Соль и пепел

Север встречает ее — как неожиданно! — холодом. На высоте жары не бывает, но Сейра ощущала, как с каждой лигой ветер, дующий ей навстречу, становится суровее. В какой-то момент принцесса поняла, что на ее волосах образовалась инеевая корка, и снизила высоту. Буря, несмотря на всю свою беспечность, была быстрой, быстрее Лунной Плясуньи и Сиракс, и Сейре то и дело приходилось ее понукать, а также периодически разворачиваться, нагоняя основной кортеж. Большую часть дня Сейра предпочитала оставаться на драконе, но иногда все же пересаживалась на лошадь или в карету, позволяя Буре резвиться в воздухе одной. Неугомонная драконица садилась на землю только на привалах и ночью. Молодым драконам – Буре было всего лишь четырнадцать лет – свойственны непослушание и беспечность, однако по части второго она превосходила всех своих сородичей. В пути они находились вот уже месяц. Лети Сейра одна, она достигла бы Винтерфелла за несколько дней, но подобное было недопустимо и даже не обсуждалось. Вкупе со страхом о возможной атаке со стороны Зелёных – главной причине – Рейнира руководствовалась соображениями о поддержании королевского авторитета. Негоже невесте лорда прибывать к нему дикаркой, на драконе верхом. Сейре подобная возможность казалась забавной – то-то бы удивился лорд Старк, когда она вбежала бы к нему растрепанной, с котомкой за плечами и смердящей пеплом… Однако они собирались предстать официально, в сопровождении свиты и членов семьи в лице Джоффри и Рейны. Лорд Старк пригласил их как гостей и гарантировал им полную защиту. Как скоро в Королевской Гавани станет известно об их соглашении с лордом Старком? Рейнира постаралась сделать все для того, чтобы отъезд Сейры проходил втайне. Принцесса знала, что мать довольна тем, что она уезжает – теперь, когда опасность поджидала всюду, спрятать дочь на Севере означало гарантировать ее безопасность. Да, они теряли дракона, но Сейра не могла не чувствовать, как внутри нее цветет по-настоящему эгоистичное ликование – Буря будет вдали от сражений, будет жива. Это ли не доказательство тому, как несостоятельна была бы Сейра в роли королевы? Будь она истинным правителем, она рвалась бы в бой, а не радовалась бы возможности укрыть своего дружелюбного и излишне игривого дракона на краю света. Одна только мысль о том, как Буря противостояла бы грозной Вхагар, вгоняла Сейру в ужас. Принцесса хорошо понимала, чем закончилась бы подобная схватка – оставалось надеяться, что ее никогда не произойдет. Сейра смотрела на бесконечную белую пелену, проносящуюся под крыльями Бури. Лорд Старк любезно заверил их, что они немедленно примутся за постройку логова для «дракона Ее Высочества», а также в возможности обеспечивать деятельность драконоблюстителей. На Север с ней ехали трое. Достаточно для двух драконов. Сейра надеялась, что хотя бы примерно понимает нравы людей, среди которых ей предстояло жить, и постаралась взять с собой как можно меньше людей – ей не хотелось показаться избалованной. Впрочем, этого от нее и должны ждать, верно? Она – бывшая престолонаследница, член королевской семьи… Сейра ожидала предвзятости, надеялась лишь на ее умеренность. С собой у нее не было и половины всех ее вещей – почти все наряды и украшения она подарила Бейле и Рейне. Тонкие мирийские кружева, асшайский шелк, столь красиво оттеняющий бледность кожи – на Севере ей это ни к чему. Не доведется ей больше носить и созданных для предплечий браслетов, да и золото, как ей казалось, для нее отныне неуместно. Роскошное сапфировое ожерелье, тяжелые изумрудные серьги, усыпанная топазами диадема… Все это было к лицу принцессе Веларион, но не подойдет для леди Старк. В