаружи, абсолютно никого. Но он обязан был проверить. Сердце хотя бы стало колотиться в груди менее буйно. — Ты видел его? — с надеждой спросил он и повернулся к помощнику Тамаё. — Это демон? — Нет, не видел. Я спрятал вас, а по-дружески расспрашивать его, кто он и что ему нужно, будете сами, — сложил руки на груди Юширо. Он, вероятно, нервничал все это время, но успешно притворялся, будто ничего особенного не происходило. Однако теперь скрывать свою тревожность у него не получалось. — В любом случае, лучше потеряйтесь. Я бы не стал общаться с тем, кто исподтишка преследует меня.       «То есть ты не стал бы общаться сам с собой?» — подумал Кайгаку. Он задумчиво прикусил губу, всего на мгновение, а затем облокотился задом об подоконник, снова повернувшись к улице спиной. Он решил не переживать о слежке, по крайней мере пока. Здесь они в безопасности, да и что поменяется, когда они выйдут наружу? Им нужно выследить сильных монстров, верхушку кровожадного айсберга — задачка посложнее, чем какой-то трус, не способный показать свое лицо.       Кайгаку решил обсудить проблему шпиона с Зеницу, когда они останутся наедине. В конце концов, это угроза для них, а не для Юширо. С его способностями скрывать свое местонахождение он обезопасит себя и Тамаё… Его способности? Парня так напрягло положение, в котором они с Зеницу находились, что он не сразу зацепился за слова демона о маскировке. — Спасибо, что предупредил, — все же выдал юный охотник. Юширо лишь кивнул.       Кайгаку размышлял о действительном назначении знака на клочке бумаги над входом, когда дверь комнаты, наконец-то, отворилась. Оба парня повернулись на звук шагов. Сначала ждать этот заветный звук было утомительно, но отчего-то время полетело быстро. Наверное, от хорошей компании. Кайгаку увидел напарника, и внутри невольно наступило облегчение. Он отвык видеть Зеницу отдельно от себя слишком долго, да и, чего скрывать, волновался о том, как пройдет этот процесс избавления от проклятия. Прошел, кажется, успешно, ведь плакса выглядел точно так же, как и прежде, и хуже ему не сделалось. — Уже все? — Кайгаку переводил взгляд с друга на госпожу Тамаё, бесшумно прикрывшую за собой дверь. — Ага, — Зеницу улыбнулся и стал похож на нежный цветок персикового дерева. Такой же беззаботный и счастливый. Или Кайгаку просто захотелось сравнить его с чем-то красивым в это мгновение. Демон убрал упавшие на лоб пряди и произнес: — Чувствую себя необычно. Словно на моей шее больше нет чьих-то рук, готовых задушить в любой момент. — Теперь Музан его не убьет, ведь так? — уточнил юноша, обращаясь конкретно к госпоже Тамаё. — Изнутри нет, проклятие больше не работает, — она мягко сложила ладони вместе, держа их на уровне своего широкого пояса.       «Отлично. Наша маленькая победа, не иначе,» — улыбнулся своим мыслям Кайгаку. Сейчас не было нужды досаждать союзникам и подвергать их риску из-за напавшего на их след незнакомца. Да и двенадцать лун не найдут себя сами, так что имеет смысл выдвигаться в путь. — Ну, тогда нам пора, — он склонил голову, и фигурка магатамы качнулась на его шее. — Спасибо за помощь, — это предназначалось не одной госпоже Тамаё, но и ее подопечному.       Несмотря на непростой характер и переливавшуюся за края гордость, Кайгаку не скупился на благодарности для тех, кто постарался принести пользу. Подумать только, сейчас он говорил спасибо монстрам, которых знал несколько часов. И госпожа Тамаё мило кивнула в ответ. Может, из вежливости, а может, она и сама рада быть полезной. Скорее всего, и то, и другое.       Взгляд Зеницу, затуманенный от размышлений, блуждал по деревянному полу и стенам. Кайгаку заметил состояние товарища. С чего бы ему быть таким, будто он не рад оказаться вне всесильных лап прародителя? Или во время избавления от проклятия были проблемы? Парень уже открыл рот, чтобы спросить, как вдруг Зеницу вздрогнул и выдал: — Ой, корзину забыл! — он убежал обратно в комнату, где Кайгаку и оставлял жизненно необходимую для них вещь.       Юноша вернулся, опять принеся в серо-белый интерьер комнаты свое маленькое солнце, спрятанное в каждой прядке его волос и каждой складке его хаори. Почему именно такого яркого и теплого человека настигла такая ужасная судьба? Кайгаку поджал губы, и жгучее желание поскорее изобрести лекарство разлилось по его венам. — Прежде мы не встречали охотника, работающего в паре с демоном, — Тамаё наблюдала за тем, как Кайгаку надевал на плечи корзину. Она догадывалась, для чего это нужно. — У вас есть все шансы стать теми, кто сдвинет будущее лекарства с мертвой точки. — Да уж, если кто-то решит надрать Кайгаку задницу, пусть сначала со мной это обсудит, — Зеницу увел обсуждение в шутку и отозвался беззаботным смехом, обнажив острые зубы. — Определенно есть изюминка, отличающая вас от других охотников, — Тамаё заметно подбодрил его смех. Загнанные в тупик люди редко вспоминали о способности смеяться. Это означало, что их гости не отчаялись на все сто процентов. — Не будем тянуть время. Спасибо вам большое, — Зеницу бодро направился к выходу, но только после вежливого поклона.       