Все, что будет нами

Синкопальное состояние — проще говоря, обморок, есть не что иное, как результат нарушения мозговой деятельности. Глобальная гипоперфузия влияет, по сути, только на кору: подкорка продолжает работать, а иногда, при неглубокой потере сознания, глубинное и бессознательное выбирается наружу, словно викторианская сумасшедшая тетушка, которую семья прятала от чужих глаз, из каморки на чердаке. Все лишнее отсекается, остаются только базовые функции, как на аварийной электростанции. Алексу прежде доводилось терять сознание. Однажды он побывал в ледяном аду Арктики, где успел попрощаться с жизнью, прежде чем спасатели во главе с его всегда сверхдеятельной сестрой вытащили из полуразрушенного остова лаборатории. В тот день погибло много людей — большинство из них, признавал Алекс, талантливее, почти все — лучше, добрее него, они заслуживали жить, но справедливости не существует, а Морган умела требовать, да и спасатели разделяли людей на «важных» и «не очень» вовсе не по добрым делам. Поэтому его вытащили и подключили безжизненное тело к аппарату искусственного дыхания, капельницам и бог знает чему еще. Алекс еще недели три страдал от тошноты и головокружений — последствий сотрясения мозга, но тогда ему было около тридцати, он был молодым здоровым мужчиной, поэтому восстановился без всяких последствий. После — еще пару раз был на грани обморока, но всякий почти под контролем, ему удавалось удерживаться в сознании практически на одной силе воли. Однажды гипертонический криз настиг его на совещании, утренней планерке, он залил половину конференц-зала от терминалов до проектора собственной кровью, но позволил себе отключиться только несколько часов спустя, в каюте, от лекарств и под жужжание медицинского оператора. Сейчас… Сейчас он знал лишь, что встреча с Келли пошла не так, многое другое пошло не так, как должно, и он мог предусмотреть лишь часть, создать бэкапы, запасные планы, пути отступления. Он был бесконечно назойлив и упорен, как РНК-вирус, но сознание не хотело возвращаться, Алекса это бесило: он ненавидел утрату контроля, в том числе, над собственным телом. Давай же, твердил себе. Проснись. С добрым утром. Просыпайся. Он знал, что ничего хорошего не ждет «снаружи», но и прятаться в забытьи недостойно и неловко. Контроль должен быть возвращен «главе корпорации» во всех смыслах этого слова, даже если понимать под метафорой собственный организм и сознание, всегда удерживающее в узде все телесные проявления — ну или большую их часть, насколько это вообще возможно. Пока он будет валяться в отключке, ничего не сумеет изменить и исправить, и это полуосознание заставляло Алекса вытаскивать себя из бесконечной темноты. Он никогда не верил в душу, в жизнь после смерти, считал все особенности личности и характера, само «я» как самосознание всего лишь сочетанием биохимии мозга, эволюционной «заплаткой», позволяющей людям сосуществовать друг с другом — взять тех же тифонов, у них не было ничего похожего на личность, но это не мешало им прекрасно себя чувствовать. Морган считала, что они мыслят Кораллом, нейросетью, вынесенной за пределы конкретных организмов и оттого неуязвимой: орган в черепушке всего лишь студень, его можно вытащить и разрезать, даже съесть, если не боишься прионных инфекций. Эфемерное сияние золота неуничтожимо, как сигнал Wi-Fi, только без конкретного источника передачи связи, источником служил каждый мимик, и он же мог основать новую колонию тифонов с нуля, и она бы стала продолжением и единым целым со всем, что существовало раньше. Алекс завидовал этим тварям — немного. Вероятно, он понимал их лучше, чем Морган, которая в первую очередь была инженером, а к живым существам относилась примерно так же, как и к механизмам, вроде операторов. Вероятно, поэтому согласился на эксперименты и разрешил ей проводить их над собой. Теперь наблюдатель стал частью системы; Алекс давно пропустил этот момент нарушения квантового закона, и ему оставалось только действовать. Как глава корпорации. Как старший брат. Как … «Просыпайся». Он заставил себя очнуться — сразу и полностью, и хотя грузное непослушное тело немедленно заявило о боли в запястьях, ногах — кажется, стянутых врезающейся в лодыжки веревкой; хотя правый бок болел то ли от синяка, то ли от неловкой позы, а заодно хотелось, чтобы его вырвало; он все еще мог действовать, и это отличало его от умозрительного эксперимента с сознанием в коробке, и от мимиков с их совершенной, но такой одинокой и молчаливой для других нейросетью. Алекс открыл глаза. Голова кружилась. Очки у него забрали, так что четкости очертаниям мира вокруг не хватало; он мог различить только старые серые обои, кое-где с дырами в изнанку штукатурки, грязный потолок — сгустки темной пыли и паутины могли мерещиться, а могли быть вполне реальными. Пахло кислятиной, как от мусорного ведра. Тошнота усилилась. Алекс дернулся, обнаружил, что связан — руки и ноги, плотные веревки из какого-то дешевого полимера, давно запрещенного в странах первого мира, но активно используемого в бедных; все эти детали не давали общей картины даже по поводу «где я». Для верности его привязали к батарее. Кто-то хорошо позаботился, чтобы Алекс не сбежал. Он получил ответ. — С добрым утром. Вальтер Даль склонился над ним. Черты лица расплывались и рябили, заставляя отворачиваться, словно в новом пароксизме предобморочного отвращения. — Между прочим, — Даль усмехнулся. — Я вас спас, так что могли бы сказать спасибо. Ощущения возвращались постепенно. Хотелось пить. Рот и язык превратились в наждачную бумагу. Алекс прикинул, выполнит ли эту просьбу убийца, и решил: да. Его цель не устранение. — Воды. Звучало это куда как более жалко, чем в теории. Даль схватил его за горло, словно собираясь удушить, но потом фыркнул и приложил к губам флягу. Вода была теплая и пахла почему-то бензином. — Ладно, а теперь вы будете так любезны и поделитесь со мной своими планами, мистер Ю.— Наемник отстранился. Он так и не подумал о том, чтобы вернуть Алексу его очки, поэтому фигура оставалась расплывчатой и будто за тусклым стеклом. Окружение не сообщило ничего хорошего: какая-то дешевая квартира, может быть, на окраине города (какого именно?), где никто не задаст вопросов, если даже раздадутся крики. Даже если они будут долгими. Очень долгими. Алекс сделал глубокий вдох. — Понятия не имею, о чем вы — или, я должен сказать, «мой отец», не так ли? — желаете знать. Эта фраза непросто ему далась. Даль мог превратить его в кусок рыдающего и колотящегося в агонии мяса, умирание заняло бы пять секунд или час, или много часов. Страх накатил жаром на коже и спазмом в желудке и мочевом пузыре. Спокойно, скомандовал себе Алекс. Меня еще никто не пытает. Пока. — Да ладно, хватит вам прикидываться. Вы устроили все это … с той девицей, Келли, да? И знаете, куда она пропала. Куда сбежала, что натворила, чем она вообще была? — Кто вас … Почему вы были там? С чего вы решили, что мне известно что-то, я всего лишь договаривался с партнером по бизнесу. «Мама, или ты?» Алекс бы расстроился. Даль закурил сигару — запах был резкий, но неожиданно успокаивал хотя бы спазмы в желудке. — Не ваше дело. Алекс, может, вы прекратите