дымчатом голубоватом шёлке и с обвитой сапфирами шеей Бейла была восхитительна. Сейра надеялась, что она облачится в это для свадьбы с Джехейрисом. Свадьба… Сейра слегка нахмурилась. Мысль о том, что на торжестве не будет большей части ее семьи, была неприятна и обидна, и принцесса ругала себя за эти чувства. Шла война, а она, отосланная, со своим бесполезным в схватке драконом, думала о свадебных пирогах! Почувствовав перемену настроения своей всадницы, Буря чуть повернула голову, будто бы вопрошая, в чем она провинилась. Сейра мягко коснулась ее чуши, пробормотав «прости». Ни к чему обижать свою кровь. Туда, куда они летят, у них едва ли никого, кроме друг друга, не будет. В целом же Буря была воодушевлена – драконица то и дело издавала длинный, урчащий рев, свидетельствовавший о ее хорошем настроении. Север ей нравился больше, чем ее наезднице. Сейра, помнится, ожидала, что лорд Старк не примет идею содержания дракона, и пыталась понять, что ей делать в случае его отказа, но проблема была решена прежде, чем Сейра успела кому-либо сказать о своих волнениях. Буре поначалу будет одиноко без сородичей – недавно вылупившийся Тираксес, дракон Джоффри, не мог заменить предыдущих друзей. Однако, быть может, в будущем драконов в Винтерфелле станет больше. С собой Сейра везла несколько драконьих яиц. Всем было известно, что еще королева Алисанна, летавшая на Север на Сребокрылой, говорила о возможности проживания драконов под Винтерфеллом. Рейнира дала Сейре яйца с целью их сохранности, но принцесса, конечно, понимала, для кого они должны предназначаться. Ее дети должны будут стать первыми рожденными на Севере драконьими наездниками. Сейчас единственное, что радовало в этой мысли — у Бури появятся новые друзья. Может, она и сама сможет вскоре делать кладки?.. Задумавшись, Сейра в очередной раз оторвалась от кортежа и торопливо развернулась. В пути им оставалось совсем недолго. Вечером того же дня их скромный отряд был принят лордом Дастином в замке Барроухолл. Скрываясь от основных трактов и всюду выбирая обходные пути, кортеж имел возможность остановиться под крышей всего несколько раз, но теперь, в землях будущего супруга, Сейра и ее люди имели право рассчитывать на гостеприимство его вассалов. Опасения оказались напрасными – как выяснилось, еще две недели назад каждый из домов Севера получил ворона из Винтерфелла с указанием быть готовыми принять у себя принцессу Веларион и оказать ей достойный прием. Уже не впервые Сейра отмечала предусмотрительность лорда Старка. Она не могла не признать, что некоторые его поступки смогли заочно расположить ее к нему. Лорд Дастин сверкал от гордости точно начищенный серебреник. Его излишняя почтительность несколько смешила Сейру, но, разумеется, она ничем этого не показала. Дети лорда прямо-таки атаковали ее, беззастенчиво рассматривая и заваливая вопросами – их мать то и дело порывалась их прогнать, Сейра же уверяла, что ей никак не докучают. — А вы покатаете нас на драконе? — спросила младшая из дочерей лорда, пятилетняя Лора. Леди Дастин негодующе вспыхнула, на что Сейра поспешила ответить: — Боюсь, Буря не примет других всадников. Она довольно… своенравная, — принцесса улыбнулась, поглаживая девочку по голове. — Но завтра, если ваша леди-мать позволит, я буду рада познакомить ее с вами. Дети восторженно заохали, продолжив засыпать Сейру вопросами. На вопрос, смогут ли они покормить Бурю, пришлось отшучиваться. Драконий аппетит стоил лорду Дастину пяти взрослых овец. Сейра предусмотрительно попросила передать овец драконоблюстителям — далеко не каждый мог выдержать вид заживо горящего животного, исчезающего в клыкастой пасти. Про Тираксеса