Дурная кровь

Когда Ацуму проснулся всё было как обычно: тот же потолок, те же стены, тот же сон без сновидений и та же тянущая в груди пустота. Тот же Осаму, спящий на соседней кровати. Утро было прохладным. Ветер беспрепятственно влетал в комнату из приоткрытого окна, отчего кожа покрывалась мурашками — Ацуму поежился и сильнее завернулся в одеяло. Возможно, единственное, что отличалось от всех предыдущих пробуждений — полное отсутствие шума в доме и аромата свежеприготовленного завтрака. «Точно, мама же уехала» — вспомнил Ацуму. Они с Осаму вдвоём. Ацуму обреченно вздохнул. В комнате было так тихо, что Ацуму слышал громкое дыхание Осаму. И оно было слишком тяжёлым, как будто Осаму снится кошмар или что-то в этом духе. В воздухе висел сильный, терпкий запах корицы. Ацуму недовольно сморщился, чувствуя как его накрывает раздражение — Осаму развонялся тут своими феромонами. Не один же живёт. — Чёрт, — Ацуму недовольно закатил глаза и достал из-под матраса подавляющие таблетки. В этот раз он принял всего одну. Капсулы заканчиваются, их нужно экономить, тем более сегодня он не собирается никуда идти. А аромат Осаму он как-нибудь перетерпит. Таблетка неприятно и медленно растворялась на языке. Ацуму тяжело сглотнул вязкую слюну, ощущая как во рту распространяется горький привкус. Ацуму встал с кровати, лёгким движением руки поправил одеяло, как бы застилая постель. Подумав пару секунд, Ацуму решил не закрывать окно, хотя хотелось потому что в комнате становилось уже чертовски холодно, но он надеялся, что может хоть так запах Осаму выветрится. Не успел Ацуму оклематься от дерьмовой ночи без снов, как его с головой накрыло отвратительное предчувствие чего-то плохого. Оно мерзко скреблось под рёбрами словно помойные крысы, разгоняя по венам тревогу. Ацуму не знал чего боится, не понимал этого внезапного чувства смятения и паники — всё же в порядке, самое ужасное, что могло случиться уже случилось неделю назад — они проиграли Карасуно. Но почему-то всё его естество съеживалось от накатывающего волнами страха. Что-то грядёт. Ацуму несколько раз глубоко вдохнул свежего воздуха, посчитал в голове до десяти, надеясь избавиться от этого ощущения. Но ничего не вышло. — Мне нужно сходить в душ, — в слух сказал Ацуму. Звук собственного голоса немного отрезвил. А холодный душ поможет отвлечься. Ацуму достал из шкафа чистую одежду и шлепая босыми ногами по полу, направился в ванную. За закрытой дверью Ацуму почувствовал себя чуть лучше. Как будто он отгородился от приближающейся опасности. Ацуму включил душ, позволяя почти ледяной воде стекать по его телу. Он начал мелко дрожать, кожа покрылась крупными мурашками, но Ацуму не обращал на это внимание, думая лишь о чертовом предчувствии, что свернулось острым клубком в его душе, не давая спокойно дышать. Ацуму реально ощущал в горле какой-то удушающий комок. Что от него требовала его собственная интуиция, Ацуму не понимал, поэтому принял лучшее решение из всех — игнорировать её. Раз он раз не может избавиться от неё, то нужно принять. Жаль, что с чувствами к Осаму этот метод не был для Ацуму действенным. Ацуму выключил воду, наспех вытер замерзшее тело полотенцем, и с трудом, из-за того, что вещи прилипали к влажной коже, натянул на себя шорты и футболку. Смотреть в зеркало на себя не хотелось, поэтому пока Ацуму чистил зубы, он прожигал взглядом белый кафель раковины. Не то, чтобы очень интересно, но куда лучше собственного отражения — все же он до сих пор делил одно лицо с Осаму. Ацуму горько усмехнулся, как будто это когда-нибудь изменится. У них с Осаму не только одно лицо, у них одна кровь. Осаму буквально течёт в его жилах, он поселился в теле Ацуму и в его разуме. Забыть об этом невозможно. Ацуму сплюнул пасту в раковину, помыл щётку и вышел из ванной комнаты. Теперь во рту был приятный привкус ментола и свежести, а не горький вкус растаявшей на языке таблетки. Чувство надвигающейся опасности, как только Ацуму покинул закрытое помещение, начало вновь расти. Как будто Ацуму подкармливал его своими опрометчивыми действиями. В доме все ещё было тихо, хотя Ацуму думал, что Осаму уже проснулся. Ацуму по глупому надеялся, что его брат, хоть они сейчас и не общаются, приготовит завтрак на