выкручиваться, как вы это обычно делаете, а просто ответите на вопросы? Вы знаете, я могу заставить говорить и людей покрепче. Тот попытался устроиться поудобнее. В спину что-то неприятно впивалось, не штырь или гвоздь, не настолько болезненное, скорее сродни каменному выступу, неровности отвалившейся отделки. — Именно это я вам предлагаю, Вальтер. Сотрудничество. Конечно, вы можете меня пытать — но вы же профи, понимаете, что у каждого свой предел. Я не самый здоровый человек, Вальтер, любая сильная боль может закончиться инфарктом или инсультом, у вас на руках будет либо труп, либо паралитик, неспособный поднять руку и вымолвить хоть слово. Даль пережал зубами ободок сигары, неаккуратно перекусил и швырнул ее через плечо. — Жирный ублюдок. Алекс засмеялся. — В том и суть, что не ублюдок, а законнорожденный первенец своих родителей. Которые, как я могу понять, не хотят моей смерти, по крайней мере, не прямо сейчас, иначе вы не потратили бы и секунды времени на весь этот фарс: похищение, связывание. Я им нужен живым, нужна информация. Знаете, я ведь готов сотрудничать, почему нет, не враг же я собственным папе с мамой, в конце-то концов. Развяжите меня, Вальтер, эти веревки впиваются чертовски неприятно. Вы же не думаете, что я способен сбежать от профессионала вашего уровня? Даль сплюнул на пол. Грязный серый пол, который мыли в последний раз несколько месяцев или лет назад, дешевый ламинат покрылся пылью, какими-то потеками и липкими пятнами. Алекс старался не думать, что он на этом сидит. Его брезгливость никогда не переходила ту грань контроля, где становилась настоящей психопатологией, он не страдал ОКР или мизофобией — или, по крайней мере, старался управлять нежелательными артефактами психики. Мы все лишь набор биохимических процессов. Обратный захват серотонина в синаптической щели решит, будешь ли ты доволен или погрузишься в депрессию. Выработка окситоцина контролирует одиночество либо уверенность в принятии другими. Удовлетворение зависит от уровня дофамина, он же влияет на ощущение любви. Человек лишь немного сложнее растений, мхов, лишайников. Но человек может осознавать собственный биохимический состав и быть выше его. Алекс думал: я не умру. Не сейчас; Даль прикончил бы меня за долю секунды, если бы захотел, он не собирается, у него нет такого задания. Его угрозы — неважное и незначимое. Переменной можно пренебречь. Алекс думал: Келли жива, выжила в битве, Даль только что об этом рассказал. Неясно, что с той женщиной — Клэр Уиттен, он помнил ее, вытащил из своей идеальной памяти досье, — та работала на «Пифее», а теперь обрела способности, похожие на внедренные в Келли Донахью. Кузина сделала с Клэр то же самое, что Морган со своей игрушкой? Возможно. Если так, то почему отпустила на Землю без присмотра, что за нерациональная и нелогичная растрата ресурсов; это скверно, неконтролируемые тифоньи способности могут привести к катастрофе. Но Келли жива, а значит, и Клэр под контролем, более или менее. Выстроить схему действий. Просчитать вероятности. Алекс порой — не слишком скромно, — называл себя «божеством», и ему даже льстило морганово «Юпитер», хотя поспорил бы с дефинициями. Например, античный божок был самодуром, способным только трахать девиц и мальчиков, швырять повсюду молнии и не заботиться ровным счетом ни о чем — паршивый управленец, если откровенно; но истинный бог похож на идеальный компьютер, просчитывающий сотые доли вероятности, и … — Черт тебя подери, — сказал Даль. — Я могу просто выстрелить. Пистолет уставился прямо в лоб. На стволе мелькали тусклые блики. Где-то неподалеку, кажется, жужжал оператор. Алекс снова улыбнулся. — Зачем? Я ведь готов сотрудничать. Все просто. Развяжите меня. Не отказался бы от гигиенических процедур. А потом мы поговорим как партнеры. Идет? Даль снова сплюнул — прежде, чем кивнуть. Можно было попросить его заказать пиццу, но, решил Алекс, это перебор. Не все сразу. * Келли не гордилась собой. Она не хотела убивать эту женщину, Клэр, и не хотела сбегать, когда появились машины с красными лучами, резавшими камень, металл, бетон, стекло и дерево, сверхпрочный дом, защищенный от едва ли не прямого попадания бомбы, словно горячий нож — масло. «Я не убила Клэр». Та просто исчезла, замолчала; одна темнота переплелась с другой, как пряди волос соединили в одну сложную прическу. Вроде шиньона, пришло в голову дурацкое сравнение. У меня шиньон из чужой души. Та исчезла, и тогда, еще не успев осмыслить, Келли бросилась к Алексу: оранжерея наполнилась огнем и удушающим дымом от прелой зелени. Нужно было его вытащить отсюда. Она схватила алексов транскриптор, увидела контакт пилота Ханта, выкрикнула: помогите. Пилоту-охраннику-очередному «исполнителю» потребовалось секунд пятнадцать — должно быть, караулил снаружи, дожидаясь распоряжений. Он вбежал в оранжерею, короткое «Какого … » осталось незаконченным: красный луч вырезал кусок стены и рассек пополам самого парня — от светлых встрепанных волос до тазобедренного сустава; бескровно, прижигая лазером костяной срез, не давая выплеснуться внутренним жидкостям. Всего за мгновение Хант превратился в располовиненную тушу, пахло от пригорелой плоти стейком и терпкой гарью — аммиак, сероводород, какие-то нутряные запахи. Оранжерея тлела медленно. Келли отпрянула от лучей, оглядываясь по сторонам, снова выпустила щупальца. А потом кинулась бежать. Она не желала смерти ни Клэр, ни пилоту Ханту, ни даже Алексу, хотя тот со своей сестрой и втянули ее во все это безумие, — как не собиралась убивать своего парня, Эшли. Она просто бежала прочь. По пути трансформировалась. Покатилась стеклянным шаром — копией какой-то статуэтки, ее вымело наружу скомканной бумагой из мусорного ведра, она становилась то потерянной запонкой, то лепестком драгоценной орхидеи, что погибла в огне. Где-то поодаль что-то жужжало, раздавались механические голоса: объект не обнаружен, объект утерян. Келли услышала незнакомый мужской, его владелец выругался по-немецки. Келли очнулась много позже, на незнакомой улице — темном переулке, который сворачивал в тупик; здесь стояли большие мусорные баки, обитатели квартир в двух тесно прижатых друг к другу новостроек относили сюда отходы жизнедеятельности. Баки опустошали, наверное, раз в неделю. Это место было очень далеко от фешенебельного Пасифик Хайтс, почти трущобы. Келли не понимала, как именно здесь оказалась. Она подняла голову: клочок сумеречного неба, запертого между серыми домами, был глубокого фиолетово-розового оттенка, был одновременно нежным, бархатистым, как лепесток фиалки и неправдоподобно-ярким, почти до ожога на сетчатке. «Прилетела птичкой». Голос в голове принадлежал не ей, он был одновременно чужой, и … внутри? Келли оглянулась. Сидела она на выступе между двух больших баков, правый был открыт, из него мерзко несло протухшим мусором. — Кто здесь? «А ты как думаешь?» — Клэр. «Да, но вообще-то я тут не одна. Ты здорово попользовалась своей силой. Кто эти ребята?» «Келли, ты тупая сука. Ну что, довольна? Тебя поимели все, кто могли. Хотя ладно, по крайней мере, ты не трахалась с толстяком, я бы блеванул наблюдать за этим, а поскольку мы теперь одно целое … » — Эшли. «Твой