Я думал, что ненавижу тебя

      «Не буду же я отсиживаться тут…».       Зеницу чувствовал себя последним трусом и слабаком, каким его всегда и считал Кайгаку. Ощущая, как трясется каждая частичка его существа, он не мог сдвинуться с места. Страх держал его на коротком поводке. Одна мысль о демоне, которого он слышал в опасной близости от себя, приводила в ужас. Он чувствовал, что еще не готов не просто к битве с чудовищем, но даже ко встрече с ним. Но ведь… Кайгаку не должен разбираться со злом один.       «Кайгаку мог просто бросить тебя, но он остался, чтоб помочь тебе. А ты так просто позволишь ему погибнуть? Ты бросишь его?».       Мысли зашептали десятком одновременных голосов. Это была настоящая гражданская война в одной голове. Зеницу знал, что Кайгаку — отличный мечник, владеющий дыханием грома куда лучше него, успокаивал себя тем, что задира без проблем справится с этим сам. Однако с другой стороны было стыдно, что Кайгаку рискует своей жизнью ради того, чтобы помочь Зеницу — Зеницу, который и пальцем не может пошевелить, чтоб что-то сделать. Кайгаку всегда презирал его, никогда не видел в нем друга. Решать его проблемы… Ему никогда это не было нужно. Но почему-то нужно именно сейчас. А Зеницу не может найти в себе и капли смелости, чтобы не оставлять задиру наедине с ночью и таящейся в ней смертельной опасности.       «Ты же истребитель, Зеницу…».       Наставнику было бы стыдно за такого ученика… Или нет? Хотя он прекрасно видел, как сильно мальчишка боится сражаться с демонами, он всегда верил в него, когда другие считали безнадежным. Кайгаку считал его ничтожеством. Зеницу посмотрел на свои руки. Катану он потерял еще в ту ночь, когда обратился в чудовище, и теперь… Идти в бой с голыми руками? Против демонов? Едва ли он даже с мечом осмелился бы это сделать, а сейчас у него нет ничего, кроме кулаков. Зеницу нервно усмехнулся, понимая, что только самоубийца решится на такое сумасшествие.       «Придурок, ты — демон!» — сказал Кайгаку совсем недавно. Грубо и обидно, но именно правда колет глаза. Зеницу закусил губу, переминаясь с ноги на ногу и теша свою нерешительность.       Резкая вспышка яркого света несомненно разбудила половину деревни. Она осветила небо, на короткий миг превратив ночь в день, заискрилась, затрещала, загромыхала. Она заставила Зеницу шарахнуться, испугавшись того, что прежде он видел уже не раз.       Дыхание грома. Пятый стиль. Жар электрических молний. Из дома, где кто-то совершенно точно уже погиб, вместе с обломками вырвались три фигуры, в одной из которых Зеницу узнал Кайгаку. Стена сломалась так легко, словно была сделана из бумаги, и взрыв ее осколков с грохотом разбросал деревянные щепки по полю. Плакса попятился и невольно сжался, этот шум показался нестерпимо громким для его чувствительного слуха. В оцепенении он наблюдал за разворачивавшейся сценой, а в голове оставался только один вопрос: «Демонов двое?!».       Ослепительный зигзаг молний померк за долю секунды, вернув ночи ее законную темноту, и Зеницу узнал в этом ударе пятый стиль дыхания грома, который никогда у него не получался. Кайгаку сумел проломить им стену, но хотелось верить, что обе кровожадные головы тоже слетели с плеч.       Один из демонов кубарем рухнул в поле и жестко проехался по земле, оставив за собой траншею испорченных посевов. Он лежал неподвижно, но ожидания Зеницу рухнули — он слышал, что монстр еще жив. Слух пока что ни разу не обманывал его. Второй демон готовился к нападению прямиком за спиной Кайгаку. Зеницу вздрогнул и поглядел в сторону чернеющей дыры в стене здания, неожиданно для себя почуяв оттуда знакомый запах.       Запах крови.       Кайгаку идеально приземлился на ноги и следом отразил атаку второго противника, набросившегося с тыла. Прошлый удар был рассчитан только на одного демона, поэтому второго даже близко не задело, и он, конечно же, воспользовался этим. Однако охотник не позволял досаде или злости овладеть собой. Ровно до момента, пока не осознал, что не может пошевелить клинком. — Как много ты на себя берешь, бровастый, — демон противно прошелся по губам красным уголком языка, крепко зажав лезвие в окровавленных ладонях и не скрывая удовольствия от этой маленькой победы.       