двоих. Во-первых, потому что Ацуму лень самому это делать и готовить он не очень любит, а во-вторых, как бы не хотелось это признавать, но он уже давно не пробовал стряпню Осаму и он соскучился. Омега заглянул на кухню — там было пусто. Солнечные лучи пробивались сквозь жёлтые, ажурные занавески, создавая в помещении такую приятную атмосферу, что у Ацуму потеплело в животе. Тревога чуть отступила. Осаму всё же ещё спит. Ацуму поднялся по лестнице и зашёл в их комнату. Он открыл дверь и с удивлением посмотрел на кровать брата — там никого не было. Простыни были разворочены, а одеяло с подушкой валялись на полу. Окно было закрыто и воздухе витала слишком сильная концентрация запаха Осаму. Настолько сильная, что Ацуму поперхнулся и ему захотелось прикрыть нос ладонью, ведь его омежьи инстинкты, даже приглушённые таблеткой, всё равно среагировали. В животе разрасталась паника. Дышать стало тяжело. Буквально тяжело. Вместо кислорода в помещении был аромат имбирного кофе с корицей. Ацуму попятился спиной к выходу из комнаты, стараясь отогнать от себя самые ужасные мысли — у Осаму начался гон — которые лезли в голову с настойчивостью тараканов. Мерзких и отвратительных. Просто так не остановить. Даже отрубив голову этим тварям, они останутся живы. — Нет. Нет. Этого не может быть. Ацуму уже собирался покинуть комнату, чтобы найти Осаму в доме, и пресечь ужасные догадки на корню, но как только он попытался переступить порог, то сразу же врезался в чужое тело, которое даже не вздрогнуло и не отступило ни на шаг. Ацуму пришлось отойти самому. Омега поднял глаза вверх и посмотрел на напряженное лицо своего брата. Чёртова интуиция не подвела. Вот о чем кричал инстинкт самосохранения — надо было бежать из дома. И чем быстрее, тем лучше. Жаль Ацуму этого не понял. Ноздри Осаму широко и хищно раздувались, взгляд серых глаз был незнакомым — диким и животным, зрачки были огромными, они заполонили своей чернотой радужку; его клыки удлинились и выглядывали из-под верхней губы. Осаму тяжело дышал. Его запах был настолько сильным и концентрированным, что пробивался сквозь блокаторы Ацуму. Омега отшатнулся. Перед взором всё поплыло — комната, силуэт Осаму — в голове образовался туман, но Ацуму все равно взял себя в руки и попытался отойти как можно дальше, невзирая на то, что его буквально пригибало к полу и колени тряслись. С каждым нетвёрдым шагом Ацуму назад, Осаму делал точно такой же по направлению к нему, только уверенный и жёсткий. Ацуму отступал до тех пор, пока не врезался задницей в письменный стол. Подставка с ручками и карандашами, стоявшая на краю, полетела на пол. Никто не обратил на это внимание. Плевать, что пластмассовая баночка раскололась надвое, и что письменные принадлежности укатились под кровать и тумбочку. Сейчас не до этого. Когда Осаму подошёл так близко и между ними осталось меньше двадцати сантиметров, Ацуму не выдержал. Его бесило, что Осаму, чёртов альфа, на него давит. — Отойди, блять, от меня, — с трудом выкрикнул Ацуму, прикрывая нос правой рукой. Его язык словно прирос к нёбу. Не отдерешь. Он омега и он не может приказывать альфе. Ацуму преодолевая страх, попытался обойти Осаму стороной и если ему это удастся, то он сможет побежать к выходу из комнаты и тогда... Но Осаму был быстрее, его рефлексы сейчас были на уровне животного, Ацуму и пары шагов не сделал, как его с невероятной силой схватили за руку и дёрнули на себя. Ацуму чуть не упал на Осаму, только лишь чудом удержавшись на ногах. — Ты что творишь? — в панике шипит Ацуму, злобно хмурясь. Он так рад, что его голос не дрожит. Хотя ему чертовски страшно. Осаму приблизился к нему ещё ближе, не обращая внимания на жалкие попытки Ацуму отодвинуться — попросту некуда — и уткнулся носом в шею брата. — Мм, — гортанно вырвалось изо рта Осаму, — мой… Осаму высунул кончик языка и провел им по коже брата, слизывая соль. Ацуму вздрогнул, сморщился от отвращения и резко дёрнул плечом со всей силы, ударяя Осаму по лицу. Осаму зашипел от внезапной боли и от неожиданности отпустил брата. — Ты, блять, что творишь, ублюдок? — Ацуму закричал, чувствуя, что злость пересиливает даже страх, — с ума сошёл? От него исходили волны ярости и паники. Такое восхитительное