парень придурок. Зацикленный хейтер. Слушай, я получше знаю Алекса и остальных. Он не хотел тебе вреда, хотя чего-то и задумал». — Ты еще кто такой? Келли осознала: разговаривает с голосами в голове, она стиснула виски и уши ладонями, пытаясь заглушить два мужских и один женский, реальные, с разными интонациями и даже акцентами: последний говорил с латиноамериканской мягкостью. «Марвин». Да, точно. Она вспомнила парня с синей штукой на шее. «Я сошла с ума». Вот уж неожиданность, когда тебя накачали под завязку инопланетной материей, ты превратилась в гибрид и постчеловека, способна плеваться огнем, отращивать щупальца и убивать, поглощая людей, словно высасывая сок из тетрапакета. «Это не так работает». Женщина, Клэр. «Ты что, не поняла? Тифоны — коллективный разум. Мы все существуем. Мы все — ты». «Как раздвоение личности. Кстати, существуют теории, что это вариант нормы», — включился Эшли, неожиданно перестав злиться на «ТранСтар» и Алекса Ю лично; Келли неким образом поняла его настроение. Может, на него действовал Марвин. — А не пошли бы вы все … «Думай об этом с точки зрения плюсов. Мы усиливаем друг друга, и мы можем быть вместе». Келли вздохнула, обвела взглядом невыразительный пейзаж. На стене дома напротив выплясывало трехмерными буквами граффити с непристойным текстом. Она потерла плечи. — Между прочим, ты убила Бьерна, Клэр. «Прости». «Морган Ю убила меня, давай с этого начнем. Алекс тебе наврал, как всегда», — Эшли просто не мог молчать. «Наврал? Они правда пытались с тобой договориться, правдоруб ты недоделанный, мать твою. А ты кинулся на него со своей сраной заточкой, и знаешь что? На месте Морган я бы тебе сначала руки оборвал». — Заткнитесь все! Келли закричала вслух, поняла это по многократно отраженному эхо. Она сходила с ума, вот что происходило; голоса ей мерещились, манифестация шизофрении или просто посттравматический синдром. За пару дней произошло слишком многое — она убила собственного парня, а потом на нее набросилась женщина со щупальцами, а потом бедного пилота разрезали лазером, как стейк — острым ножом. «Я сплю. Я проснусь». Она даже не знала, на какой момент хотела бы отмотать, — может, туда, где вообще представления не имела о «ТранСтар» и боссах компании, ну кроме стандартной информации, которую можно найти на официальном сайте или в Википедии. — Заткнитесь. Все. Кто бы вы ни были, я … я вас могу заглушить навсегда. Келли сомневалась, но люди в голове присмирели, даже Клэр и Эшли. Первая беспокоилась о своем ребенке. Эшли просто, кажется, все еще любил ее. Так странно ощущать чужие эмоции внутри себя. Так невыносимо-странно, что … Транскриптор ожил в кармане джинсов Келли. Она не помнила, когда положила его туда; вероятно, действие было бессознательным — или ее рукой руководил кто-то еще. Марвин, например, преданный своему хозяину; поскольку входящее сообщение значилось отметкой «Алекс». — По крайней мере, он жив. Эшли собирался сказать какую-то гадость, Келли поморщилась, он промолчал. Она поколебалась: искушение разбить устройство манило, как высота, — стоя на горной вершине, всегда немного хочешь прыгнуть. Келли не гордилась собой, она сбежала, бросив мертвого Ханта, но история далека от финала, а она в эпицентре — и глупо выкидывать себя на свалку, в прямом либо переносном смысле. Она нажала «открыть». «Мисс Донахью, это мистер Ю. Прошу извинений за инцидент, надеюсь, вы в порядке. Если испытываете сложности с адаптацией, обратитесь по следующему адресу — там вам помогут. Не волнуйтесь, все, что случилось, не отменяет нашего соглашения и вашей миссии. Никто не ожидал сложностей, но любые преодолимы, не так ли? Если хотите получить помимо адреса более подробную информацию, нажмите синюю кнопку на вашем устройстве». — Да пошел ты. Келли перевернула транскриптор вперед-назад, покрутила так и эдак, наверняка со стороны напоминая шимпанзе в клетке. Никакой синей кнопки не обнаружила, транскриптор был окрашен в строгий монохром. — «Не отменяет соглашения». Мудила. «А я говорил … » — завел свое Эшли, и Келли безмолвно прикрикнула на него. Запрятанные в ее теле личности не слишком-то пытались высвободиться, они втягивались, как иголки рыбы-ежа в покое. Сейчас «главная» была озадачена, но просто разбить транскриптор о стенку или выкинуть в огромную помойку — глупо. «Мистер Ю. — Просто Алекс». И ее он называл по имени, словно устав от официоза, действительно пытался подружиться или что-то вроде того. Алекс давал ей какую-то подсказку, да? Как во всяких шпионских фильмах. Хант не из окна выпал, пускай Келли и не видела его убийцу; но в оранжерее был пожар, кто-то вытащил Алекса, похоже, вовсе не друг. Он передавал ей послание, и … как его расшифровывать? Адрес был незнакомый, зато Клэр как будто подала голос: эй, мне доводилось там быть, но … это невозможно. «Нет ничего невозможного», — очень устало ответил ей Марвин. Потом вся компания опять замолкла, а Келли засунула руку за шиворот, нащупала шнурок, заканчивающийся дешевой имитацией сапфира. Марвин узнал ее: эй, моя штука. «Дай глянуть», — потребовала Клэр, а потом очень спокойно сообщила: «Там вроде чипа внутри. Кто-то сделал из этой штуки флешку, на твоем месте я бы посмотрела, чего там записано». — Потом … наверное. Это известие заставило Келли сначала хмыкнуть, потом хихикнуть, как будто ей показали последнюю страницу задачника, а сама она так и не додумалась до верного ответа. Затем нахмурилась. Адрес по-прежнему оставался незнакомым, хотя опять-таки от Клэр веяло неуверенностью заблудившегося в центре большого города ребенка. — Ладно, давайте туда. Оператор Даля, которого тот называл Каспаром, — странная манера очеловечивать машины, впрочем, наемник и сам был напичкан имплантами до минимального сходства с существом из мяса и крови, — убрал щуп от затылка Алекса. Тот потер саднящую царапину. — Я выполнил ваше требование. Адрес … вы уверены, что она придет туда, куда нужно? Очки так и не вернули, это было чертовски неудобно: даже сообщение пришлось набирать практически носом и на ощупь. Даль наблюдал с зубастой ухмылкой хищника. — Именно. Куда нужно, — сказал он, забирая транскриптор. Чей именно — неясно, вряд ли свой. Алекс указал собственное имя в теме сообщения, а транскриптор был у Келли, и лучше бы ей его выкинуть: тот еще маячок. Поймет ли она? И что сделает? Все пошло не так, как хотел он и Морган; сестра по-прежнему молчала. — Оставьте мне транскриптор, — попросил Алекс. — Это еще зачем? Вызвать полицию? — Даль сел на корточки, прижимаясь спиной к стене — квартира была такой пустой, что даже табуретки не отыскалось. Грязь и запустение поселились в двух крохотных комнатах и ванной комнате с разбитой лампочкой, словно стая призраков. Даль закурил сигару, выпуская облако дыма в лицо своему пленнику; Алекс брезгливо отвернулся, думая о повадках собак — метить территорию мочой или гризли — валяться в грязи и тереться спиной о деревья. Десяток нейромодов и других имплантов не слишком-то вытащили неандертальца Вальтера Даля из плейстоцена. Можно было вызвать его на разговор по душам и выяснить всю подноготную, но, пожалуй, Алекс справится и без утомительных подробностей. «Самоуверенный, как