Все, что будет нами

Первый полет человечества в космос пришелся на начало шестидесятых, советские ученые опередили США. Холодная война все равно продолжалась еще несколько лет, пока в пустоте не произошло нечто, о чем узнали только высшие правительственные чины. Этого знания хватило, чтобы остановить распри. СССР попросил помощи у американских ученых коллег, о плодотворном сотрудничестве двух сверхдержав долго пели дифирамбы журналисты по обе стороны океана. Всего запустили десять пилотируемых спутников, не считая пары экспериментальных, с безвременно почившими обаятельными дворняжками. Детям потом про них рассказывали новые сказки, переделывая печальный финал в оптимистичный. Девять запусков оказались благополучными. Десятый русско-американский сателлит — или sputnik — так и не вернулся. Он остался в космосе вместе с погибшей командой. Таблоиды горевали вместе с миллионами людей. Внештатная ситуация, поломка оборудования — такова была версия; но спутник под названием «Ворон-1» не рухнул в Тихий океан и не имел ничего общего с Тунгусским метеоритом. Он так и остался в космосе. В середине восьмидесятых поднялась новая шумиха вокруг полноценной орбитально-исследовательской станции «Аксиома». Вновь журналисты прославляли науку и достижения цивилизации. Данные о том, что «Аксиому» строили вокруг зависшего за пределами на расстоянии трехсот пятидесяти тысяч километров от стратосферы «Ворона», проходили под грифом «совершенно секретно». Ученые, работающие на первой внеземной станции, подписывали договоры о неразглашении. Это им не пригодилось: проект прекратил существование спустя два с половиной года. Не выжил никто. Программу свернули до начала 2020-х, когда бывший «Ворон» и бывшая же «Аксиома» стали частной собственностью. Выкупила якобы бесполезные обломки международная корпорация «ТранСтар», созданная в начале ХХI века теневыми инвесторами со всего мира. И снова на несколько лет вокруг давней истории воцарилась тишина. «ТранСтар» осваивала космос и в другом направлении. Лунная база «Пифей» была вторым чудом света и прорывом человечества за пределами Земли, ее построили в две тысячи двадцать втором году: через шестьдесят лет после первого полета в космос. Одно поколение потребовалось, чтобы превратить безжизненную пустошь в полезные территории — и в «ТранСтар» не уставали подчеркивать свою заслугу. «Мы получаем доступ к безграничным ресурсам лунного грунта и возможности развивать науку и технологию», — говорили официальные представители компании, которыми стали Уильям Ю и Кэтрин Ю, в девичестве Майер: Нобелевский лауреат-нейрофизиолог и наследница немецкой технологической компании. Эту пару знали во всем мире. Злые языки говорили: если есть браки, заключенные на небесах, то должны быть и те, где свидетелями стали Вельзевул и Асмодей, а венчал сам Люцифер. Впрочем, имиджмейкеры и рекламщики «ТранСтар» отрабатывали каждую цифру на банковских счетах: в сознании большинства компания и ее представители оставались благодетелями человечества, предвестниками будущего. «ТранСтар» с ее безликими инвесторами, словно современной масонской ложей, и лицами — теперь уже младшим поколением. В две тысячи двадцать пятом году главой корпорации был назначен сын Уильяма и Кэтрин Алекс Ю, а его кузина Райли Ю стала директором «Пифея», наконец-то заработавшего в полную мощность. Алексу тогда исполнилось тридцать, двоюродной сестре — тридцать три. Они давно получили свои докторские степени в области генетики и программной инженерии соответственно, было бы странно ждать иного от наследников научной империи. Никто не сомневался, что они игрушки в руках собственных родителей. Никто не ожидал, что сыну Уильяма Ю удастся за пару лет почти вдвое усилить и без того могущественную корпорацию, а Райли — стать монополистом в поставке не только уникальных полезных ископаемых плюс, но и кибернетических разработок. В том же две тысячи двадцать пятом году «ТранСтар» уже от лица президента объявила о том, что проект «Аксиома» будет возобновлен, а в трехстах пятидесяти тысячах километров от Земли уже готова принять сотрудников