Сейра сочла нужным лишний раз не упоминать — поведение маленьких драконов было абсолютно непредсказуемо. Поутру, сдерживая обещание, Сейра повела детей к Буре. Сытая — утром она получила еще две овцы — драконица была ленивой и довольной, а потому вполне благодушно приняла посягательство на свое общество. На фоне покрытых дюймовым слоем снега холмов белая чешуя Бури казалась опыленной драгоценными камнями. Многие соглашались с мнением о том, что красотой драконица ничуть не уступала Солнечному Огню. — Не бойтесь, — Сейра слегка придерживала голову дракона. — Она не злая. Буря с любопытством ткнулась в грудь старшему сыну лорда, рослому пятнадцатилетнему юноше. Ему, очевидно, было страшно, но он старался этого не показывать и вопросительно протянул руку, молча спрашивая у Сейры позволения — она кивнула. Мальчик коснулся чешуйчатого драконьего лба, на что Буря, успевшая потерять к нему интерес, фыркнула горячим воздухом и наклонилась к оцепеневшей от ужаса и восторга Лоре. Несмотря на страх, девочка тоже потрогала драконицу – смотря на это, Сейра думала о том, что подобные ласки стоили бы детям рук или жизни, будь на месте Бури хотя бы даже Вермакс. Чтобы дракон позволял себя трогать простым людям? Немыслимо. — Это было… впечатляюще, — капризная Буря вновь захотела полежать в одиночестве и проковыляла подальше от сборища, на что леди Дастин одарила Сейру взволнованной улыбкой. — Благодарим вас, принцесса. Вы оказали нашему дому огромную честь. Сейра улыбнулась им в ответ. Хотелось верить, что люди лорда Дастина будут воодушевлены его рассказами об этом дне, когда он поведет их на войну. Его старший сын светился от счастья — теперь он сможет хвастаться своим сверстникам о том, как коснулся дракона, и, конечно, в будущем, став лордом Барроутона, будет помнить о милой улыбчивой принцессе, назвавшей его храбрецом. Дастины также должны будут присутствовать на свадьбе, но фундамент отношений уже был заложен. «А основу поддержки Севера будут составлять твои отношения со Старком», — мрачно подумала Сейра. Пока что эти мысли нагоняли на нее только тоску. Радости от предстоящего замужества принцесса не чувствовала. Было сложно описать собственные эмоции, но думая о том, что собой и своим телом она оплатила армию своей семье, Сейра чувствовала нечто сродни отчаянию. Обсуждать это с Рейной она не была готова и держала все в себе, не осознавая толком, что делает. Потом, все потом. Ничего ведь еще не случилось, она еще не замужем. В день, когда они должны прибыть в Винтерфелл, старая няня принцессы, Ния, наставляет ее не садиться больше на Бурю, и Сейра подчиняется — с непривычки драконий запах не каждому мог показаться приятным. Ния заново заплетает ее волосы и едва ли не заставляет переодеться в более нарядную, чем выбранное Сейрой простое шерстяное платье, одежду. — Поеду верхом, — упрямо ответила Сейра, когда Ния попыталась уговорить ее сесть в повозку. Ей претила мысль о том, как она будет высовываться оттуда, точно курица из курятника, чинно вышагивая по подставленной лестнице. О своем решении она — с ней подобное нередко — жалеет. У нее дрожат руки, спина норовит ссутулиться, Сейра кажется самой себе неуклюжей и неповоротливой. Воротник черной шубы душит ее, стискивая шею, в лицо дует беспощадный ветер. Чем ближе Винтерфелл, тем сильнее безосновательно портится настроение принцессы. Сдерживаемые целый месяц чувства вдруг разом обрушиваются на нее, и Сейра сидит, насупившись, точно обиженный маленький ребенок. Показавшаяся на холме гигантская черная крепость, неприступная, как скала, кажется ей уродливой в сравнении со всем, что она видела до того — впрочем, разве можно было ожидать иного? Здесь