всегда, братец», — голос Морган прозвучал так отчетливо, что тот обернулся. Всего лишь слуховая галлюцинация; последствия отравления угарным газом, который высвободился при горении органики, — оранжерея с драгоценными образцами стала пеплом. Погибли редчайшие образцы, даже немного жаль их. — Нет, — Алекс попробовал ответ на вкус, прежде чем сказать короткое слово и добавить: — Морган не отвечает. Боюсь, что на «Талосе» что-то случилось, хочу еще раз попытаться связаться с ней. Мой транскриптор у Келли, вы это знаете. Тот поднялся. — Ладно. Валяйте. Он пожал плечами и глянул в мутное, похожее на брюхо сырой рыбы, окно, как в бойницу: не хватало только снайперской винтовки с наведением. Ее заменял оператор Каспар и где-то парило еще несколько; тех самых, блэкбоксов. Даль ими неплохо распорядился. По команде родителей. Отца, вероятно. Мама не стала бы привлекать наемника, чтобы надавить на собственного сына, она немногим добрее к нему, просто предпочитает более аккуратные методы. Вроде программы добровольцев: не понадобится никого заставлять идти на смерть, люди сами подпишут бумаги, если завернуть все в правильную упаковку. Забавно, отец ведь больше полувека проработал нейрохирургом и знал человеческий мозг, вместилище личности, лучше, чем Алекс безвременно погибшую оранжерею, а мама занималась чертежами оружия. Реверсная ирония. Морган не отвечала. Алекс набирал ее снова и снова, и слышал только пустоту — космический «белый шум». Он едва не выронил транскриптор, руки дрожали. Столько дней убеждал себя: просто продолжай делать то, что задумано, — и вот, они подошли к последней черте, дальше только монетка: пан или пропал — или та задачка с вагонеткой, которая служила стандартным транстаровским тестом. Морган нужна здесь. Морган нужна ему, он просто глупый старший брат, ни на что не годный без нее. Горло сжал спазм. Алекс закашлялся, словно подавившись горьким сигарным дымом. — Что-то не так? Даль бросил недокуренную сигару, обрубок меньше хвоста добермана, на пол. — Неважно, — ответил Алекс. Даль смерил его отстраненным взглядом. — Родители вас заберут, наверное. «А ты займешься Келли». Алекс не произнес этого вслух. Отцовский наемник не был самым сложным человеком на Земле, но не стоило давать понять, что все его намерения так же очевидны, как гениальная идея школьника списать домашнее задание у соседа по парте. — Хорошо бы. Или вы бы доставили меня … ну, домой. Я ведь пообещал Келли, что все в силе, и наша презентация нового продукта состоится, несмотря на все непредвиденные обстоятельства. Отец с матерью знают. Говорил же, я ничего не скрываю. Алекс щурился без своих очков. Даль сложил руки на груди, снова достал сигару. Если бы не нейромоды, ему грозила бы смерть от рака легких; впрочем, наверняка все равно грозила. И наверняка он умрет гораздо раньше, гораздо кровавей и страшней. — Так что там с вашей сестрой? Далю удалось удивить: такого вопроса Алекс не ожидал, отпрянул, словно тот приступил-таки к любимому способу добиться своего и ударил в живот, в диафрагму, прямиком в скопление нервов солнечного сплетения. Алекс опустил голову. Глаза ощущались влажными. Он сморгнул. «Не знаю». Вслух не ответил ничего. * Из Сан-Франциско до Сиэтла лететь полтора часа на обычном пассажирском самолете. Вертолеты «ТранСтар» справлялись почти втрое быстрее, вот только пилот, обычно подвозивший Келли туда и обратно, превратился в мясной рулет — тот, который подают, разрезав на две аккуратные части. Она пыталась не думать про рулет, потому что от сравнения подташнивало, но ничего не могла с собой поделать. Документы остались там же, деньги вместе с ними. У нее в кармане завалялось немного мелочи, примерно на банку колы и шоколадку. Именно это она и купила: ореховую нугу с молочным верхним слоем и напиток со вкусом лайма. Хорошо, что тебе не хватило на гавайскую пиццу, прокомментировал Эшли. Остальные его поддержали. Келли привычно — уже привычно, — послала всех нахрен. Итак, как гибриду человека и пришельца, начиненному полудюжиной личностей, добраться из пункта А в пункт Б? «Слишком много вариантов, да?» Она остановилась на простом: добралась до аэропорта и села рядом с женщиной, которая разговаривала по мобильному телефону, а рядом стояла большая открытая дамская сумка. Келли пришлось дожидаться, пока женщина выйдет в туалет, проследовать за ней. Она оглянулась по сторонам: на белом потолке мелькал ровным сердцебиением детектор дыма, но хоть без камер. Келли оборвала клочок бумаги для рук, скомкала и положила на пластиковую стойку для раковин, которая была сделана якобы «под мрамор». Когда женщина вышла, ожидаемо поставила сумку на стойку, пока мыла руки, подкрашивала губы и поправляла прическу. Келли приземлилась на дно пахнущей сладкими духами сумки; внутри царил типичный бардак — от шариковых ручек и прокладок до наушников и электронной книги. Келли надеялась, что та не заметит и не выкинет «ненужную бумажку». Расческа неприятно колола в бок — главное, не задумываться, почему салфетка это чувствует и где у нее этот самый бок. «Мимикрия не вечна», — напомнила Келли. Келли буркнула: знаю. А еще она будет очень голодной, когда вернет привычный облик; тем голодом, что опасен для людей. К губам прилип длинный светло-русый волос владелицы сумки. Келли старалась напомнить себе, что у чертова комка туалетной бумаги нет никаких губ, и лучше бы ей сейчас не думать о том, как она сохраняет имитацию, оставаясь внутри собой; о физиологии и способе мышления тифонов с гибридами поговорит потом, спросит у Алекса или Морган, если они все выберутся живыми из передряги. Полтора часа — чуть больше, считая несложный паспортный контроль, регистрацию и инструктаж пилотов «наденьте кислородную маску сначала на себя, потом на ребенка». «Зато я могу обойтись вообще без кислорода». Еще Келли усиленно не думала, что ее будут ловить. Алекс предупредил об опасности как мог. «Не боюсь». Придется драться? Ну и ладно, кто во всем мире сможет совладать с ней — постчеловеком, избранной; может, только Морган Ю, но она где-то в космосе. Лучше бы ей вернуться, на самом деле. «Троянский конь» медленно перемещался в пространстве; Келли ощущала это какими-то неизвестными ей самой рецепторами — покачивание, остановка. Просвет рентгеном, неприятное: надеюсь, я не умру от рака после этого, и себе же насмешливое: вот уж точно не от него. Снова покачивания. Женщина все разговаривала по телефону со своим мужем или парнем, ворковала «мы скоро увидимся, я уже вот сейчас сажусь в самолет, осталось совсем немного, ты приготовишь кисло-сладкую курицу? О, это так мило с твоей стороны … Конечно, я соскучилась, милый». Келли мысленно фыркала. Эшли, спрятанный в некоем измерении за салфеткой, многозначительно молчал. На втором часу полета псионический голод едва не вышвырнул из состояния «якусокбумаги». В какой-то момент Келли поняла, что больше не выдержит, — она вывалилась из сумки и поползла к туалету, мрачно отметив, что если напишет мемуары, обязательно назовет одну из глав «Мои сортирные приключения». Она превратилась в человека. Руки дрожали так сильно, что едва получилось дернуть защелку, чтобы снаружи зажглось красное «занято». Келли села на низкий