Подозревавший что-то неладное, о чем он непременно собирался расспросить друга на улице, Кайгаку двинулся вслед за Зеницу и заметил долю облегчения во взгляде Юширо. Видимо, и правда нервничает из-за слежки. В узкой прихожей юный истребитель попрощался с не совсем живыми хозяевами этого дома. — Надеюсь еще увидеться с вами, — по-доброму сказала госпожа Тамаё. Она и помощник стояли прямо напротив гостей, провожая их. — Будьте сильными. — Будьте осторожными, — внес свое пожелание Юширо. В протянутых мертвенно-белых руках лежал меч.       Кайгаку долгим взглядом посмотрел на юношу, а затем решительно кивнул и принял свою катану. Удивительно, как он дико нервничал и чувствовал себя беззащитным, когда попал в этот дом без клинка, а уходя едва осознал — он общался с тремя демонами, вооруженный одними кулаками. И никто не навредил ему. Зеницу и не стал бы, но демоны в белом оказались тем сортом чудовищ, что не растеряли свою человечность. «Не все будут такими честными, как эти двое. Главное — не привыкать,» — хмыкнул собственным мыслям Кайгаку.       Меч вновь утяжелял пояс. Касаться рукояти приятно, это укрощало любую бурю в голове и позволяло взвешенно принимать решения. У Кайгаку своеобразное успокоительное, но то, что оно наконец к нему вернулось, наполняло его мужеством и неустрашимостью. Они попрощались с союзниками и спустились с крыльца в пустоту улиц, оставляя госпожу Тамаё и Юширо наедине друг с другом и с их бессмертием. В ожидании того средства, которое может стоить охотникам жизни.       Кайгаку пристально осмотрел окружение, а потом безучастного Зеницу. Тот выглядел так, словно больше думал о том, как правильно переставлять ноги при ходьбе, чем о настоящих проблемах. Юный охотник схватил напарника за руку и быстро потянул за собой в темный переулок. Он направился в ту часть города, где они еще не были, а оттуда планировал двинуться дальше. Главное — не останавливаться здесь. — Ты чего? — растерянно плелся за ним Зеницу. Он удивленно осмотрелся в надежде понять, не случилось ли что-то, что Кайгаку заметил раньше него.       Однако рядом никого не было, а задира еще и шикнул на него. Кайгаку немного успокоился тогда, когда скользнул в тень одного из домов. Окна не горели, на крышах никакого шевеления он также не заметил. Он внимательно озирался и прислушивался к каждому постороннему звуку, но пока слышал лишь их собственные шаги. «За вами следят. За вами следят. За вами следят,» — гудело в голове голосом Юширо, и это пока что было все, что он мог услышать. Чужого присутствия Кайгаку уловить не мог, как ни старался. «Это шпион слишком тихий или я слишком глухой?» — как бы ни было тяжело признавать, задира все равно допускал, что ему самому может не хватать опыта. — Ты не чувствуешь, что за нами кто-то идет? Прямо сейчас, — едва слышно спросил Кайгаку, косо взглянув на товарища. Он ни на миг не сбавлял шагу.       Взгляд демона сделался настороженным. Он перестал дышать, вслушиваясь в мертвую тишину спящего города. Ветер коснулся фонарей на витрине, когда они проходили мимо закрытого магазинчика, и они с тихим шелестом покачнулись. Тканевые вывески с шорохом пошли волнами, подчиняясь прохладному веянию, однако больше ничего. — Сейчас нет, — немного громче ответил он, и Кайгаку частично избавился от тревоги. — Твои догадки оправдались. Юширо тоже сказал, что за нами следят, — юный охотник все еще говорил шепотом, пускай и ощутил облегчение, когда друг с отличным слухом убедил его, что сейчас они одни. — Будь начеку. Нельзя, чтоб он опять сел нам на хвост.       Они дошли до окраины города, не встретив и не почувствовав присутствия людоедов. Видимо, кроме госпожи Тамаё и ее помощника здесь никакая нечисть не жила. Кайгаку позволил себе сбавить скорость, когда они пересекли открытое пространство и проникли под защиту лесной чащи, поначалу не густой, но вскоре настолько сомкнувшейся над их головами, что небо перестало мелькать меж ветвей. Тишину и спокойствие нарушал стрекот сверчков то там, то тут, а в остальном стояла мирная обстановка.       Кайгаку успокоился и вспомнил о том, что хотел расспросить друга еще в доме демонов. — Как прошло снятие проклятия? Больно? — поглядел на него истребитель. Тревога уже не дергала его за ниточки, и отчасти за это нужно благодарить Зеницу. Он здесь, рядом, а значит все идет по плану. Можно дать себе передышку.       