Все, что будет нами

Лили Моррис догадывалась: все плохо, а станет еще хуже. Эти несколько недель, она сбилась со счета, превратились в сущий ад. Поначалу она порадовалась, когда боссы убрались с «Талоса», но легче не стало, всех вокруг как будто бешеные собаки покусали: господа «Мы тут творим великую науку» собирались в кафетерии и обсуждали что-то тихими голосами — глаза красные, как с похмелья, униформа в пятнах, у кого-то от кофе или соуса, у кого-то — черные потеки. Многие жаловались на ночные кошмары. К психологу выстроилась небольшая очередь, но Келя на «Талосе» недолюбливали, проще получить упаковку успокоительных таблеток: доктор Деврис выдавал их молча, не требуя объяснений. Элазар объявила обыск, включающий личные вещи — правила безопасности космической станции давали ей такие полномочия. Лили не хранила ничего важного там, где можно найти, но Элазар подобралась чертовски близко к одному из тайников. Потом Лили узнала: трусливый Восс их сдал. Еще до того, как боссы улетели на Землю, просто пошел и сознался во всем Алексу. Лили послала предупреждение Клэр Уиттен на «Пифей», но вскоре та тоже пропала. Уиттен не побежала бы вилять хвостом перед начальством и валяться кверху брюхом, в отличие от жалкого ублюдка, и все же ее могли поймать. Станет еще хуже. Лили пыталась отнестись спокойно: у нее никого не было, ни родственников, ни близких, ни даже любовников или любовниц, все деньги, заработанные контрабандой нейромодов и других изобретений «ТранСтар», она тратила исключительно на себя. Шикарный отдых, прыжки с парашютом, дайвинг, серфинг — бессмысленно, бездумно, без оглядки на завтрашний день. Лили ни о чем не жалела; ну или убеждала себя в этом, когда ночами просыпалась в своем боксе, с колотящимся в приступе паники сердцем, вокруг храпели остальные, кто-то бормотал во сне незнакомые имена, кто-то стонал. Бокс можно было закрыть изнутри, изолировав посторонний шум, но Лили преследовала клаустрофобия загнанной крысы — страх, снова страх, неизбежность как синоним ужаса. Элазар охотилась на нее: большая черная кошка — на обнаглевшего грызуна. Лили украла забытую кем-то гранату, одну из этих утилизирующих штуковин, которые не рекомендовалось использовать вне лабораторий. Они превращают в первоматерию все живое и неживое: железо, пластик, органику, минералы. Лили намеревалась дорого продать свою жизнь, вот только не уверена была, что в нужный момент ей хватит храбрости воспользоваться гранатой. Она поглаживала толстый прорезиненный провод: по виду граната была похожа на железный шар с маленьким экраном и каким-то шлангом, обвивающим эту замкнутую систему, похожую на самодостаточное сердце, питающее себя же циркуляцией крови. Внутри таилась сила и быстрая смерть, а еще — возможность забрать на тот свет чертову суку Элазар. Или кого-нибудь еще. Лили продолжала надеяться, что граната ей не пригодится — и не расставалась с ней, как ребенок с любимой игрушкой. Однажды ночью, ложась спать, Лили нащупала какой-то посторонний предмет в своей постели и, дернув простыню, обнаружила браслет Эдди Восса. Браслеты носил каждый, это была мера безопасности, с которой даже никто не спорил: со станции все равно никуда не денешься, а эта штука могла выручить, если выйдешь на обшивку и внезапно натолкнешься на острую балку. «Талос» только смотрится из окон шаттлов безупречным золотым шедевром космической архитектуры длинной почти в полмили, каждый техник знает: в махине полно торчащих штырей размером с человеческую руку. Маленький браслет из органического водонепроницаемого, устойчивого к перепадам давления и гравитации пластика. Он был залит кровью. В имени Эдди стали пятном две последние буквы, темная бордовая корка заполнила аккуратную гравировку. Лили запаниковала настолько, что схватила свою гранату, и кинулась не разбирая дороги, и обнаружила себя возле каюты Сары Элазар, прежде чем осознала: глава службы безопасности не стала бы подкидывать ей браслет подельника. Честная до тошноты, Элазар зачитала бы все условия контракта, словно коп в фильме — только без всяких «Вы имеете право на услуги адвоката»; на «Талосе» нет иного закона, кроме власти «ТранСтар». Она могла бы и убить, но только по прямому приказу боссов, а те торчали на Земле. Лили заставила себя развернуться и сделать вид, что вообще-то шла заглянуть в кафетерий. Биологические часы в космосе отчаянно сбоили, несмотря на искусственную регулировку светового дня. Лили остановилась в кафетерии, где после отбоя вертелась лишь пара операторов: