Все, что будет нами

Территория, арендованная у Норвегии, называлась островом Мартенса и принадлежала архипелагу Шпицберген. Богатая Скандинавия неохотно отдавала территории, но среди инвесторов «ТранСтар», точно знал Алекс, были и лица из правящей династии, и министры, все пользовались нейромодами, со всеми можно договориться. По бумагам, а отчеты проверяющих комиссий подтверждали, работа здесь велась исключительно научная, безобидная, ничего опасного. Экосистема не страдала, напротив, помимо налогов щедро жертвовали на благотворительность и защиту редких видов растений и животных. Здесь расположилась научная база, небольшая, скромная: все, что осталось от северной махины «ТранСтар»-Норт. Та катастрофа осталась в газетных заголовках и сознании людей «несчастным случаем». Правда оказалась замурована подо льдами. Никаких экологических кризисов, кстати. Утилизационные гранаты были оружием столь же чистым, сколь и смертоносным. Блэкбоксы, операторы с лазерными лучами убийственной мощи, обещали обогнать все известные виды вооружения. Алекс не солгал родителям, когда сказал, что намерен испытать их еще раз. Его доставил на базу, обозначенную в документах просто как «Мартенс», Вальтер Даль. Почетный караул в лице наемника, утыканного киберпротезами, нейромодами и способного прихлопнуть человека, словно комара, немного нервировал. Даль его недолюбливал, не он первый и не он последний, но со стороны отцовского «дрессированного пса» неприязнь казалась странной до нелогичности. Алекс терпеть не мог нелогичных людей или тех, кого не мог раскусить после первых десяти минут общения. Особенно убийц. — Собираетесь лично запустить пару игрушек, мистер Ю? — Даль шел впереди по хрусткой, подернутой инеем траве, лето на Шпицбергене больше напоминало зиму. Несмотря на холод, он накинул только легкую кожаную куртку, даже шарфом не озаботился. На ногах кирзовые сапоги, стандартная солдатская модель. Не слишком чистые волосы растрепались, и когда Даль затягивался своей вечной сигарой, выдыхал одновременно пар и резко пахнущий дым. — Ничего не понимаю в использовании оружия, — Алекс пожал плечами, хотя этот жест остался незаметным из-за утепленной полярной куртки, заставляющей скучать по старому доброму костюму «Талоса», в том можно спокойно двигаться и работать. — Если хотите, уступлю вам эту честь. — Хочу, — Даль оглянулся и оскалился. Зубы были желтые и неровные, нарочитый вызов — уж денег на хорошего стоматолога бы хватило, а если точнее, то на пару клиник со всем персоналом и дополнительными услугам: сколько профи-киллер берет за свои услуги Алекс знал, в конце концов, это он руководил расходами, в том числе по статьям «работа с людьми». Кто он вообще? Сколько ему на самом деле лет? Тридцать пять, сорок, сорок пять? Вальтер Даль — это его настоящее имя? У него дюжины три паспортов, есть даже такая экзотика, как Ватикан и Северная Корея, мало ли куда занесет судьба и задания «ТранСтар». Наверняка отец достал этого человека из тюрьмы для особо опасных рецидивистов, нацепил строгий ошейник и приказал служить себе. Примерно как Алекс поступил с Марвином Баселаром, вот только Баселар всего лишь пытался торговать наркотиками, сущие пустяки. — Вам объяснят, что делать. Они вошли в низкий, но вытянутый дом — Шпицберген был архипелагом изо льда и камней, но летом лед отступал, сменяясь серо-зеленым пейзажем, камни и трава, небо неправдоподобно-синее, яркое до ожогов на сетчатке. Кое-где островки снега, а рядом — белый мак, розовые соцветия камнеломки, низкорослые упорные кусты голубики. Люди работали здесь по несколько месяцев, уходили, словно в дальнее плавание во времена колумбовых открытий, мужчины зарастали бородой, превращаясь в викингов, а женщины забывали про косметику. Многим здесь нравилось: единение с природой, своего рода медитация. Сюда рекомендовали назначать тех сотрудников «ТранСтар», кто по психологическим тестам оказывался недостаточно пригодным для космических полетов, а некоторые тренировались перед тем, как оставить Землю и очутиться в настоящей пустоте. В «доме» царила жара — это был стандартный жилой блок, лаборатория располагалась дальше. Их встретила темнокожая девушка, бейдж на белом халате гласил: Ифе Эванс. На носу у нее был след от пирсинга, но украшения в лабораториях не допускались, по следу можно догадаться: давно не ездила в отпуск. Она немного удивленно поздоровалась с Алексом, подразумевалось: разве вы не должны быть на космической станции, а потом покосилась на Даля. — Нулевой допуск, мисс Эванс, — пояснил Алекс. — Да, сэр, — кивнула девушка, приглашая следовать по длинному и очень светлому коридору. Если «Талос» подавлял величием и вычурной роскошью ар-деко, то эти лаборатории хранили простоту скандинавского стиля: светлый фон, яркие указатели и надписи, пластиковая мебель оранжевого и зеленого цвета. На островах Шпицбергена примерно десять месяцев в году господствовал белый, серый и его оттенки, поэтому психологи рекомендовали максимум контрастов в интерьере. Лаборатория отличалась: нейтральная, белая, точная копия Психотроники на «Талосе». На миг Алексу почудились темные силуэты тифонов за стеклами, но это были всего лишь отключенные операторы. — Вы будете испытывать здесь или на полигоне? — спросила Эванс. — Полигон. Тут-то не раскачаешь полную мощь, верно? — Даль покосился на табличку «НЕ КУРИТЬ» и щелкнул золотой зажигалкой, оживляя потухшую было сигару. — Подготовьте оборудование для фиксирования данных, мисс Эванс, — распорядился Алекс. — Вальтер, соблюдайте правила. Они универсальны для посетителей любого уровня. Тот смерил его взглядом сверху вниз, росту в нем было почти семь футов, но сигару погасил. — Спасибо, — сказал Алекс. На базе держали собственный транспорт, похожий на платформы с мини-куполами и колесами. Операторы «Блэкбокс» отличались по форме; обычные были прямоугольниками, а эти сжали для лучшей обтекаемости. Боевые модели напоминали хищников, вроде гепардов или тропических рыб-арапайма, способных поймать пролетающую над водой птицу. Восемь километров до полигона механизмы дожидались в специальных запечатанных контейнерах из непробиваемого