Юноша отрицательно покачал головой в ответ. Его глаза заволокло туманом — явный признак того, что он о чем-то думал. «Да что с ним? Мы столько уже прошли, а он ни слова не проронил,» — Кайгаку вздохнул. Он знал плаксу слишком хорошо даже в моменты, когда ненавидел его. Он без слов понимал — что-то не давало другу покоя, опять. — «У нас наконец-то есть четкий план, почему нельзя не нервничать и просто отдохнуть хотя бы часик?». — Чего кислый такой? Тебя что-то гложет, рассказывай, — произнес участливо парень. Он внезапно обнаружил — ладонь Зеницу до сих пор лежала в его руке. Совсем забыл отпустить его после того, как торопливо вел за собой по городу. — Я не знаю, как рассказать… Я не уверен в том, что это вообще было, — скованно пробормотал демон, и его брови дрогнули. Он не отнимал руки, но притворялся, будто это абсолютно нормально — вот так идти, держась друг за друга. — А ты попробуй. Может, я помогу разобраться. — Дело не в… Знаешь, это как сон. Приснилось, а утром едва вспоминается. Словно кто-то подшутил над тобой, — начал запутанно Зеницу. Но товарищ честно пытался ловить и распутывать этот клубок, не перебивая. — Когда с меня сняли проклятие, я увидел что-то, а потом… Мгновенно забыл. Я помню только расплывающийся образ.       Зеницу зажмурился, и на его лбу появилась морщинка. Он потер висок пальцами. Голова болела от непрерывных попыток вспомнить дополнительные детали, но таким образом он просто гадал или придумывал то, что вряд ли было в том видении. Кайгаку молчал, давая ему сосредоточиться. — Я видел человека со светлыми волосами… — он нахмурился. — И необычными глазами — яркими как радуга… Он сидел передо мной на коленях, словно и не хотел сопротивляться, а я… — парень поморщился, словно почувствовал какой-то отвратительный запах, и ненадолго замолк. Эту деталь память запечатлела слишком хорошо: — А я вонзил пальцы прямо в его голову.       Зеницу затих окончательно, уставившись на собственную когтистую ладонь. Он больше ничего не вспомнил и чувствовал себя так, как если бы пытался выловить воду из реки голыми руками. Столь же бесполезно. — Это… Все? — уточнил Кайгаку с сомнением. Он уверенно мог сказать, что ничего не понял. — Когда я это сделал, человек просто смотрел на меня, будто ничего не случилось. Будто он потерял смысл жить дальше и отчаялся. Будто… Он благодарил меня за это… — добавил юноша, растерянно взглянув на друга. Его лицо отражало недоумение и даже нотку неловкости. — Я не знаю, кто это и почему я это видел.       «Привиделось, будто убил человека… И что это значит? Ты ведь не начнешь убивать в реальности?» — Кайгаку пригладил волосы назад и прикусил губу, уставившись в небо в поисках подсказок. Но ветви прятали звездное полотно слишком тщательно. Видение, или что бы это ни было, сохраняло свой секрет под замком. — Ты не спрашивал у Тамаё? — Нет… — сразу ответил Зеницу. — Я не был уверен… Не вини меня! — хныкнул плакса и запрокинул голову назад. — Я ничего не понял и подумал, что мне показалось!       «Старый добрый плакса,» — усмехнулся Кайгаку. Сейчас он по какой-то причине не мог злиться на друга — может, все из-за приятной атмосферы в лесу, где они совершенно одни, может, из-за того, что их руки до сих пор сцеплены вместе, может, еще из-за чего-то. — Да не буду я тебя винить, — он прервал нытье Зеницу, приподняв бровь. Его глаза были спокойными. — Тебе могло просто показаться. А если и нет, мы и так ничего не поймем. Ты видел где-то этого человека? — Нет, — вновь мотнул головой демон.       «Слишком уверенный ответ для всего того робкого лепета, который прозвучал до этого,» — окончательно успокоился Кайгаку. Напарник потупил взгляд, явно все еще стыдясь, что он запутал не только себя, поделившись какой-то ерундой. Однако ему нужно было рассказать кому-то об этом, и он не пожалел о своем решении. По обыкновению ворчливый и осторожный Кайгаку озадачил его весьма спокойной реакцией на очередную недосказанность. Зеницу задержал глаза на ожерелье на шее идущего рядом охотника и понял — ему все же есть, чем поделиться. — Зато я спросил у госпожи Тамаё о кое-чем другом. Думаю, тебе будет интересно это услышать, — теперь демон выглядел самодовольно и гордо, особенно после того, как заметил любопытство Кайгаку. — В общем, я спросил ее, чем конкретно опасны демоны двенадцати лун. Ну, мы ведь уже дрались с простыми демонами, хотя я бы их простыми не назвал после того, как они мне руку оторвали… Не могу даже представить, что могут вытворять те, чья кровь нам нужна.       «Логично. Давно стал таким логичным, плакса?» — усмехнулся Кайгаку, ощутив прилив необъяснимой гордости за того, кого раньше считал последним идиотом. Давно он перестал считать его идиотом? — И госпожа Тамаё… На ней лица не было, когда она рассказала мне о магии крови, — произнес демоненок и, опережая недоумение напарника, добавил: — Это то, что делает демона высокого ранга опаснее простого людоеда. Техника, которую он использует в бою. Что-угодно — от управления природными стихиями до трансформации собственного тела. Все ради того, чтоб убивать.       Кайгаку немного напрягся. Имеет смысл, ведь он сам не додумался это спросить, так что Зеницу смело можно было хвалить. Далеко бы они не ушли без этого знания, хотя… Судя по всему, магия крови представляет из себя… Что-угодно? К этому вообще реально подготовиться? Хоть физически, хоть морально. Чувство неизвестности нависло над головой и сверлило затылок своими пустыми глазами, пробирающими до костей. Однако Кайгаку не позволил себе обращать на эти терзания внимания. «Да к черту их,» — так он сказал Юширо. — «К черту их всех,» — и он не отказывался от своих слов. — …Но вот проблема — не каждый демон может использовать магию крови, — продолжил Зеницу, убедившись, что Кайгаку нечего добавить.       Было темно, и они почти на ощупь плыли через невесомое пространство. Демоническое зрение Зеницу сейчас позволяло им обойтись без огня, поэтому Кайгаку лишь крепче сжал его руку. Только ногами он ощущал почву, понимая, что шагает не по черному болоту, а по сухим веткам и камешкам. Лесная тропинка уходила вдаль, и она была достаточно широкой, чтобы было удобно идти рядом. — И я подумал, почему я могу? — наклонил голову Зеницу, рассуждая вслух и одновременно доверяя свои рассуждения Кайгаку. — Я никого не убил и не съел, да и от Кибуцуджи во мне теперь ничего не осталось. Меня ведь нельзя считать демоном высокого уровня, правильно? — он сверкнул в сторону напарника двумя золотыми озерами. — Но я мог использовать магию крови, — он посмотрел на собственную ладонь, словно на ней написано объяснение. Полутьма чащи делала его глаза янтарно-медовыми. Или же дело в том, что он окунулся в себя слишком глубоко и еще не до конца возвратился в реальность?       «Он точно использовал что-то,» — Кайгаку вспомнил их первый совместный бой. Нечеловеческую скорость, искры, сверкавшие в воздухе после каждого удара, вздувшиеся вены. — «…Но это не столько магия крови, сколько…». — Или же дело в том, что ты мечник? — предположил юный охотник, внимательно поглядев на Зеницу. — И эта магия… Ты мог делать так и раньше, просто не настолько круто. Это дыхание грома, которое ты совершенствуешь своими демоническими силами. Так ведь можно?       Кайгаку отчего-то ощутил твердую уверенность в том, что можно. Демоны когда-то были людьми, а некоторые из них наверняка бывшие охотники. Или же те, кто имел все шансы стать охотником, но пошел по другой дороге. Вероятно, их демоническая магия и есть не что иное, как преобразившаяся техника истребителя. «Выходит, демоны двенадцати лун были истребителями или могли бы ими стать? Или особые способности у них не поэтому?» — думал Кайгаку, чувствуя, что вопросов все равно осталось много. — Госпожа Тамаё сказала, что для демона, не съевшего ни одного человека, это редкое явление, — Зеницу, как и его товарищ, тщательно обдумывал свои слова, говорил медленно и с паузами. — Возможно, дело и правда в том, что я использую дыхание грома. Я даже рассказал ей про свое состояние… Ну, когда я сражался без сознания. Она сказала, это похоже на магию крови. Вроде… Организм перестраивается в экстренной ситуации. Способности могут быть на пике их мощи, более того… После снятия проклятия меня ничего не ограничивает.       Они оба озадаченно смотрели в темноту, в направлении которой шли, хотя эта мгла оставалась и позади, и концентрировалась по сторонам, и клубилась над головами в ветвях деревьев. «Надеюсь, Тамаё ничего не приукрасила. А то послушаешь и решишь, что Зеницу чуть ли не круче Музана,» — усмехнулся Кайгаку. В какой-то мере ему стало весело, но одновременно и тревожно от мыслей о том, что пока они не встретят демона двенадцати лун, они в полной мере не поймут, что из себя представляет магия крови.       «К черту эти луны, к черту все двенадцать. Когда встретим хоть одну, тогда и будем решать, как надрать ей зад,» — хмыкнул задира сам себе. Он отогнал волнение так же быстро, как начинал тревожиться. Все потому, что он не один. У него есть Зеницу — Зеницу, который этой ночью стал только сильнее. Сильнее, чем прежде, хотя и прежде он сражался как зверь. Зверь, бессмертный в бою с себе подобными. «И почему мы тогда так насторожились?».       