для тех, кто брал ночные смены и потом шел перекусить. Она заметила одного из тех ученых, которые всегда на техников вроде нее смотрели свысока. Сильвен Беллами, так его звали. Сплетничали, мол, он любовник Морган или что-то вроде того. Лили не лезла в такого рода болтовню, люди обсудили каждого с головы до пят от скуки, даже если ты работаешь по двенадцать часов в сутки, замкнутое пространство подталкивает к дурацким разговорам. Беллами сидел за ноутбуком, что-то печатал, рядом с ним стояла кружка кофе и тлела сигарета. В кафетерии курить запрещалось. — Мисс Моррис? Беллами оторвался от монитора. У него было длинное лошадиное лицо и залысины на лбу, но для своих сорока пяти выглядел отлично, Лили не дала бы больше тридцати с небольшим. Его возраст знала только потому, что «Касма» платила не только за технологии и нейромоды, но и за слитые данные по самым перспективным транстаровским сотрудникам. — Доброй ночи, доктор Беллами, — неприязненно буркнула Лили. Гранату она спрятала в специальном рюкзаке, который был вмонтирован в костюм любого техника: не в руках же таскать оборудование для ремонта. Вместительная штука, Лили как-то туда запихнула несколько зарядов клеепушки, и ничего. — Не спится? Кофемашина к вашим услугам. Я тоже люблю работать ночью — меньше людей, меньше всей этой болтовни, мельтешения, да и просто идиотов. — Спасибо. Отличная идея. Лили сделала вид, что наливает кофе. Сердце и без того выпрыгивало из груди, лишний кофеин стал бы действительно лишним. Кипяток и молоко, немного сахара. Жуткая получилась гадость, но улыбнулась Лили после первого глотка, словно отведала амброзию. Беллами ничего не заподозрит. — Хотите знать, чем я занимаюсь? — Беллами жестом пригласил сесть рядом, и в дополнение к гранате пришлось прятать средний палец. — Наверное, что-то сложное. Я обычный техник, не пойму. Если вот сломается ваша штуковина, тогда обращайтесь. Лили подчеркнуто равнодушно кивнула в сторону монитора. — Возможно, вы и правы, мисс Моррис. С другой стороны, говорят, что если ученый не может объяснить второкласснику суть своей диссертации — он шарлатан. Я вот добиваюсь изменения структуры нейромодов так, чтобы их нельзя было просто взять и извлечь, стерев память и уничтожив все навыки. Лили подавилась своим фальшивым кофе, закашлялась и едва не вылила молочно-сладкую дрянь на колени или на клавиатуру доктора Беллами. — Это… наверняка незаконно. В смысле… — «ТранСтар» не одобрит? Знаю. Компания использует нейромоды как средство контроля. Почему всем желающим ставят эти штуки? — Добавка к зарплате? — Лили старательно изображала дурочку, но кружку пришлось поставить, руки дрожали. — Нет, Лили. — Беллами назвал ее по имени, таращился в упор, глаза у него были темные, какого-то странного цвета, в краснинку, оттенка переспелой черешни. — Это способ заставить людей забыть то, что невыгодно компании. Удаление нейромода влечет за собой откат до момента перед установкой: амнезию, полную и невосстановимую. — Да ладно. Лили втыкали пару таких штук, в основном, ускоренное обучение особенностям технологий «Талоса-1». Удаляли ли? Она не знала. — Почему вы мне это говорите, доктор… — Сильвен. Лили моргнула. — Называйте меня по имени, Лили. — Ладно. Сильвен. Почему вы это мне говорите? Вы бы, там, с президентом и вице-президентом согласовали, я-то при чем? — Они ничего не знают. Это мой личный проект, а еще я решил с вами поделиться, потому что вы-то точно не проболтаетесь. Бедняга Восс был трусом, вы ведь знаете, что он прибежал к Алексу каяться. Пришлось избавиться от этой глупой трусливой крысы. Браслет — мой подарок вам. Я думаю, что могу вам доверять, правда, Лили? Хотя бы потому, что у меня есть пара записей того, как вы прячете добычу под электрощитками. Три удара разводным ключом. Сара Элазар может заинтересоваться, но не бойтесь: я на вашей стороне. Он перехватил ее запястье, прежде чем Лили достала бы гранату. И снова улыбнулся: крупные белые зубы, оскал вампира. — «Касма» ничем не лучше «ТранСтар». — Доктор Беллами понизил голос до интимного шепота. — Но есть и собственная сторона, к черту все компании, а вы можете помочь мне, как помогали прежде своим… нанимателям; у меня есть доступ почти ко всем тайнам компании. Я даже знаю, что сделала с собой Морган и чем она стала. Нам потребуются нейромоды, которые нельзя удалить, если хотим, чтобы она не получила над всеми, кто здесь работает, полный контроль. Полный, я имею в виду: никакой свободы воли. Ничего, кроме ее разума. Лили