новая научно-исследовательская станция, беспрецедентный и самый дорогой проект в истории человечества: «Талос-1». Именно тогда, с середины двадцатых, о «ТранСтар» заговорили все: от профессоров в университетах до клерков в барах по пятницам. Не проходило и дня, чтобы компания не заявляла об очередных открытиях и не обещала: «Будущее — сегодня». «Высылайте свое резюме, если хотите работать с нами!» — повторялась соблазнительная строчка. Впервые за много лет существования компания приглашала всех: от желающих присоединиться к флагману науки даже не требовался достойный индекс Хирша. Свежая кровь оживила медлительного левиафана. «ТранСтар» вернула многим мечту о космосе, о победе человечества над временем, пространством и самой смертью. «ТранСтар» принимала не только талантливых людей, но давала шанс исправиться и закоренелым преступникам. Поставь подпись — и вместо смертной казни обретешь шанс на новую жизнь. Проект добровольцев оценили даже в Комитете по правам человека ООН. «Скоро все изменится». Именно это повторяли Алекс и появлявшаяся с ним последнее время на публике единокровная сестра Морган, которая была младше его почти на десять лет, но даже недоверчивое научное сообщество признало ее юным гением. Морган одновременно училась и вносила в копилку компании новаторские идеи. Таблоиды охотно ее фотографировали: красивые и умные девушки всегда в моде. Вместе с братом они смотрелись единством противоположностей: высокий, крупный мужчина и миниатюрная молодая леди. В две тысячи тридцатом году «Талос-1» заработал в полную силу; тогда и появилось главное изобретение станции и всего XXI века: модификации нейронной структуры — или просто нейромоды. Концентрированные знания, навыки и умения. Первые модели крепились к позвоночному столбу и походили на наследие киберпанка. Но вскоре ученые — по официальной версии, во главе с Морган Ю, хотя скептики сомневались в способностях двадцатитрехлетней девчонки, — представили упрощенную версию. Смешной пластиковый пистолет. Похож на водяной, каким играют дети. Маленькая иголка. Прикосновение к сетчатке, мягкой, податливой ткани, и к скоплению нервного узла за ним. Так просто и так быстро. Нейромоды изменили мир. «Они наше прошлое и будущее. Сегодня», — не уставал завершать каждое интервью Алекс. Все нейромоды привозили только с «Талоса-1». Способ изготовления был главной тайной «ТранСтар». Райли присоединялась к семейным фото и интервью реже: она оставалась сама по себе. «Пифей» поддерживает «Талос», не наоборот, словно говорило чуть угловатое лицо и сухопарая фигура; глаза у нее были светлые, как у Алекса, но в остальном скорее напоминала Морган — или же собрала лучшие семейные черты. Райли создала систему безопасности для «Талоса-1» и «Пифея», лунная база разрасталась и захватывала новые территории. Кибердроны добывали уникальные соединения: сульфит золота, богатое оловом железо, безумно дорогой на всех фондовых рынках молибден. В моду вошли украшения из лунного тридимита — настоящего лунного камня. Сама Райли редко возвращалась на Землю. Когда очередной журналист спрашивал почему, она довольно однообразно твердила о занятости и постоянном внимании. На самом деле, ей нравилось быть единоличной хозяйкой Луны и каждого, кто выходил из шаттла в холодную белизну Кратера. Она не говорила об этом, и еще — о многом другом; но здесь ничуть не отличалась от обоих кузенов. * «Пифей» фотографировали редко, а если приходилось принимать журналистов и показывать достижения лунной науки, то Райли тщательно отбирала ракурсы, фоны и даже цветовую гамму. По правилам «ТранСтар» уже отобранные снимки следовало переслать Алексу — конечно же, параноик и контрол-фрик не мог пустить это на самотек, но иногда Райли игнорировала правило к неудовольствию президента. Алекс потом вызывал ее по видеосвязи, смешно пыхтел в микрофон и объяснял важность каждой детали. Что-то вроде: а если ты пропустишь нечто, что вызовет лишние вопросы? Что-то вроде: у меня здесь целый PR-отдел получает немалые деньги, позволь им разобраться. Райли посылала его: иногда вежливо, иногда не очень. Наверняка