Луна выглянула из-за облака, осветив слабым светом фигуру людоеда. Узкие щелочки глаз сверкали нахальным бесстрашием. Даже вздутые сосуды на неестественно зеленой коже не могли скрыть, что этот демон был еще мальчишкой, когда обратился в чудовище. Кайгаку раздраженно стиснул зубы, пытаясь освободить оружие. Он заметил, что вместо колючего страха в нем начинает закипать ярость. Наглое поведение демона лишь накаляло желание отсечь ему голову, словно Кайгаку и сам никогда ни над кем не издевался. — Мы с другом съели семерых на этой неделе, и ты никак это не исправишь, — хрипло засмеявшись, враг продолжал дразнить истребителя. Его издевательский голос так напоминал тон дразнящегося ребенка, насмехавшегося над кем-то послабее. — Ты думаешь, что эта твоя зубочистка может нам навредить? — Завали! — терпение Кайгаку закончилось. За миг сделав достаточный замах, он с силой впечатал ногу в бок демона.       Тот скорчился и сильно пошатнулся от удара, едва устояв. Тень недоумения скользнула по уродливой роже, а руки невольно разжали катану. Этого хватило, чтобы блестящее лезвие просвистело в воздухе, отсекая плоть подобно куску сашими. На грязную землю один за другим посыпались когтистые пальцы, и демон взбешенно испепелил взглядом стоящего напротив человека. На его лице, казалось, появилось еще больше вздутых вен, образовав целый узор. — Я убил столько лет на тренировки, чтобы ты лапал мой клинок своими кривыми пальцами? — хмыкнул Кайгаку, приятно воодушевленный выражением на лице попятившегося монстра. Натура забияки ликовала в нем даже во время боя с демоном. — Я похороню тебя вместе с твоим клинком! — из демона вырвалось угрожающее рычание.       Охотник успел увернуться от первой атаки, но все последующие неизбежно пришлось отражать. С нескрываемой досадой Кайгаку обнаружил, что все пальцы соперника снова на месте! В попытках отсечь голову парень отрубил ему кисть, потом рассек запястье до локтя, затем отсек руку, и каждый чертов раз этот гаденыш восстанавливался!       Перестав допускать такие травмы, зеленый монстр счел, что теперь его очередь бить. Длинные взъерошенные волосы демона метались из стороны в сторону, пока тот бешено и беспорядочно наносил удары когтистыми руками. Так дерутся только дети, никогда не державшие в руках оружия и понятия не имевшие о чести. Так дерутся дети, получившие нечеловеческую силу. Кайгаку не давал мечу вновь угодить в лапы врага, а враг не давал ему времени на замах и рубящий удар.       Краем глаза юноша заметил, что первый демон, принявший на себя мощь пятого стиля и лежавший в стороне, уже оклемался, вскочив на ноги. В его груди зиял глубокий кровоточащий порез, почти отделивший верхнюю половину чудовища от нижней. Однако и эта рана с завидной скоростью затянулась, стоило истребителю лишь моргнуть. «Черт, я не попал в шею!» — Кайгаку недовольно стиснул зубы. Он уже было обрадовался, что избавил себя от одной проблемы, но та никуда не делась — отточенный удар дыханием грома лишь отсрочил ее возвращение на некоторое время.       Кайгаку отпрыгнул назад, как только уцелевший людоед в два шага оказался рядом с ним, как ни в чем не бывало, и взмахнул когтями в рискованной близости от головы охотника. Парень оставил в земле длинную полосу в резкой попытке затормозить и, наконец, смог остановиться. «Почему они вообще работают вместе?!» — враждебно сверлил их глазами Кайгаку. Монстры бегло переглянулись, и парень мрачно понял по их изучающим взглядам, что они проверяют раны друг друга. Как напарники. — Думал, так просто убьешь меня? — хмыкнул первый демон, на лбу которого красовались неприятного вида рожки. Его кожа была белой как снег. — Даже твой лучший удар не нанес мне смертельной раны. — Это был не самый мой лучший удар, — невозмутимо ответил Кайгаку и ускользнул от новой атаки.       