хотела закричать, и Сильвен поцеловал ее. «Сара Элазар увидит это на камерах, — подумала Лили, — и решит, что у нас просто свидание, может, донесет Морган, если Беллами действительно трахает вице-президента Ю». — В моей каюте, — продолжил Беллами, пока она сглатывала его пахнущую табаком и кофе слюну, — «жучок», я нашел его сегодня. Морган мне не доверяет, поэтому стоит подготовиться к ее возвращению. У вас есть опыт, и мне действительно пригодятся навыки техника, способного, к примеру, починить спасательные капсулы. — Что? — Возможно, нам предстоит война. Возможно, придется бежать. Соглашайтесь, Лили, я пытаюсь спасти нам жизнь, не говоря уж о благе человечества — но меня тошнит от подобных словосочетаний, слишком долго проработал на Ю. Лили подумала о гранате. Можно задействовать ее прямо сейчас, это бы все решило, как и для Восса, вероятно. «Что вы с ним сделали, Сильвен? Вытолкнули в открытый космос без кислорода? Тогда откуда кровь?» — Сара Элазар увидит, что мы общались. Поцелуйте меня еще раз, доктор Беллами. Сильвен. Ее тошнило от запаха табака, но удалось вытерпеть, удержать выпитый недокофе в желудке и даже обнять человека, который убил Эдди Восса и подцепил ее саму на крючок, как блестящую рыбку. Война, сказал Сильвен. «Ничего, — подумала Лили. — Посмотрим еще, кто выйдет победителем». * Останки Восса хранили в морге. Джейсон Чанг путался под ногами, объясняя, мол, его нашли в отсеке жизнеобеспечения, и он сразу был в таком «некомплектном» состоянии. За несколько недель труп не изменился, морозильные камеры работали бесперебойно, тело напоминало перемороженное мясо из дешевого магазина. Да, Морган знала, как выглядят дешевые продукты — в юности она убегала из дома, бродила по бедным кварталам, словно тот царь из старой сказки, который прикидывался нищим, но грязный плащ подбит бриллиантами. У нее было не слишком-то выразительное, очень типичное лицо азиатско-европейской полукровки, никто не узнавал без таблички «М. Ю.» — Несчастный случай, — сказал доктор Деврис. Высокий сухопарый датчанин, он был идеальным сотрудником «Талоса» из тех, кто оставался на втором плане: педантичный зануда, который выполняет свою работу и не слишком задумывается о подоплеке некоторых приказов или событий. В Психотронику отбирали пассионариев, но иногда лучше просто заниматься со своим делом. — Спасибо, Хендрик, я прочитала протокол вскрытия. Хотя оно, по-моему, даже лишнее, довольно трудно остаться живым, когда тебя разрезало на куски. — А я говорила, что там небезопасно, — сказала Элазар. — С точки зрения технических требований все в порядке. Страховка, перегородки. Если не прыгать на лопасти специально, попасть в резервуар для очистки невозможно, — возразила Кейт. Обе таращились друг на друга, словно рыжая и черная кошка, которые уже исторгли по пронзительному мяву и теперь готовы вцепиться друг в друга когтями. Кейт недолюбливала Элазар по одной ей ведомым причинам. Элазар, похоже, терпеть не могла примерно всех. Беллами как-то сказал, что «Талос» — не что иное как социальный эксперимент «Когда триста пятьдесят человек перебьют друг друга», Морган засмеялась и порадовалась, что Алекс не слышит эту шутку. Кстати, новости про Восса ему бы тоже не понравились. Беллами тоже был здесь, стоял чуть поодаль. Морган ощущала напряжение, недобрый эмоциональный фон, но ее телепатия, будучи способностью тифонов, редко давала конкретные образы. Тифоны не понимали людей, сами принципы их мышления несовместимы. Иногда проглядывали какие-то видения, как во время полета на шаттле, но сейчас она могла лишь сказать: здесь все нервничают. Открытие века, прямо на Нобелевку, чего уж там. Морган наклонилась над телом, тронула замороженные сколы костей и кристаллизованное красное мясо. Внутренности немного пахли экскрементами и гнилью — даже совершенные криотехнологии не давали стопроцентной защиты. Восс работал на «Касму». Сливал информацию конкурентам. Алекс вполне мог приказать кому-то позаботиться о том, чтобы с ним приключился несчастный случай — конечно же, в их отсутствие. Нет, не стал бы. Брат использует возможности — добраться до «Касмы», завербовать Восса двойным агентом, например, а не бросает их в измельчитель для мусора. — Отправьте останки семье. Ну и там обычные процедуры. — Чанг закивал, он хорошо знал подобные протоколы. «ТранСтар» умело работала с несчастными случаями. Страховые выплаты, иногда несколько судов — неизменно выигрышных. Алекс не скупился на юристов. — Больше ничего не случилось? Кейт