унитаз, прижалась лбом к железной раковине. Если она упадет в обморок, ее найдут; а потом поймут, что такой женщины нет в списке пассажиров. «Ты в жопе, Келли», — мрачно объявила Клэр. — «Только не вздумай расклеиться. Знаешь, я выбралась со сраной Луны, а ведь мне еще и пару пальцев отхватили». «Отстань». Еще комментариев от субличностей не хватало. Она просидела так долго, как могла, пока не услышала: в дверь колотятся. Дернула защелку, упала на пол монеткой. «Еще немного». Монетку поднял чернокожий подросток с дредами. Он положил ее себе в карман, а вот руки после того, что делал в туалете, не вымыл. Келли внутренне передергивало от отвращения, зато помогло отвлечься от псионного голода. Монетка осталась монеткой до самого Сиэтла. Потом вывалилась где-то в одном из длинных коридоров аэропорта; сил искать место без камер уже не было. Келли закатилась в темный угол. Мир вокруг сделался монохромным и каким-то узким, как будто все цвета отключили за неуплату вместе с пространством. Ее хватило добрести до зала ожидания и найти какого-то спящего мужчину — он был высоким, худым, растянулся на целом ряду кресел, положив под голову барсетку. Грязные кроссовки воняли носками. Келли склонилась над ним; ее шатало, ноги подгибались — словно в приступе панической атаки, гипогликемии и ишемического инсульта одновременно. Она едва не рухнула на спящего, а затем стала глотать его пси-энергию, как умирающий от жажды — ледяную воду. Потом сползла на пол и закрыла лицо руками. «Ты же не убила этого типа?» Человек еще дышал, да? Просто глубоко спал. Поосторожней с этим, говорила Морган. Много она понимала, ее-то братец всегда был готов поделиться псионикой. — Он жив, — сказала Келли своим остальным личностям. Те молчали, такие же отупевшие от долгого голода, а затем избытка «еды». Даже Эшли отвалился в «пищевую кому», если можно так сказать о чистой энергии, которую потребляли тифоны и их способности. Аэропорт обрел цвета, черно-белая сепия наливалась красным, синим, зеленым, последними присоединились фиолетовый и фуксия на кепке девочки лет пяти, сосредоточенно чавкающей леденцом через два сидения. Мать ребенка брезгливо морщилась в сторону тощего человека и сидящей на полу Келли. Женский голос сообщал расписание полетов. Кто-то хватал сумки, покупал кофе, болтал, печатал на клавиатуре ноутбука. Вывернутая наизнанку картинка-негатив обрела жизнь. Келли вернулась на землю. — А нам пора. * Инстинкт сродни тому, что заставляет перелетных птиц возвращаться туда, где вылупились из гнезда, тянул Келли домой. Это недалеко. Сядь на автобус — неважно, что нет денег, ты обойдешься без них, — и проверь, сгорел ли твой дом, а потом доберись до офиса «ГринВэй», и кстати, что там с похоронами Лунна? Его все родственники остались то ли в Норвегии, то ли в Швеции, ты могла бы позаботиться о нем. «Надеюсь, Лиз решит все вопросы», — вяло отзывалась Келли. Она вытащила из кармана джинсов транскриптор, сверилась с адресом, — Клэр шевельнулась, не вполне уверенная, что не ошибается, но почему-то не стала раздавать советов, а замолчала. Адрес вел куда-то в промзону. От аэропорта часа полтора на метро и автобусе, может, чуть дольше. Хотелось забраться под душ, поменять одежду и белье, а еще псионный голод сменился обычным. «Потом». Она достала из-за шиворота искусственный сапфир. Келли успела спуститься под землю, ее окутало духотой подземелья. Лампы тускловато вспыхивали, зато рекламные щиты с подсветкой горели ярко, всеми цветами радуги. В этой коловерти люминесценции флешка Марвина Баселара — «Эй, это не была флешка, когда я носил ее!» — смотрелась тусклой, темной в черноту. Келли повертела безделушку, прежде чем спрятать за шиворот. Адрес отметил локацию с однозначностью электронной карты, а что там нужно сделать … «Разберемся». Келли прибилась к толпе. Люди отворачивались от нее, морщили носы — взъерошенная, с потерянным взглядом и грязной, запачканной бог весть чем, одежде, она вызывала желание отстраниться, отодвинуться, пересесть на соседнее сидение. Низкий потолок вагона сдавливал, как клетка. Клетки боялся Эшли. Грохот отзывался ломотой в суставах. Обычный метрополитен превратился в камеру пыток, Келли передался чей-то страх, волнение, она пыталась спросить тех, кто прятался внутри: эй, чего вы боитесь. Они молчали. На нужной станции людской поток вымел наружу по эскалатору. Серый индустриальный стиль попытались разбавить несколькими яркими автоматами для кофе. Келли бросила последнюю монетку, чтобы получить мерзкий растворимый латте. Желудок сжался от него, напоминая про еду. Она подцепила по клочку псионики от нескольких проходивших мимо людей, чувствуя себя карманным воришкой, подрезающим кошельки. Стало немного легче. Наверху можно было сесть на автобус, проехать три или четыре остановки, но вдруг Клэр почти крикнула: «Стой». «Чего?» — ответили ей Марвин и Эшли, а Келли мученически вздохнула. Индустриальный район щетинился ржавыми балками недостроенных зданий, серым бетоном и грязными тротуарами, людей поблизости не было. Единственная остановка тускло подмигивала козырьком с неновой подсветкой. Хотелось убраться подальше. Она пнула банку из-под пива. «Чего?» «Я здесь была … и, кажется, знаю, куда мы идем». «Куда же?» — Келли распознала ехидную интонацию парня. Эшли вынырнул из глубины подсознания, словно сурикат из норки. Откуда-то запахло сигаретным дымом. Обостренная чувствительность снова давала о себе знать, впору радовться, что в желудке не крошки. Когда все закончится, заберусь под одеяло и просплю три дня, посулила себе Клэр. Или нет, попрошу у Алекса, чтобы купил мне маленький островок — можно не в Тихом Океане, а где-то недалеко от Гренландии, чтобы ни единого человека поблизости. Мне хватит этой компании в голове, будь она неладна. «Это «Касма». Да, я знаю. Конкуренты «ТранСтар», на которых я шпионила … и Алекс направил нас сюда за информацией. Это ловушка». «Нет!» — закричала Клэр. Келли отшатнулась, прижалась к ржавому ребристому забору темно-рыжего цвета, шваркнула свитером. — «Нет, не ловушка. Здесь мой сын. Келли, ты обещала его спасти — мне плевать на Алекса, «ТранСтар», и «информацию», про которую он говорил. Я знаю, кто убил Ханта, — это Вальтер Даль, наемник … не знаю, на кого он работает, но и черт с ним. Здесь мой сын. Спаси его от всех них, Келли». Келли дернула плечом. «Тогда, может сама и пойдешь?» * Клэр с недоверием бросила взгляд на свое отражение в грязном окне низкого серого здания, к которому она — они — подошли. Табличка «ВХОД» указывала куда-то в темный переулок, где раскинулась большая лужа, подтекающая прямо к бордюру лестницы, заканчивающейся синей дверью. Она осталась в одежде Келли: та была выше и немного миниатюрней, примерно на размер. Джинсы неудобно впивались в живот, зато их пришлось закатывать, свитер натянулся на плечах, а рукава некрасиво свесились. Хуже всего оказалась обувь: пальцы уперлись в носки кроссовок, каждый шаг превращался в приключения Русалочки — и вовсе не из диснеевского мультика, а из классической сказки. «Ты выше меня, какого черта у тебя меньше размер ноги», — возмутилась Клэр. «Ну извини», — без раскаяния ответила та. Келли не очень нравилось «сидеть