стекла. Даль рассматривал их, зрачок расширился от притока адреналина. «Мидриальный гуморальный рефлекс. Или просто восхищение», — Алекс отвернулся, демонстративно разглядывая небогатую флору замороженного острова. Полигон не отличался от остального пейзажа: чистая площадка, камни и немного меньше травы. Эванс сообщила об активации наблюдательных дронов. Если что-то пойдет не так, они передадут сигнал и дистанционно отключат блэкбоксы. — Мы в безопасности, мистер Ю… мистер Даль, — она неуверенно прочитала гостевой пропуск. — Это похоже на сафари. Конечно, никаких живых мишеней. — А жаль, — сказал Даль, заставив девушку вздрогнуть. Прежде чем Ифе Эванс подобрала приличный ответ, тот продолжил: — Ну как, можно уже запускать? — Распоряжение должен отдать... — Я, — сказал Алекс. — Начинайте. Вальтер, ваши мишени — подвижные объекты с различными физико-химическими характеристиками. Некоторые из них прочнее обшивки «Талоса». — Хватит болтовни. Они слушаются… — Голосовых команд либо управляющей системы. — У меня есть эти штуки, — Даль продемонстрировал механическую руку. — Подойдет. Мисс Эванс, пожалуйста, настройте на прием с модели RH-194-32. Да, полная совместимость, производство «ТранСтар». Алекс слегка улыбнулся. Ифе Эванс нервничала в присутствии двух далеко не самых приятных мужчин в мире. Что ж, Алекс искренне ей сочувствовал и понимал, что она предпочла бы кого-нибудь из знаменитых киноактеров или певцов, но, как говорила Кэтрин Ю, если бы желания были рыбами, в мире никто бы не голодал. Даль подошел к самому краю купола. Верхняя часть полусферы открылась, выпуская хищников; антигравитационными ускорителями снабжали все типы операторов, блэкбоксы просто двигались быстрее. Полдюжины моделей на фоне синего неба смотрелись несуразно, как слишком большие бумажные змеи, только из железа. — Начинаю испытания. Мишень один. Оператор класса «Пирамида». Даль шевельнул пальцами, луч рассек «жертву» надвое. Механизм с грохотом рухнул на землю. — Мишень два. Боевой дрон, такие использовались во многих конфликтах. В клочья. — Мишень три. Самолет, миниатюрный аналог настоящего истребителя. Сразу два блэкбокса разрубили его на куски. — Скучища, — Даль зевнул. — Штуковины хороши, но дайте им достойного противника. Алекс кивнул Эванс: выполняйте. Модель вертолета отстреливалась три секунды. Настоящий танк продержался на полторы дольше — Даль дал ему фору, выбраться из-под земли, словно медлительной черепахе. Блэкбоксы выдержали прямой залп огня и обстрел из нескольких типов оружия, включая сжиженную плазму. — Я сказал, хватит сосунков, — Даль обернулся. В этот момент боевой робот «Касмы» поднял руки-дула, чтобы испепелить сразу всех операторов. Криогенный луч взорвался рядом с корпусом, один из блэкбоксов дернулся и рухнул на землю, но из последних «сил» рассек робота пополам. — Что-нибудь еще? Даль повторил свой жест. — Нет, сэр, у нас… — Ладно, тогда сам попробую. Красный луч устремился вниз. Земля задымилась — тонкий слой растений и почвы уступил сразу, древние камни продержались еще немного. — Вальтер, прекратите. Там подземное хранилище для… — Прекратить? А может, так? Блэкбокс поднялся над ними, красный «глаз» целился в огороженную и закрытую куполом платформу. — Вальтер, — Алекс едва не дернул того за рукав. Даль сделал почти невидимое движение искусственной кистью. Алекс не успел бы, никогда не успел ничего сделать. Он сознал, что пытается то ли сжаться на полу, то ли прикрыть ни в чем не повинную Ифе Эванс, за которую все еще отвечал как руководитель за подчиненную, когда наемник расхохотался. — Это действительно крутые штуки, мистер Ю. Холодный ветер ударил в лицо. Алекс с трудом выпрямился: верхушка «непробиваемого» купола оказалась аккуратно срезана, словно готовая к раскуриванию сигара. Оператор «Блэкбокс» парил над головами. — Вальтер, что вы сделали?! — Провел полный комплекс тестов. Так и запишите, мистер Ю, и вы мисс Эванс: эти штуки ничего не сдержит. Ничего. Пожалуй, я заберу их все. * Вертолет опустился на крышу, разрывая душный ночной воздух лопастями. Монотонный рокочущий звук наполнил весь Пасифик Хайтс, накрыл старый добрый Фриско. Пилот заглушил мотор, но монотонное шуршание въелось в уши и мозг, а от долгого перелета затекли ноги и голова превратилась в свинцовый шар. — Спасибо, Мэттью. Оставь машину здесь, иди домой. — Алекс поблагодарил своего личного пилота, подумав: по крайней мере, обратный путь удалось проделать без Даля. Тот действительно забрал блэкбоксы, невзирая на протесты лаборатории. «Уильям Ю дал разрешение», — и больше никаких объяснений. На «Талосе» главным было слово Алекса. На Земле — нет. Мэттью помог ему спуститься, пожелал доброй ночи. Алекс вернул вежливую фразу, думая, что результаты тестирования отправлены отцу и матери; в пространном тексте, набитом графиками и схемами, он попытался выкрутиться, мол, нужны дополнительные испытания, но теперь снова появится вопрос: «Почему ты не в космосе?» «Почему ты не с Морган», — если точнее. Он должен заботиться о младшей сестре. Честно говоря, тут Алекс полностью соглашался с родителями. Он отдал бы многое, чтобы оказаться сейчас не в душной, наполненной россыпью огней города и запахами: моря, асфальта, перегретого за день металла и цветов, — ночи, на крыше собственного пентхауса, а на ставшей домом станции. Без Морган пентхаус пуст — просто несколько комнат, мебель и какие-то предметы. Алекс даже хотел попросить пилота доставить его южнее — ближе к Золотым Воротам, к ее квартире, но это вызвало бы ненужные вопросы. И еще у Алекса не было ключа от апартаментов сестры. Или вернуться в тот номер, где они охотились, словно два паука, на журналиста, получившего данные Гальегос и его девицу. Отель, впрочем, Алексу не нравился; и вообще его настоящий дом — в космосе, нигде больше. Зато у него прекрасная возможность проведать оранжерею, которую оставил на попечение специально нанятых людей. А вот на «Талосе» ее аналог, скорее всего, останется безо всякой заботы. У Морган погибали даже неприхотливые алоэ и кактусы; скорее всего, она и не вспомнит о личном маленьком саде брата, том, что на крыше стилизованной