отвела взгляд. Морган не заметила бы жеста, но хорошо знала свою любовницу, ну и та просто не умела врать. — Есть конфиденциальный отчет, — сквозь зубы проговорила Элазар. Ага, это уже про Гальегос. Алекс приказал ее запереть, глава службы безопасности, деликатная в своих вопросах, примерно как пулевое ранения от выстрела из дробовика в упор, получила, помимо приказа и недовольства, объяснение: служебное расследование, подозрение в промышленном шпионаже. Элазар тогда проглотила. А потом они полетели на Землю: «Для выяснения подробностей и обстоятельств, вопрос крайне серьезный, надеюсь, вы понимаете». — Спасибо, я посмотрю. Думаю, можно продолжать работать в обычном режиме. Я сейчас за главную, пока Алекс на Земле, но для всех вас это ничего не значит, все по-прежнему и все отлично. Морган улыбнулась прямо над кусками Восса, похожими на результат работы мясника. — Сильвен, я к вам скоро загляну. Я не поклонница бюрократии, в отличие от моего брата, так что ждите через полчаса. Тот покивал с точно такой же милой улыбкой. * Морган пыталась поймать. Что-то скользящее, причудливое — мимик в открытом пространстве космоса, который меняет свой облик ежесекундно, то превращаясь в неведомые человеческому разуму объекты, то вновь становясь сгустком темной плазмы. Пыталась поймать; безуспешно. Она толкнула ногой мусорное ведро — в кабинете Алекса, куда поднялась, чтобы забрать всю информацию по «Талосу», включая скрытые файлы, царил тошнотворно идеальный порядок. Брат страдал легкой формой ОКР и еще кучей психологических проблем, на которые Морган обычно не обращала внимания, а сейчас взбесилась, потому что… «Что-то происходит, а я не могу понять». Из ведра высыпалось на ковер несколько упаковок из-под чипсов, скомканные стикеры и останки сломанной шариковой ручки. Морган открыла базу сотрудников, чтобы найти браслет и позвать Кейт. «Приди, явись ко мне. Я хочу кое-что рассказать тебе: о новой жизни, о новых людях. Прими дар мой, и будь подобна…» Тьфу, даже мысленно это звучало глупо. Морган все-таки набрала пароль в терминале Алекса. Несколько недель без начальства прошли относительно спокойно, хотя психолог докладывал о повышенной нервозности. Взгляд снова скользнул на личное дело Восса. Агент «Касмы». Ну да, она знала: Алекс старался порой кое-что скрыть от сестры, но с тем же успехом мог пытаться обогнать ее в стометровке. Восс был обычным жадным типом, который хотел денег, много денег и сразу, обижался на маленькую заработную плату — хотя она втрое превышала любую на Земле — и так далее. От него вела ниточка к Луне. Морган сардонически ухмыльнулась: Райли по-своему расправлялась с преступниками. На «Талосе» нет законов, кроме «ТранСтар», а на «Пифее» кузина творила свой мир, свое правосудие, не думая более ни о ком. «Райли, привет. Это Морган. Прости, что долго не выходили на связь. У нас тут кое-что…» Она отправила сообщение. Нахмурилась: словно в пустоту. Автоответчик сработал голосом кузины, но та обычно отвечала в течение нескольких минут. Ладно, может, вышла — проводить безжалостный эксперимент, которым научил ее Беллами или выпить чашечку кофе. Морган повторила запрос полчаса спустя, с тем же результатом. Она запустила зашифрованный сигнал по всей базе, окутав «Пифей» волнами своего крика-призыва, но ничего не произошло, в белых массивных наушниках Алекса потрескивала тишина первозданного эфира. — Да еб твою… Морган выключила компьютер. Она обещала прийти к Сильвену — и выполнит обещание, а то, что случилось на «Пифее»… Как там говорила героиня классического произведения? «Я подумаю об этом завтра»? Хорошая идея, главное, не чересчур затягивать. Морган погасила свет в кабинете, стилизованном под китайскую пагоду, и отправилась к гравилифту. Над головой царил темный купол космоса — Алекс порой смотрел в телескоп со своей самой высокой точки на «Талосе», но Морган пугала эта чернота, она сама толком не знала почему. Ночные кошмары преследовали ее с детства, старший брат — единственный, кто мог успокоить. Сейчас видения прекратились, вернее… изменились, они стали откровением и благом. «Возможно, — решила Морган, — я поделюсь благой вестью с Сильвеном во вторую очередь, после Кейт. Он ведь помог в череде опытов». Беллами ждал ее в Психотронике. Он улыбался, хотя улыбка ему не шла, почти уродовала — слишком большой рот, крупные и желтые от кофе и сигарет зубы, зазор между двумя передними. Родился Сильвен в захолустном итальянском городке в Сицилии, Чефалу, вот как называлась его родина. Морган