тихо», и Клэр мстительно подумала: это все-таки твое тело, детка, когда получишь его обратно, ноги поболят именно у тебя. База «Касмы» маскировалась под невзрачный завод по производству то ли цемента, то ли кирпича. Клэр узнала это место только потому, что выходила именно таким путем, юридический адрес наверняка принадлежал какой-нибудь никому не известной компании-ширме. Прямо как «ГринВэй». «Эй!» «Да ладно, а думаешь, нафига «ТранСтар» вас подцепили?» Келли снова обиженно умолкла. Ее болтливые мужики — то есть, один ее мужик и какой-то еще посторонний тип, — тоже не высовывались, хотя Клэр чувствовала скандального мистера Стоуна очень близко, буквально под кожей. Не вздумай вылезать, на всякий случай промолчала она. «Касма» немногим лучше «ТранСтар». Эшли догадывался, да Клэр и не спорила: да, это они мне приказали сначала забраться в офис, а потом сжечь его вместе с Лунном, а следом и искать Келли сначала в ее доме, затем «где бы она ни была». Операторам Даля удалось выйти на Ханта, а дальше дело техники — Алекс-то не прятался, слишком известная фигура. Краска на синей двери была облупившейся, под ней проступала ржавчина. Клэр постучалась. Ей открыли не сразу, а внутри, вместо ожидаемого темного и душного завода с масляным запахом станков и каких-нибудь шестеренок, открылась белизна стерильного бокса. Комната Джейми тоже где-то здесь, Клэр не ошиблась. «Мы пришли прямо в логово дракона», — все-таки влез со своими журналистскими метафорами Стоун. «Но и я не принцесса», — заметила Клэр, подтягивая сползшие джинсы. Она поправила прическу пятерней наугад. Выглядела, наверное, паршиво; не то чтобы сильно волновало. Навстречу выступил охранник в нейтральной сине-зеленой форме. Лицо было скрыто плексигласовым шлемом. — Клэр Уиттен. Охранник помолчал. — Что? Я выполнила задание Василиска. Охранник приложил палец к уху, вероятно, получил инструкции по беспроводной связи. — Идите в свою комнату, мисс Уиттен. — Нет, мне надо кое о чем переговорить с Василиском. Это важно, касается моего задания. Я принесла нечто интересное. В черном пуленепробиваемом пластике лицо исказилось так, что Келли — или Марвин, или Эшли, — испугались, не пропал ли эффект мимикрии, не выдаст ли она себя. Клэр мысленно вздохнула и обозвала остальных обитателей тела идиотами. Кто-то из компании обиделся, наверняка Эшли. Вот уж кто принцесса, даром, что в своем настоящем теле был вроде как мужского пола. — Идите за мной, мисс Уиттен, — проговорил охранник, плотная форма скрыла жест «пожать плечами». Белые коридоры переплелись один с другим, но после переходов и ловушек «Пифея» лаборатории-офисы «Касмы» казались проще таблицы умножения. В прошлый раз Василиск встретила ее вот за этой дверью — а потом сунула в лабораторию и стреляла из турели, не она сама, но по ее команде. «Я уже говорила, что они такое же дерьмо, как «ТранСтар»». «Примерно тысячу раз», — не удержалась Келли. Охранник остался возле двери, а та ощущалась тонкой, едва ли толще ладони, когда Клэр ее толкнула. Келли обещала помочь с сыном — ну, она и отдала собственное тело «во временное пользование». Остальное сама. Как всегда. Я выбралась с «Пифея», напомнила себе Клэр, я сбежала от хтонического чудовища Райли Ю. Что мне какие-то василиски. Та была на месте. «Бля», — внезапно вскинулся Эшли. Клэр аж закашлялась, потому что возглас мужским голосом вырвался вслух, она клацнула зубами. «Бля», — согласно повторила Келли. Блондинка подняла голову. Она была в розово-пурпурном платье, узком и подчеривающим фигуру, — легкий оттенок синевы плавно переходил в нежный красный какого-то африканского заката. Светлые волосы сверкали под лампами. Люминесценция мало кому делает комплименты, выпячивает каждый недостаток, умножая в десять или сто раз, но она, Василиск, по-прежнему была красива, с точеным лицом, фигурой, макияжем и цветовой гаммой, превращавшей ее в озаренную северным сиянием Снежную Королеву. — Клэр! — та поднялась из-за своего светло-бежевого стола и протянула руку для рукопожатия. — Ты молодец, неплохо. Конечно, эти пожары привлекли внимание, но у тебя не было выбора. Келли Донахью уничтожена, я так понимаю? Ты впитала ее в себя, как и договаривались? Структура тифона, согласно нашим теориям, это позволяет, так что теперь все таланты Келли стали твоими. Мы можем продолжать. «Да это же … » «Та тупая сучка … » «Франциска Маккензи», — пояснил Эшли. Он как будто немного обиделся за свою помощницу, а может, расстроился, что все это время та играла им, как кошка мышью. Очень банальная метафора, профи-журналист не одобрит. И зачем-то добавил: «Всегда подозревал, что это не ее настоящее имя. Что? Я, в конце концов, спец по сбору стремного компромата на злодеев с мировой арены». «А по-моему ты просто идиот», — парировала Клэр. Она подошла ближе и улыбнулась. — Я сделала то, что вы сказали, — произнесла она. — И кое-что еще. Она достала сапфир-флешку. Где-то в глубине мозга или души, кишок или ДНК-структуры настоящая Келли почти физически взвизгнула: эй, мы планировали не так и не то, но она заткнула ее, словно раздавила толстой подошвой башмака виноградинку. — Вот эту штуку я забрала у Келли и Алекса. Там флешка с данными, кое-что интересное. Оно каким-то образом связано со всей этой сранью, в том числе, «проектом», для которого использовали девчонку Донахью. Давайте посмотрим вместе. * У Василиск не менялось выражение лица — ни когда Клэр выдала ей флешку, ни когда, подключенный к ноутбуку мини-проектор высветил на стене картинку: там была Морган, она стояла полуотвернувшись от камеры, не замечала съемку или не обращала на нее внимания. Еще несколько человек стояли рядом, включая женщину за пультом. У той заметно дрожали руки — может, оттого что пульт отгораживал запечатанную огромную колбу, прозрачную клетку, а в ней человека, который бил кулаками в стекло и пытался выбраться, умолял о пощаде — тщетно. — Это интересно, — сказала Франциска Маккензи. «Я это видел», — хмыкнул Эшли. — «Они … » «Без спойлеров», — отрезала Клэр. Василиск посмотрела на нее: — Что? — Нет, ничего. Та выключила свет; светлый кабинет стал темно-серым, как на черно-белом фото, а картинка проектора — вдвое ярче. Эшли все это наблюдал, сейчас вспоминал покадрово: темное существо, выбирающееся из запечатанного микробокса, хлесткие щупальца во рту орущего мужчины — в нем можно узнать маньяка-убийцу, но смерть слишком страшная, хуже любой казни. Инопланетная тварь поглощает не только плоть или кровь — будто все краски, переваривает заживо, как некоторые виды пауков, что-то о них Клэр читала или слышала, все-таки она столько времени провела среди ученых. «Я это видел», — повторил Эшли. — «Странно, я думал, Морган удалила. Такой охрененный компромат на «ТранСтар». Я пытался подловить на нем жирного говнюка, но его блядская сестренка … » «Заткнись, Эшли», — подумала Клэр, ее неожиданно поддержала даже Келли. Василиск смотрела с непроницаемым выражением лица. Крашеные матовым в бархат лаком ногти едва заметно барабанили по столу — не слишком громко, не перекрывали верещания тифонов и воплей человека, и ровного тона Морган, объявляющей статус эксперимента. Тело Келли плохо слушалось — хотело скинуть личину, желудок