Кайгаку вдруг оторвался от своих мыслей и заметил у ног искорки. Поначалу тускло-желтые, как маленькие призраки, но затем разгоревшиеся в ярко-зеленые огоньки, они поднялись в воздух. Не то вяло, не то опасливо светлячки принялись перелетать с травинки на травинку, учтиво осветив и дорогу, и все вокруг.       Охотник затаил дыхание. Не их ли появление разбудило насекомых или это просто чарующее совпадение? Кайгаку переглянулся с Зеницу. В обычной ситуации плакса бы обрадовался появлению светлячков как дитя малое. Но сейчас их волшебный свет отражался в его безрадостных глазах, осветил черты его лица, сосредоточенного и серого от грусти. Между светлых бровей замерла морщинка тревожности. Кажется, из них двоих это у Зеницу не получилось справиться с печалью. «Приуныл так, будто из нас двоих это не он резко стал сильнее,» — Кайгаку прикрыл глаза и томно вздохнул. Он мягко потянул друга за руку, чтоб привлечь его внимание, и они оба остановились. — Что за атмосфера похорон? — насмешливо выдал он, но Зеницу понимал, что мишенью насмешки был не он. — От слежки мы оторвались, тварей поблизости нет, нас никто не убил и не убьет. Так чего мы такие кислые?       Демон расслабил лицо и без эмоций смотрел на него. Лишь на дне его звериных глаз затаилось удивление. «Недавно ты и сам нервничал, а сейчас подбадриваешь меня, как друга, которым при жизни никогда мне не был,» — демон опустил взгляд, не зная, что ответить. — «Кайгаку, кто тебя подменил?».       Кайгаку молча таращился на него в ожидании ответа, но Зеницу совершенно неловко прятал глаза, будто стыдился того, что не может выдавить из себя ни слова. Задира развел руками, приходя к пониманию, насколько глубоко они закопались в отчаяние и уныние. — У нас было три проблемы — Кибуцуджи, охотники и солнце. Благодаря Тамаё, Кибуцуджи теперь тебе не угроза. Она убрала его из твоей головы, у нас стало на одну проблему меньше, и я этому безумно рад, — явно стараясь заразить своей радостью Зеницу, произнес напарник.       «Ну да, но что делать с охотниками и солнцем…» — подумал Зеницу, и его лицо само по себе стало еще более кислым. На миг Кайгаку прикусил губу и медленно проговорил: — Разве плохо, что ты стал сильнее? — он забегал глазами по деревьям и кустам. Теперь это его взгляд искал место, куда ему спрятаться. — Когда б я еще это сказал… — вдруг выдохнул задира и с усилием повторил: — Ты теперь сильнее. Даже сильнее меня, в разы. Это мне из нас двоих положено грустить, только оно мне нафиг не нужно, — признал Кайгаку, а сам исподтишка поглядывал на реакцию друга. — Пока я демон, это не считается… — робко отозвался Зеницу, а сам медленно становился розовым от смущения и изумления. «Его точно подменили. Чтобы Кайгаку — в котором гордости больше, чем во всех учениках дедули — признал, что он недостаточно крут… Такого просто не бывает». — Ты все еще охотник, — прервал его Кайгаку. Что-то в его тоне выдавало недовольство тем, что Зеницу вычеркнул себя из истребителей. — Поэтому соберись и не мямли, мы скоро найдем тебе лекарство! — он широко улыбнулся, и демон выпал в осадок. В моменты, когда напарник использовал свои задиристость и дерзость в другом русле, можно даже поверить в полезность этих качеств.       Зеницу попытался угомонить задергавшиеся уголки губ. «Он… Улыбается… Он так редко улыбается…» — растерянно заморгал он. — «Он улыбается слишком мило…». В следующую секунду демон поймал себя на смущении и испугался, что покраснел слишком сильно. Ему удалось сохранить непроницаемое выражение, но в душе он благодарил ночь за то, что по-дружески прикрыла его своим скверным освещением. — Чего раскраснелся? Это тоже связано с магией крови? Или ты просто так? — Кайгаку засмеялся, умудряясь говорить такие колкости беззлобным тоном. Таким, который Зеницу слышал от него очень редко. — Ты думал, я не замечу?       Светлячки, кружившие вокруг них, с поличным выдали пытавшегося казаться спокойным, но такого красного демона. Охотник бесцеремонно тыкнул пальцем в щеку окаменевшего на месте Зеницу, и тот буквально заставил себя не двигаться, хотя едва ли не дернулся от неожиданного прикосновения. Он побагровел до кончиков ушей и перестал дышать, задержав взгляд на растянутых в улыбке губах Кайгаку. Сердце заколотилось, и парню показалось, что оно непременно оставит синяки на его ребрах.       