замки строились не ради красоты. Если здесь вообще что-то делалось ради нее. Своего нареченного она опознает безошибочно, но больше благодаря интуиции, чем наблюдательности — среди стоящих во дворе людей лорд выделяется исполинским ростом. Мужчина смотрит на нее так пристально, что Сейра смущается, и, не желая этого показывать, придает лицу безразличное выражение. Уже издалека видно, что лицо у него жесткое, с грубыми чертами, но не некрасивое, нет. Впрочем, красавцем лорда Старка Сейра тоже не стала бы называть. Можно было подумать, будто это лицо было высечено камнетесом. — Принцесса. Вблизи Сейра подмечает прочие детали его внешности. Глаза у него светло-серые, так и хотелось сказать «ледяные», но оттенок больше напоминал затянутое облаками небо… или обычную лужу, смотря какие слова подбирать. Лицо обветренное, губы в трещинах. Сейра не может сказать, что лорд производил отталкивающее впечатление, но что-то в нем настораживало ее — она чувствовала, как мышцы во всем теле непроизвольно напряглись. Конюший в нерешительности замер, когда Старк, подойдя ближе, бесцеремонно обхватил принцессу за талию и без особых усилий снял ее с коня. Сейра вспыхнула в ответ на его фривольность, и все же промолчала, позволив поставить себя на землю. Теперь она видела, что лорд был попросту огромен, возвышаясь над ней как могучий дуб. Сейра окинула его быстрым взглядом. Быть может, его плечи кажутся такими широкими из-за отделанного волчьим мехом плаща?.. То ли пользуясь ее секундным замешательством, то ли просто соблюдая этикет, лорд Старк мягко взял ее за руку, так, как обычно берут для поцелуя. Сейра потянулась было, чтобы снять перчатку, но снова не успела — мужчина стянул ее одним движением, и, не отводя глаз, поцеловал костяшки пальцев. Не слишком он, выходит, заботился об этикете. А губы у него были такими жесткими, что, казалось, могут ее оцарапать. Или, быть может, у Сейры чересчур изнеженные руки. — Ваш брат нисколько не лукавил: вы прекрасны, — улыбка у него была короткой и острой, словно кто-то невидимый резко потянул за две нитки, пришитые к уголкам его губ. Сейра заставляет себя улыбнуться в ответ. Что значит «не лукавил»? Видимо, Джекейрис рассказал ей не все из их беседы с лордом. — Благодарю, милорд, — она не смогла придумать остроумного ответа. Стоило, наверное, сделать ответный комплимент, но, как назло, на ум ничего не идет. — Позвольте представить вам моих спутников. Церемонии лорду Старку были, судя по всему, чужды — знакомясь с маленьким Джоффри, лорд попросту взял его на руки. Сейра обменялась с Рейной короткими взглядами и ничего не сказала. Лорд, наверное, любит детей. Это ведь хорошо? На половину минуты о Сейре забыли, и девушка воспользовалась этим, чтобы оглядеть внутренний двор Винтерфелла. Увиденное не могло не разочаровывать — тусклые деревянные постройки, крепко сбитые, но напрочь лишенные какого бы то ни было изящества, показались принцессе беззастенчиво убогими. Не красило двор и отсутствие солнца, все выглядело грязным и бедным. Сейра заставила себя перевести взгляд обратно на лорда Старка, чтобы ненароком не выдать своего мнения — ее лицо зачастую выдавало все ее истинные эмоции. У нее еще будет время осмотреться здесь… Быть может, тут не так уж и плохо, как кажется? Может, в солнечный день двор выглядит уютно?.. Так или иначе, выбирать ей не приходилось. Теперь уж точно. Хотелось верить, что в Винтерфелле есть немало прекрасного, но, сравнив его с Драконьим Камнем, Сейре захотелось взвыть. — Должно быть, вы устали с дороги, — Старк заново пронзил ее своим взглядом. — Я велю проводить вас и гостей в покои. Прежде чем уйти, Сейра представила драконоблюстителей