у нее дернулся, словно ожил и стал каким-то самостоятельным органом. Пришлось сесть на дешевый холодный стул из алюминия и какого-то белого покрытия — такое вроде наносят на сковородки, обхватить себя в подобии объятий. Морган творила это. Морган чудовище. Это Келли вопила? Или Эшли? Эти двое снова воссоединились, орали одно и то же; а Клэр думала очень вяло, как будто сквозь толщу воды: да заткнитесь вы. Подумаешь, новость — «ТранСтар» сраные мудаки. Сенсация века. Убивают людей? А вы чего ожидали, конфеток и подарка на Рождество в виде коробки имбирного печенья? «Я была в этом аду, идиоты. Я оттуда выбралась». Клэр согнула руку — там, где сейчас не хватало двух пальцев. Изображение дрогнуло. Морган появилась на экране. — Привет, — сказала она. — Вы сейчас видели то, что видели. Чистая правда: транстаровская программа добровольцев — это фактически узаконенная казнь во имя науки. Справедливости ради, хочу сказать, что мы старались не убивать невиновных. Она пожала плечами: не слишком-то ее беспокоила моральная сторона вопроса. Морган была одета в легкую футболку и черные брюки, очень простые; эта одежда превращала ее в маленькую, очень худую девочку-школьницу, выглядела она лет на пятнадцать младше своего возраста — совсем ребенком. — Это не наша идея, вообще-то. В смысле, не моя и Алекса. Мама с папой, совет «ТранСтар» предложили такой вариант работы над нейромодами, но я не собираюсь оправдываться и говорить, будто нас заставили, а мы невинные овечки, которые ничего не знали. Тут другое, и я делаю эту запись на тот случай, если все пойдет не так … Морган сделала глубокий вдох. — Ненавижу записывать такие послания. Однажды я едва от них с ума не сошла. Но, по крайней мере, не оператор. В общем, эту флешку наверняка захотят получить конкуренты, та же «Касма», вот только никакой «Касмы» не существует. У меня тут кое-какие исследования … Появилась еще одна голограмма внутри картинки от проектора: словно зеркальный коридор. Приглядевшись, Клэр разглядела сложную схему с какими-то именами и названиями. — Хватит. — Василиск попыталась нажать кнопку «стоп». Черное щупальце вырвалось из срубов пальцев — это было так просто, потому что мимикрировать приходилось под Клэр (или Келли), а тифонами были они обе. Оно перетянуло пальцы с маникюром, тонкие запястья, в темноте густого «роя» потонул золотой браслет. Франциска попыталась дернуться и вырваться, нажать «тревожную кнопку», но темнота запечатала ее, опутала саму Маккензи, как паутина — упрямую муху. Ладно, красивую цветную бабочку. — Дай дослушать. — Немного запутано, да? — Морган поскребла затылок. — Это Алекс мне сделал выкладки, но я в этих сложных бизнес-схемах, кто кому «мама», «дочка», и кто у кого перекупил контрольный пакет акций, слабо разбираюсь. В общем, «Касма» не существует уже лет десять. Наши родители выкупили компанию, чтобы создать иллюзию «конкуренции». Черт, мама и папа просто шпионили за нами, как в детстве, когда ставили «скринер клавиатуры» на наши компьютеры. Наверное, хотели, чтобы мы не расслаблялись. Может, не доверяли. Слушайте, я знаю, что сейчас слушает кто-то из тех, кому не по душе «ТранСтар». Но пускай это будет оружием против них. Нам такое тоже не нравится, хотя видит бог … я не верю в бога, это просто выражение, — мы старались. Мы делали все для процветания компании. Морган погасила свои графики. — А потом — для чего-то большего. Келли, если ты это слышишь. Думаю, ты уже знаешь: я убила Эшли, — прости, я правда собиралась всего лишь стереть ему память, если бы он не набросился на моего брата, я бы ничего дурного не сделала. И тебе я не лгала, и Алекс не лгал — по крайней мере, я его просила не слишком пудрить мозги. Мы создаем новых людей. Ты первая. Пожалуйста, продолжи, где бы ты сейчас ни была. Пожалуйста, сделай все, что Алекс от тебя хочет. А если мечтаешь отомстить, то вот тебе эта запись: уничтожь «ТранСтар» как компанию. Мы создавали ее много лет — Алекс и я, и это будет достойным наказанием, но люди все же заслужили бессмертия и, прости за банальность, светлого будущего, даже если оно создано руками чудовищ, вроде нас. На последней фразе Морган улыбалась. У Клэр тряслись руки и колотилось сердце, щупальца тоже ослабели достаточно, чтобы выпустить Франциску Маккензи из объятий, лишь на мгновение. Она нажала свою кнопку. — Можешь меня убить. Ты отсюда тоже не выйдешь, — нежно улыбнулась Василиск. — Как и твой уродливый мерзкий сын. * Клэр уже была здесь. На миг ей почудилось: вкололи снотворного, выстрелили из специального пистолета, словно на охоте в саванне в какую-нибудь львицу, а потом посадили в клетку для ветеринарного осмотра. Мимикрия наверняка перестала работать, фальшивая «Касма» узнала о том, что они поймали свой драгоценный приз, Келли Донахью, конгломерат тифонов на Земле. «Все пропало!» — запаниковал Марвин. Внутренний крик заставил зашипеть: нет, никакой лаборатории — вот проектор и вот картинка, остановили на том моменте, где Морган говорит «прости», у нее странное, очень печальное и почти больное выражение лица. Что же до турелей в стенах … — Я уже с такими справлялась, — фыркнула Клэр, глядя в глаза Маккензи. Два щупальца толщиной в крепкие веревки, вроде альпинистского снаряжения, нависли над ней. Клэр отрастила на конце что-то похожее на крючья, они были ненастоящие, но смотрелись достаточно угрожающе, чтобы на напудренном лбу поддельного Василиска появилась заметная капля пота, мутная из-за примеси тонального крема. — Хочешь проверить? Я уже раздолбала такую в том твоем эксперименте. Давай так: ты мне расскажешь, что «Касма» хочет, — вернее, эти транстаровцы, которые грызут друг другу глотки, будь они неладны со своими клановыми разборками, — а я просто уйду. Заберу Джейми и уйду. Франциска кивнула. — Оставь флешку. Клэр вздернула бровь, и та продолжила: — Это все не твое дело, правда? Ты не просила о тифоньей материи, как и та девчонка, Келли. Эксперимент слишком опасен, руководство «ТранСтар» должно узнать о том, что черт возьми, Морган сошла с ума, Алекс тоже, их обоих нужно посадить за решетку хотя бы для собственной безопасности. Ты хоть сама понимаешь, что будет, если превратить людей в «гибридов»? Самая страшная ядерная война — игра в песочнице по сравнению с тем, что начнется. Клэр молчала. Франциска повысила голос. Турели на стенах шевельнулись, словно по команде. — Совет «ТранСтар» найдет на них управу, а о тебе я не сообщала. Это правда, иначе они не позволили бы человеку, инфицированному тифоньей материей, разгуливать по улицам и выполнять задания. — Даль знает. — Даль не найдет тебя. Ты получишь сына, деньги. Оставишь флешку и уйдешь. Проживешь остаток жизни где-нибудь далеко от крупных городов, как ты всегда мечтала. Перед глазами появился коттедж и зеленый сад после дождя, по крупным листьям яблони и спелым плодам стекали прозрачные капли. Трава пружинила под босыми ногами. На небе сияло солнце. Картинка была такая яркая, как галлюцинация с использованием психотропов. Клэр ощущила даже мокрый горьковатый запах земли, прикосновение сына к руке — мам, смотри, я нашел четырехлистный клевер. Она моргнула. Цвета погасли до монохрома кабинета, Франциска в ее колористике