Welcome to my dark side

***

      Застежки у платьев как всегда и как я не любила — на спине, и мне нужна была помощь. Но он и сам это понял, наблюдая за моими тщетными попытками справиться самой. Все, что мне оставалось это в несчетный раз нервно поправлять и так идеально уложенные волосы, пока его руки забегали по спине и несчастной молнии. — Ты уверена? — Да, уверена. — отчеканила и уже не в первый раз. — А если ты почувствуешь себя плохо там? — Тебя это не останавливает, обычно. — пялилась в свое отражение, находя в нем излишние причины.       Я сделала акцент даже не на обыкновенном жаре или простуде, а на привычном, в каком-то смысле ему, стрессе и нервности. — Но ты не я, не нужно рисковать. Ведь он никогда не думает о себе. — Какой риск? Я чувствовала себя плохо всего пару дней, — «и не спала нормально пару ночей».       В прошедшие два дня я пыталась ставить будильники с промежутками в пару часов, чтобы не попадать в этот ад слишком надолго. Или вообще не попадать. И впринципе это действовало. Ничего не успевало произойти в реальности моего сна, так же как и нормального сна не могло произойти уже в этой. И как-то обьяснять эти ночные разрывы будильника, который должен был действовать по назначению не раньше восьми — было сложно.              Поэтому затея удерживала позиции не больше суток.       Застежка лениво доползла до верха. — Все нормально, правда, и, это не так уж красиво отменять все в последний момент. — снисходительно взглянула через плечо.       Его глаза изнуряюще тяжело меня оглядывали через отражение зеркала, и, видимо у меня не получилось достаточно убедить его, что не о чем так сильно волноваться. — Если что-то пойдет не так, я скажу об этом, идет?       Руки легли замков поперек впалого живота, но потом и вовсе выстроили ограду обвивающую весь периметр талии. Он слегка наклонился, в соответствии с вечной проблемой разницы роста. Прижался сзади, расположив голову на моем плече. И явно наслаждался запахом чего-то едкого, что веяло от моих духов. Медленное дыхание и поцелуй в плечо, что платье так выгодно оставляло открытым.       Все также смотрит на меня, на нас в отражении обрамляющей рамы зеркала. — Обещаешь?       Я действительно надеялась, что не упаду плашмя где-то посреди зала, из-за обыкновенного недосыпа по очень необыкновенной причине. Я впервые схватилась за таблетки хорошо знакомые Разумовскому, которые были надежно препрятанны в моем сумке. О пропаже которых, я надеялась, вопросов не возникнет. — Обещаю.

