Все, что будет нами

Кто-то тронул Екатерину за плечо. Это была Морган, одетая только в нижнее белье — удобные шорты, она никогда не носила «красивые» вещи, предпочитала комфортные и практичные. Вместо бюстгальтера — майка на лямках, она натянула ее быстрым движением, скрыв чуть угловатые, как у подростка, плечи и маленькую грудь с темно-коричневыми сосками. Екатерина просыпалась так тысячу раз. Она протянула руку, чтобы обнять Морган и увлечь ее обратно в постель. Давай не будем никуда торопиться. Я знаю, у тебя работа, у меня тоже, но мы же можем немного опоздать? Всего на полчаса, ты же вице-президент «ТранСтар», кто тебе запретит? Морган иногда соглашалась — зависело от ее настроения. Темные волосы она безуспешно пыталась собрать расческой-щеткой и «крабом». Прическа никак не хотела складываться. Екатерина погладила Морган по спине, положила ладонь на теплое после сна бедро. — Нужно идти, — сказала Морган, полуобернувшись. Она поджимала губы, выражение лица казалось встревоженным или просто вдохновленным; Екатерина с неудовольствием посмотрела на большой стол, весь уставленный паяльниками, полусобранными компьютерами, на нем валялись микросхемы, даже зачем-то осциллограф — в конце концов, она сама была инженером, но притаскивать лабораторию в собственную комнату — чересчур. Привычка Морган вскакивать посреди ночи, порой еще мокрой от слюны любовницы и собственной смазки, голышом бежать и записывать какую-нибудь идею, бесила. Сейчас именно такой случай, да? За окном вечная тьма космоса, кто его разберет, сколько времени. И существует ли вообще время. Биекция дня и ночи сплеталась, становилась отображением себя же. Екатерина дотянулась все-таки до Морган, та сжала ее запястье. — Нужно идти, понимаешь? «Куда?» Она не задавала вопроса вслух, но Морган наклонилась и поцеловала. Губы она словно намазала жгучим перцем, Екатерина едва не отшатнулась, но услышала в голове тихое «все хорошо, Кейт», и расслабилась, прикрыла глаза, покорная, как собака Павлова сигнальным звонкам. Что-то текло изо рта Морган — липкое и темное, гуще крови, оно было одновременно каким-то неплотным, полуреальным. Екатерина подавилась этой чернотой, рванулась из все более настойчивых объятий, чтобы выплюнуть, исторгнуть чужеродную ткань. — Что это? Ей пришлось проглотить. Небо занемело, пищевод свело спазмом. По губам Морган стекала липкая тьма с золотыми прожилками. Как нефть и пирит, изометрия самого космоса. — Не бойся меня, — сказала Морган. При каждом жесте артикуляции вытекало больше крови, как будто ей разрезали изнутри горло, удаляя гланды. Черная кровь запачкала белую майку, шорты, растекалась на простынях, застывала слюдой и пиритом. — Не бойся ничего, что называет себя «мы». Боли нет. Иди. От этого «иди» по спине побежали мурашки. Екатерина попыталась завернуться в одеяло, но ее швырнуло в такой холод, словно без скафандра вышла в открытый космос. — А ты? Морган улыбнулась. — Ты будешь со мной рядом? — Екатерина попыталась снова коснуться ее, но та отстранилась. Ее лицо менялось — стало искаженной посмертной гримасой мужчины, в котором Екатерина с трудом, но узнала своего отца, агонией Гальегос, запертой в САГИТе, отрубленная рука Элазар, все еще сжимающая дробовик, покатилась по простыне, смешивая алое с черным; Екатерина поняла, что чужая конечность отсоединилась от тела Морган. Она же отдалялась, становилась нечеткой, темные блики переполняли картинку. — Иди, говорят тебе. Из золотой бездны выплыло несколько кубиков материи. «Органика», — гласила маркировочная надпись рядом с транстаровским логотипом. Два, три, четыре кубика. Они сложились в лицо Лили Моррис. Черта с два ты убежишь, сказала прессованная материя, а Екатерина кинулась прочь, еще не вполне понимая, где находится, почему под ногами гремит железо, если они только что сидели в кровати, куда пропала Морган, — и где то, что называло себя «мы Райли Ю». «Не бойся ничего, что называет себя «мы». — Куда мне бежать? — крикнула она, отметив: но я могу бежать. У меня ничего не болит, никакого приступа паралича. Я здорова и даже не превратилась прессованные фрагменты. Голос Морган прозвучал немного недовольно. — Домой, конечно. Вопросы поднялись в голове, как пыль от порыва ветра. Домой — на Землю? Но как же ты, и персонал «Талоса» — кто-то же еще жив, а самое главное, там снаружи тифон, огромная черная масса, если она меня поймает, а еще … «Беги». Екатерина послушалась. Она плохо осознавала, где находится. Картинки мелькали, как перепечанные с испорченной кинопленки кадры: узкий коридор Психотроники, позади все еще мерцает Коралл, к