африканского заката оставалась единственным ярким пятном. — Никаких последствий. Ты хорошо работала на «Пифее», но здесь уже … не твоя война, как говорится. Хорошо, что ты уничтожила Келли, — больше никто не сумел бы. Мы тебя не тронем. Все очень просто. Клэр прикусила губу. Тонкая кожица пересохшей нижней отделилась с неприятной тянущей болью. Трещина чуть кровила. — Ладно, — сказала она. — Идет. Флешка у вас. Я пойду за Джейми. Ты — со мной. Внутри поднимался протест, но сейчас Клэр ничего не слышала, ничего не знала, маленький домик и трава, вот что имело значение. Четырехлистный клевер. Джейми. Ее спокойная жизнь, на которую она перестала надеяться. «Какое мне дело до «ТранСтар»? До Морган и ее планов? Да пошли они к дьяволу». — Отдаешь мне деньги и документы. Деньги на имя … Да хоть Джейн Доу, плевать. Вы о нас больше ничего не услышите, никогда, не забывай, и не забывай, я могу превратиться во что угодно — например, в шприц с воздухом, который воткнется тебе в яремную вену. Или в кирпич. Клэр широко улыбнулась. В голубых глаза Франциски она отражалась вытянутой несуразной фигурой. Та ответила дежурной улыбкой, когда пропали щупальца. — Отлично, мисс Уиттен, — сказала Маккензи. — Все будет именно так, как вы сказали. Клэр успела отвернуться, а потому не заметила, нажала ли Франциска снова на какую-то кнопку или система среагировала на голосовую команду. Та вскрикнула и нырнула под стол. Началась стрельба. Лазерный луч казался отражением зеркала в зеркале, обратной перемоткой того, что Клэр — или Келли, — уже видела. Операторы распороли дверь, как будто та была из бумаги, задели стену справа и слева, зацепили там, где проецировалось видео, у Морган на стене появился огромный шрам через все лицо — поразительно натуральный. Франциска взвизгнула, вжалась в свое кресло. — Даль! Вонь обгоревших полимерных материалов била в нос, но даже сквозь нее проник неизменный табачный запах. Даль вошел очень спокойно и отряхнулся, как большая собака после драки. Клэр заметила бордовое пятно на куртке цвета хаки. — Не зовите охрану, мне и так пришлось утихомирить тут парочку ребят, — в его интонации прозвучало почти искреннее сожаление. Сигара медленно тлела, распространяя сизый туман. Два оператора поднялись под потолок. Клэр прочитала маркировку: «Блэкбокс», — и узнала логотип «ТранСтар». — Даль, какого черта? Франциска вцепилась в подлокотники, стараясь не смотреть в оптический прицел операторов. Они были меньше тех, которые видела Клэр на «Пифее» — медицинских, инженерных, «научных», отличались, как охотничьи псы, вроде борзых-салюки от сенбернаров, ньюфаундлендов и других «рабочих» собак. Вальтер Даль смотрелся вожаком этой стаи, альфа-особью, тоже отчасти механической. — Пришел выметать мусор, как всегда, — Даль пожал плечами. — Вас прислал мистер Ю? Клэр догадывалась: это не об Алексе. Она покосилась на флешку, торчащую в ноутбуке Франциски: интересно, можно ли незаметно выдернуть и сбежать, пока они тут спорят? Или просто сбежать, вытащить Джейми отсюда, навсегда исчезнуть с радаров «ТранСтар». — Точно. — Ты знал, — безэмоционально проговорила Клэр. Даль уставился на нее. — Что? — Про «Касму». — А. Что «Касма» это ложь. Ну да, знал. Я всегда работал на «ТранСтар», хотя они и вытаскивают мне кусок мозга с каждым заданием, но, — тут Даль пожал плечами, — в этом мире еще есть честные люди. Изображение Морган на экране исчезло: Франциска вытащила флешку и помахала ею, не вставая из кресла. — Хватит болтовни. Убери свои игрушки, у нас есть все, что нужно. Эту вещь отдать мистеру Ю. Даль сделал шаг навстречу. Франциска поколебалась, прежде чем протянуть руку. Поддельный («Касма» — это ложь) сапфир блеснул, поймав тусклый блик так и не включенного на полную мощность света. — Спасибо. Огонь. Выговорил он это в одно слово — «спасибоогонь», вот как прозвучало; и Клэр так и осталась сидеть в неловкой позе, открыв рот, когда один из операторов отрезал голову Франциске так быстро, что та даже не успела испугаться. Шар с блондинистыми волосами покатился на пол без единой капли крови. Накрашенные губы по-прежнему улыбались, а цвет лица, тщательно смоделированный тональным и ББ-кремом ничуть не испортился. Сруб шеи немного дымился, не в пример слабее сигары Даля. На красивое «африканское» платье не попало ни капли крови, кусков кожи или какой-либо еще человеческой грязи. Франциска превратилась в какой-то арт-объект, подумала даже не Клэр, а, наверное, Эшли — чистая эстетика изящной женской фигуры и растрепанных волос а-ля секс-символ Мерилин Монро на рабочем столе. — Бля, — сказала Клэр и поперхнулась, поняв, что не дышала с полминуты. — Нахера ты это сделал? Даль подошел ближе и взял ее за подбородок. — Келли Донахью, да? Эй, не прикидывайся: я знаю, как работает мимикрия. Клэр замерла, представив лазерный луч на своей коже, кипящую кровь и расслаивающиеся кости. Это быстро, меньше пары секунд. Франциска вон до сих пор улыбается. — Я … — Не пытайся врать, окей? Мимикрия потекла, словно облили черной краской — Клэр заметила эффект на ладонях, они зарябили, потемнели и стали тоньше, а одежда снова сидела как нужно, никуда не давила и не болталась. — Ты собираешься меня убить? Даль покачал головой. Он наклонился, чтобы подобрать кое-что с пола, вещь выронила Франциска, а Клэр — именно Клэр, которая выглядывала, словно из иллюминатора той капсулы, которая вернула на землю, — проговорила: — Кольцо Виджая. — Точно. Как я и думал, ты и Клэр тоже. Ты хочешь помочь Джейми? Даль нацепил кольцо на указательный почему-то палец, на простом металле, латуни или бронзе, были следы засохшей крови. — Даже у таких, как я, есть стандарты. У меня приказ, но сын Клэр в нем не числится. Деньги тоже получит. В основном … Франциска помешала бы, слишком многое узнала. — Сапфировая флешка отправилась в карман транстаровского наемника, описав какой-то странный цикл, Келли подумала о судьбе и фатализме. Эшли внутри шипел клубком гремучих змей. Марвин выжидающе молчал. — Теперь все будет окей, ага? — Даль обернулся к ней. Операторы наставили оптику, внутри перемигивались друг с другом светодиодные элементы, словно кто-то запер в технологичных машинах живой огонь. — Мы ведь с тобой договоримся? «У меня есть выход?» Келли, Клэр, Марвин и даже Эшли знали ответ. На стене — там, где только что мелькало лицо Морган, остался лишь шрам от лазера. Никаких лиц. Никакой Морган, да и Алекс вряд ли что-то сумеет сделать. Она не справится с операторами «Блэкбокс», совершенным оружием, очередным шедевром гениальных ученых «ТранСтар». Даже у тифона ограниченная способность к регенерации. Даль щелкнул своей золотой зажигалкой. Его покрытое шрамами лицо казалось совершенно расслабленным, именно таким Клэр его запомнила в первую встречу, да и потом — например, в той паршивой забегаловке, где он казался вовсе не чудовищем и не альфа-вожаком машин-убийц, а нормальным мужиком. В какой-то момент все пошло не так. Она не могла понять, в какой. «Касмы» все равно не существует». Клэр устало подумала: да мне насрать. Я хочу, чтобы жил мой сын. Вот и все. Келли не нашлась с ответом, Эшли пробормотал о мести. Марвин вздохнул. — Договоримся, — ответила за всех Келли.