пагоды. Максимум — попросит Джульена Ховарда «что-нибудь сделать с Алексовой зеленью». Наверное, глупо, что он цепляется за мелочную, незначимую ерунду. Механизм запущен, тикает обратный отсчет и прочие метафоры; Алексу следует закончить начатое. Его приоритет — Келли Донахью и все, что связано с ней, а вовсе не дурацкие цветы и фрукты. Все же он заглянул в оранжерею. Образец дерева Франклина прижился и дал первые белые с пушистой золотой сердцевиной цветы. Алекс проверил температуру, влажность, неустающий дежурный оператор доложил о состоянии почвы и подкормки. Идеально. К остальным он вернется утром. Когда встретится с Келли. Мэттью привезет ее сюда, и вряд ли можно найти более безопасное место для беседы. По крайней мере, свой дом Алекс проектировал сам с точки зрения «умных технологий», а специально запрограммированные системы не позволили бы установить «жучок». Можно даже не проверять… хотя он все равно проверит. Квартира не выглядела покинутой, несмотря на то, что осталась без хозяина на несколько месяцев, а если считать суммарно — на более чем десять лет. Те, которые не позволяли растениям завянуть, обеспечили одежду в гардеробе, свежий кондиционированный воздух во всех комнатах и ужин из ресторана. Из-за этой невидимой помощи квартира немногим отличалась от гостиничного номера, и Алекс снова подумал: «Хочу на “Талос”». Все же он позволил себе некоторые недоступные в аскетичных каютах станции удовольствия, например, джакузи с водным массажем. Голосовой помощник принял команду: разбудить в шесть. Келли привезут к десяти. Хотелось лечь спать сразу после ужина, поэтому, доедая миндальное мороженое с шоколадным кремом и засахаренными вишнями, Алекс проверил локации Марвина, Келли и всех образцов блэкбоксов. Ифе Эванс нервничала: «Мистер Ю, вы уверены, что нужно выдать разработки этому типу», — и ее нужно было успокоить, убедить, что все хорошо. Конечно же, Даль всего лишь сотрудник «ТранСтар», ему можно доверять. Мороженое закончилось прежде, чем Алекс разобрался с письмами. Последним появилось новое сообщение от отца. Желудок неприятно сжался. «Вы хорошо поработали. Я уверен, в ближайшее время появятся и другие результаты». Алекс позволил себе выдохнуть. Значит, действительно все в порядке. Он не сразу заснул на ортопедически правильной, но холодной кровати; ворочался и смотрел в потолок. Едва не протянул руку к транскриптору, чтобы набрать Морган: где ты, как ты, все ли в порядке. Это лишнее и бессмысленное, они договорились помалкивать, чтобы не выдать друг друга ненароком, свои грандиозные планы и все прочее, но триста пятьдесят тысяч километров ощущались особенно бесконечными, настолько, что Алексу приходилось закрываться одеялом с головой, мучаясь от духоты в кондиционированной спальне, и повторять себе: все хорошо, это временно, у нас получится. О нем говорили, что он человек, чью уверенность в своей цели нельзя поколебать. Самое время соответствовать имиджу. Сны Алексу не снились почти никогда, эта ночь не стала исключением. Он проснулся вовремя, в назначенное время подготовился встретить Келли Донахью, а перед тем получил и проверил короткий отчет от «Эшли Стоуна». «Глобал ТВ» собиралось кинуть его в горячую точку, чтобы скандальный журналист сделал очередной сенсационный репортаж. Ничего нового — и Алекс пожелал Марвину удачи, подумав, что Даль вряд ли жалуется Уильяму Ю на нежелание ехать куда-то в Судан. По правде, Алекса это задание от «Глобал ТВ» устраивало. Меньше нестыковок, меньше будет нервничать мисс Донахью, очередная избранница Морган наряду с той русской девочкой. Он старался не ревновать, получалось примерно в семидесяти пяти процентах из ста. В оранжерее цвели ирисы, открылись крупные бутоны бегоний и африканских маргариток. Алекс проверил плоды восковицы красной, которые уже созрели. Самые редкие образцы прятались в сердце оранжереи, и Алекс собирался посетить их последними. Он не успел; Мэттью сбросил сообщение о том, что Келли Донахью на месте и сейчас придет к нему. «Отлично, спасибо», — ответил Алекс. Он неторопливо поднялся в оранжерею. Его ждал редкий экземпляр орхидеи «Золото Кинабалу», романтичное название навевало мысли о любовных историях, трагедиях, пролитой крови. Растение требовалось пересадить в специальный резервуар. Келли замерла поодаль. Алекс оглянулся. — Доброе утро, мисс Донахью. Садитесь, там довольно удобные плетеные кресла. Чай, кофе, хотите позавтракать? Прислуги не держу в доме, зато есть операторы. Статистически они разбивают посуду и проливают содержимое на восемьдесят шесть процентов реже. — Доброе утро, мистер Ю. Спасибо, не откажусь от кофе, черный, без сахара. — Та нерешительно озиралась по сторонам, рассматривая редкие образцы цветов и плодов. — Просто Алекс. Меня так все называют. Кофе для мисс Донахью, пожалуйста. Оператор с жужжанием устремился вниз. Горьковатый запах смешивался с влажным, почвы, и терпковатым — духов девушки. Алекс продолжал работать секатором, освободил росток, убрал несколько лишних листьев. — Келли уж тогда. У вас тут… интересно, — сказала Келли. — Всего лишь хобби. Вот это — орхидея «Золото Кинабалу», цветет раз в пятнадцать лет и довольно капризное существо. У меня было несколько идей для генетической модификации, потому что я не уверен, что доживу и полюбуюсь цветками. — Алекс слабо улыбнулся. — Но предпочел не вмешиваться. Вот этот ящик с большими дырками должен напомнить о родине. Раз уж мы увезли ее из родных просторов Южной Америки, то пусть чувствует себя достойно, верно? — Ага, — неопределенно пожала плечами Келли. Она сидела ссутулившись, челка закрыла глаза. На кремовой блузке под мышками расплылись пятна, едва заметные, скорее от волнения, чем от жары. Статус главы «ТранСтар» пугал людей, и Алексу это совершенно не нравилось, но в данном случае мисс Донахью — протеже Морган, и… нулевой пациент, единственный на Земле человек-тифон, лучше бы ей не до конца осознавать собственную силу. Она была похожа на конькобежца, впервые вышедшего на каток. Коньки новые, блестящие, вполне вероятно — училась раньше, но все равно держится за бортики, будет держаться, пока сама не рискнет