слугам лорда — и те, и те оказались взаимно не в восторге друг от друга — и распорядилась разместить Бурю в логове. Как ее заверили, строительство было практически завершено, и дракон уже мог расположиться внутри. Вечер опустился на Винтерфелл тяжелым черным одеялом. Оставшаяся, наконец, одна, принцесса вдруг почувствовала острый прилив тоски. Всю дорогу Сейра пыталась не думать ни о свадьбе, ни о женихе. Теперь же долго откладываемые мысли разом обрушились на нее, и, сама того не замечая, она расплакалась, уткнувшись в подушку. Она сама приняла это решение, и завтра она станет женой этого угрюмого незнакомца, будет навсегда прикована к этому холодному, грязному месту, где ее значимость будет определяться количеством детей, что она — если боги будут «милостивы» — сможет родить. Мысль о детях заставила Сейру сжаться. Ее единственной близостью с мужчиной был поцелуй с оруженосцем лорда Дарклина несколько лет тому назад — и дед, и мать с Деймоном пристально следили за ее окружением и берегли ее… быть может, слишком тщательно. Завтра же… Сейра ведь даже толком не знала, что именно происходит в супружеской спальне. То, о чем ей рассказывали, казалось чем-то постыдным и малоприятным, пусть это и описывали как великое блаженство. Ей придется быть перед ним обнаженной, быть… Сейра стиснула челюсть с такой силой, что казалось, будто зубы вот-вот начнут крошиться друг о друга. Старк чем-то пугал ее, в нем было всего «слишком», а она будет ему принадлежать так, как пастухам принадлежат коровы. И с этим уже ничего, совершенно ничего нельзя сделать, и она сама приняла это решение, и… Она плачет всю ночь, ворочаясь в промерзшей комнате – так теперь будет всегда? – засыпая только с первыми лучами рассвета, если таковым можно было назвать чуть посветлевшее на востоке небо. Сейра даже не смотрит в зеркало, точно зная, что все увидят ее красные глаза и безошибочно определят причину этому, но ей уже все равно. Пусть думают, что хотят. Ей нужно всего лишь быть красивой и произнести обеты, большего от нее – в глазах гостей – не потребуется. Сейре доводилось прежде присутствовать на сборах невесты. Когда брак заключался по любви, комната была полна веселья и смеха — подруги невесты сновали из угла в угол стайкой разноцветных бабочек, голова кружилась от смеси ароматов, перенасыщенный счастьем воздух едва ли не вынуждал пуститься в пляс. На ее собственной свадьбе ничего подобного не было. Ния и Рейна работали в мертвой тишине. Ния поначалу попыталась завести беседу и приободрить свою воспитанницу, но Сейра встретила эти попытки холодным отказом. Лучше она будет молчать, иначе непременно сорвется на грубость или слезы, а ни того, ни другого ей не хотелось. — Тебя называют серебряной принцессой, — тихо произносит Ния, застегивая пуговицы белого свадебного платья. Расшитый опалами узор на груди имитировал чешую Бури, пояс с драгоценными камнями переливался даже в слабо освещаемой свечами комнате – Сейра отрешенно подумала, что платье действительно красиво. — Я слышала на кухне. Рейна убрала с ее лица еще одну прядь, отряхнула платье, расправляя несуществующие складки. Сама она была в черном и красном, как Таргариен, Сейра же будто бы не принадлежала уже никому. «Уже темно?..», — Сейра недоуменно оглядывается, выходя во двор. На Драконьем Камне солнце порой не заходило едва ли не до поздней ночи, здесь же день был короток, пролетал молниеносной вспышкой. А может Сейра, погруженная в свои мысли, просто не заметила его течения?.. Ей стоило хотя бы попытаться увидеть в Севере что-то красивое, что-то, что примирило бы ее с остальными неудобствами, но, пожалуй, она еще успеет это сделать – для этого у