Шаг вперёд.

      Еще не раз Нобуко успела пожалеть о написанном сообщении. Оно определенно не было написано в истерике или под напором больших чувств, но ее не покидало ощущение его неправильности. Да, определенно, она должна удалить сообщение и отменить встречу – поступить правильно, если она хотела защитить Шинсо, если хотела продолжать играть в героя. Но разве она герой? Разве способна по гнилой своей натуре на геройство, на всеобщее благо, жертвуя собой? Не могла она ответить на этот вопрос, хотя на предыдущий твердо отвечала «нет». Как бы она ни хотела убедить себя в том, что в ней остался тот свет, что присущ каждому ребенку и остается с человеком и после детства до тех пор, пока того не сломят, но старательно напрашивался совсем другой ответ, что казался ей более правильным.       Но если она такая, если темнее нее лишь только создатель ее, то почему бы не вести себя соответствующе, особенно теперь, когда терять нечего? Пусть и встреча с Лилией и прошла хорошо, но ничего хорошего на ней не было решено. Глава якудза – не добрая тетенька, что желает помочь несуразной девчонке, не честный торгаш, что платит за услугу соответствующую цену, нет, Нобуко прекрасно понимает, что тут происходит. Ультиматум невысказанным грузом витал в комнате, пока женщина прожигала ее лукавым взглядом. Если договор не будет выполнен, то все близлежащие участки полиции узнают о ее трагичной истории, о том, что она не совсем человек в привычном понимании, что убила десятки, если не сотни людей. И тогда песенка ее точно будет спета, и тогда полиция – последнее, что будет ее волновать.       Кая в ловушке. Лилия подловила ее с двух сторон. Если договор выполнится, то та получит то, что хотела и уберет с пути Все За Одного, а если же нет, то Нобуко послужит для нее отличной приманкой злодея, а там уж она сообразит, что делать. И… если уж она обречена (в чем девочка не сомневается, раз уж связалась с ним)… то почему бы не творить все, что хочется?       На что та вообще надеялась, с такой родословной, с таким прошлым? Она может барахтаться, но конец ее давно предрешен… Как же ей не хочется в это верить! Как же она воет, когда осознание раз за разом бьет в голову, точно огромный церковный колокол, такой звонкий, звучащий будто перед казнью.       Больно осознавать, что все, что ты сделал было зря. Больно признавать свою натуру, еще больнее следовать ей. Однако становится в разы легче, мысли будто становятся ясней, а с глаз слетает пелена, когда ты принимаешь неизбежное, когда не трясёшься перед казнью, а идешь к ней с гордо поднятой головой, напевая песню. Когда понимаешь, что ничего не можешь сделать – горько, больно, отчаянье затмевает ум, а мысли мечутся, точно разъяренный хищник в клетке, но, когда принимаешь – спокойно, нет, совсем безразлично. Все рано или поздно умрут, так?       И если уж смерть неизбежна, – справедливо рассудила она, – раз уж прижали с обеих сторон, раз уж успокоила свою душу, искупив грехи, то зачем и дальше бороться? Зачем питаться надеждами, зачем притворяться? Пора бы признать, что и спасала она из-за корысти, что ей все равно. «Почему бы не поступить так, как она хочет?», – вновь и вновь спрашивает она себя и не находит, что возразить. Ведь с Хитоши ей хорошо, так свободно и радостно, будто под самым славным наркотиком, так почему бы просто не отдаться? Почему бы не плюнуть на предостережения и мораль, и не окунуться в жизнь? По сути… Ей же плевать. Какая разница, что Шинсо могут связать с ней? Он сам виноват, что не сможет защитить себя! Какая разница, что узнает чуть больше, какая разница, что окунется в болото ее проблем? Ведь это его вина, он сделает это добровольно! В конце концов, все рано или поздно умрут, и она не будет виновата в смерти еще одного человека. Она же не собственными руками его убьет. Это не мои проблемы, раз уж он окунется в нее головой, как и она в него. Разница только в том, что Нобуко справится с Шинсо, а вот она ему не по зубам. И вообще… С каких это пор ее волновала судьба очередного увлечения?       