оттолкнуться и покатиться по послушной молочной глади льда. Морган любила кататься на коньках. Алекс когда-то тоже неплохо держался, хотя даже в юности не мог похвастаться грациозностью. — Вы меня вызвали спросить, как дела? Бьерн… то есть, мистер Лунн, то есть… Ну ладно, он просто Бьерн для меня. Он мне отдал этот наш проект с водой, сказал: «Келли, делай что хочешь, я тебе доверяю». Что от меня-то нужно, вскрыть вену и залить в бак пару галлонов крови? — Нет. — Алекс устраивал орхидею поудобнее. Работал он без перчаток, хотя обычно был патологически брезглив, но в темной почве и перегное нет ничего дурного, ничего грязного; это питательная среда для растений. Это жизнь. — Я просил вас вести дневник и описывать свое состояние, Келли. Понимаете, вы первая, кого Морган сделала равной себе. Мне нужно знать все нюансы изменений. — Нет никаких изменений. Келли напряглась еще больше. Оператор принес ей кофе и свежие круассаны с черничным джемом. Она не притронулась ни к напитку, ни к выпечке. — Вы уверены, Келли? — Да. Алекс. Она резким движением убрала челку. — Чего вы от меня хотите? Признаний о том, что я убиваю людей или превращаюсь ночами в черную штуку со щупальцами, как ваша сестра? Осеклась она почти сразу. — Извините. Алекс. Корневая система орхидеи обещала укрепиться. Хороший, мощный образец. Алекс любил растения, любил гибриды и редкие особи, он гордился не только тем, что создал уникальный организм на основе ягеля и генома тихоходки, способный выживать в безвоздушном пространстве. Еще он восстановил несколько считавшихся вымершими видов, участвовал в восстановлении цветка Шэньчжэнь-Нонгке — еще одной орхидеи. В гостиной висела благодарность от Гринписа в том числе. Келли была орхидеей, единственной космической орхидеей на старушке Земле. Алексу следовало позаботиться о ней как самому аккуратному садовнику на свете. — Не беспокойтесь, Келли. Я уверен, что вы бы мне сообщили о любых сложностях. Но все же я повторю свою просьбу: присылать мне отчет о состоянии хотя бы раз в несколько дней. Скажем, дважды в неделю. — Ладно. Она все же откусила кусочек круассана. Крошки сыпались на темно-синие брюки из легкой ткани. — А что насчет той штуки с водой? — Мы подготовим специальную линию производства. На такие вещи требуется время, вы же понимаете, не только на техническое оснащение, но и на разработку резервуаров, этикеток, рекламную кампанию… Это будет новый бренд, рекламная кампания, торжественное открытие и заявление о коллаборации «ТранСтар» и вашей компании. Наверняка мистер Лунн будет доволен. — Да он штаны намочит от счастья, — фыркнула Келли, покраснела, как семиклассница и снова проговорила свое: — Извините. Алекс мягко улыбнулся, глядя поверх очков. Она ему нравилась, пожалуй, эта девушка. Она отличалась от тех, кто работал на «Талосе»; те были гениями — или считали себя таковыми, его недолюбливали за высокомерие и отстраненную холодность, хотя он всего лишь держал дистанцию, которую считал приличной. Эта же девушка, напротив, смущалась того, что рядом с ней стоит транстаровский босс, который лично возится с любимыми цветами, руки не в крови, а всего лишь в почве, и даже оделся не в костюм и с галстуком, а в обычную свободную рубашку с такими же брюками. Они бы никогда не пересеклись с этой Келли, но Морган решила по-своему, и лучше мисс Донахью, продажник из «ГринВэй», чем кто-то другой. — Все в порядке. — Да, я вас поняла, Алекс. Хорошо, буду делать отчеты. Слушайте, но со мной-то что? Разрежете на куски и покрошите? — Келли, по теории моей сестры, одной клетки материи тифонов достаточно, чтобы преобразовать человека. Вернее, это Морган уже, став гибридом, передала свойство такой совместимости. Это как… привой. Растение, которое прививают на то, где есть корневая система и стебель. Вы, может быть, думаете, что тифоны и ваши способности — нечто чудовищное? Он угадал. Келли сделала глоток кофе. Фарфоровая чашка звякнула о блюдечко. — Да. Она снова поправила челку. — Это… странно. Как будто кто-то шепчет мне на ухо, то ли ваша сестра, то ли кто-то еще. И я тоже могу сделать так, — Келли протянула перед собой руку, окруженную вихрем темноты, которая сложилась в неуверенные, но знакомо поблескивающие силуэты, как будто состоящие из крохотных жучков с лаково-хитиновыми спинками. Тени поползли к нему, и зеленые глаза стали темными, тоже непрозрачно-пустыми, а рот открылся в голодной «О». Алекс сделал шаг назад. Он позволял Морган питаться собой, но то была сестра, с которой они рука об руку прошли весь ад; когда-то она прозвала его Юпитером, но если брать мифологическую тематику, то в бесконечном погружении Алекс стал ее Орфеем, она его Эвридикой, и он не оглядывался; Келли же — чужая, и просто голодная, как увязавшаяся случайная тень. — Келли. — Он назвал ее по имени. Келли закрыла рот. Щупальца исчезли. — Извините. В очередной раз. — Все в порядке. Но именно поэтому я и прошу вас описывать состояние. Нам понадобится подготовить людей к изменениям, понимаете? Морган — идеалистка, мечтатель, а еще она чересчур верит в то, что люди... скажем так, сознательны. Разумны. Вас она выбрала верно, вы вполне соответствуете ее критериям. Но что насчет остальных? У вас сейчас уже есть почти-бессмертие, вероятно, и сверхсила. И все же передавать ее всем и каждому нужно, только предварительно протестировав. Вы уж смиритесь, что прошу вас о такой услуге, но нам действительно необходимо знать, как протекает адаптация гибридизированной материи во вторичном состоянии. То есть в вас. Келли задумчиво доедала круассаны. — А если что-то со мной пойдет не так? Ну я… теоретически. Предположим, я умру от этой тифоньей ткани. Или не умру, но стану сумасшедшим монстром, как в тупом ужастике про оборотней? Пустая кружка из-под кофе вернулась на место. Оператор забрал ее с мерным жужжанием и спрятал во внутренний резервуар, дожидаясь приказа: повторить или нет? Алекс не любил, когда озвучивали его опасения. Он заканчивал с орхидеей как раз, подошел к небольшой раковине, чтобы вымыть руки. Вода стекала темная, только без лакового блеска. Мыло пахло ромашкой. — Вы не умрете. Это гарантированно. Что