нее всего лишь целая жизнь. Богороща освещена десятками факелов. На красных листьях чардрева они переливаются как капли движущейся крови — прежде таких Сейра не видела, лишь на картинке. Под ногами мягко хрустит тонкий слой заново выпавшего за утро снега, и кажется, будто во всем лесу это единственный звук — все молчат, когда она идет мимо них, изо всех сил стараясь держать голову высоко и не расплакаться заново. Она не может позволить себе так унизиться у всех на виду, не хочет, чтобы люди вспоминали, как принцесса Веларион ревела у алтаря точно сопливая девчонка. Шаг, еще один, еще… Сколько тут людей, когда, наконец, иссякнет этот бесконечный коридор факелов и тел?.. На лице Старка снова застыла эта его острая улыбка. Наполовину скрытая тенью, она кажется Сейре пугающим оскалом. «Страшно», — вдруг думает она, чувствуя, как биение сердца эхом отскакивает от стенок горла. — «Страшно». Чего она боится? Скоро все кончится, обряд не займет много времени. Произносимые слова тонут в воздухе, Сейра осознает их только потому, что знает наизусть. — Сейра Веларион, берешь ли ты этого человека себе в мужья? Ее «да» выходит сдавленным. Она рада, что, тем не менее, смогла его произнести. Лорд Старк расстегивает ее плащ с вышитым на нем морским коньком и окутывает собственным — Сейра отчего-то точно знает, что ему это приносит удовольствие. Дедушка, помнится, рассказывал ей, что настоящий муж всегда испытывает гордость на собственной свадьбе, ведь брак доказывает его состоятельность как мужчины и как воина. В этом обряде в очередной раз подтверждаются его безоговорочные права на жену… Сейра снова – зачем? – вспоминает об условиях брака, о том, какой была ее судьба до того. Наследницей она являла собой исключительность. Теперь же она не больше, чем собственность лорда Старка. Муж кладет руку ей на подбородок, приподнимая его, и Сейра командует себе не шелохнуться, как бы ни хотелось сделать шаг назад. Взгляд лорда обжигает. Наклонившись, он целует ее, и губы у него такие же, как вчера, жесткие, поцелуй этот по-своему болезненный, Сейра на него не отвечает — не может перебороть себя. Со всех сторон слышны поздравления, люди ликуют, все, кроме нее, нацепившей на лицо слабую вежливую улыбку, потому что на большее сил нет. Брак состоялся. В Большом чертоге Винтерфелла шумно, как в корчме… или же как на каждом пиру. Знать и чернь веселятся одинаково. Со Старком вместе Сейра занимают свои места во главе, и принцесса выдыхает, понимая, что теперь внимания к ней будет меньше — все слишком поглощены тем, что называют праздником. До этого дня Сейра тоже любила пиры, быть может, будет любить их и в дальнейшем, но не этот, не сейчас. Веселья от нее и не ждут, ее фигура уже не столь интересна присутствующим. Пусть так и остается до самого конца вечера. — Вы не голодны, принцесса? — это были первые слова, сказанные ей Старком с момента обряда. Почему он зовет ее «принцессой» сейчас?.. А Сейра и впрямь ничего не ест, но не может же она объяснить, что все, стоящее на столе, кажется ей омерзительным. Видимо, она и впрямь чрезмерно избалована, и теперь надо, чтобы об этом никто не догадался. — Вам стоит поесть. — Вечер еще долгий, а блюд так много, — она пытается отшутиться, хоть и знает, что лорд ей не поверил. Лучше уж ни к чему не прикасаться, чем ковырять еду на тарелке. Старк, очевидно, недоволен, но, спасибо на этом, не заставляет ее есть. Неужели он все понял?.. А, не все ли равно… Не такой она, помнится, представляла себе свою свадьбу. Шум голосов сливается в единый щемящий гул, в голову бьют сотни незнакомых ароматов, от свечного дыма и песнопений разум идет кругом. Сейра смотрит на всех разом и ни