***

      О изящности нововозведенного здания из обломков истории — как выразился Разумовский — говорить много было излишне. И я не стала, фокосируясь на людях и поддержании своей бодрости.       Вот он и умокл Чумной Доктор, в отличии от всего Петербурга. Одна смерть убийственная для других нормальных тем. Абсолютно все они меркли, как кто-то заикнется об этом.       А вот под миллион фанатов оставалось. Цифры медленно, но верно росли, не зная, что их кумир и предводитель к делу больше не вернется. Все они следовали буквально за призраком.       За ним же следовала и я, только по ковровым дорожкам сквозь сонливость и дотошных журналистов. И уж лучше так, чем безрассудно бросаться с головой в огонь.       Идя под локоть, мы медленно преодолевали просторы харом Бехтиева, попутно встречая, и из всех сил вежливости здороваясь с каждым знакомым и не очень лицом.       Внезапно твердая поверхности пола под моей ногой сменилась препятствием, на которое я случайно наткнулась. — Ты уверена, что это мне не стоит пить? Ты убила их девственную чистоту.       Так и напрашивалась шутейка не из таких притворно чистых, как его неубиваемые кроссовки, но я воздержалась, списавшись на приличность этого общества.       Он же, не стесняясь, действительно намеревался захватить целую бутылку, но в этом деле я его кое-как переубедила.       Столько людей, что у меня аж кружилась голова от их обилия и снующих по кругу силуэтов. И от недостатка сна, конечно. Некоторые пары уже смело переходили к танцам в самом центре богемно надвисающих люстр, а в моей голове об этом не могло быть и речи.       Я в бесчисленный раз зевнула.       Он отошел на шаг, схватился за мою руку, и потянул нас за одну из золотых колонн. Моим комбо было от замедленной реакции чуть не споткнуться и не выронить бокал, который так и оставался полным. — Что ты делаешь? — раздражившись неожиданности, не громко отозвалась я. — Прости, просто там… — через плечо оглянулся, выглядывая из нашего укрытия.       Мы немного глуповато выглядели, имитируя шпионов, да и защита из одной колонны на двоих со своей задачей справлялась очень плохо. Я попыталась проследить за его взглядом. Из самых ярких, в прямом смысле, личностей я опознала только одну. — Пчелкина? Ты что, боишься ее? — Кто угодно, только не она. Хотя нет, лучше вообще никаких журналистов. — уверенно констатировал он.       Я все еще вглядывалась в настырную журналистку, ну совсем не заметно оставляющую, по видимому, жучок-прослушку. — Хорошо. Но, только если ты еще раз так меня дернешь без предупреждения, то попадешь прямо в журналистское логово. — натянула я не на что не намекающую улыбку, за которой скрывалось неприятное воспоминание, как в более, намного более грубой форме за угол меня тянула его противная версия. — Только не это. Где твое сердце? — театрально произнес он, запивая мольбу вином. — Думаю, ты знаешь лучше.       Через некоторое время управлять, то есть, направлять его и останавливать перед глупостями становилось сложнее, так как сейчас, я, опираясь на верного друга — косяк китайском арки, наблюдала как он довольно смело высказывал все то, что до этого поведал мне, а именно свое мнение о возведении этого мероприятия и здания вместе взятые.       Мнение, которое по понятным причинам хозяин встретил нерадушно. Опасно возвысился хозяйн над нашкодившим щенком. Ворваться пришлось мне, чтобы «щенка» слишком рано не прихлопнули. — …Уведите его отсюда! — Нет, не нужно. Прошу прощения, нам стоит уйти. — взяла его за локоть, отодвинула нас от взрывоопасной точки с кислородным баллоном.       Не страшно если вспыхнет хозяйн, но вот если Разумовский…       В итоге вспыхиваю я, но от страха, неожиданности и единственного, что за этот вечер меня действительно встряхнуло. Несчастный стол, разломанным вдребезги под весом тела, которое свалилось откуда-то сверху.       Крики, суета и мы, как и все остальные уже зажатые кучей людей и беспощядными последователями фантома Чумного Доктора, разодетых дешевыми бандитами. — Послушайте! Прошу, выслушайте.       Пока не поздно я хватаю его за локоть, хоть он уже и пытался пробиться сквозь толпу. — Что ты творишь?       Но он только стрельнул в меня я-знаю-что-делаю взглядом. Я лишь предостерегающе выдохнула, понимая, что уже в любом случае было поздно. Просто отступила в глубину толпы, надеясь, что он действительно поступает не довершины глупо.       Все затихли, слушая его. — Я понимаю, почему вы пришли. Но давайте решим все это мирно. — говорил он, медленно всходя в собственно возведенную преисподнию. — Вы хотите денег? Мы дадим вам денег.       И, первая ошибка. Из-за которой мне стало еще тревожнее за его действия.       Никогда не торгуйся с тем, кто в любом случае заберет все то, что ты ему предложишь.       Едва моргнуть я успела, как под звуки вздохов и криком он кубарем летит по лестнице, каждый угол обточив ребрами, и волосами стряхивая пыль с низов перил. Предельно аккуратно шел на переговоры, да в сапера играть не умел. — Ну что, Сергей Разумовский, решил откупиться от нас? Ну так имей ввиду, мы заберем — Все!       Даже при таком раскладе ему так же предельно, как его тщетная аккуратность везло. В секунду и этот амбал уже трепыхается на полу, а все люди пользуясь моментом отвлечения, отступают и разбегаются.       Полицейский вроде, имя которого вспомнить мне было непосильно, спровоцировал второй поток вакханилии похлеще. Принимая все удары на себя. Как гром грянул.       На красном полу каре едва выделялось. Все мы еще были в шоке. И все, что я могу это помочь подняться и прокомментировать, хоть и не очень удачно: — Боже… Чем ты думал?

***

      Отдаленные звуки сирен. Люди, в большинстве своем не пострадавшие, разьехавшиеся по домам. А я еще и умудрялась думать, что если по домам, стоющим чисел тех же нулей, что и это несчастное Казино, то им явно было чего опасаться до сих пор.       Слегка знобил ветер, когда мы преодолели целую улицу, с горящими через один фонарными столбами. Что удивительно — мы шли пешком.       И я снова зеваю, пока что не валясь с ног. Но уже была близка к этому. — Это все… Делия из этого и вышли последствия.       Я знала, что сейчас начнется. Мимо нас все сновали люди, едва не идя в один шаг, поэтому я отвела нас чуть в сторону. Он сам едва двигал ногами, не знаю, сильно ли влияло на это его падение или все-таки алкоголь сделал свое дело.              Я навострилась и включила режим слушателя, укутавшись в отжатый пиджак. — Ты видела, что произошло, и для такого им хватило одного убийства… Моего убийства — сказал он тише, почти сквозь зубы.       Грызения совести и вины или намек на то, чью совесть надо было бы встряхнуть над костром борьбы с беззаконием.       Меня пробрала дрожь, что этот огонь дважды я остановить не смогу. Одновременно не знала, чему вообще верить. Самой себе или тому, что сковало мое сознание всего за пару дней.       Я хотела возразить или хотя бы успокоить, но успела только ртом захватить воздух, безвыходно продолжая плестись вдоль пустой улицы. — Инвалиды без надлежащей помощи, преступники отравляющие невинные жизни, дети-сироты, это все… Мне просто следовало слушать… — внезапно он замолк, уже не говоря в течение всей дороги.       Мне показалось, что под эмоциями взявшими вверх, он чуть не взболтнул лишнего. Но чего именно — я выпытывать не стала.       В его антиутопии все сверхидеально и непосильно никому, кто бы сколько сил не вложил, не все крысы будут вытравлены и не все чумой больные будут сожжены. И если сквозь систему ему и суждено было пройти, то в свои же рамки не вписался бы только он сам. Это была непосильная на его плечах правда.