касается остального: мы придумаем, как модифицировать то, что получилось. Келли, я ученый. Не мистик, не предсказатель. Я не могу рассуждать в категориях «если». Зато ваш вопрос полностью относится к моей просьбе давать максимально исчерпывающую информацию. Выпрямилась та очень резко и двигалась тоже, неестественно, словно неисправный механизм или кукла на веревочках. Она оказалась рядом. Алекс отступил, шаг и два, и сел в кресло — рослый мужчина, он почти всегда был выше любой женщины, а теперь Келли смотрела сверху вниз. — Ладно, я расскажу вам, Алекс. Я… сдерживаюсь с Эшли. Мне хочется высосать его, но я могу уйти за дверь и отправиться куда-нибудь в бар. Мужчины ищут быстрого секса, приключений на одну ночь. Я соглашаюсь. Я занимаюсь с ними этим чертовым сексом и вытягиваю из них удовольствие и все остальные эмоции, ощущения, подчистую. Нет, кажется, никого не убила. В газетах ничего не писали, но… мне все труднее сдерживаться. Сначала раз в неделю. Теперь два. Как ваши отчеты. Она едва не зарыдала, продолжая нависать. Алекс осторожно взял ее за руку, пальцы были длинные, с аккуратным перламутровым лаком на ногтях. Морган никогда не делала маникюр, даже ради официальных мероприятий — потому что с отверткой и паяльником встречалась чаще, чем с придирчивыми камерами папарацци. — Это то, что я вас просил рассказать, Келли. И ничего страшного. Вам необходима пси-энергия, нормальные последствия гибридизации. Тифоны могут вырабатывать ее самостоятельно, сплетая особую структуру… — Золотые нити. Золото, похожее на жидкий мед и холодный свет. На звезды и песню. Оно снилось мне. Келли выдохнула и облизнула верхнюю губу. — Да. Мы называем это Кораллом. Келли улыбнулась, блестя зубами. Она раскинула руки, удалилась на несколько шагов, теряясь в пестром облаке зелени и цветов, Алекс следил за ней, Морган не оставила ему инструкции, как вести себя с пробной версией нового человека, но у него уже имелся опыт. Он оперся о бамбуковые подлокотники, с некоторым — обычным для себя — трудом поднимаясь из кресла. — Келли, старайтесь не забывать об отчетах. От вас зависит очень многое. Морган подарила вам чудо, а я просто прошу, чтобы вы вели себя разумно и помогли нам всем. Вы ведь понимаете, что и почему делается, верно? Она засмеялась. Она сказала: «Да», но это звучало похоже на обман или на симуляцию, вроде одного из осколков «зеркал» доктора Кальвино. Алекс предложил еще кофе, круассанов или чего-нибудь еще. Келли отказалась. Тогда он попросил Мэттью забрать ее. * Бьерн позвонил, когда Келли слушала музыку в вертолете. Никакие супертехнологии самой могущественной в мире компании не могли заглушить рокот винта, зато транстаровские модели летали втрое, а может, вчетверо быстрее обычных. Сверхзвуковые вертолеты? Телепортация? Да черт их знает, на самом деле. Улыбчивая физиономия Лунна на аватарке контакта перебила заунывную балладу о несчастной любви. — Как твоя встреча с большим боссом? «Я его спросила, что мне делать, когда хочу жрать людей. Он отмазался какой-то херней». — Нормально. — Мы вообще-то ждем отмашку. Я перекинул все ресурсы на сотрудничество с… — Бьерн, не тупи. «ТранСтар» не отказывается от контрактов, конечно же, все в силе. — Келли с поразительной четкостью представила Лунна в его скандинавско-стильном кабинете, в спортивном костюме, перед монитором с графиками. Никто не говорил: «Нас просто сожрали на завтрак», — но и не верил в добрую волю корпорации-монстра. «Ты не там ищешь чудовищ, Бьерн», едва не сказала Келли. Они пролетали над лазурью воды, и на миг захотелось попробовать толкнуть заблокированную дверь, сделать шаг — наверняка Келли выживет, чужеродные клетки изменили ее, она могла не спать по три-четыре дня, поднимать предметы впятеро тяжелее собственного веса, почти как муравей. Падение ей не причинит вреда. Зато прохлада воды остудит ноющие виски и горячечный лоб. — Ладно, Келли, я тебе верю. Хотя ты… Он словно понял по ее дыханию: пора заткнуться. — Извини, все в порядке. Просто хотелось бы конкретных сроков. — Может, сам спросишь? Тот благоразумно пожелал что-то вроде «Удачного дня» и оборвал связь. Пилот по имени Мэттью Хант вернул ее домой, Келли попросила несколько миль, чтобы прогуляться, и шла по своему пригороду Сиэтла, вдыхая свежий воздух. Мистер Джексон стриг газон, помахал ей. Где-то дальше жарили барбекю. «Тяжелый день, мисс Донахью?» — спросила миссис Качински, остроносая и похожая на встопорщенную ворону старушка. — Немного устала на работе. Еще и машина сломалась, — привычно соврала Келли. Еще спустя полмили она внезапно остановилась, борясь то ли с панической атакой, то ли со злостью. Все замечали, что с ней что-то не так, кроме одного-единственного человека — Эшли, мать его, Стоуна, который вытаскивал грязные трусы со всего мира, вынюхивал каждую кучу дерьма через экватор, но ничего не замечал у себя под носом. Он даже перестал заказывать гавайскую пиццу. «Пиццу». Мысль о сыре, помидорах и ветчине с ананасами вызвала спазм в желудке, то ли тошнотворный, то ли голодный. «Я ведь не могу быть беременной, правда?» Она принимала современные и надежные контрацептивы, как любая взрослая женщина, знающая собственное тело и не планирующая пока обзаводиться потомством. Но разве та штука с тифоньими клетками, которая заменила ей родной организм, по-прежнему принадлежала — или была — Келли Донахью? В оранжерее Алекса пахло всеми цветами сразу, настоящий кошмар аллергика, но Келли держалась, а теперь ее достал газон, жарящийся где-то стейк и розы, сладкие розы на клумбе. Она сделала несколько глубоких вдохов, пытаясь сдержать рвоту. Если ее вывернет здесь, добрые соседи вызовут скорую — человеку плохо. И что обнаружат врачи? Маленький секрет Морган Ю, ее брата — а теперь и женщины, которая никогда не хотела бы в этом участвовать. Злилась Келли по-прежнему на опять куда-то свалившего Эшли; она стала другой ради него. Что получила в благодарность? «Эй, детка, не скучай, — вот что. — Я скоро вернусь». «Мудак». Еще один мучительный спазм спустя все прекратилось, Келли смогла улыбнуться стайке подростков — похоже, они прогуливали школу или, наоборот, возвращались