Зеницу с шумом втянул носом воздух, будто во всем лесу его не найдется достаточно, чтобы надышаться. Что-то внутри мешало, тянуло в противоположную сторону, но демон, подрагивая от колебаний, приблизился к другу и припал к его губам своими. Он плотно закрыл глаза в попытке сдержать взорвавшийся внутри фонтан перебивавших друг друга эмоций, из-за которых он едва ли не упал в обморок. Казалось, в голову ударило разом все, что только способен испытывать человек, каждое чувство, выкрученное на максимум — и беспечная как солнце радость, и искреннее счастье, сладкое как данго, и пахнущее камелиями удовлетворение, и теплеющее в груди спокойствие, и холодящий мурашками страх, и тягучая как дикий мед печаль, и горькая досада…       Кайгаку молниеносно отшатнулся, и красочный фонтан ярких эмоций стал куда скуднее и бледнее. «Черт, что я натворил…» — Зеницу отчаянно уставился на парня, на его широко открытые ошарашенные глаза, на мертвенную бледность щек, на вздымавшуюся от сбившегося дыхания грудь. Он не смог разобраться с его неоднозначной реакцией и испугался еще больше. Еще больше его поражало то, что он сам отыскал в себе достаточно решимости, чтобы сделать первый шаг. — Я, э… Подожди, я… Давай забудем об этом! — воскликнул Зеницу, не придумав ничего лучше. Он не знал, куда деть руки и куда деть себя самого.       Он задыхался от бешеного потока мыслей: «Зачем ты это сделал?!», «Давай забудем? Серьезно?!», «Ты не мог сдержаться?!». Он запустил пальцы в собственные волосы и вжал голову в плечи, словно пытаясь стать меньше и потеряться от стыда. «Испортил! Ты испортил вообще все!», «Он ударит меня, или уйдет… Или убьет!». В висках стучало, тело бросало то в жар, то в холод. — Ты… — Прости! — не дал ему и рта раскрыть Зеницу, боясь услышать то, что может вдребезги его разбить. Ладони вспотели слишком по-человечески, сердце колотилось как живое.       Однако когда он набрался смелости поднять взгляд, то не увидел в лице друга ярости или отвращения. Только недоумение, перемешавшееся со стеснением так сильно, что не поймешь, чего в этой бомбе эмоций больше. Демон не знал, как Кайгаку удалось не вспыхнуть от смущения, и едва ли сам Кайгаку знал это. Он оторопело наблюдал за Зеницу, совсем не замечая светлячка на своей макушке. От прежней улыбки, лучезарной и веселой, не осталось и следа. «Что с ним… Он не злится?» — в надежде подумал Зеницу. Он попытался проглотить комок, вставший поперек горла, но ничего не получалось, будто он намеревался с такой же легкостью проглотить пчелу. — Почему ты это сделал? — чеканя слова, произнес тихо Кайгаку. Он скрывал за суровостью дрожь в голосе, но от ушей Зеницу ничего нельзя было утаить.       «Он настолько зол, что голос дрожит… Может, он вот-вот набросится на меня? И я полностью это заслужил!» — паниковали мысли, разбегаясь по углам рассудка. — «Или он так сильно расстроился?» — паниковали руки, трясясь как от электрического разряда. Зеницу задыхался. Он ловил каждую интонацию и анализировал ее, но ничего, похожего на гнев или разочарование, не распознал. — Почему? — прозвучало в лесной тиши снова.       «Почему? Черт, да потому что захотел! Как ответить на такое?!» — внутренний Зеницу заметался подобно перепуганному плачущему ребенку, но внешний Зеницу плотно сжал губы. Из-за волнения они не могли просто успокоиться и перестать несвязно подрагивать.       Парень вспомнил вкус поцелуя, стоившего ему нескольких сердечных приступов. Приятный особенный вкус губ Кайгаку, который не описать словами. Словно они соприкоснулись не губами, а душами, а как описать привкус чьей-то души? «Черт, я… Я думал, что мне станет легче, если я его поцелую, но лучше совсем не стало…» — Зеницу опустил руки и сцепил их вместе. — «Тогда… Тогда почему я не могу заставить себя жалеть о произошедшем?». Демон ощутил, как во рту пересохло. Это будет катастрофой, если Кайгаку скажет, что с сегодняшней ночи они больше не путешествуют вдвоем. Но этот поцелуй… Такой вкус… Такое родное чувство… — Я… Я не знаю, я… — залепетал Зеницу, сутулясь и не поднимая головы. Его не перебивали, и юноша, набрав в легкие воздуха, судорожно выдохнул: — Я подумал, ты не будешь против… — осознание, что терять в этой ситуации уже нечего, накрыло его неприятными мурашками. — Я хотел попробовать… Я давно хотел… — перед глазами все расплывалось, а слова закончились. — Ты давно хотел меня… Поцеловать? — вдруг выдал Кайгаку, звуча так беспомощно и нелепо, как если бы его окатили ледяной водой вместо нежного прикосновения.       Зеницу резко замер. «Стоп, он что…» — желтые наполненные страхом глаза замерли. — «Он не знает, как реагировать?» — комок нервов, пульсирующий внутри, тоже замер. Так вот, что происходит. Кайгаку ведет себя так, словно он никогда никого не целовал и даже не думал, что кто-то хотел бы поцеловаться с ним. — Да, — осторожно, но уже без промедления ответил демон. Сердце точно вырвется наружу сегодня, если разговор продолжится. — Это плохо?.. — тише спросил он, помогая оцепеневшему от неловкости Кайгаку разобраться в себе.       Прикусив язык, Кайгаку смолк. Его реакция была вполне понятна, но только ему одному.