Алекс после таких разговоров наливал себе бурбона со льдом, а может, заедал стресс пирожными. Имидж, тонкости, выгодная презентация и секретность — все это важно для него и прекрасно, но на Луне нет законов: еще меньше, чем на «Талосе-1». Райли знала, ради чего на самом деле существуют обе космические базы «ТранСтар». Бывший русский «Ворон» и бесславно погибшая «Аксиома» встретились с инопланетной формой жизни. Вместо растиражированных в культурной парадигме зеленых человечков или покрытых слизью фрейдистских метафор, «чужие» оказались изменчивыми и совершенно лишенными всякого сходства с чем-либо земным созданиями. Существ назвали тифонами, но это ничего о них не говорило. Кроме того, что они пытались сожрать людей, и того, что требовалась система безопасности класса «0», чтобы содержать их: в специальных бронированных контейнерах. «С биологической точки зрения они ближе всего к нейронным клеткам, только лишенным аксонов, — как-то объяснял Алекс. — Самостоятельно существующим, способным делиться, но они не полноценные организмы. Мы пока не можем понять, что они такое». Но кое-что создания из космоса точно умели. Мимикрировать. Не просто подражать, как земные хамелеоны или рыбы-бадисы, а становиться иной структурой. От книги до яблока, от стула до человеческого мозга. Эта особенность и стала основой нейромодов. Скопировать навыки гения или спортсмена, создать на основе переработанной плазмы тифонов копию — почти как на 3D-принтере, только с полным сохранением всех функций — и вставить другому. Любой каприз за ваши деньги. Одна беда: тифоны, мимики, как их обозвали, чтобы не ломать язык латинским наименованием, размножались только на людях, словно видоспецифичные паразиты. Проблему решили с практичностью и цинизмом: проект добровольцев подразумевал билет на самую дорогую и роскошную научную станцию в истории человечества, с комфортным проживанием, питанием haute cuisine — и конец пути в лаборатории. Райли всегда нравилось, как оба кузена умели радовать публику красивыми речами или сложными научными построениями, в которых обыватель терялся, но доходы компании и научные достижения оставались для них единственной ценностью. Ладно, о доходах заботился Алекс: в конце концов, это же он отчитывался перед советом инвесторов и собственным отцом. Морган просто пачками скармливала заключенных инопланетянам. Через полгода после запуска первой партии общедоступных — тех самых, в виде пистолета с иголкой — нейромодов Райли предложила бесконечные лунные территории и свободное пространство «Пифея» под более масштабные эксперименты. «Вы там на своей консервной банке не можете себе позволить и половины того, что дает база», — убедительный аргумент. Алекс согласовал идею с Уильямом и Кэтрин Ю. Те дали добро. Еще несколько месяцев строили резервуары для тифонов и оборудовали бараки под нужды добровольцев. «Никаких игровых автоматов и телевизоров, — предупредила Райли. — Ничего с ними не случится и в бывших контейнерах для полезных ископаемых, только подведем гравитационную платформу и минимальные удобства». Шестерых мимиков доставили лично Алекс, Морган, их приятель Сильвен Беллами плюс несколько человек охраны, которые понятия не имели, что находится в опечатанных контейнерах с меткой «Особо опасно». В тот вечер обычно аскетичная Райли организовала ужин для гостей почти с талосовскими изысками: лангусты, икра, соус из черных трюфелей и ванильный чизкейк со свежей клубникой на десерт. Мимики тоже не остались голодными. Райли до сих пор помнила, как стояла перед герметичным стеклом, за ним — один из потерянных, дезориентированных после двенадцатичасового перелета людей. В шаттле его укачало. Остальным выдали специальную униформу транстаровских добровольцев, но этого переодевать смысла Райли не видела, он остался в своих грязных джинсах и мятой рубахе. Здоровенный, татуированный парень, латинос или квартерон, жался к прозрачной стене, словно испуганный ребенок. Алекс в лабораторию не пошел, отговорился срочным отчетом, а вот Морган предложила помочь с первым экспериментом. «Конечно, для нас это уже пройденный