нему, к русской «Клетке», опускается сквозь потолок огромная волна черноты; на Екатерину никто не обращает внимания — даже мимики не верещат. В тишине никаких звуков, кроме ее дыхания, стука подошв по железному полу. Первый этаж, лаборатории, поставленные лабиринтом, чтобы не мешать друг другу, и люди в них, прямо на полу — сидят, широко открыв глаза и рты; мертвые или нет — лучше не вглядываться, у кого-то изо рта течет темное, не смотри. — Ненавижу тебя, Морган. — Ты убила моего отца. «Прости». Екатерина замерла, прижавшись к стене. Голос пульсировал в голове. Морган осталась там, в Коралле, — кажется, так называли золотую «сахарную вату»; Морган умерла, чтобы … что? Уничтожить Райли Ю? И отправила свою любовницу послом на Землю, рассказать о гибели «Талоса», о том, как рухнул мифический медный гигант, потому что коленные суставы оказались даже не из глины — из песка? «Прости меня». — Да пошла ты, Морган. Затемнение. На фотопленке черная жижа. Золотые фигуры проступают негативами. Нужно бежать. Следующий кадр: холл «Талоса». Отсек для капсул направо. «Нет, не туда. Иди наверх, забери капсулу Алекса. Остальные могут быть повреждены». — Какого … «Прости». — Да пошла ты, Морган. Лифт работал, к счастью. На полу валялось тело без головы — чье именно, Екатерина так и не узнала, униформа была черно-синяя, охранник, судя по фигуре — мужчина довольно крупной комплекции. На это описание подходило человек двадцать или тридцать. Пока главный лифт медленно полз наверх, Екатерина опустилась на кожаный диван и закрыла лицо руками, вдыхая слабый запах кровяной взвеси, исходящий от тела. Он смешивался с цветочным освежителем воздуха, застревая в глотке. «Быстрее», — торопила Морган. Кадр дальше: — Я не знаю пароль … «В комнате Алекса. Карту возьмешь в моей. От моей знаешь». — Да чтоб вас. «Талос» мерцал, когда Екатерина открыла каюту Морган, — сорвался в черную дыру, огромная масса защищала от немедленного разделения на субатомарные частицы. Воронка времени похожа на спазм в животе планетарного масштаба. Екатерине пришлось заскочить в ванную Морган, ее вырвало в раковину. Холодная вода смыла кисло пахнущий желудочный сок с желчью. «Быстрее». — Да знаю я. Соседняя комната рядом. Екатерине никогда не доводилось бывать в личной каюте президента, но она казалась пустой, какой-то очень заброшенной, словно тот почти и не жил там, где должен; это помогло отыскать карту под серебряной статуэткой глобуса. Пароль был выцарапан чем-то вроде отвертки. «Алекс постоянно менял пароли от своего лифта и кабинета, но этот раз я позаботилась о том, чтобы не возникло проблем». — Ты что, все предусмотрела? Это какой-то твой план? Морган не ответила. «Талос» снова исчез в «нигде» и вывалился из сгустка сигнулярности Большого Взрыва. Екатерину отшвырнуло к стене. Затылок налился болью, похожей на приступ парапраксии. Спокойно, всего лишь синяк. — Морган, ты останешься здесь? Ты умираешь? Ты уже мертва, тебя сожрала эта Райли?.. Молчание. Морган больше не отвечала, и тишина стала бесконечной; Дендрарий переполнился ею до отказа. Екатерина добралась до гравилифта, поднялась в кабинет. Еще пару раз потрясло; все исчезло — только деревья и растения «живого» уровня «Талоса» напоминали дикие джунгли какого-то каменноугольного периода — изобилие хвощей, папоротников и лепидодендрон, и ничего разумнее петролакозавра из животного мира. — Морган?! Свет погас. Дендрарий проглотили сумерки. За окном простилась черная в золото тьма, задушив луну и звезды. Я отсюда не выберусь, Морган. Спасибо, что вылечила и дала шанс, но я не выберусь. Екатерина глубоко вздохнула. Кабинет Алекса — последнее спокойное место, впустил ее с аккуратным равнодушием. Она вызвала трап до спасательной капсулы, отчего-то думая: не сработает, тогда придется искать способ. Неподалеку болтался медицинский и инженерный операторы. Они обменивались бессмысленными репликами, заставляя думать о квантовой системе в отсутствие наблюдателя. Новая темнота проглотила Екатерину. Очнулась она в капсуле. — Морган? Она умрет здесь. Райли Ю сожрала ее и остальных, Екатерина — единственная выжившая, а на Земле … Наверное, что-то происходит. Наверное, ей стоит просто поверить Морган, как верила прежде; может, она и убийца отца, но действительно привязалась к дочери — это искупление и ирония фатума, почти как в этих китайских легендах, которые Морган наверняка читала в детстве. «Она отпустила меня, правда?» Екатерина нажала «пуск». Капсула мягко оторвалась от посадочной площадки. Из-под соседнего сидения выкатилась фаянсовая кофейная кружка с логотипом «ТранСтар».