— Опять уснул раньше всех… — раздраженная тень стояла

над постелью беззаботно

спящего Зеницу. Кайгаку вернулся с

дополнительной тренировки, которую он сам для себя устроил

в саду и даже задержался

допоздна. Однако из двух наследников

дыхания грома так усердно

работал над собой

лишь он один.

Плакса вновь скользнул в спальню

подобно сквозняку, как только

наставник объявил, что

на сегодня хватит.

Кайгаку присел возле

самозабвенно сопевшего Зеницу

и уставился на него.

Острое желание щипнуть его за нос

вдруг уступило любопытству. Парень увидел на расслабленной

ладони мозоли, пускай их и

не так много, как у него.

Он, между прочим, в эту же

минуту проверил свои изможденные

тренировками руки. А затем,

охваченный интересом, поднес

свою ладонь ближе к руке Зеницу.

У него больше… Или нет?

С его полусогнутыми пальцами

сразу и не поймешь. Посчитав, что Зеницу спит

подобно младенцу, Кайгаку

сомкнул их руки, чтоб все-таки

определиться, чьи пальцы побеждают.

Оказалось, ничья.

Мысленно чертыхнувшись,

охотник мрачно поглядел

на бесполезного соню. Вот уж действительно,

как младенец. Бледные щеки,

спокойные брови и неподвижные веки.

Плакса выглядел слишком

чувствительным и беззащитным

всегда, но кто бы мог подумать,

что во сне это умножается

в несколько раз?

По-своему очаровательно, конечно… Кайгаку посмотрел на приоткрытые

губы, слегка розоватые, словно

сакура моти. Странное

сравнение, пожалуй.

Слишком сладкое и

приторно-романтичное.

Парень подумал о том, почему

раньше не обращал внимания

на то, как мило спит его соперник.

А потом решил, что это

ни черта не мило.

Только если немножко.

Внезапно ладонь плаксы,

теплая ото сна, шевельнулась, и

Кайгаку спешно отнял руку.

Он поднялся и ушел к своему

футону, надеясь, что своим

странным и двусмысленным

действием не разбудил Зеницу.