И вдруг стало так свободно… Словно та прозрела, очнулась от долгого сна. Как же, однако, приятно осознавать, что теперь ее ничего не сковывает! Но как же отчаянно хочется жить! Последние надежды, последние несбыточные желания Кая давит в себе, как муравьёв, заглушает крик, вопль, в котором отражается все желание, жажда жить и снова, снова, снова душит.       На что способен человек в отчаянии?       Внезапно задалась она подобным вопросом, совсем позабыв о Шинсо. Сделка, смертный приговор, рабская печать – как бы не называла она свою «миссию», но суть оставалась та же – свобода и цепи. Как же плохо и хорошо одновременно, так, что сводит с ума. Она ли в отчаянии? Человек, познавший безысходность готов на что угодно, она ли это? Оу, нет, совсем нет. Скорее, ее клетка открыта настежь, вот только Нобуко никуда из нее не уйдет. Выход есть всегда – это правда. И сколько выходов видит она! Все ее мучения можно прекратить вот прямо здесь и сейчас – пойти и сдаться полиции, начать работать на правительство, принять помощь от Сотриголовы и помочь в поимке ВЗО, но она продолжает прятаться в тени и грязи, словно крыса.       Ох, как же хорошо, как же плохо, что ее желудок скручивает, вопль не то радости, не то отчаянья рвется из груди, но девочка отчаянно давит его, закусывает потрескавшиеся губы, думает о Белой Лилии, но сидит на заднице ровно и… Барахтается, снова барахтается на границе свободы и плена, не способная свалиться в ту или иную сторону. Жалко, она снова выглядит так жалко. Смотрит на телефон, читает сообщение, что звучит еще хуже, чем ее смертный приговор.       «Я приду», – пишет он.       И как же было бы проще, если бы Хитоши плюнул, отказался от всего этого дерьма, открыл бы свои сонные глаза на ситуацию и поволновался бы за свою задницу! Но он рвется, не желает отступать и Нобуко это стремление не понять. А впрочем, какая разница? Есть и хорошо, нет – да и хрен с ним. То, что творится в его голове – не ее проблемы, ей все равно.

***

      В маленьком здании, что служило ей убежищем в те дни, когда квартира, пропахшая сыростью, совсем осточертела, совсем выветрился запах крови и сигарет, однако в нос Нобуко все еще бил раздражающий запах. Она вновь оглянула помещение, что здорово преобразилось: покрашенные стены, старый ковролин на полу, диванчик, столик, одинокая лампа без люстры на потолке и множество пестрых плакатов, людей на которых она совсем не знала; взгляд ее стал тверже, как только не нашлось источника противного железного запаха, а затем опустился на протез. Рука с последнего отросла всего лишь на пару сантиметров, но Кая думала, что выздоровление идет в хорошем темпе. Такими маленькими шажками полностью конечность восстановится уже к зиме! До прихода Шинсо оставалось около получаса, так что Нобуко позволила разуму уплыть в размышления, пока она сама сняла протез, протерла его салфеткой от натекшей крови, что периодически накапливалась лужицами из-за незаживающей раны, и перебинтовала культю, позволяя ей отдохнуть, замаринованной в лечебных мазях.       Девочка с нетерпением ждала прихода парня, чтобы посмотреть на свою реакцию на него. Будет ли ей больно? Противно или совсем все равно? Беспокойство все еще таилось маленьким клубком в глубине сердца, но прекрасное, всепоглощающее чувство равнодушия было намного сильнее.       