знала только про сицилийскую мафию, а Беллами не торопился распространяться о трудном детстве и о том, как пробился из мальчишки, продававшего устриц со специями на пляжах Палермо, куда ездил на электричках зайцем, в специалисты-нейроинженеры. «Талос» полон историй, как гранат — зернами, и Морган не торопилась надкусывать каждое, потому что сок граната алый и слишком похож на кровь. — Привет еще раз, — сказала она, застегнув крепления психоскопа. Она соскучилась по этой штуке собственного изобретения. Теоретически только с ней можно было входить в Психотронику и работать с тифонами, теперь эта мера предосторожности не имела никакого смысла для Морган. Психоскоп она надела по привычке и чтобы нудный искусственный интеллект с функцией контроля пропустил ее. Сильвен стоял возле стеклянного барьера: за ним бегали мимики, их приманивали ловушками из света. Ничего сложного и ничего нового. Мимиков за десять лет изучили неплохо, за исключением природы способности мимикрии. «Это перерождение — разве вы не знаете, что разум первичен? Философы идеалисты оказались правы, хотя ничего не знали о тифонах. Материя ничего не значит, а разум способен принимать тысячи форм, вероятно, эти существа — одна из самых совершенных». Морган кивнула темной фигуре. Мимик на нее не обратил внимания. — Как ты? — участливо спросил Беллами. — Нормально. Глаз уже не болит, если про это спрашиваешь. Беллами постучал костяшками пальцев по бронированному стеклу прозрачного контейнера, где бродил завороженный зазвездным светом мимик. — Я имел в виду… Вы закончили что хотели? — Почти. Алекс остался доделывать. У него лучше получится. Беллами подошел к ней ближе и приобнял за талию. Этот жест был каким-то до отвращения естественным, будто этот итальянец вообще не знал отказов и к Морган относился как к своей протеже, несмотря на то, что формально та числилась начальницей. Типичный сексизм. — Сильвен, уберите руку. — А я думал, ты соскучилась. Морган фыркнула. — Я по девочкам. Ты забыл? Позвать сюда Кейт, чтобы она тебе как следует врезала? Тот отстранился. — Тише-тише. Я думал, вы поругались. — Уже помирились, спасибо за интерес к моей личной жизни. Что, как там матрицы с нейромодами тифонов? С меня сняли достаточно, чтобы превратить весь «Талос» в суперменов и людей-икс, ты кому-то их передавал? — Нет. — Сильвен мотнул головой. — Ждал команды. — Ну так. Вперед. Морган широко улыбнулась. — Команда есть. Я здесь, и я хочу, чтобы вы все стали подобными мне. Мимик за стеклом застрекотал майской цикадой, когда Морган развернула свои крылья-щупальца и обняла ими Беллами. Мимо проходил кто-то из лаборантов, еще поодаль маячил директор Психотроники Ганс Келструп, но ей было все равно, она не хотела разбираться со смертями на «Талосе», со всеми этими человеческими дрязгами и интригами. Человечество должно перейти на новую ступень развития, сделаться новым и могущественным — и она готова делиться, бесконечно; пейте кровь мою, вкушайте плоть мою. Морган дышала в ухо Сильвену Беллами. — Тебе ведь хочется стать чем-то подобным. Тот пятился, она удерживала его покрытыми черной лаковой коркой пальцами. — Я вернулась лишь для того, чтобы преобразовать всех, кто здесь находится. Но кто-то станет первым, а последним придется, вполне вероятно, спасаться от хищников. Сильвен, ты можешь быть среди нас. Морган придвинулась ближе и открыла рот, словно для поцелуя, вместо языка показалось черное щупальце. — Нет. — Сильвен оттолкнул ее. — Нет. Чокнутая сука. Нет. Лили, твою мать, действуй уже и лови эту сумасшедшую! Действуй, Лили! Перед лицом Морган зажегся невыносимый, притягательный свет. Он заставлял ее забыть обо всем — он был словно объятия Алекса и Кейт, словно покой и умиротворение. Морган сделала шаг, другой и третий — навстречу приманке, от которой не могла отказаться, и всхлипнула то ли от вожделения, то ли от осознания неизбежности. Откуда-то из-за пелены света выступила Лили Моррис, женщина, которую Морган едва знала, только по отчетам в терминале Алекса вспомнила, сообщница покойного Восса; она еще жива. — Уводи ее в бокс. Сюда! — кричал Беллами. «Будь ты проклят», — думала Морган, но покорно следовала за светом, и все ее тифоньи щупальца трепетали. Она смутно догадывалась, что завести ее могут хоть в портативный дезинтегратор на основе собственной же разработки, разрушающей структуру и группирующей молекулы по принципу схожести, в квадраты с логотипом «ТранСтар». Она хотела сопротивляться, и все же свет заполнил разум и