      Кайгаку сконфуженно потупил взгляд. Он то сжимал, то разжимал кулаки, понятия не имея, куда деть эти паникующие руки. Совсем тихо, почти беззвучно он пробормотал: — Тогда… Можешь поцеловать еще.       Зеницу мигом проглотил комок в горле и машинально вытянулся в струнку. Кто угодно не расслышал бы и переспросил, но только не он. Демон схватил напарника за руки и крепко стиснул их. Влажные ладони Кайгаку выдавали то, как он нервничал. «Эту возможность я не упущу. Даже если это будет последнее, что я сделаю,» — решительно подумал Зеницу.       Они уставились друг на друга, и парень вновь сомкнул их губы. Он мог поклясться, что ощутил мурашки, электрическим разрядом пробежавшие по позвоночнику.       От смущения жар пронесся по шее, кровь прилила к лицу, и Кайгаку не понимал, почему ему не противно, почему он не трясется от бешенства, почему позволил этому случиться, а потом даже попросил продолжения. Наверное, тоже сумел воспротивиться той силе, что тянула в противоположную сторону. Губы Зеницу нежно и ненавязчиво целовали его, а неровное дыхание обжигало кожу. Ладони демона оказались на напряженной спине Кайгаку, мягко пригладив ее и пододвинув друга ближе.       И вдруг… Стало так спокойно и хорошо. В каком-то новом ключе. Может быть, именно этих прикосновений не хватало изначально. Они говорили понятнее слов. А это чувство. Нежное, как мякоть персика, чувство… Вот, чем оно было все это время? От него можно было бесконечно убегать, отвергать его, игнорировать — и все ради того, чтобы никогда не понять, что оно взаимно. Кайгаку плотно сомкнул веки, разрешив себе выдохнуть спокойно. Потому что больше ему не нужно было ни преследовать, ни убегать.       Пальцы сжали рукава желтого хаори, цепляясь за них как за единственную возможность, не давая поцелую завершиться, словно после этого мир перестанет существовать. Но Кайгаку и правда не знал, что будет после него. Что будет между ними? Он приоткрыл глаза, стараясь навсегда запомнить то, что видел перед собой. Зеницу близко, как никогда, и от этого перехватывало дух.       Однако поцелуй все же прекратился, и первое, о чем подумал Кайгаку, пока не выпуская друга из объятий, было: «И правда как сакура моти…». В голове не укладывалось — он и правда смог попробовать эти губы на вкус, ему разрешили это сделать, даже взаимно тянулись навстречу за поцелуем, словно он слаще любого десерта.       Зеницу смущенно выдохнул, так близко, что можно ощутить его дыхание. Неспокойное, но горячее. — Почему ты не признался раньше? — выдал он непринужденным тоном, ради которого пришлось очень хорошо притвориться, что его не бьет крупная дрожь. — Неужели великий и могучий Кайгаку боялся? — пошутил Зеницу, отыскав в себе силы на колкости. Нужно было срочно убедиться в том, что это взаправду. После поцелуя он чувствовал себя опьяненным. — А сам-то почему не признался? — Кайгаку прищурился, у него, как и ожидалось, наготове были его собственные колкости. — Я и подумать не мог, что ты тоже… — неловко пробурчал парень, но не договорил. В груди трепетало и не желало успокаиваться взбудораженное сердце. — Мы как-то не слишком ладили для такого… Чувства, — растерянно пробормотал он. — Может, из-за него мы и не ладили, — отвел взгляд Кайгаку.       В его черных как эта ночь глазах таилось то, что он не мог спрятать даже от себя. В них затеплилось принятие, к которому он шаг за шагом приближался, продирался через борьбу с собой и заросли сомнений. Кто же знал, что сегодня, именно сегодня будет та ночь, когда он прорвется через путаницу в собственной голове и окажется прямо у цели? На его пути больше не было препятствий. — Много же времени мы потеряли, да? — Кайгаку поднял глаза на напарника.       Зеницу увидел новый взгляд — Кайгаку никогда не смотрел на него так. Похоже на яркий костер, согревающий в холодный вечер, на сладкие спелые персики после горечи тренировок, на распускающиеся после голой зимы нежные бутоны, на все хорошие вещи в мире. — Теперь у нас есть все время жизни. Если ты, конечно, не против потратить его на меня, — ненавязчиво, но с намеком произнес демон. На непослушных губах сама расцвела улыбка. Фонтан эмоций бил внутри, однако Зеницу не мог остановиться и говорил такие по-романтичному глупые вещи не кому-то другому, а суровому Кайгаку. — Я только этим и занимаюсь в последние деньки, — потрепал его мягко по волосам Кайгаку, совсем не похожий на себя. Злого, ворчливого, пессимистичного. — Я и не знал, что ты хочешь добавить в наше расписание пару свиданий.       Зеницу округлил глаза. Он выглядел как взъерошенный воробей, изумленный шелестом ветра в листве. Он уже давно отбросил в сторону пугающую мысль о неправильности их свидания, решив без раздумий повиноваться чувству. Оно лилось из него как радостный ручей, как трель влюбленной птицы. Разве могло такое чувство быть чем-то неправильным? Зеницу лишь переживал о том, что думал по этому поводу его сварливый, но очаровательный спутник… А спутник сказал: «Можешь поцеловать еще», неужели нужны другие доказательства? — Всего пару? — наклонил голову набок демон, немного сумасшедший от счастья и довольный тем, что он не одинок в своем сумасшествии. Он таял от одной мысли — Кайгаку все еще в его объятиях и не отталкивает его. — Что, мало? — А я думал, весь наш путь — это уже одно большое свидание.       Зеницу просто прижал его к груди и уткнулся носом в его плечо. Он отдавал этому объятию все тепло, что могло быть у демона, и вслушивался в биение сердца, к которому уже так привык. Он привык к нему еще дома у наставника — в рассветы, когда за тренировками они разгоняли сон, в дни, когда отдыхали под персиковым деревом, в закаты, когда сидели рядом с дедулей. Зеницу вздохнул. Теперь он не в силах представить, что будет, если в один день он не услышит биение этого сердца рядом.       Кайгаку без слов обнимал плаксу и наслаждался моментом. Прежде они не переходили через черту, а сейчас… За какой-то месяц они сблизились и стали друзьями, а затем и больше, чем друзьями. Этот путь действительно был непредсказуемым, он был чем-то волшебным. Эта жизнь преподносила не только трудности и потери, но снисходила до милосердия и даровала такие моменты. Моменты вместе, в которых хотелось задержаться подольше, купаясь в каждом приливе тепла. Моменты, в которые не страшна грядущая буря.