на кого одновременно, не желая думать о том, что ждет впереди, но и думать о происходящем ей тоже не хочется. Проходит час, другой. Лорд то и дело смотрит на нее, однако все равно молчит. Сейра один раз отпивает из кубка давно уже остывшее вино с пряностями, удивляясь тому, что оно ей нравится — пожалуй, пока что единственная на всем Севере вещь. Когда наступает время для лордов дарить ей подарки, Сейра чуть прикусывает себя за язык — это означает, что вечер близится к концу, и, выходит, вскоре они со Старком останутся наедине. Мысленно принцесса продолжала называть его исключительно по фамилии или титулу, а она ведь теперь тоже Старк. Стоило, наверное, попробовать привыкнуть к его имени… Криган. Острое, как взмах топора, как он сам. Можно поранить язык, когда произносишь. — Благодарю вас, милорд, — хорошо, что большего от нее и не требуется. Еще раз, и еще, и еще. Она даже и не понимала толком, что ей дарили, этого было слишком много. — У меня тоже есть подарок для леди, — голос Старка проносится по залу волевым хлыстом, и Сейра непроизвольно сжимается, поняв, что все замолкают. Лорда здесь уважали. Сейра знала его меньше суток, но уже успела многое для себя понять. Властность Старка бросалась в глаза — он знал, что ему будут подчиняться, что все видят в нем некую внутреннюю силу. Сейра интуитивно ощущала, что лорд бескомпромиссен и привык делать все по-своему, и эта мысль несколько угнетала. Будучи правой рукой матери, Сейра привыкла к тому, что с ней так или иначе считаются, и что-то подсказывало, что такое положение вещей ушло в прошлое. Прямолинейной Сейре не нравилось, что во взаимодействиях с Криганом она так или иначе чувствовала себя чем-то второстепенным, кем-то, кто должен кивать и уступать. Чье это упущение — ее внутренняя слабость? Может, Сейра просто не была создана для трона, или, может, ее воспитывали не так, как стоило бы?.. Или же это всего лишь естественный порядок вещей — подчиняющаяся мужу жена? К лорду подходит слуга, держа в руках нечто неопределимое — Сейра немного щурится. Ее брови резко взлетают вверх, когда Старк берет нечто за светло-серую шкирку и поднимает в воздух. Маленький, нервный волчонок с огромными, как две пуговицы, глазами. — Серебряный волк для серебряной принцессы, — говорит Старк. Сейра торопливо тянет руки, ей не нравится, когда щенков держат таким образом. Шерсть у волчонка мягкая, как пух, он беспокойно озирается по сторонам и чуть поскуливает, зарываясь носом в ее воротник. Неужели это лютоволк?.. Или все же обычный? Спросить у всех на виду она не решается — боится показаться невежей. — Б-благодарю, — выдавливает она, слишком потрясенная, чтобы сказать что-то стоящее. Она действительно признательна, пусть этот поступок и сбил ее с толку. Жестом Старк велит ей вернуть волчонка слуге, и Сейра молча, пусть и неохотно, повинуется. Лорд кладет ладонь ей на плечо, чертог замирает, наблюдая за ними. Рука у него была огромной и тяжелой — этим касанием Сейру словно придавливает к земле. Все ее чувства, ожившие ненадолго при виде волчонка, угасают вновь. Пекло, все в этом человеке, ее муже, казалось грубым, чужеродным. — Что… — вопрос остается обрубленным, из легких ненадолго вышибают воздух, когда Старк одним небрежным движением забрасывает Сейру себе на плечо, как какую-нибудь трактирную девку. Этот жест зал встречает восторженными криками и улюлюканьем, а Сейра наклоняет голову, прикрывая лицо волосами, чтобы никто не видел ее гнева и стыда. Старк уносит ее, придерживая за ноги, и Сейра закрывает глаза. Две быстрые слезинки соскальзывают с ее подбородка, исчезая в волчьем меху мужниного плаща — хорошо, что лорд этого почувствовать не может.