Демоны пытались окружить его, и это было невозможно не заметить, поэтому парень внимательно следил за тылом и не позволял им поймать его в ловушку. «Информация. Нужно узнать информацию,» — всплыло в голове напоминание. Охотник слабо верил в то, что эти двое хоть что-то ему скажут, но попробовать стоило. — Когда наступит рассвет, вы сбежите от меня, поджав хвосты, — начал Кайгаку, вглядываясь в ехидные морды чудовищ и держа дистанцию. — Ты уверен, что протянешь так долго? — зеленокожий монстр сощурил глаза, хотя казалось бы, как можно сощурить их еще сильнее? — Не коробит от того, что теперь вы должны прятаться от солнца? — проигнорировав его провокацию, продолжил юный охотник. — Когда вы были людьми, это не было проблемой. — Люди слабы и хрупки, мы больше не имеем с ними ничего общего. А дневной свет — такой же пустяк, как заноза в мизинце, — хрипло посмеялся демон, медленно переставляя ноги и пытаясь обойти Кайгаку со спины. Истребитель тоже не стоял на месте, и все трое водили своеобразный хоровод по полю, не собираясь подпускать друг друга ближе. — Люди вовсе не хрупкие, — надменно выдал Кайгаку. А форма охотника действительно добавляет уверенности. — То, что у них не восстанавливаются конечности, показывает, насколько сильнее должен быть человек, чтобы выжить. Вы слабее, потому что вам не страшно получить рану, вы слабее, потому что должны прятаться от солнца. И ради чего это все?       Ветер трепал полы черного хаори и уносился вглубь деревни, завывая между холодными стенами домов. Демон с зеленой кожей приоткрыл глаза шире и косо взглянул на своего рогатого друга. Тот остановился, а вместе с ним замер и весь хоровод. Кайгаку прервал воцарившуюся тишину вопросом, который интересовал его больше всего: — Есть ли у демонов возможность снова стать людьми?       Темные волосы рогатого тоже шевелились из-за танцев ветра, однако сам он настолько перестал двигаться, что Кайгаку насторожился, не готовит ли противник резкое нападение. В душе парень надеялся на то, что в случае чего у него будет время на один из стилей дыхания грома. — К черту эту возможность, если она есть, — исподлобья глядел на истребителя рогатый, угрюмо и немного испугано, словно боялся, что Кайгаку и правда способен вернуть им человечность против их воли. — Тебе легко быть человеком. Когда мы были людьми, мой друг был смертельно болен, и никому не было до этого дела.       «А ты за другом в любую петлю, как я погляжу,» — фыркнул Кайгаку, надменно изогнув брови с таким видом, будто полез в бой не из-за Зеницу. — …А теперь он может восстановить руки, которые ты отсек. Теперь он может посмеяться над теми, кто смеялся над ним, — ухмыльнулся монстр, сверкнув клыками с нескрываемым удовольствием от того, о чем он говорил.       «Они ничего не знают,» — пронеслось четкое в голове. — «Даже если бы знали, все равно остались бы монстрами». Кайгаку перевел взгляд на второго демона, молчавшего в плену собственных мыслей и воспоминаний. Не стань он чудовищем, не прожил бы долго. Конечно, он не хотел умирать, и Кайгаку не в праве его винить до тех пор, пока сам хватается за жизнь. Охотник не до конца понимал свои чувства — с одной стороны какая-то доля жалости проснулась в нем, но ее было ничтожно мало. Он сам видел, что они натворили. Тот человек, чей труп в доме уже наполовину обглодан, мог бы еще быть жив, если бы не эти двое. — Но ради этого вы убиваете людей и жрете их, вам самим-то не мерзко от этого? — брезгливо бросил Кайгаку, испытав неприязнь к существам, считавшим себя в праве распоряжаться чужими жизнями. — Если такую цену нужно заплатить за то, чтоб никогда не умереть, мы не оставим в этой деревне ни души, — рогатый решительно сжал руки, покрытые вздувшимися венами, в кулаки, его темный взгляд был холоднее воды в проруби. — Да ладно тебе, — зеленый демон заломил свои руки в неестественное положение просто забавы ради, и обстановка на секунду стала разряженнее. — Это ведь еще и весело. Особенно когда они дергаются… — он хищно облизнулся, снова уставившись на охотника. Его провокация явно сработала, потому что Кайгаку передернуло от ненависти.       