Как только послышался слабый стук о железную дверь, Нобуко не торопясь надела протез, поднялась с дивана и маленькими шажками подошла к двери. Подсознательно она оттягивала сей момент, но ожидание не могло продлится дольше, а потому дверь отворилась, впуская внутрь знакомого. Он казался взволнованным, напряженным. Оглядывался, принюхивался, оглядел подругу с ног до головы, остановил блуждающий взгляд на целой, как ему казалось, руке, но совсем на мгновение. Кая же стояла совсем неподвижно, чуть дыша наблюдая за реакцией гостя с поражающим спокойствием.       Брови парня опустились к переносице. Он заметил, что девушка отличается от себя прежней, догадался, что что-то случилось. Разумеется, взгляд зацепился за руку, а как не удивиться? Последнюю неделю его пожирало беспокойство, но он понимал, что это еще один удар по их дружбе, понимал и осознавал, что либо сейчас все и закончится, либо их отношения станут еще крепче. Однако он бы не отступил, не узнав, что с девушкой все хорошо. Беспокойство за состояние подруги чуть отступило, когда безразличные белые глаза уставились в его без капли беспокойства.       Однако не только по бесстрастному лицу Хитоши понял, что произошло что-то серьезное – лицо Нобуко было открыто. Ни линз, ни маски, только лишь перчатки привычно скрывали ладони. Впервые Шинсо видит округлое бледное лицо подруги, будто впервые был способен четко очертить взглядом впалые щеки и темные мешки под глазами. Нижнее веко Нобуко подрагивало, будто в нервных конвульсиях, а указательный палец левой руки отбивал по правому предплечью ритм.       – Ох, Нобуко, я… Как ты? – сделал он небольшую заминку, отводя взгляд от лица напротив, но глаза будто вновь и вновь прилипали к очертанию скул и бледной коже, стараясь отпечатать ее внешность в разуме, будто он увидел великую тайну, что не совсем отличалось от истинны.       – Я? Я-то в порядке… – так же с заминкой ответила она. Шинсо заметил, что между ними образовалась пропасть, будто они вернулись в самое начало.       – Рука… Как твоя рука? – парень указал на протез, внимательно вглядываясь в каждую эмоцию. Взгляд белых глаз переместился с уставшего лица на собственную руку, будто проверяя на месте ли она. Спиральный рисунок в глазах чуть подпрыгнул, выражая непонятную эмоцию, что не отразилась на лице.       – С рукой тоже все хорошо. Протез, – подтвердила догадку девушка.       Шинсо еще раз с отчаяньем беспокойно глянул на Нобуко, будто еще раз приглядевшись он наконец поймет, что произошло. Но ни сейчас, ни потом во время всей встречи тот так и не уловил на ее лице подсказки. Не передать словами какой мозговой штурм происходил в голове Шинсо, когда девушка пригласила стоящего на пороге парня зайти внутрь. «Это не Нобуко», – вертелась безрассудная мысль в его голове. Ну уж слишком она открытая, уж слишком безразличная, будто потеряла все эмоции, она ведет себя по-другому и этим до безумия пугает Хитоши.       Он пугался и ее изменений, и своих. Раз уж она ведет себя по-другому, значит и его отношение поменяется? Если его манила загадочность, то, когда загадки будут разгаданы и интерес развеется, как пыль? Закономерные вопросы, что не давали покоя. Нобуко интересна Шинсо – спору нет, но если точки интереса пропадут? На интересе и держится их дружба. Шинсо интересны загадки, интересно насколько он будет готов зайти ради этой хрупкой дружбы и что с ней в итоге станет, а Нобуко просто плывет по течению, принимает то, что дает Хитоши, а в ответ иногда ластится.       – Чего застыл? Бери кружку, – оба сидели на потрепанном диванчике, на голом деревянном столе стояли две кружки: грязные снаружи, будто пыльные. В кружке Шинсо медленно остывал кофе, недавно заваренный на старой плитке. В стакане же Нобуко, что, к слову выглядела хуже – с отломанной ручкой и большим коричневым пятном, покоился чай. Девушка решила не тешить себя лишний раз кофеином, особенно сейчас. – Неужели не хочешь ничего спросить?       С легкой усмешкой та выпила взахлеб половину стакана горячего чая и нервно поставила кружку на столик. Куда уж! Хитоши даже не мог собраться с собственными мыслями, ему не до вопросов!       – Я… Кхм… Меня все еще беспокоит твое состояние, если честно, – признался тот, пригубив кофе.       – Состояние значит… Все хорошо, говорю; рука – не голова, отрастет, – съехидничала она, зыркнув на парня, что чуть не подавился напитком.       – Ч-что? Ты сама-то поняла, что сказала? – от шока парень чуть расслабился и на секунду перестал подбирать выражения. Ох, давно ему хотелось перестать вести формальный разговор с девушкой и перейти на свою обычную, чуть токсичную манеру разговора.       – Поняла. Еще как поняла, Шинсо-кун, не в первый раз, проходили, – буркнула она и допила чай. Девочка не выглядела встревоженной, наоборот, ее уровень пофигизма разом вырос на целую голову. Раз уж парень требует от нее ответа, то она ничего не будет скрывать!       – Это… Твоя причуда? – догадался он, с интересом поглядывая на протез. «Если так подумать… То Нобуко до сих пор не знает в чем заключается моя причуда.» – подумал он мимолетом, но заглушил эту мысль глубоко в голове, растоптал самолично и пожурил себя за легкомысленность. Да, с этой девушкой ему хорошо, свободно так, как ни было еще ни с одним ровесником, да, интересно, да, их связывает нечто большее, что заставляет его кровь вскипать внутри, но она все еще почти незнакомка, все еще опасный линчеватель. Как может он доверить столь личный секрет кому-то вроде нее, хоть сам пытается добиться откровений?       И он не скажет, что поступает лицемерно. Быть может, если девушка проявит инициативу, ступит тот первый шаг через толстую стену, что неизбежно разделяет их двоих, то и он откроется, расскажет всю подноготную и сможет вновь доверять? Ах, мечты…       Молчанье затянулось и Шинсо, не выдержав пустого взгляда в никуда, спросил. – Ты изменилась… Поменяла свое отношение ко мне. В этом виновен я или… – парень тяжело вздохнул и не выдержав взгляда, что точно проходил сквозь него, отвел глаза в кружку, в которой совсем остыло кофе.       – Знаешь, да, я, быть может, изменилась, но это точно не твоя вина. Ничего особенного, что требует внимания, – не удержалась и ответила она, Шинсо, казалось, вдруг опомнился и с щепоткой грусти в глазах глянул на девушку, закусив губу. В голове Хитоши происходил штурм, он и сам дивился, как мало потребовалось ему, чтобы переполниться сомнениями – всего лишь одного странного поведения. Однако Кая была спокойна, как удав, потягивая чай, что остыл и стал давать противное послевкусие. Пока как парень пытался восстановить равновесие и перестать накручивать себя, она размышляла о том, что чай – всего лишь окрашенная подслащенная вода, по сути. Впрочем, как и многие другие напитки.       – Так, – завела новый разговор Нобуко, оторвав парня от размышлений. – ты планируешь поступать в геройскую академию? Помнится ты на днях рассказывал… – Хитоши позволил сменить тему и увлечь себя, так что с энтузиазмом кивнул, вовлекаясь в диалог. – Наверняка, это будет ЮЭЙ*, так? Айзава ведь…       Кая прикусила губу, когда поняла, что разговор нечаянно и как-то слишком быстро свернул не в ту сторону. Если честно, то ей не очень хотелось болтать о герое, особенно сейчас и особенно с его приемным сыном. Конечно, Нобуко догадывается, что Шинсо знает о том, кто поспособствовал его усыновлению, но все еще откладывает этот разговор, чтобы оттянуть момент откровений. Ну не любит она признаваться в чем-либо открыто…       Хитоши хмыкнул и заглянул в лицо подруги. Рассмотрев там что-то, что только для него лишь имеет смысл, он слабо кивнул. – Да, ЮЭЙ давно была для меня мечтой… Скорее всего я буду проходить экзамен по рекомендации, ведь моя причуда не совсем подходит для общего экзамена…       Странно, но его ни на секунду не передернуло от дискомфорта, не появилось то странное, противное чувство в груди, когда он вновь заговорил о своей причуде. Однако мандраж, дрожь в руках все еще нервировала его, когда тот ожидал реакции. Весь их разговор был похож на прогулку по минному полю, когда вокруг цветут красные ликорисы вперемешку с нежными подснежниками и светит яркое солнце, что в любой момент может испепелить до красных волдырей и подгоревшего мяса.       