эмоции, заставил пустить вязкую дорожку слюны и чуть нагнуться, словно загребая пальцами почву. Мимики верещали, протягивая свои ложноножки тому же восхитительному сиянию. — Веди ее в бокс! — повторял Беллами. Лили Моррис открыла непроницаемую герметичную капсулу. Морган переступила невидимый порог, и дверь захлопнулась. — Ты молодец, — выдохнул Беллами. Он подошел к Лили Моррис и потрепал ее по плечу. — Все отлично прошло. Немного не по плану, но неважно. Перерожденная у нас, а теперь самое время заняться «Талосом» и всем, что осталось человеческим знанием. — Херня какая-то, — вздохнула Лили, она казалась потерянной и уставшей, но послушно последовала за худощавой фигурой, удаляющейся к дверному проему лаборатории. Несколько секунд спустя раздался выстрел: Беллами решил проблему директора Психотроники Келструпа. Морган слышала и ощущала все это, но ею по-прежнему владел свет — и более ничто не имело значения. * Баллон с кислородом выскользнул из рук и ударился о железный пол с таким грохотом, словно взорвался целый автомобиль. Екатерина оглянулась по сторонам: за ней могли следить, наверняка следили, на «Талосе» везде глаза, уши, маячки и сканеры. Она не удивилась бы, узнай, что и мысли читают и только протекция Морган позволяла ей до сих пор числиться техдиректором, несмотря на болезнь, отсутствие нейромодов и попытки найти след своего отца. Теперь у Екатерины появилась еще одна тайна. После вскрытия Восса она занялась рутинной работой: проверить электростанцию, заодно отсек с реактором и охлаждением, дала своим подчиненным задания, а сама объявила, что выйдет в САГИТТу, мол, в тоннелях несколько болтов на честном слове держатся, надо их подкрутить. Это она сообщила и Саре Элазар, словно невзначай. Если заметят — ничего страшного. Ни единой причины нервничать и ронять баллоны. Пальцы под перчатками ощущались противно влажными, немного дрожали. Кто-то наблюдал или что-то происходило — вероятно, там, куда у нее не было доступа; Морган все обещала: «Я покажу тебе Психотронику, я покажу тебе нечто большее, когда придет время», — слова оставались словами. В техническом отсеке мерно горели диодные лампы, экономичные и способные прослужить до двадцати лет без замены. Низкий потолок и грубые швы выдавали правду, которую не видели гости «Талоса»: красивы только холл, дендрарий, жилой отсек. САГИТТА с ее нулевой гравитацией — еще и хорошее место, чтобы прятать секреты. Трупы, например. Морган заинтересовалась Гальегос. Самое время «найти» ее — якобы случайно во время обычного мелкого ремонта, но сначала обыскать, осмотреть еще раз. «Талос» всегда полнился секретами, а теперь они стали занозой, а сама станция напоминала готовый лопнуть гнойник. Екатерина присоединила кислород. Руки перестали дрожать — хорошо, значит, просто нервное, а не приступ парапраксии. Она пропустила два или три приема лекарств, но чувствовала себя хорошо, как до появления первых симптомов болезни. — Внимание, — сказал механический голос. — Выход в нулевую гравитацию. Проверьте уровень кислорода, состояние вашего костюма и шлема. Внимание… — Да-да, все окей, — по-русски, не считая заимствованного слова, ответила Екатерина и приложила свою карточку допуска. — Доступ подтвержден. Спасибо, — ответил вежливый компьютер с голосом киноактрисы. «Талос» ощущался странным местом: причудливым формикарием с двуногими насекомыми, социальным экспериментом, где проводили не всегда этичные эксперименты, может, сродни опытам Милгрэма, антиутопией с постоянно наблюдающим глазом «ТранСтар», социальной сегрегацией: кабинет важных шишек размером с целый спальный отсек для обслуживающего персонала. Порой Екатерина ненавидела это место, запертую клетку, далекую от Земли, но слишком земную, со всеми пороками в концентрированном микроклимате. И все же именно нулевая гравитация, покой свободного полета среди строгой геометрии САГИТТы помогали смириться и даже любить «Талос», еще Екатерине нравилось выходить на обшивку: только ты и бесконечность космоса, скопления звезд, которые никогда не коснутся друг друга — ведь их разделяют миллионы световых лет. Космос — и Морган, вероятно, — держали ее здесь наряду с навязчивой идеей узнать судьбу отца. Внутренности всякого существа неприглядны. Самый красивый человек на цинковом столе патологоанатома — просто несколько слоев эпидермиса и дермы, мышечный каркас, набор органов. Печень похожа на коричневый студень. Легкие — пористые, ярко-розовые, сердце тугое, самая твердая мышца в теле. Изнанка «Талоса» могла