этап. Стандартная процедура получения экзотической материи». — Кузина не была бы собой без подобного замечания. Беллами проверял какие-то настройки. «Все в порядке. Райли, если позволите, я объясню вам…» «Мадам директор. Или доктор Ю», — перебила его та. Беллами переглянулся с Морган. Та пожала плечами. «Мадам директор, объясню, как это работает…» Оказалось: ничего сложного. Человек за стеклом стучал кулаками и просил его выпустить. Он напоминал морскую свинку в аквариуме, что пляшет, демонстрируя уязвимое брюшко, в напрасной попытке выбраться. Райли поглядывала на добровольца мельком, запоминая инструкции. Несколько кнопок блокировки, потом выпустить мимика. «Когда будете перерабатывать на материю, не забудьте про приманки. Мы разработали специальный “свет” — квантовое излучение, для людей безобидное и условно-видимое, а малыши за ним бегут, как за леденцами», — усмехался Беллами. «Начинайте», — приказала Райли. Все произошло довольно быстро. Тифон, похожий на чернильную кляксу на стерильно-белом листке бумаги, выбрался из контейнера и тут же устремился к человеку. Доброволец кинулся в угол, на стекле осталось пятно крови из носа. «Иногда они умоляют отпустить, но чаще просто орут», — сообщила Морган, пока сгусток темноты забирался в рот и под кожу человека. Смуглая кожа посерела. Татуировки выцвели до белесых линий; на плече огромная роза теряла свой цвет с каждым мгновением, как настоящий цветок от заморозков. Голова вытянулась, словно крепкие черепные кости превратились в агар-агар, а вместо глаз и рта зияли бесформенные дыры. Один мимик превратился в четверых. Последний выскользнул из изуродованного отверстия, вместо крови осталась лишь тифонья материя. «Вот и все, — удовлетворенно сказал Беллами. — Пользуйтесь на здоровье, мисс директор. Ну, и остальные разработки… уже за вами». «Даже не сомневайтесь». — Отвечала она не этой дрессированной собачонке, а самой Морган, которая невозмутимо следила за бегающими по «аквариуму» мимиками. Райли собиралась опередить кузенов. Почему бы и нет: в ее распоряжении целая Луна, никакого давления со стороны совета инвесторов, никакой необходимости лизать зад важным шишкам. Бесконечные возможности. С тех пор-то Алекс и подвергал фотографии «Пифея» тщательной цензуре. «Никто не должен знать о тифонах», — повторял он, словно одного раза было недостаточно. Райли это занудство надоело после первых трех. Однажды Райли пошутила: «Ты ведешь себя так, словно у нас тут тифоны бегают без присмотра». И добавила: «Впрочем, я как раз планирую приручить мимика и сделать его своим домашним любимцем». Даже по видеосвязи было заметно, насколько Алекса перекосило, с чувством юмора у того всегда было неважно. Райли поторопилась сказать: «Шутка», — не хватало чтобы бедного толстяка хватил удар. Кузен все-таки, пускай как был в юности тюфяком, так им и остался, и пришельцев из русского «Ворона», похоже, боялся до мокрых штанов. С тех пор Райли умалчивала о некоторых опытах. «Талос-1» пускай занимается своими нейромодами. Райли хотела большего: действительно контролировать тифонов. Она доверила идею Морган, и та поддержала. «Попробуй модифицировать приманки», — сказала она. А потом осеклась, словно осенила очередная гениальная идея. Как много позже узнала Райли, в тот момент она не ошиблась. * «Я буду тестировать их на собственной шкуре. Алекс не знает, что копии пойдут тебе: он испугается подобного. Поставила автоматический репликатор с отсылкой на “Пифей”. Используй разумно». Райли сожгла записку, но первый же немаркированный нейромод поместила в сейф. После связывалась с «Талосом-1», ничего дополнительного не выяснила. Брат и сестра умели скрывать свои тайны, пускай Морган и соизволила поделиться. «Используй разумно». Райли устанавливала нейромоды прежде. Она никогда не пользовалась услугами косметологов, не колола ботулотоксин, чтобы выглядеть моложе, ее возраст выдавали честные носогубные складки и мелкие морщины вокруг глаз. Климат на лунной базе оставлял желать лучшего, несмотря на искусственную гравитацию, фильтрацию кислорода и специальный сорт