Парень выдохнул со спокойствием и надеждой, когда никакой реакции не последовало.       – Что ж… Он легче? Сложнее? Чем отличается? – впервые с начала их разговора Хитоши смог разглядеть в глубине белых глаз проблеск жизнерадостности и интереса.       – Точно не знаю, но отец сказал, что даже люди без ярких и сильных причуд имеют шанс поступить, сдав экзамен. Конечно, пройти специальный отбор могут только по рекомендации какого-нибудь про-героя и, конечно, Айзава бы не стал давать мне рекомендательное письмо, если бы не видел во мне потенциала… В любом случае, я пошел бы сдавать экзамен и без рекомендации, – подытожил тот. Шинсо был рад чуть расслабиться и позволить своей речи течь так, как вздумается. Хоть чуть-чуть.       – Ты тренируешься? – внезапно спросила она с нескрываемым интересом. Казалось, тема битв интересует подругу и Хитоши решил развивать диалог в этом направлении, хоть с физическими нагрузками он не дружил.       – Да… Да, я бегаю по вечерам, тренируюсь с отцом… Но я все еще в той форме, – парень сделал неловкую паузу, переводя взгляд на мускулистую, с виду, руку девушки. – А ты…       – Покажи! – перебила Нобуко, сама от себя не ожидая.       С чего такой интерес к нему? Почему ей это непосредственно важно? Она не знает, да и ее это не слишком волнует, пока тема интересна. Внезапно Кае стало жуть, как любопытно посмотреть на Шинсо в бою. Почему-то она отчетливо могла представить парня в геройском костюме, спасающим людей. А потому ей нужно знать, с кем в будущем ей придется иметь дело! Если она доживет… Но пофантазировать о будущем, в котором она беззаботно убегает от Хитоши, а потом тусуется с ним в убежище очень… приятно.       – Сможешь ударить меня – отдам тебе пятьдесят тысяч иен! – поставила она ставку, вставая с дивана. – Я не буду использовать правую руку и свое снаряжение, а также причуду. Легкие деньги, согласись?       Сказать, что Шинсо встал в ступор – ничего не сказать. – Я не приму такие большие деньги, тем более от тебя, тем более… такие.       «Поверил, что будет легко!» – заключила Нобуко на веселее.       – Поднимайся, не ссы!       Шинсо быстро сдался, подхватив хорошее настроение подруги, и встал напротив девушки на чистую площадку, явно предназначенную для тренировок. Парню все еще было неловко и драться, и принимать столь легкие деньги. Однако недолго он смущался, когда та одной рукой повалила Хитоши, заставив его голову идти кругом. Он даже не успел моргнуть, когда лишился целых пятидесяти кусков.       – Что? – только и сказал он, когда увидел разочарованное лицо перед собой. Он был слишком потрясен, чтобы здраво мыслить и связанно выражать мысли, но четко ощущал, что все испортил. Игривое настроение Каи мигом испарилось, а лицо приняло скучающий вид. Она ничего не сказала, но уши парня четко уловили вздох.       – Мда-а… Не очень, хоть я и не ставила на твою победу ни иена, – подытожила она, поднимая тушку Шинсо с завидной легкостью. – Нужно больше тренировок… – тихо заключила Нобуко. Он знал это, но все равно было обидно и стыдно. – Я могу заняться этим, – расплывчато предложила она, не смотря на него.       – А? Ты не обязана, но я был бы благодарен… – парню не было неловко соглашаться на прямое предложение потренироваться от линчевателя. Выгода была налицо, от которой он не собирался отказываться.       А Нобуко было интересно, что из этого выйдет. Будет ли парень под прицелом, будет ли ввязан в ее проблемы еще больше. Будет ли она сожалеть.