сочетание. Такой непокорный. Осаму поднял ещё более дикий взгляд на своего брата, своего омегу, свою пару. — Ты мой, — ещё раз повторил Осаму, как будто Ацуму не понимал очевидных вещей. Его голос звучал не по человечески. Животно, гортанно и пугающе. Из разбитой губы у Осаму текла алая струйка крови. Он слизал её, ухмыляясь. — Что значит твой? — недовольно спросил Ацуму, морща лицо. Изо рта Осаму лился сплошной бред. — Ты мой омега. Я хочу тебя и.. — Ты что несёшь?! — закричал Ацуму, ударяя кулаком по столу, — заткнись, ты чёртов сумасшед.. Ацуму поперхнулся собственными словами, потому что Осаму вновь схватил его за руку. Крепко и больно. Бледная кожа проминалась под жесткими пальцами, на ней расцветали красные отпечатки. — Отпусти меня, — приказал Ацуму. Сердце билось так сильно, что бьющая по ушным перепонкам кровь, почти заглушала слова Осаму. — Нет, — Осаму зарычал и у Ацуму по спине побежали неприятные мурашки, — ты не выйдешь из комнаты. — Что? Осаму, ты рехнулся! Блять, отпусти мою… — Нет, — Осаму перебил близнеца, в его глазах не было ни капли понимания ситуации и здравомыслия. Лишь желание и похоть. Сплошная чернильная пелена. — Что.. Последнее чего Ацуму ожидал это то, что его толкнут. Он запутался в собственных ногах и даже испугаться не успел, хотя из лёгких от сильного толчка выбило весь воздух, как приземлился спиной на кровать Осаму. Простыни были насквозь пропитаны феромонами альфы, и омега Ацуму от этого предательски завыл, желая подчиниться Осаму. Сильный запах, будоражащий, приятный. Пробивался даже сквозь мощную стену блокаторов. Ацуму попытался встать, но сверху на него забрался Осаму. Он грубо прижал запястья Ацуму к матрасу, бёдрами придавил ноги. Ацуму в панике попытался скинуть Осаму с себя или хотя бы вырваться из его хватки, но ничего не получилось — Ацуму и забыл насколько его брат стал сильнее. — Блять, отпус… Ацуму не дал договорить внезапный поцелуй. Осаму не мешкая засунул брату в открытый рот мокрый язык, начиная вылизывать его изнутри. Ацуму забыл как дышать. Он этого не ожидал. Может он и хотел этого.. когда-то, но определено точно не так и не сейчас. Не распятый своим братом на кровати, не имея возможности даже пошевелиться, ощущая как страх забивается в лёгкие, перерывая доступ к кислороду и как ужас течёт по венам. Мысли судорожно бегали в голове Ацуму, но слишком быстро и от накрывшей паники Ацуму не мог придумать выход из ситуации, не знал, что делать, что.. На секунду здравая идея мелькнула в мозгу, как искра, как импульс и Ацуму ухватился за неё как за спасательный круг — он со всей силы укусил Осаму за язык. Тёплая кровь потоком полилась Ацуму в рот, а на зубах остался небольшой кусочек мяса — Ацуму сморщился от металлического привкуса. Осаму взвыл от боли и отстранился. Его пустой взгляд остановился на том, как Ацуму нервно глотает красную жидкость, как его кадык судорожно дёргается, проталкивая слюну в его желудок. Смотрел, как Ацуму глотает его кровь. Лицо Ацуму было испугано и испачкано алым цветом. Альфа внутри Осаму зарычал. Боль почти прошла, её сменило извращенное удовлетворение. Альфе нравился вид — омега под ним был красивым, горячим, непокорным. Таким, каким и должен быть. Самому Осаму же этот вид не нравился — блестящие слезы в глазах Ацуму пугали и вызывали отторжение, и именно они заставили какую-то разумную часть сознания проснуться. Осаму начал глубоко дышать, пытаясь успокоиться и у него даже начало получаться, но в этот момент, воспользовавшись замешательством Осаму, Ацуму в очередной раз дёрнулся под ним, пытаясь выбраться из-под веса его тела. Зверю это не понравилось и инстинкты, которые мозг совсем немного заглушил, вновь взяли верх — не дать добыче уйти. Не упустить. Присвоить. Осаму держа одной рукой запястья брата, что было достаточно трудно, потому что Ацуму не упускал шанса скинуть Осаму с себя или хотя бы ударить его, достал из джинс ремень. Кожаная полоска, словно олицетворение полного поражение Ацуму, связала ему руку. Ацуму завыл от несправедливости — почему Осаму вообще надел ремень? Собирался куда-то? Так какого черта не ушёл? Чтобы там не было, ремень явно ему пригодился. Ацуму почувствовал, как его захлестывает отчаяние. Когда Осаму начал рвать на