с каких-то дополнительных занятий. Келли ускорила шаг — теперь двигалась так быстро, что почти мелькала. Ей вслед оглянулись. Она заставила себя замедлить шаг. Чернокожий мальчишка шепнул что-то на ухо своей блондинистой подружке. «Не выдай себя», — внутренний голос по-прежнему говорил с интонацией Морган Ю. Келли успела привыкнуть. Нет, она не выдаст. Она придет домой и наберет Эшли, и лучше бы тому ответить. Для его же блага. Душная пустота дома, где много часов не открывали окон и не включали кондиционер, окутала ее дыханием спящего зверя. Келли на всякий случай позвала Эшли два или три раза, просто для очистки совести, прежде чем нажать на кнопку быстрого вызова в своем мобильном. Никто не ответил. Почему она не удивилась? «Твою мать. Я стала почти как тот парень из фильма про инопланетян-сороконожек, только без сороконожек, и все ради тебя, ублюдок ты неблагодарный». — Абонент недоступен. Пожалуйста, оставьте голосовое сообщение или перезвоните позднее. Автомат повторил раз десять. Келли швырнула телефон на кровать, а тот соскользнул и завалился за спинку. — О, ну твою ж мать, — проворчала она, скорее с усталостью, чем со злостью. Эшли не возьмет трубку, она так и знала. Ей снова придется ночевать одной, а далеко за полночь выскользнуть в дремотную тишину со свистом цикад и шуршанием ветра в траве, чтобы добраться до города, чтобы поймать там какого-нибудь Майка или Джона. Может, даже Джейн. Келли понимала Морган: люди есть люди, в среднем от ста до трехсот фунтов костей, кожи и мяса, примерно два процента — головной мозг. Пси-волны нельзя измерить, но они похожи на прохладный лимонад, когда умираешь от жары и обезвоживания. Келли солгала Алексу, совсем немного. Кроме секса годились любые сильные эмоции и переживания, боль и ужас тоже. Того парня она не убила, вовсе нет, иначе сообщили бы по новостям. Парень сам до нее докопался и хотел затащить в грязный переулок с большими пластиковыми контейнерами и запахом гнилой кислятины. Она его не убила. Ее бы устроил секс, даже то, что урод счел бы своей победой, а криминальная сводка — изнасилованием. Просто от типа слишком несло тухлой рыбой, Келли побрезговала, больше ничего. Он не умер. Иногда ей хотелось рассказать Эшли всю правду. Это ведь не измена, когда просто пытаешься не сожрать того, кого любишь. Морган говорила: так можно. Келли достала из холодильника ванильную колу, пшикнула крышкой и вернулась на кровать. Щелкнула пультом телевизора, а затем вздохнула: завалившийся за спинку телефон придется достать. Хорошо, что у ей теперь это намного проще, не придется звать помощников. Она встала рядом с кроватью. Та приподнялась в воздух и послушно отплыла на несколько дюймов, позволяя наклониться за похожим на черную шоколадку без обертки смартфоном. Келли остановилась, едва не потеряла концентрацию и не уронила кровать: она увидела кое-что еще. Амулет из синего камня, похожего на сапфир или вульгарную подделку под него. Келли была продажником, всегда хвасталась хорошей памятью на нюансы упаковки, сортов овощей или яиц, и эту штуку запомнила тоже. Медальон того парня, Марвина, из номера Crown Plaza. «Что за черт». Келли подняла сапфировый (скорее, поддельный, эпоксидка) амулет, зачем-то оглянулась, словно опасаясь соглядатаев. Телекинез позволил вернуть кровать на прежнее место: точно так же, как стояла. Эта штука… от нее вообще какой толк? Да никакого, но что медальон Марвина делает здесь? «Чертовы Ю!» «Жучок», который они подкинули, чтобы следить за ней? Келли прокрутила эту версию как наиболее очевидную, и все же что-то не сходилось: например, зачем использовать настолько приметную штуковину — сапфир блеснул на солнце, ослепив на несколько секунд. Келли положила амулет Марвина на кровать рядом с собой, сделала большой глоток колы. Эшли украл на память? Да нет, еще глупее и совсем не в его стиле. Он же честный до тошноты. — Хрень какая-то. «Предупреждение», — почему-то подумала Келли. Она снова оглянулась, прежде чем взять амулет и спрятать его среди своих вещей, в груде украшений, под горкой крупной бижутерии из пластика, кожи и дешевого металла, среди этой плебейской компании сапфир даже не выделялся, вписался как родной. Никакой это не драгоценный камень, решила Келли. Даже не камень вообще. Что такое? Она спросит у Эшли. Может, у того есть версия, гениального нашего журналиста-детектива. Срыв покровов на уровне язычка с ошейника дрессированной собачонки Алекса Ю. Келли сжала бутыль газировки, и от нее пошел пар, а потом жидкость вспенилась, выплеснулась из горлышка миниатюрным гейзером, заливая покрывало, пол, брюки и блузку — Да твою ж… Осторожней со способностями. Пирокинез вообще опасная штука. — Заткнись, Морган. Келли предпочитала думать, что ее никто не слышит. Алекс просил записывать все особенности проявления способностей. Обойдется, решила она. Без вот таких подробностей, как кипящая кола, точно. Они оба обойдутся. * Клэр проснулась в тихой и душной комнате. Это место было похоже на одну из кают «Пифея» — не слишком шикарных, руководство и все эти много о себе мнящие ученые не стали бы использовать подобное место и под сортир, но простым смертным, вроде нее, хватало. Клэр слышала, что на «Талосе» обслуживающий персонал вообще ночует в крохотных индивидуальных боксах, где твой сосед прямо у тебя над головой или под задницей. А гостей встречает холл в сотню человеческих ростов высотой и золотые львы. Клэр лежала животом на твердой кушетке. Она пошевелилась, сделала глубокий вдох. Вокруг царила темнота, но не непроглядная и очень живая: вон тумбочка, дверь, за дверью точно кто-то ходит. На мгновение подумала: «Мне все приснилось, начиная от побега с “Пифея” и заканчивая тем странным типом, который…» Что? Вырубил ее, да? Но вот, она здесь… А, кстати, где? Хотелось пить. Неверный луч из щели растворился в мутноватом стекле графина. Рядом стоял округлый стакан, но Клэр не стала тратить время на ерунду и поднесла ко рту сам большой, тяжелый резервуар. Вода оказалась прохладной, с еще не растаявшим льдом, который звякнул, когда она запрокидывала графин. Самый лучший напиток на свете. — Джейми. Она думала