показаться отталкивающей, испугать грубыми швами сварки и кое-где надорванной фольгированной изоляционной обшивкой, откуда торчали колючие клочья стекловаты; но техники восхищались инженерным гением авторов, Екатерина действительно собиралась кое-что починить. Что бы ни случилось, что бы ни творили люди, станция не должна пострадать: она слишком хороша и здесь, среди металлических труб, креплений, медленно плывущих в пустоте операторов и тронутых ржавчиной ящиков с инструментами, — даже лучше, чем на фасаде из золота и красного дерева. Нулевая гравитация сродни материнской утробе: покой и легкость, свобода, неведомая никому из живущих на земле. В квадранте 23B разошелся шов, поломка была не критичной, но стоило подкрутить. Затем неплохо бы подняться до магнитосферы, вроде бы, барахлил реактор. Но прежде Екатерина должна проверить свою находку, о которой умолчала: наверное, нужно было сразу проверить браслет-маячок, или же… Его не было на трупе с самого начала? Екатерина хорошо помнила «адрес», только теперь пожалела, что запечатала бокс своей картой. Она будет подозреваемым в случае расследования? Впрочем, вряд ли: Гальегос умерла странно, что-то связанное с экспериментами, которые проводили в Психотронике — Екатерина пыталась установить «жучки», но не в меру внимательная и ответственная Элазар пресекла попытку. Удалось узнать только, что «ТранСтар» ставят какие-то опыты, невозможные на Земле. Гальегос убило то, что прятали от всех, кто не принадлежал к избранным, но ведь кого-то нужно назначить виноватым, как говорили на родине — повесить всех собак. Воображаемые челюсти с желтоватыми острыми клыками смыкались на горле. Может, стоит уничтожить труп. Вне гравитации Гальегос ничего не весит, из САГИТТы напрямую на обшивку не попадешь, но если протащить через дендрарий… нет, скверная идея. «Черт». Екатерина подплыла к знакомому боксу, загребая руками, словно в прохладной воде. Поднесла карту, и обнаружила, что дверь открыта. Она захватила оружие — единственное доступное техникам: разводной ключ. Ерунда, конечно, но пригодится двинуть по башке, а если пробить шлем, то в безвоздушном пространстве — верная смерть. — Кто здесь? — проговорила Екатерина в микрофон, понимая, что вряд ли ее услышат. И если услышат, то лучше бы нет. Она подумала о Морган, о той, кто могла защитить, помогала всегда и всюду. Ну, или старалась. Екатерина прижалась к боксу. Мимо проплыл инженерный оператор, пробормотав дежурное: «Доброго дня, мисс Ильюшина», — и тем отправив все попытки скрыться в тартарары. Она прикинула, успеет ли врезать разводным ключом по голове того, кто влез в коробку с трупом Гальегос, выходило: нет, — но и пути назад тоже не могла представить. Наверняка незваный гость обнаружил ее. — Кто здесь, назовитесь? — Да тихо ты. — Голос был женский, глуховатый, будто с похмелья. Екатерина узнала одну из своих подчиненных, Лили Моррис. Узколицая шатенка, зубы неровные, зато физически сильная и увлекается каким-то экстремальным спортом, то ли дайвингом, то ли виндсерфингом. Голос вызвал в памяти не только портрет, но и последние задачи. Моррис не работала сегодня в САГИТТе, ее смена приходилась на обслуживание отдела нейромодов, Екатерина получила несколько жалоб на то, что протекает потолок в туалете. Что она здесь делает? И когда они успели перейти на явное «ты», даже в универсальном английском это слышалось? — Мисс Моррис? Что вы здесь делаете? Для Екатерины «разговорный инглиш» родным не был, а когда волновалась, акцент становился резким, как хлопанье дверью или треск разболтанной «механики» автомобиля. Она все же решилась выплыть из-за стены бокса. Та обнаружила труп Аннализы Гальегос. И ждала ее. И… — Тихо. — Моррис схватила Екатерину за руку. Она лучше балансировала в невесомости, втащила внутрь бокса. Труп Гальегос остался на месте, бился изуродованным лицом об условную стену. Серая кожа не гнила там, где почти не было бактерий, зато покрылась налетом кристаллов. Сохранилась не хуже того парня, Восса, в морге. — Я знаю, кто и почему убил эту женщину. — Моррис толкнула мертвую Гальегос, заставляя раскинуть руки и ноги. Пятка ударила Екатерину в бок. Интонацию искажали еще и передатчики, и лица Лили не разглядеть за фасеточным шлемом, каким бы тонким, удобным и элегантным тот ни был. — Почему меня это должно волновать? Зачем вы вообще… Что здесь происходит? Я сейчас вызову службу охраны! Вместо транскриптора Екатерина сжала все тот же разводной ключ. Если понадобится, она ударит в шею — там, где