нем футболку, Ацуму стойко держался, но когда горячие ладони его брата докоснулись до его кожи и начали гладить торс, Ацуму не выдержал — обречённые, горькие слезы сами собой потекли из глаз. Горячие солёные дорожки скатывались сами собой, пропитывая влажностью простыни. Осаму прикоснулся губами к его ключице и Ацуму закричал: — Хватит! Остановись! Осаму молчал, игнорируя крик, продолжая вылизывать его тело — мокрый язык двинулся ниже, оставляя после себя влажную дорожку, к яремной впадине, а затем к правому соску. Осаму начал его посасывать, чуть покусывая острыми зубами. Ацуму панически вздрогнул. По коже побежала очередная волна мурашек, а слёзы с новой силой потекли по щекам. Ацуму никогда в жизни не чувствовал себя таким униженным и преданным. — Чёртово животное, — голос дрожал от сдерживаемых рыданий. Осаму замедлился, словно прислушиваясь, но через секунду взял в рот другой сосок. — За что ты так со мной?! Я тебя ненавижу, блять, мразь! — закричал Ацуму, отчаянно дергаясь и пытаясь ударить брата ногой, — ненавижу! Альфа внутри Осаму замешкался. Что-то не так. Поначалу всё было нормально — омегу надо подчинить, приучить к себе, показать, кто тут главный. Присвоить. Показать, что он альфа и что он будет доминировать над ним. Конечно, большинство омег строптивы и не сразу соглашаются повиноваться, но если надавить на них, то в итоге они примут свою природу и позволят себя взять. Захотят этого. Но чем больше Осаму предпринимает попыток подчинить Ацуму, тем больше тот сопротивляется. Теперь омега полностью закрылся, выставил острые шипы вокруг себя, отталкивает Осаму из последних сил, ненавидит. Осаму не понимал. До этого он чётко ощущал, Ацуму тоже хочет его, тоже любит — Осаму знал это всегда, но сейчас он чувствовал лишь отвращение и страх, исходящий от него. Осаму передернуло. В груди расцетала ужасная боль — пара Осаму не принимала его. Альфа отстранился. Лицо Ацуму было красным от слёз, он тяжело дышал, всхлипывая от страха и мелко дрожал. Он не верил, что Осаму остановился. Осаму слез с бёдер Ацуму и сел рядом с ним, свесив ноги с кровати. Он повернул корпус и низко-низко наклонился к лицу своего омеги. Ацуму демонстративно попытался отвернуться — последнее чего он хотел, это видеть Осаму, но Осаму не дал — нежно обхватил ладонями его мокрые щеки. Они смотрели друг другу в глаза несколько секунд — один с любовью, сжигающим желанием и болью, второй со страхом, недоверием и точно такой же болью. — Ты такой красивый, Цуму, — шепчет Осаму и наклоняется вплотную. Голос стал звучать почти как у человека, совсем чуть-чуть прорываются гортанные хрипы, но в остальном это был обычный голос Осаму. Привычный. Горячее дыхание Осаму обжигает кожу Ацуму. Осаму нежно целует его в щёку, затем слизывает солёные дорожки слез. На этот раз аккуратно, стараясь не напирать. — Ты такой красивый, — снова повторяет Осаму, — гораздо красивее меня. Ацуму морщится, не понимая, что за бред несёт его брат. — У тебя ресницы такие длинные, светлые, — Осаму целует Ацуму в дрожащие веки, вновь чувствуя на языке солёный привкус, — нежная кожа, — на удивление Осаму не трогает его, чтобы убедиться в этом, а лишь мило улыбается, отчего Ацуму становится чуть спокойнее, — и красные пухлые губы. Он еле ощутимо прикасается к губам Ацуму, но не получив желаемого ответа, отстраняется. Ацуму молча лежит. Тяжело дышит. Он не знает, как реагировать. Ему все ещё страшно, ему плохо, у него нет сил из-за истерики, Осаму пугает его, а запястья связанные ремнем, болят. Осаму утыкается носом ему в шею и Ацуму вздрагивает в страхе. Душа содрогается вместе с телом. — Я так люблю тебя, — тихо шепчет Осаму, — больше жизни. И, черт возьми, от этих слов у Ацуму щемит в груди, а по коже бегут мурашки. В этот раз не от ужаса, а от неожиданности. Это признание его будоражит. Удивляет. — Цуму, мне сейчас так больно. Жар сжигает меня изнутри, — Осаму говорит так, как будто каждое произнесённое слово даётся ему с трудом, — я чувствую, как горит моё тело. Ты так сильно нужен мне, — голос Осаму срывается и впервые за все это время дрожит. И в нем, наконец, звучит не желание, а нежность. — Ты так долго отталкивал меня. Я потакал этому, я позволил тебе отстраниться, я делал всё, чтобы