Твари.       Эти двое не сочли нужным хотя бы попытаться побороть свою звериную природу, попробовать ограничиться хотя бы кровью. Это были демоны, каких ничто не отличало от других. Обычные монстры, каких охотники убивали десятками без капли милосердия. Они оставили после себя столько жертв, что щадить их было нельзя. Они не сжалились ни перед кем. Они сами были недостойны жалости.       Воля дает искру. Искра дает молнию. Молния будит гром.       Дыхание грома. Шестой стиль. Рев электр…       В лицо ударило землей, попав в нос и глаза. Мелкие частицы неприятно оцарапали щеки. По-настоящему в страх бросило не то, что юный охотник растерял всю концентрацию, а то, что на какое-то время он ослеп. Кайгаку закашлялся, отшатнувшись, и сквозь пелену пыли увидел приближавшегося противника. «Землей в меня бросил? Какого черта?!» — в мыслях он паниковал и одновременно пылал от ярости.       Сильный удар не заставил себя ждать, и катана едва выдержала его, когда парень заблокировал атаку. Он тотчас отпрыгнул назад, интуитивно взмахнув клинком, но не почувствовал, что попал хоть по кому-нибудь. Звуки шагов и шорох одежды врагов звучал словно бы со всех сторон, и Кайгаку не понимал, куда бить, ровно так же, как понятия не имел, откуда может прилететь чужой кулак. Глаза слезились, пытаясь избавиться от сора, и взгляд понемногу прояснялся, но этого было недостаточно.       «Готовься к худшему, не опускай клинок,» — слова били по вискам вместе с неровным пульсом. Сердце колотилось как ненормальное, два противника одновременно пытались отправить его на тот свет, не давая отдышаться. Это разительно отличалось от тренировок — те могли покалечить, но никак не убить. Не получалось сосредоточиться, чтобы применить еще одну технику. Парень чувствовал, что в глазах начинает двоиться от того, как быстро нужно переключаться с одного демона на другого, чтобы не пропустить ни одной атаки из этого непредсказуемого града ударов. Он совсем забыл о третьем демоне, с которым сюда пришел.       Два людоеда, сражавшихся бок о бок, совершенно игнорировали присутствие Зеницу. Да и тот проявлял к ним мало интереса. Кайгаку побелел, в промежутке между нападениями заметив желтое пятно на пригорке возле пробитой стены. Бывший товарищ стоял возле дома, где осталось мертвое тело, а Кайгаку хорошо помнил, что с ним творилось при виде каких-то жалких капель крови в прошлый раз. Сейчас это кровавое пиршество наверняка сводит Зеницу с ума, но проблема в том, что охотнику самую малость некогда вернуть его в реальность. — Зеницу! — рявкнул парень, со свистом рассекая воздух на том месте, где секунду назад стоял один из людоедов. — Ты мне поклялся! — он получил по катане так, что руки задрожали.       Оставалось только радоваться тому, что клинок выдержал и не сломался, потому что другой такой достать будет проблематично… Да для кого его доставать — если истребитель сломает меч, он подпишет себе смертный приговор. Кайгаку сфокусировал взгляд на демонах, и их бездушные ухмылки добивали его. Его крик показал им, как он отчаялся.       Зеницу поймал себя на мысли, что мертвое тело не вызывает у него ни страха, ни отвращения. Комната с багряным узором на стенах чрезмерно перенасытилась дурманящим запахом. Жертва кровожадных чудовищ совершенно не двигалась, и демон не слышал вокруг ни звука — в этом месте он был единственным живым существом. Юноша сделал шаг вперед и ступил в лужу крови. Он вздрогнул и замер, оцепеневшим взором уставившись под ноги, а потом уставился на тело. Голова мужчины была отвернута в другую сторону, отвернута даже сильнее, чем позволяла шея. Вся его поза казалась до жуткого неестественной и сломанной. Парень привык к спящим, но никак не к убитым, поэтому мозг не хотел принимать то, что он видел. Но где-то глубоко внутри жадное животное давало о себе знать, шевелилось подобно насекомым под кожей и шептало о том, как оно голодно.       «Я буду давать тебе мою кровь, если ты поклянешься, что будешь паинькой и никого не убьешь».       Он не забыл их договор с Кайгаку, железно удерживавший его от того, чтоб сорваться и вцепиться в мертвеца зубами. Да, он прослыл трусом, но свое слово старался держать. И все-таки… Юноша чувствовал себя невероятно голодным, в то же время понимая, что им движет не человек, а чудовище. Это именно оно набивает голову гнилыми мыслями, склоняет сделать то, чего делать нельзя, и игнорирует адекватность. Голодное, злое и привыкшее брать свое любой ценой чудовище. Лимонно-желтые глаза разбегались при виде пира, а руки с острыми ногтями тянулись за наживой.       «Он ведь уже мертв…» — думала та сторона Зеницу, от которой он с радостью бы избавился, если бы мог. — «И убил его не я… Считается ли это… М… Могу ли я?». Во рту скопилась слюна, ноги словно сами шли в сторону манящей плоти. Демон искал себе оправдания, пока разделявший с ним одно тело юноша, как мог, сохранял контроль. В голове вдруг проснулся вопрос — почему это жестокое убийство не кажется ужасным преступлением? Это чей-то сын, друг, сосед. И утром, когда его, беднягу, найдут в таком виде, это будет большим горем. Горем для всей деревни. Верх жестокости — того, за что на демонов и открыта охота. За что любой из них должен сгореть в муках. Верх жестокости, но почему демонам так наплевать на это? Почему монстру, что сидит в голове, так все равно?!       Зеницу зажмурился и мотнул головой, чтобы вытрясти из нее жестокие порывы. Почему ему не страшно? Раньше ведь его пугало все, даже резко вспорхнувшая с ветки птица. А теперь он спокойно стоит посреди комнаты наедине с трупом и жаждет продолжить то, что начали другие чудовища. В какой момент стерлась грань между здравым смыслом и зверством?       Чудовище внутри заставило его подойти к телу совсем близко, однако Зеницу во все глаза принялся изучать бедолагу, запоминая каждую мерзкую деталь, каждую гематому, каждый неестественный изгиб сломанных конечностей, каждое поврежденное полотно мышц, зиявшее в обрамлении порванной кожи и следов клыков. «Отвращение… Где мое отвращение?» — если бы Зеницу мог поговорить сам с собой, он бы хорошенько встряхнул себя за плечи. — «Почему тебя не тошнит от этого?!».       Он опустился на корточки, не сводя глаз с мертвеца. Окровавленные волосы мужчины слиплись и приклеились к лицу, на котором застыли красные разводы. Надорванное кимоно потемнело в области живота, рукава обильно пропитались кровью, а неприятно скрюченные пальцы напоминали о тщетной борьбе за жизнь, которая совсем недавно еще билась в этом теле. Шея бедняги была сломана, и парень не решался повернуть его лицом к себе. Плотно сжав губы, Зеницу придвинулся ближе и все-таки увидел то, что вызвало в нем долгожданную тошноту.       Убитый, словно его веки были тяжелыми, полуприкрытыми глазами глядел в одну точку, прямо сквозь демона, склонившегося над ним. Пустой взгляд, словно стеклянный. Кровь окрасила его бледные губы и подбородок в алый. Она во всех красках показывала мучения, которые испытал этот человек, захлебываясь в собственной крови перед тем, как ему свернули шею. Вспомнив тот мерзкий хруст, резанувший по ушам совсем недавно, парень поежился, быстро зажмурившись. «Он так страдал… А я ничего не сделал. Я же слышал их. Если бы я не побоялся, они бы не успели…». — Будь ты проклят, Зеницу! — голос Кайгаку с улицы вновь вернул ему понимание того, что он не один. Звон когтей, бьющихся об метал. Быстрые шаги двух пар ног, звучащих синхронно, и шаркающая по земле оборонительная позиция третьей пары ног. Тяжелое дыхание.       Шум битвы против запаха добычи и ненасытной пасти. Демон зажал себе рот когтистой ладонью, шумно дыша через нос. Вдыхать сводящий с ума аромат было невыносимо, но он делал это намеренно.                         — Ты голоден.       — Заткнись.                         — Если не поешь, тебе будет хуже.       — Я не стану.                         — Идешь против природы демонов?       Любой человек, превратившийся в монстра, может сорваться и начать убивать. Истребитель не может. Иначе он не истребитель.       — Да, иду.       Зеницу развернулся и рывком выскочил из здания, оставив мертвеца вместе с сомнениями и соблазнами за спиной. Небо было пепельно-черным, до рассвета еще далеко. В поле все шел и шел бой, но Кайгаку заметно уставал и не справлялся с двумя демонами одновременно. Часто наблюдавший за тренировками второго ученика Зеницу замечал, насколько тот сейчас уступал в силе этим двум демонам. Его удары косили, а блок срабатывал все менее эффективно с каждой атакой противника. Зеницу сделал уверенный шаг в сторону сражения, но ноги резко ослушались его. У Кайгаку хоть оружие есть, а у него нет. Чем… Чем атаковать-то?       Монстр с зеленой кожей резко застал Кайгаку врасплох, во второй раз ловким движением зажав его клинок между ладонями. Зеницу слышал, как колотится сердце в груди товарища. Это была паника, смешанная с дикой усталостью. Один раз он уже опоздал, но больше затягивать нельзя. Демон быстро спустился с пригорка, чувствуя, как ноги едва успевают касаться земли, и поражался своей скорости. Полы накидки с белыми треугольниками поднялись и парили за спиной. «Они бьют руками — и я буду бить руками,» — сказал уверенно внутренний голос.       Воздух обжигал легкие, дышать становилось попросту больно. Кайгаку вымотался и к нему начинало приходить понимание — он не вырвет свой клинок из лап врага, силы уже не те, что в начале боя. Голова и спина были мокрыми от пота, а мышцы рук и ног пульсировали. Каждый удар сердца отдавался стуком в висках. Однако демон вдруг подался вперед, спонтанно, как будто споткнулся, и лезвие, выскользнув из его пальцев, неглубоко впилось в зеленое плечо.       Кайгаку вскинул брови, замешкавшись из-за внезапного подкрепления, и не сразу заметил желтое хаори, оказавшееся рядом. Зеницу толкнул монстра прямо на катану — единственное, что могло по-настоящему навредить ему сейчас. Рогатый демон, взбешенный до скрежета зубов, быстро среагировал на появление еще одной пешки на поле.       Ровно до того, как ощутить первый удар смертельно опасного соперника, Зеницу поймал на себе короткий взгляд, преисполненный презрения и… Разочарования? Точно. Демон испепелял его глазами, глядя прямо как на кого-то, от кого он не ждал удара в спину. Как на предателя. В этих глазах даже не было предупреждения. Только приговор.       Пытаясь разбудить в себе драгоценный запас сил, Кайгаку сжал рукоять и завершил рубящий удар. Демон обозленно зашипел и отшатнулся от охотника. Зеленая конечность с глухим шлепком упала в грязь — рука, отрубленная вместе с плечом. Кайгаку не сомневался, что монстру ничего не стоит ее восстановить, но и сам не мешкал, беспощадно рассекая плоть. В нечеловеческих глазах блеснул страх — та самая деталь, которая возвращала монстрам человечность. На миг истребитель увидел в демоне больного мальчишку, до безумия боящегося смерти. Он боролся за жизнь так сильно, что удача улыбнулась ему, и катана снова не достала до шеи, полоснув монстра по груди.       Невольно цокнув языком, Кайгаку в неподдельном ужасе заметил, что подкрепления у него больше нет — Зеницу точно мертвый лежал вдалеке, так далеко, что кулак казался больше него. Он опять был грязным с ног до головы и не приходил в себя, оставив Кайгаку одного с двумя целыми противниками. Рогатый демон, отправивший Зеницу в далекий нокаут, всем корпусом повернулся к истребителю в черном хаори. Его взгляд был полон холодной решимости избавиться, наконец, от надоедливого мечника. Зеленый демон вновь глядел на Кайгаку без трепета, и его рука, как и грудная клетка, полностью восстановились.       «Вот и допрыгался,» — пронеслось неутешительное в голове охотника, когда он снова с готовностью направил на монстров клинок. Все мышцы ныли, крича об усталости и окончательной неспособности воспользоваться дыханием грома. Рогатый демон возник в опасной близости от Кайгаку и стремительно впечатал кулак в его блок. Сила удара сдвинула парня с места, нарушив устойчивую позицию ног и подвергнув оборону риску. — Ты ошибся, — произнес монстр, гипнотизируя охотника глубокими черными глазами. — Люди слабы, и я здесь, чтобы доказать тебе это.       Кайгаку стиснул зубы, чувствуя, как капля пота катится у него по лбу, перебегая на переносицу. Проиграть каким-то мелким сошкам он не может. Такое унижение хуже смерти для первого ученика Джигоро. Напрягшись и отпихнув от себя рогатого, истребитель вдруг столкнулся с мощным порывом ветра, поднявшим облако пыли до небес. Вместе с не менее ошарашенным демоном они осторожно попятились, не понимая, что произошло. Крупные частицы земли шумно посыпались вниз, несколько даже упали на голову и плечи. Кайгаку задержал дыхание, чтобы не вдохнуть сор, и ошеломленно вглядывался в эту редеющую пелену.       Яркое хаори всколыхнулось на ветру, бросаясь в глаза сквозь любую темноту и стоящую в воздухе пыль, и Кайгаку не знал, радоваться ему или нет. Спустя считанные секунды поднятая в воздух буря осела настолько, что взору открылось кровавое и бросающее в дрожь зрелище. Запятнанная алым желтая ткань, замерший в шоке противник, когтистая рука одного, торчавшая из спины другого. Зеницу, не открывая глаз, беспощадно пробил грудную клетку врага насквозь, словно для такого маневра и вовсе не нужны усилия.       Чудовищная рана, которую мог нанести только демон другому демону.       Зеницу теперь здесь, но пару секунд назад он был так далеко отсюда. Такой ничтожно короткий срок ему понадобился, чтобы ворваться в сражение — эта нечеловеческая скорость пугала. И удар… Сила, которой обладал товарищ, не укладывалась в голове. Кайгаку прекрасно понимал, что ни он, ни даже Джигоро в его лучшие годы не способны голой рукой пробить тело насквозь так, словно оно состояло из ваты. Потому что они люди. — Какого черта?! — рявкнул зеленый демон, и брови сошлись у него на переносице. Конечно, ему плевать даже на такую травму — голова-то все еще на его плечах. — Ты же демон!       В этих словах звучал укор и одновременно непонимание. Вероятно, эти двое не встречали ни одного демона прежде. Особенно демона, идущего против своих. Каким бы странным это ни казалось, Зеницу не отвечал. Плотно закрытые глаза, лицо, не выражавшее эмоций. Его напряжение выдавали только вздувшиеся на лбу и висках вены, как в тот раз, когда он едва мог сдержать себя, чтоб не напасть на своего напарника.       Парень склонил голову и неподвижно стоял на месте, весь воздух шумно вышел из его легких, и этот выдох был наполнен искрами. Кайгаку восстанавливал дыхание, пользуясь каждой секундой, чтобы мышцы могли немного отдохнуть. В то же время он во все глаза наблюдал за тем, что вытворял мальчишка, с которым он разделял тренировки у старого учителя. — Ты сам… Хочешь съесть его? Так и сказал бы… — растерянно пролепетал монстр с зеленой кожей. Это было просто смешно. Удивительно, но сила Зеницу напугала даже его сородичей.       Держась за рукав грязного желтого хаори, демон пытался вынуть из себя это малюсенькое неудобство в виде целой руки. И у него бы получилось, если бы Зеницу позволил, но парень вцепился второй ладонью в запястье врага, и его хватка была железной.       «Он… Он обездвижил его!» — осенило Кайгаку, и он резко пересекся глазами с рогатым демоном, которому, видимо, пришла та же мысль. Он бросился на охотника, но парень вовремя отпарировал удар. Раздался короткий противный звук скрежета когтей об лезвие, который, казалось, слышала вся деревня. Демон оступился, не ожидая такой отдачи, и пытался устоять на ногах.       Кайгаку окончательно взял себя в руки. Он молниеносно извернулся, избежав удара, который мог оказаться последним, и отработанным рывком клинка полоснул по монстру. Идеальный прием, который отсек монстру ногу выше колена. Идеальный прием, который противник совершенно не предвидел. Прицелься истребитель в шею, демон бы непременно заблокировал атаку, поскольку это место чудовища готовы защищать до последнего.       