лимонов-антиоксидантов, выращиваемых в оранжереях. Десять лет она провела здесь, и Луна оставила метки за каждый год. Нейромоды усиливали ее выносливость, когнитивные функции — кое-что куда более полезное, чем упругая задница или гладкое личико. В этом все Ю были похожи: старшие — Уильям с Кэтрин и ее собственные родители, Карл и Анита, — тоже никогда не скрывали возраста, сейчас напоминая оживших мумий. Статья в журнале «Новые фараоны», вероятно, намекала именно на это. Райли надеялась, что лишь на это. Об остальном она предпочитала не задумываться. «Используй разумно», — повторялось несколько месяцев подряд. У Райли собралась целая коллекция немаркированных нейромодов. Однажды она сидела в кабинете. Из окна открывался вид на Луну — темнота космоса и бесконечное мерцание неправдоподобно огромных небесных светил. Всего лишь иллюзия за счет искажения от укрепленных стекол в окнах-иллюминаторах. Отсутствие атмосферы подсказывало: звезды не мерцают, но таращатся на тебя бессмысленными бельмами, а если и водятся за пределами человеческого познания иные виды, то все они — смертоносны и бесконечно чужды. Сожри или сожрут тебя. «Пифей» оставался комфортным местом для всех, кто здесь работал; Райли избегала роскоши «Талоса-1», зато разрешала прогулки по Кратеру, занятия спортом и прочие милые развлечения. Добровольцев содержали в бараках с минимальным уровнем кислорода, ограниченным рационом и необходимостью справлять нужду в дырку в полу, но брезгливость «Талоса-1» и лично его хозяев была чужда Райли. Добровольцы были материалом. Точка. Кабинет директора больше напоминал станцию, но лишь потому, что в нем приходилось делать фото. Порой Райли выходила в Кратер и долго бродила в одиночестве по лунной поверхности. Мертвые звезды над головой не мигали. Махина «Талоса-1» напоминала гигантский крест. Но однажды в кабинете стало слишком пусто, и вся транстаровская позолота окончательно померкла. Тогда-то Райли установила первый нейромод со способностью тифонов. Это было поднятие фантомов. Райли отправилась в лабораторию, чтобы умертвить троих подопытных, а затем поднять их в виде темных теней, бесконечно преданных ей, — она ощущала каждого фантома чем-то вроде конечности, руки или ноги. Результаты первого опыта пришлось утилизировать, это стало сродни ампутации; и все же Райли не могла забыть оргазмический экстаз обладания. Просовываешь свои измененные, бликующие щупальца в склеры людей. Они орут. Им больно. Сжимаешь губчатую массу мозга, трогаешь каждый сосуд. Пьешь их, поглощаешь их. Меняешь. Становишься грибком-кордицепсом, а они — послушными муравьями. Вы продолжаете друг друга. Это восхитительно. Позже Райли установила еще несколько тифоньих модов; в том числе она «приручила» мимика — это был тот же контроль собственной кисти или стопы, но когда она показала дрессированного чужого Алексу, тот не упал в обморок и виски из горла пить тоже не стал. — Неплохо, — вздохнул он и поправил очки. — А мы тут… В общем, Морган опередила тебя. Похоже, она стала практически одним из этих созданий. И она говорит, что это и есть путь к будущему человечества. А потом вздохнул еще раз. — Только это все непросто, Райли. Давай начнем с самого элементарного. У нас тут и, похоже, у тебя тоже, завелись крысы. — Крысы. — Из «Касмы». Прости, что вынужден говорить об этом. Мы с Морган летим на Землю, попытаемся исправить то, что уже там. Тебе придется самостоятельно ставить мышеловки. — Как насчет позвать Даля? — Райли вспомнила о наемнике «ТранСтар», но Алекс только скривился. — Даль служит отцу и совету. Мы… немного вышли из-под отчетности. Да, Райли, твой нудный кузен порой преподносит сюрпризы, правда? Впрочем, это все Морган. Ее идея, ее реализация… — Поняла тебя. Алекс любил болтать для прессы, у него хорошо получалось наводить какой-то почти ирреальный морок и уверять всех в том, что транстаровские игрушки безопасны и полезны человечеству. Райли не привыкла разговаривать с писаками. Она замкнется в своей базе и появится уже тем, чем хочет сама, решив все проблемы. Крысы. Враги на Земле. Совет против. Отличный повод повеселиться.