ты не чувствовал себя загнанным в угол. Но сейчас.. Я не могу отпустить тебя. Ты мне нужен. Так сильно нужен, — Осаму продолжает свой монолог Ацуму в шею, словно хочет, чтобы Ацуму впитал эти слова в себя. Осаму вдыхает еле заметный запах Ацуму. Он успокаивает. Сделав пару вдохов, Осаму отстраняется, чтобы посмотреть в янтарные глаза Ацуму. Осаму надеялся, что его честные признания хоть немного успокоят омегу. Во взгляде Ацуму все ещё плещется страх, но ненависть уже почти исчезла. На её смену пришли всепоглощающая боль и некое понимание. — Умоляю тебя, не отталкивай меня сейчас. Не сопротивляйся. Прошу, Цуму. Ты мне нужен. Осаму было тяжело разговаривать. Дышать тоже было тяжело. Гон все сильнее туманил разум, но Осаму пытался держать себя в руках из последних сил. Ради Ацуму. — Я люблю тебя, Цуму. Надеюсь, ты простишь меня за то, что я сделаю, но я уже не могу. Мне очень больно, я хочу быть с тобой, хочу сделать тебя своим, но даже если ты сейчас оттолкнешь меня, я не остановлюсь. Не смогу. Осаму нежно поцеловал его в щеку. — Прости меня. Прости. Мне так жаль. Я так сильно люблю тебя.. я больше не могу ждать. Я так долго терпел… Этот жар душит меня. Убивает. По щекам Ацуму потекли горячие слезы. Не его. Осаму плакал, его тело еле заметно тряслось и дрожало. Он чувствовал искреннюю вину, но понимал, что ни за что не отпустит Ацуму. Солёные капли приземлялись на лицо Ацуму, и скатывались вниз. Ацуму вздохнул, снисходительно усмехнулся, чувствуя как его страх понемногу отступает. Осаму молил его о помощи. Альфа умолял Ацуму принять его. Ацуму почти сам не понимая своих действий, просит: — Развяжи меня. — Не могу, Цуму, — голос Осаму был жалобным. — Развяжи меня, чёрт возьми! — Нет! Ты уйдёшь, а я не могу этого допустить. Я не хочу делать тебе больно, но мне придётся, если ты встанешь с этой кровати. — Саму.. Осаму подавился воздухом и удивленно скатил брови к переносице — он не ожидал услышать сейчас детское прозвище. — Саму, — убедительно повторил Ацуму, — развяжи мне руки. Я не уйду. Честно. Ацуму попытался ободряюще улыбнуться, но вышло не очень. Кривая, немного пугливая ухмылка образовалась на его лице. — Обещай мне, — неверяще сказал Осаму. — Я обещаю, что я не уйду. И.. — Ацуму было тяжело и страшно произнести это, но он все же выдавил эти слова из себя, — я.. не оттолкну тебя, — глубокий выдох. Осаму хищно сщурился — слёзы уже высохли, единственное, что свидетельствовало о том, что Осаму плакал от сожаления — его красные глаза. Осаму взялся за ремень, резко дёрнул, расстегивая и позволяя рукам Ацуму выпутаться. На запястьях Ацуму были красные, глубокие полосы, которые горели. Кожа в некоторых местах стёсана. Так сильно он пытался вырваться. — Прости меня, — с явным сожалением произнёс Осаму. Ацуму проигнорировал это, и проглотив ком в горле, спросил то, что его интересует: — Почему ты остановился? — Я не хочу делать тебе больно. Ты кричал, что ненавидишь меня. Это было больно. Ты нужен мне, — речь Осаму была не очень связной, но это нормально, не так уж и легко говорить, когда инстинкты затмевают разум, — ты нужен мне добровольно, но.. Я не отпущу тебя, даже если ты будешь против. Ацуму вздрогнул от этих слов. Он надеялся, что за Осаму говорит его гон, а не его настоящее, здравомыслящее сознание. — Понятно.. — Прости, Цуму, — Осаму взял брата за руку, сплетая их пальцы и крепко сжал, — я больше не могу себя контролировать.. И не хочу.. Прости меня. Это последнее, что произнёс Осаму, перед тем, как огонёк сознания в его глазах окончательно погас, сменяясь сжигающим пламенем похоти и хищными, животными желаниями. Серые глаза Осаму вновь стали пустыми и дикими. Осаму вновь грубо повалил Ацуму на кровать, нависая сверху, но в этот раз он не сопротивлялся. Не дрался. Просто лежал смирно, немного дрожа, но позволяя близнецу делать всё, что он хочет. — Мой, — зарычал Осаму ему в ухо и Ацуму вздрогнул. Ацуму хотелось убежать. В голове не укладывалось то, что сейчас происходит. Это какое-то сумасшествие. Руки Осаму были везде, и Ацуму даже не успевал следить за их передвижениями: шея, бедра, талия, ноги, ягодицы. Осаму схватился за верх штанов Ацуму и потянул вниз. Ацуму пронзил страх и он очень захотел свести ноги