о сыне, о своем больном мальчике, который может умереть, если вовремя не вколоть лекарство, и этот ритуал должен повторяться каждый день; мутированные гены — вроде своры злобных голодных псов, которым нужно кидать мясо, иначе они оборвут поводок и загрызут. Один-единственный транстаровский нейромод мог бы все исправить, но эта штука стоила слишком дорого. Иронично, они ставили модификации всем на «Талосе» и «Пифее», каждому, кто просил об этой милости. Контроль, вот что такое нейромоды. Никакое не исцеление, не благо человечества, не концентрированные знания и возможности тела. Просто чертов контроль, как это всегда было, капиталисты или патриции, Папы в Риме или шаманы с бубном. Когда-то Клэр мечтала найти подходящий нейромод, украсть его и вылечить сына одним-единственным уколом в глаз, но теперь радовалась, что не получилось. Оружия поблизости она не заметила и сжала пустой стакан, а потом быстро ударила его о стену. Осколки осыпались на пол. Крупный и острый остался. Сойдет. Клэр потрогала шрамы на месте отстреленных пальцев, убеждаясь: все, что случилось на «Пифее», — реальность, нравится ей это или нет; она вернулась на Землю, ее забрал какой-то странный тип — и теперь, вполне вероятно, ее собираются разрезать на кусочки или просто убить. Осколок так себе оружие. Клэр подошла к двери, но не решилась толкнуть, одновременно по ту сторону мелькнул в сумрачную тень свет. Она подалась назад, занеся осколок. Она ударила, когда дверь открылась, но ее перехватили — холодная железная рука, искусственные пальцы сжали запястье, заставляя выронить немудреное оружие. Клэр зашипела. — Тихо, — сказал тот, кто вырубил ее на пустыре. Это был очень высокий мужчина, атлетически сложенный, с темными волосами и бородой, — безволосая часть лица покрыта шрамами, не сплошь, но достаточно, чтобы понять: это не результат несчастного случая, а профессия. В темноте комнаты и контрасте света Клэр едва могла рассмотреть подробности, и все же дала бы мужчине лет сорок пять; он напоминал опытную бойцовскую псину. — Вы. — Даль, — сказал тот. — Вальтер Даль. У меня есть и другие имена, но большинство знает под этим. Я не враг. Я тоже работаю на «Касму», потому что мне надоело быть дрессированной шавкой «ТранСтар». Клэр висела в хватке Даля. Он заставил ее выронить осколок-оружие и раздавил тяжелым сапогом с рифленой подошвой. — Не нужно пытаться всех убить, Клэр. Мы знаем, что вы сделали и что случилось на «Пифее». Не все, но знаем. Слушайте, я сейчас вас отведу к Василиску, сами все и доложите. — Вы… наемник «ТранСтар». Клэр попадались данные об этом Дале. В базе он числился по статье «управление человеческими ресурсами» и подчинялся только Уильяму Ю, даже не его детям. — Угу, — согласился тот. — Был им, лет пятнадцать подряд. Они стирают мне память после каждого задания, и теперь мои мозги похожи на швейцарский сыр, но кое-что я помню, специально себе записал, чтобы помнить. И пришел сюда. Даже человек с дырками вместо мозгов может быть двойным агентом. Что, вам нужно объяснять, Клэр? — Нет. Мистер… Даль. — Можно просто Вальтер. — Здоровяк достал сигару — лучший гаванский сорт с золотым ободком и мягким табачным запахом, кисловато-горьким в ванильную нотку сладости. Даль щелкнул зажигалкой. — Идемте. Вы сможете увидеться и со своим сыном, Клэр. «Касма» человечней «ТранСтар», вот почему я здесь. Клэр никогда не доводилось быть внутри штаб-квартиры или лабораторий «Касмы». Вроде они располагались где-то в Таиланде и вроде главным был настоящий ледибой, мальчик, сделавший из себя девочку, чтобы ублажать белых гетеросексуальных мужчин. Он скопил достаточно денег, чтобы вложить в науку, а потом младшие братья, сестры, племянники и прочие помогли, воспользовавшись этим первым спасательным кругом, соломинкой, что помогла выплыть из пучин бедности. Василиск — ящерица, убивающая взглядом, вот и все, что помнила Клэр, а настоящая история или нет — ее не волновало никогда. Они заботились о том, чтобы Джейми не превратился в уродливо разросшееся дерево, чтобы его опухоли не взяли верх; Клэр же приносила им драгоценную информацию из «ТранСтар». Теперь она шла по светлым коридорам из стекла и пластика, думая: это совсем не похоже на «Пифей» и на офис «ТранСтар» тоже, очень лаконично, ничего лишнего, просто белое и лампы под потолком. Клэр все еще была одета в транстаровский костюм. Пара людей в белых халатах на нее оглянулись. Даль оскалил желтые зубы и выдохнул вонючий сигарный дым. — Нам сюда, — сказал он, открывая для Клэр одну из белых дверей в белом коридоре, совершенно одинаковых, без номера и имени; никаких золотых табличек и никаких указателей. Клэр переступила порог, чтобы увидеть девушку — или человека, который вложил немало денег, чтобы выглядеть как сексапильная девушка, типичный символ эротики для большинства гетеросексуальных мужчин. Клэр отвыкла от таких, среди персонала «ТранСтар» не было красавцев и красавиц: люди, занятые наукой, невзрачны или обычны, никто из них не вкладывается в ботокс, подтяжки, силиконовую грудь. Максимум посещали спортзал, чтобы поддерживать себя в форме. Вероятно, Василиск правда была ледибоем. Почему бы и нет. Клэр не хотела знать, на самом-то деле. — Вы Василиск? — спросила она. Блондинка сидела за широким письменным столом, ноутбук на котором казался очень маленьким и тонким, кабинет смотрелся аскетично и просто по сравнению с транстаровской роскошью. Стол из недорогого ПВХ. Ноутбук — рабочая лошадка, хорошая модель, но ничего такого, что не может позволить себе студент колледжа. Несколько полок, обитое кожзаменителем кресло напротив стола. — Клэр Уиттен? Рада познакомиться с вами лично, — сказала Василиск. Та пожала плечами и буркнула: — Вам нужно рассказать про дерьмо с «Пифея»? — Все что можете, Клэр. Если вас не затруднит, конечно. Вальтер будет поблизости, он поможет, если почувствуете себя скверно. Василиск с голубыми, как лазуритовая статуэтка, глазами и волосами похожими на золотую оправу, медленно кивнула. Грудь четвертого размера — ненатуральную, та так не торчит — едва скрывала белая блузка и темно-серый пиджак. Ледибой старался быть настоящей женщиной и