Не задерживаясь с откатившимся в сторону рогатым, юноша поторопился к его уязвимому другу. «Быстрее…» — подгонял себя Кайгаку, набирая в грудь воздуха. — «Быстрее!». Адреналин бушевал в крови, и даже появилось чувство азарта. Зеленый монстр рывком вырвался из ловушки Зеницу и отпрыгнул, однако Кайгаку оттолкнулся от земли и настиг соперника в воздухе. Набрав замах с разворота, он нанес уверенный смертельный удар. Тонкие зрачки сузились до невозможного, когда в них отразилось неизбежно приближавшееся лезвие, сверкнувшее в белом свете луны. Катана рассекла мышцы и, даже столкнувшись с позвоночником, не замедлилась ни на секунду. Красные брызги полетели в стороны, слегка запятнав лицо охотника. Голова с растрепанной гривой коснулась земли уже отделенной от тела. Посыпались отсеченные темные пряди.       «Вот и допрыгался!» — пронеслось ликующее в голове охотника. — «Мой первый демон!» — душа праздновала, несмотря на то, что это еще не конец битвы. Кайгаку мог позволить себе порадоваться маленькой победе и радостно повернулся к напарнику. Минус один противник! Зеницу стоял на том же месте, все еще склонив голову и никак не реагируя на улыбку Кайгаку. Истребитель не понимал, что происходит с плаксой — ни страха, ни восторга, совсем ничего? Он даже глаз не открыл за все это время.       Чувство удовлетворения и пьянящую радость прервал истошный крик, разнесшийся по округе. Кайгаку разом протрезвел, стиснув меч, и сосредоточил внимание на рогатом демоне, про которого успел забыть. Вопль перешел в отчаявшийся холодящий кровь в жилах вой, когда монстр на коленях подполз к товарищу и трясущимися руками нащупал его отсеченную голову. Он машинально смахнул комья грязи с зеленой щеки. Душераздирающе, ведь этой голове уже ничего не поможет. Недвижимое тело медленно рассыпалось, крошилось как печенье, и ветер уже подхватывал пепел, начиная игриво разносить его по полю. Испуганный взгляд умирающего чудовища умоляюще смотрел на друга, шевеля губами и не находя слов. — П-подожди, как же… — беспомощно всхлипывал рогатый, рассеянно прикладывая голову к шее в слепой надежде на то, что она сможет прирасти обратно. Она не прирастала. — С-стой! — по его лицу градинами катились слезы, мешая видеть, как рассыпается и исчезает все, что осталось от того мальчишки, ради которого он бы пошел на край земли.       Когтистые руки дрожали, ощущая, как голова тоже начинает таять буквально за считанные секунды. По зеленым щекам бежали маленькие соленые капли, оставляя грязные разводы, и заливая ладони, что их держали. Чем больше пепла уносил ветер, тем больше трясся и причитал рогатый демон. Внутри все рвалось на части, не оставляя после себя ничего, о чем можно беспокоиться и за что можно сражаться. Кайгаку ощутил неприятные мурашки на спине и гадкое чувство внутри и невольно нащупал рукав Зеницу. — Мне… Мне страшно… — тихо прошептали трескающиеся и тлеющие губы.       Двое бессильно смотрели друг на друга, пока хрупкое лицо одного из демонов не исчезло, рассыпавшись подобно сломанной маске и не оставив и следа от знакомых глаз. Захлебываясь в рыданиях и кашляя, покинутый монстр тоже превратился в беспомощного ребенка, будто совсем недавно не кромсал на части невинного человека и не пытался убить двух охотников. — Пожалуйста, не надо! — судорожно сгребая остатки невесомого пепла вперемешку с землей, демоненок пытался удержать друга рядом еще на миг, но ветер был беспощаден.       В нескольких метрах от Кайгаку и Зеницу остался только один демон. Поле, затоптанное и перекопанное сражением, погрузилось в пучину тьмы, как только большая кудрявая туча заволокла око луны. Плач совсем затих, позволяя завыванию ветра быть единственным, что нарушало ночную тишину. Фокусируясь на фигуре врага, сидящей на земле, Кайгаку поймал на себе два светящихся глаза.       Настолько переполненного болью и дикой ненавистью взгляда, говорящего о намерениях без слов, он никогда на себе не испытывал.