вместе, не позволяя оставить себя без остатка одежды, благодаря которому он чувствовал себя в относительной безопасности, но потом вспомнил, что обещал Осаму и с трудом заставил себя расслабиться. Осаму одобрительно зарычал и кинул вещь на пол. Через секунду, которая слишком быстро прошла, Осаму приступил к снятию боксеров. Ацуму закусил губу. Ему было неловко. Некомфортно. Страшно. Стыд сжирал изнутри. Тонкие пальцы Осаму схватили резинку чёрных трусов, и вскоре нижнее белье отправилось вслед за штанами. Теперь Ацуму был полностью голым. Перед хищным взглядом брата. А Осаму нет. — Разденься т-тоже, — чёртов голос дрогнул и Ацуму предательски покраснел. Ацуму не был уверен, что действительно хочет этого, но так они хотя бы будут наравне. Осаму усмехнулся, обнажая острые клыки, но сделал так, как его попросили. Через секунду Осаму был голым и Ацуму почувствовал ужасающий жар его тела. Осаму действительно горел. Ацуму даже непроизвольно посочувствовал ему, вспомнив как плохо ему самому было во время течки. Он почти не приходил в сознание — инстинкты и похоть полностью поглотили его разум, и наверное он бы сразу кинулся на Осаму в тот день, если бы он тогда был рядом. А Осаму.. Осаму смог взять себя в руки. Как только Ацуму понял это, осознал, каким трудом Осаму далось это — побороть внутреннего зверя во время гона чёртовски сложно — то почувствовал, как в груди разливается трогательное, щемящее тепло. Осаму так сильно любит его, что взял верх над инстинктами, хоть и ненадолго. Но этого было достаточно, чтобы Ацуму смог расслабиться и, наконец, начал ему немного доверять. Омега внутри Ацуму уже начал потихоньку плыть. Осаму почувствовал это — его пара хочет его. Он довольно заурчал и поцеловал Ацуму в бедро. Ацуму вздрогнул, но на этот раз не от страха, а от внезапно пронзившего возбуждения. Словно импульс, острый и заставляющий кровь стынуть от удовольствия. Действие таблеток, которые Ацуму принимает, слабело с каждой секундой. Между ног образовалась небольшая влага, а сладкий запах распространился по комнате, смешиваясь с ароматом Осаму. Учуяв это, Осаму заурчал ещё сильнее, чувствуя как счастье затапливает его душу. Омега не сопротивляется. Нет, Ацуму не сопротивляется. Он покорно принимает его. Осаму раздвинул ноги брата в стороны — с некоторой силой, потому что Ацуму не хотел разводить их — и удобно устроился между ними. Ацуму задохнулся от стыда и спрятал лицо в руках. Он был все ещё с почти кристально ясным сознанием. Ему было страшно, немного противно, неловко и одновременно он чувствовал непонятно откуда взявшееся желание. — Чёрт, — пискнул Ацуму, когда Осаму положил руки на его ягодицы и развёл половинки в стороны. Но ещё больше он не ожидал того, что Осаму поцелует его там. — Что? Ахх… — Ацуму предательски застонал, когда Осаму коснулся языком его влажной дырки. Он хотел скрестить ноги, чтобы не дать Осаму это сделать, хотел оттолкнуть, но альфа крепко держал его, не позволяя даже отстраниться. — Тебе понравится, омега, — прорычал он, — Цуму, — чуть нежнее. Влажный язык Осаму вошёл внутрь него, заставляя Ацуму застонать и начать течь уже по-настоящему. Через пару минут вылизываний, лицо Осаму было покрыто естественной смазкой, пахнущей шоколадным тортом. — Боже, Саму… Арг-хх, — Ацуму постыдно заскулил, впиваясь ногтями в простыни. Он не мог поверить, что Осаму трахает его языком и что он это ему позволяет. Осаму трахает его языком. От одной мысли об этом Ацуму готов был кончить. В другой ситуации Ацуму, наверное, затошнило бы. Его член был полностью возбужден и лежал на животе, пачкая кожу предэякулятом. Ацуму дернулся от наслаждения, когда Осаму вошёл глубже, сильнее насаживаясь на его язык. Осаму самодовольно отстранился. Тяжело дышащий Ацуму перевёл стыдливый, неуверенный взгляд вниз, себе между ног, и встретился глазами с Осаму. С его желанием в чёрных расширенных зрачках. Лицо Осаму блестело от смазки. Осаму с явным удовольствием облизал губы, заставляя Ацуму смутиться и подавиться воздухом. — Однажды я позволю тебе сесть мне на лицо, — довольно проурчал альфа, — и ты кончишь только от этого. Без рук. Осаму произнёс это почти мечтательно. Если бы Ацуму мог, он бы покраснел ещё сильнее. Чёрт возьми, Осаму