шлем переходит в костюм. Транстаровская униформа идеальна и идеально подходит для работы в опасных условиях, но уязвимые точки есть везде. В конце концов, Екатерина была инженером и участвовала в разработке и испытании обновленных моделей. Проблема в том, что Лили Моррис тоже могла догадаться. — Тихо ты, — повторила Моррис. — Я не враг. Убери свой чертов ключ. — Почему я должна верить? Вы тут устраиваете какой-то саботаж, мисс Моррис, я отказываюсь в этом участвовать, и… Лили толкнула ее обеими руками к стене бокса. Удар вышел мягким и неубедительным, но в передатчики вспыхнули помехи, сквозь которые Екатерина едва разобрала: — Что, позовешь на помощь Элазар? Или Морган Ю — ту, кто убила и Гальегос, и твоего отца? Разводной ключ взлетел словно отдельно от рук и сознания Екатерины. В ушах зазвенело. Лили перехватила ее за запястье. — Да тише ты. — Вранье. — Какой мне смысл врать? Ты же не совсем тупая курица, знаешь, что «ТранСтар» творит всякое дерьмо. Аннализа тоже убивала людей, нажимала на кнопку, как она о себе говорила. Она отправила данные на Землю, вот твоя любовница с братцем-то и сорвались. Лили ухмыльнулась. «Откуда она знает», — закономерный вопрос, а еще Екатерина думала о шпионских фильмах и дурацких выступлениях в интернете про мировой заговор могущественных корпораций. Звучит как бред параноиков. Или как правда. — Доказательства? — выговорила она. В датчике скребло помехами. Лили достала из кармана-рюкзака для инструментов старомодную магнитную кассету. «ТранСтар» использовало их, потому что труднее скопировать, чем цифру. — Я даже позаботилась о магнитофоне. — Сквозь матовую гладь шлема мелькнула ухмылка. Труп Гальегос снова ударился о потолок, а потом о стену рядом с Екатериной, когда Лили включила протокол эксперимента и зазвучали голоса Морган, Гальегос, еще кого-то, а потом — мужской, который был смутно знакомым. — Отец. — Пришлось покопаться в базе данных. Меня не засекли, спасибо особому доступу. — Заткнитесь, Лили. Та смешливо фыркнула, будто услышав анекдот. На записи человек проклинал «ТранСтар», а потом Морган очень равнодушно сказала: «Выпускайте мимика», — и все оборвалось под предсмертные хрипы. Екатерина закричала. Собственный крик отразился в динамике Моррис и вернулся эхо. — Да не ори ты, — пробормотала та. — Ладно… неприятно, наверное, узнать, что твоя любовница скармливает людей пришельцам. Да, тут полным-полно инопланетян, весь «Талос» вокруг них построен. И это еще не все. Морган сама стала чем-то между человеком и чужим, эдаким гибридом. — Что… зачем ты мне это говоришь. — Екатерина закрыла бы лицо руками, мешали перчатки и шлем. — У тебя есть доступ ко всем техническим системам «Талоса». Мы — я и еще кое-кто — позаботимся о том, чтобы согнать всех этих проклятых ученых и Элазар с ее шавками в Психотронике, а ты отключишь подачу воздуха в этот отсек. Все просто. «Талос» будет наш и все, что на нем, — тоже, а потом мы вернемся на Землю и закопаем чертову «ТранСтар» с потрохами. Иначе нельзя. Аннализа пыталась: ты видишь, что с ней сделали. Сделала. Твоя почти инопланетная подружка. Екатерина глубоко вдохнула. Уровень кислорода снизился до желтого, о чем пискнуло предупреждение. — Массовое убийство… — Несчастный случай. Любимый способ «ТранСтар» избавиться от кого-то. Догадайся, что случилось с Воссом. Мимо проплыл оператор, луч подсветки упал на лицо Моррис. Под фасеточным слоем та по-прежнему улыбалась. — А потом… — Общественность будет на нашей стороне. Даже «ТранСтар» не отмоется от такого дерьма. Новый вдох и новое сообщение. Гипервентиляция отозвалась в висках головокружением, холодным потом на коже. — Я бы хотела поговорить с Морган. — Дура, она убьет тебя, как Гальегос и тысячи других. Она и человеком-то была той еще мразью, а теперь — чудовище. Ты знаешь, что эти тифоны неспособны к эмпатии на физиологическом уровне? Представь, во что превратилась твоя любовница. Екатерина кивнула. Морган вела себя странно последние месяцы. Сначала разрыв отношений, потом ее потерянный вид сомнамбулы, иррациональная холодность и столь же нелогичное возвращение. — Она хочет поглотить людей. Всех. Догадайся, с кого начнет. Екатерина представила холод космоса и непрозрачный, темный взгляд Морган. И ее голос в голове, который звучал, словно та подселила в мозг вместо нейромодов «жучка». Моррис не придумала бы такую ложь; запись — настоящая. — У меня кислород на оранжевом уровне, — заметила Лили. — И у меня приближается. Пойдем. Я… сделаю то, о чем ты говоришь.