одновременно стеснялся своего прошлого, предположила Клэр. «Мне насрать, парень. Или девушка». Она уставилась перед собой. — Нормально мне. — Она вытянула вперед руку с культями вместо пальцев и глянула на Даля с его кибернетическими протезами и на красивую куклу с вызовом. — Вот эта штука — по вине Райли Ю. Она стала роевым разумом тифона. А в остальном… Клэр сделала глубокий вдох и принялась рассказывать. Все, что знала. Василиск улыбалась, нежная и милая, даже когда Клэр дошла до людей, говорящих голосом Райли Ю, и обезумевшего Виджая, и того, что осталось от добровольца Алекны. — Похоже, — сказала она, — доброволец передал вам способности тифона. Потребуются дополнительные тесты. Клэр едва не вскрикнула: «Нет, пожалуйста, я не хочу быть одной из тварей, я не установила ни одного сраного нейромода». Позади стоял Даль с его шрамами, механическими руками и выражением лица убийцы, для которого свернуть человеку голову не труднее, чем раздавить таракана. Она прикусила язык и сказала: — Как скажете. Я могу увидеть Джейми? — Конечно, — улыбнулась Василиск еще шире. — Только сначала пара тестов. Ничего болезненного или неприятного, мы ведь не «ТранСтар», просто нужно понять, насколько инопланетная материя укоренилась в ваших тканях и на что вы теперь способны. Лаборатория в соседнем помещении. Клэр встала с места. Василиск улыбалась. — Вам дадут другую одежду. Полагаю, Клэр, вы устали от этого костюма. — Он меня задолбал, — ответила та. Ей позволили переодеться и принять душ. Клэр была уверена, что ее отмыли, прежде чем поместить в ту комнату-каморку, где проснулась: неизвестно какую заразу притащила с лунной базы, верно. Зараза оказалась внутри. Не помогут ни распыляемые антисептики, ни мыло с запахом земляники и лемонграсса. Транстаровский костюм она мстительно отбросила в угол душевой кабинки, он упал черно-бежевой бесформенной массой, похожей на одну из этих тварей, тифона. «Я теперь тоже тифон?» Клэр ничего не ощущала. Немного голодна, не отказалась бы от тоста с яйцом и кофе, может, от пары ломтиков сладких лунных лимонов. Терпеть можно. Пальцы побаливают, однако гель-коагулянт сделал свое дело, обрубки не причиняют ей настоящего дискомфорта, даже когда она случайно, по привычке попыталась схватить губку всей пятерней. Она жива, относительно здорова. Для верности взглянула в зеркало — темные круги под глазами, бледная, мокрые растрепанные волосы, которые забыла когда последний раз укладывала в прическу сложнее хвостика на затылке. Норма. Ванная комната смыкалась с лабораторией. Клэр выдали брючный костюм, какой носят сиделки в больницах, светло-синего цвета, приятная ткань — не в пример транстаровской уплотненной резине. Впервые за все время Клэр поняла: «Я на Земле. Больше нет нужды опасаться коварной лунной гравитации, магнитного излучения, пустоты вместо атмосферы. Ночью звезды мерцают. Снова». — Я готова. Лаборатория была просто комнатой, белой и с экраном-зеркалом. Клэр догадывалась, что Василиск за ней наблюдает. Может, Даль тоже. Может, готов ее убить, если что-то пойдет не так. На стене включился прямоугольник, похожий на плазменный телевизор. Он регистрировал что-то вроде мозговой активности, отобразил и схематичный рисунок фигуры в инфракрасном спектре. Красные зоны: голова, грудная клетка, оранжевые — желудочно-кишечный тракт, органы малого таза. Самые холодные — конечности, на месте отстреленных пальцев темная, как космос, дымка. — Опишите свои ощущения, мисс Уиттен. Искаженный аппаратурой голос Василиска возвращал в обычную реальность. Очередное задание: добудь то или это. Свяжись с Воссом и Моррис. Нужны нейромоды с коннектомами IT-cпециалистов, пусть достанут в ближайшее время. Да, хакеры-киберпреступники годятся, мы знаем, что «ТранСтар» не брезгует никаким человеческим материалом; этот Молох пожирает любую плоть. — Мисс Уиттен? «Я больше не на “Пифее”». — Сейчас мы проведем воздействие. Реагируйте самым естественным для вас способом. «Что?» Клэр не успела среагировать ответом: пол треснул, как яичная скорлупа, оттуда вытянулась конструкция, похожая на турель модели «Ликвидатор» — Восс точно сливал чертеж «Касме», они изменили внешний вид, отчего турель стала похожа на старомодную видеокамеру, но все равно узнаваема. — Эй, вы же не… Она уклонилась от выстрела. Пуля была настоящей, воткнулась в стену темным пятном разрыва. — Что за… Инфракрасная фигура на стене вспыхнула темно-зеленым, а потом — фиолетовым. Отображение мозга — красным. Клэр увернулась еще от одной очереди, только чтобы позади появилась еще одна штука. Обе целились в нее. — Действуйте, Клэр. В клетушке пять на шесть футов деваться некуда. Турели моргали красными диодами: тик-так. Собственный крик заглушил очередь. Боль прошила руку, снова в том же месте, где Виджай отстрелил пальцы, а потом Клэр дернула этими не-пальцами турель на себя, и расплавленная лужа металла потекла к ногам, блестя в рассеянном свете, словно серебристая рыбья чешуя. Вторая взорвалась, оголила внутренности. Зеленая электронная плата застрекотала об пол. — Что за херня, — сказала Клэр, а потом уставилась на полыхающую красным картинку собственного мозга и на фигуру — со всеми пальцами. — Что это было, вы, ебанутые ублюдки?! Инфракрасная картинка не лгала. Темные щупальца извивались червями, но действительно вполне могли заменить пальцы. — Поздравляю, — проговорила издалека Василиск, а Клэр снова закричала: не сразу, только когда расслышала вторую часть фразы: — У нас получилось добыть полноценный образец. Вальтер, заберите ее, она именно то, что пригодится в ближайшее время. Щупальца Клэр ударили о непроницаемое стекло, она наступила в лужу расплавленного металла, того, что осталось от реплики-турели, не ощущая боли, словно окруженная щитом. «Джейми! — орала она. — Верните мне его! Вы ничем не лучше “ТранСтар”. Пожалуйста, не делайте моему сыну ничего дурного. Прошу вас, только верните мне моего сына». — Конечно, — сказала Василиск. Клэр перестала кричать. — Он здесь. Вас проводят к нему, как только немного успокоитесь, мисс Уиттен. Мы не «ТранСтар», мы собираемся помочь людям, а не уничтожать их. Все узнаете после.