планирует ещё не один раз провернуть с ним такое. Ацуму хотел выдавить из себя что-то язвительное, но все слова застряли в горле, когда Осаму обхватил своей ладонью его член. — Хочешь, чтобы я взял его в рот? — Осаму пошло ухмыльнулся. Ацуму отвернулся, пряча горящее лицо. Осаму, словно издеваясь провел рукой по члену вверх-вниз. — Да или нет, Цуму? — Осаму наклонился к его органу, но ничего не стал делать, лишь опалил низ живота горячим дыханием. — Да, — Ацуму закрыл глаза и стыдливо выдохнул, стесняясь своих желаний. — Тогда посмотри на меня, — приказал альфа. Ацуму отрицательно покачал головой. — Посмотри на меня, омега, — Осаму зарычал и Ацуму не смог не подчиниться. Сгорая от неловкости он открыл глаза и скосил их вниз — в этот момент Осаму насадился горячим ртом на его небольшой член, полностью вбирая его внутрь. — Осаму… Боже, — Ацуму застонал от удовольствия, и поддавшись похоти, не контролируя себя, схватился за волосы брата, сжимая их тонкими пальцами. Не прошло и нескольких секунд, как Ацуму кончил. Осаму проглотил всю его сперму. — Видишь как сильно я люблю тебя, омега? — Осаму улыбнулся, — я позволил тебе кончить мне в рот. Ацуму почти не слышал его слов, в голове взрывались фейерверки, и он пытался прийти в себя от самого яркого оргазма в своей жизни. Это было божественно. И это было то, чего никогда в жизни не должно было произойти. Осаму ещё шире развёл ноги брата в стороны, который сейчас был почти в бессознательном состоянии и положил себе на бедра. Альфа провёл пальцами по влажной дырочке между ягодиц, наслаждаясь этими ощущениями, а затем резко вставил их внутрь. Только тогда Ацуму вынырнул из послеоргазменной неги, впадая в небольшую панику. — Ты.. Ты что делаешь? — Ацуму даже не думал, насколько глупо это звучит. Он просто был обескуражен. Он был не готов так быстро перейти на следующий этап. Он и к первому готов то не был. — Растягиваю тебя, — довольно урчит Осаму, и вставляет третий палец, сразу же разводя их в стороны. Внутри так горячо, мягко, влажно. Идеально. Осаму вытаскивает пальцы, и Ацуму облегчённо выдыхает, думая, что это конец, но почти сразу же Осаму вставляет их обратно и сразу попадает по простате. Ацуму стонет в голос от неожиданности и его от удовольствия выгибает на кровати. — Нравится? — голос Осаму был тягучим, словно патока. Самодовольным. — Да, — практически бесстыдно стонет Ацуму, теряя себя в наслаждении. — Сейчас понравится ещё больше, — усмехается альфа и вытаскивает пальцы, полностью покрытые смазкой омеги. Осаму покрывает ею свой член. Ацуму тяжело дышит и впервые за все это время видит член Осаму. Чёрт возьми, он огромный. Ацуму начинает дрожать, и несмотря на все новоприобретенное возбуждение, ему хочется сбежать. Он просто не войдёт. — Осаму, твой член не влезет в меня, — со страхом произносит Ацуму, — я не.. Я не готов. — Я подготовил тебя, — рычит. — Нет. Пожалуйста. Ацуму пытается отползти, но Осаму придавливает его правой рукой к кровати, нажимая на грудную клетку, а левой направляет член ему между ягодиц. Ацуму откидывает голову назад. Крупная головка прижимается к влажной дырочке, начиная растягивать её под себя. — Стой. Стой, — просит Ацуму, зажмурившись, но Осаму уже не слышит. Осаму достаточно сдерживался — он прекрасный альфа, он удовлетворил омегу, заставил его захотеть себя, кончить и течь так, что под ними уже образовалась лужа из смазки. Теперь его очередь получать удовольствие. Осаму резко проталкивается внутрь больше, чем на половину. Ацуму кричит от внезапной боли, впиваясь ногтями в матрас. — Пожалуйста, — скулит Ацуму, сам не понимая о чем просит. Он смаргивает горячие слёзы. Осаму же гортанно стонет. Это лучшее ощущение. Как же узко и тепло. — Боже, Цуму, — Осаму хватает брата за талию сильными руками и безжалостно дёргает на себя, входя в его дырку полностью. — Осаааааамуу.. — Ацуму кричит, — больно.. Слезы льются с новой силой. Он слишком наполнен и растянут. Он хочет, чтобы это закончилось. Осаму начинает двигаться назад, выходя из него и Ацуму кажется, что его внутренние органы тянутся вслед за членом Осаму. — Подожди хоть немного… Осаму не слышит. В его голове удовольствие взрывается цветными искрами. Осаму вновь двигает бёдрами вперёд. И так несколько бесконечно долгих раз — Ацуму плачет от неприятных, болезненных ощущений, скулит и умоляюще просит остановиться, но на четвертый раз Осаму начинает чётко долбиться в его простату. Ацуму захлебывается внезапным стоном и забывает как дышать. Очередная просьба прекратить перерастает в громкий скулеж. Ацуму широко открывает глаза. Он даже не верил, что может почувствовать такое удовольствие. За секунду вся боль исчезает, и на её смену приходит чистое наслаждение. — Ха… Нашёл, — довольно тянет Осаму, — нашёл твою точку G, Цуму, — он пошло, издевательски усмехается, вновь двигает бёдрами, входя глубже. Теперь он заставит Ацуму потерять себя от абсолютного удовольствия. Осаму наклоняется к лицу Ацуму и прикасается к его приоткрытым губам, сцеловывая его очередной стон. Впервые Ацуму ему отвечает, неуверенно, но старательно. Он трогательно тянется к Осаму, обхватывая его шею руками, чтобы быть ближе, чтобы чувствовать себя в безопасности, а потом вцепляется острыми ногтями ему в спину, когда Осаму вновь задевает его простату. Ацуму царапает его до кровавых полос и Осаму это нравится. Он прерывает их мокрый поцелуй, и переводит все свое внимание на то, как его член входит внутрь Ацуму. — Ты так хорошо принимаешь меня, Цуму. Так идеально для меня. От пошлых слов Ацуму краснеет и непроизвольно сжимается сильнее, из-за чего у Осаму почти сыпятся искры из глаз. — Мой, — рычит Осаму. Он начинает ставить засосы на бледной коже Ацуму. От ключиц до его тонкой шеи. Кровавые метки, показывающие кому Ацуму принадлежит. Ацуму шипит от лёгкой боли. Он понимает, что происходит, но так же понимает, что нет смысла просить Осаму этого не делать. И самое ужасное, Ацуму это даже начинает нравиться. — Скажи, что ты мой, — рычит альфа, наклоняясь к лицу брата. Их взгля­ды вновь встречаются. В серых глазах Осаму плещется собственничество. — Скажи, — приказ. — Я… — Ацуму стонет, потому что Осаму вновь попал по его простате, — я твой.. Чёртов ты ублюдок. Ацуму усмехается. Осаму тоже. Он вновь втягивает брата в поцелуй. Осаму берет член Ацуму в руку и начинает дрочить в такт толчкам. — Я наполню тебя своей спермой, — рычит альфа, — я кончу в тебя. — Ах. Нет, Осаму. Чёрт.. — Ацуму стонет, не имея возможности нормально связать слова. Осаму начинает двигаться резче, сильнее. — Ты примешь мой узел. Ты мой омега. — Осамууу.. — очередной поцелуй не дал Ацуму сказать «нет» и в этот момент Осаму кончил в него, пропихивая в его дырку свой огромный узел. Ацуму не был готов к такому. Он закричал, чувствуя, что его сейчас разорвёт на части. Его глаза закатились под веки и благодаря руке Осаму, он сам излился себе на живот, чувствуя одновременно ужасную боль и невероятное наслаждение. Ацуму потерял сознание на пару секунд, а когда открыл глаза, узел Осаму уже был полностью внутри него, как и его тёплая сперма. Ацуму чувствовал себя наполненным, но неприятных ощущений уже не было. — Мой, — шепчет Осаму ему в плечо и лижет в месте, где должна стоять метка. Ацуму ощутил как ледяной страх сковал его тело — он не хотел быть помеченным своим братом, но Осаму похоже потерял не все остатки разума. Он не стал его кусать. Ацуму облегчённо выдохнул. Наверное, Ацуму вырубился больше, чем на несколько секунд, раз Осаму успел поменять их положение и теперь они лежали на боку, и Осаму был сзади него. Он все ещё легонько двигал бёдрами, пытаясь получить последние остатки собственного удовольствия, заодно стимулируя нежные стеночки Ацуму, заставляя его позорно хныкать. Осаму погладил живот Ацуму, как будто он был беременным. — Мой омега, — счастливо повторил Осаму, прижимаясь сильнее, — только мой. — Заткнись уже, — почти на фальцете приказал Ацуму. Он был вымотан. Он чертовски устал. Осаму был заперт внутри его, его тело было покрыто спермой и все ныло, под ними было мокро, а под головой не было подушки. Ацуму недовольно хмыкнул. Осаму, как будто прочитав его мысли, вытянул свою руку так, чтобы Ацуму мог на неё лечь. Ацуму скривился, но всё же принял предложение. Он так хотел спать. Перед тем, как окончательно погрузиться в сон, Ацуму почувствовал лёгкий поцелуй в шею, и услышал тихое «я люблю тебя, Цуму». Сам того не заметив, Ацуму уснул со снисходительной улыбкой на губах.