Welcome to my dark side

***

      Я удосужила себя взяться за непрофессиональное, но какое никакое «лечение» больного. Заделавшись врачом, поставившим диагноз «несправедливой справедливости», лечением от которого было отречение от полнолочий палача — к чему мы очень быстро пришли, — и огнеопасных игрушек спрятанных, — как я потом узнала, — в потаенном месте за Венерой, которая мне клялась в неповинности.       Сокрытие преступников это уже соучастие, но тут я плыла с ней в одной лодке, или уж вернее — ракушке.       С самой Венерой я познакомилась довольно близко, по рассказам это почва Разумовского в страстном обожании искусства. К этому я была все равно, что равнодушна, до его с такой душой тронувших меня, раскрытых шишек детства. Для меня это многого стоило, что когда-то он смог такое вскрыть из старых, запечатанных памятью коробок, убраных на самые дальние полки. — Боже, как пыльно… — Естественно, здесь же никого не бывает. — ответила я, отмахиваясь от очередной партии пыли, вьевшейся в полупустое помещение.       Я уговорила его съездить со мной на старую квартиру, где я раньше жила, чтобы найти и забрать некоторые вещи и еще пару документов, о существовании которых я не вспоминала, пока они не понадобились.       Все, что осталось в этом захолустье, погребенное в полки пыльного шкафа, пришлось тормошить и выворачивать наизнанку.       Книги древние и не очень, пара вещей на которые даже смотреть было страшно, подростковые и студенческие фотографии, которые я не решилась забрать с собой. В дальнем углу между двумя коробками я даже отыскала свой потрепанный жизнью миниатюрный планшет, которым я пользовалась пару лет моей бурной жизни назад. Стряхнула с него очередной слой пыли, открыв чехол-книжку, зажала на включении, которое через пару секунд положительно продребезжало.       Отложила на стол рядом, и, пока продолжила раскопки, все пытаясь найти эти несчастные бумажки.       Разумовский с интересом рассматривал многовековое на его вкус устройство. Мне казалось, что для него это словно орудовать камнем и палкой. — Такое только в музее техники хранить. — Хм, да, думаю это не настолько круто, как сенсорный рабочий стол. — одариваю его мимолетной саркастичностью, продолжая выгребать нутро шкафа.       Мне стоило лишь отвернуться, как я слышу звук разблокировки, на что могу лишь закатить глаза и грозно развернуться: — Ты что, серьезно, во-первых, взломал его, во-вторых, вот так просто и прямо при мне? — Не в этот раз, — поворачивает перед моим лицом главный экран на фоне с котиками, скачанными из интернета. И это не худшее из всего, что там, как я помню, есть, — У тебя же везде один и тот же пароль.       Помню, как на моем телефоне когда-то появилась самая надежная защита от кого только угодно, но, конечно, не от него самого. Взамен он был не против, чтобы я знала и его пароли тоже. На этом я уже не настаивала, но однажды обнаружила в заметках записанные чужие пароли от почты и телефона. Не совсем разумный обмен, но все же. — Мне бы пришлось заводить целый блакнот, будь у меня разные пароли, а это еще не надежнее. — мне пришлось повести носом, отмахиваясь от очередной волны пыли, — Да и на всем чего ты касался уже давно стоят непробиваемые шифры. — Могу и сюда поставить, если… — Успокойся, кроме тебя и какого-то идиота, пытавшегося взломать мой вк в 2007-м, никто не покушается на мои личные данные. И… — как только я заметила, что в его руках изображение стало уходить чуть дальше главного экрана, выменяла у него планшет, сунув в руки не менее запыленные документы, которые наконец нашла, — Вот этого тебе уж точно не стоит видеть.       Я и сама-то не хотела знать, что еще хранит его история.

***

      Темно. Пусто и холодно. Все что можно высказать об этом месте.       Меня насторожило не то, где я нахожусь, а то, что я довольно спокойно это восприняла. Вот я встаю и пытаюсь ориентироваться в какую сторону идти. Но сторон-то не было. Я поняла, что у этой темноты вообще не было стен, сколько бы не пыталась идти, я не могла найти ни одной вертикальной поверхности. Предположила, что и конца не было. Значит — это просто пустота. — Что ты пытаешься найти?       Прозвучало у самого уха, мне показалось, что я даже почувствовала дыхание, резко развернулась, попыталась схватить или хотя бы нащупать, но поймала лишь воздух. — Выход? Так его здесь нет.              Конечно его здесь нет. Здесь вообще ничего нет. — Где я?       От моих движений, особенно резких, словно исходил белый дым и сразу же испарялся. Это единственное, что я могла увидеть помимо черноты. Так, мои глаза были все равно, что завязаны. — В аду. — Тогда он явно не оправдывает мои ожидания. Тут есть комиссия по переводу в рай? — снова оглядываю пустоту, будто прямо сейчас передо мной откроются из неоткуда белые врата.       В голову мне резко ударяет боль. Сильно впиваюсь пальцами в волосы. Такое ощущение словно мне продавливают череп и мозг. Череп расколется на две части и вылетят мозги. Я падаю на колени, так как просто не могу это выдержать. А голос все не умолкает: — Ад, он самый. Только в твоей голове.       Я слышала шумы. Они били в уши и словно были знакомы. Но я определенно не могла понять, что это могло быть. Что-то старое, может, что-то новое, или это были просто шумы, что затуманили голову, рассыпаясь вдребезги. Словно кто-то копался в моей голове, разгребая воспоминания. — Знаешь, у него все было намного интереснее.       Я не понимала, что происходит. Голос впивался в голову и кроме него, теперь я не слышала ничего. Когда он молчал — было тихо, но больно. Когда говорил, ощущения дробили в два раза больше.       Я полностью осела на пол, прижимая голову к коленям, как девочка забитая и загнанная в угол. Только я сидела посреди необьятного пространства и кромешной пустоты. Это было настолько невыносимо, но все, что я могла это заплакать, если бы это помогло. — Перестань… — почти хрипела я. — Ты слишком скупа на фантазию, все, чем мы можем довольствоваться — это пустотой твоего сознания. Никогого веселья. А ведь мы здесь очень и очень надолго.       Такого я не ощущала никогда — меня словно поглощала тьма.

***

      Я проснулась, а точнее очнулась. Это было очень долго, очень больно и невыносимо. Чувствовала, что меня охватила мелкая дрожь.       Пораскидала по совсем не тем полочкам туманные отрывки сна. Резко приподнимаясь, поняла, что моих сил где-то утраченных, хватит максимум на не потерю сознания, но точно не поднятие на ноги. Все это время я была словно в опьяняющей отключке. Тело налитое свинцом, тяжесть, и неимоверная сонливость. Тихо шурша, еле перевернулась на бок, спиной к спинке дивана, чуствуя, как захрустели кости от неудобства положения.       Рукой, что не была под боком потерла переносицу и глаза, постепенно отходя от довольно необычного сна. Морально я помнила, как это было больно. Но от ощущений почти ничего не осталось.       Без предшествующих симптомов сковавших тело, я бы точно это забыла, как и все несвязанные логикой сны. Здесь же осознанной была каждая минута, без пробелов свойственных обычным снам, как будто это происходило только что в реальности. Как минимум об этом кричало, опять же — моего тело. — Ты долго спишь. — Сколько же? — еще с сонной хрипотой вопрошаю я, сумев повернуть голову в его сторону.       Я была уверена, что он считал, раз сверился с наручными часами: — Пятнадцать часов.       Я падаю обратно на подушку с глухим стуком, за что голова меня не простила, и отдала горячую боль в затылке. Я никогда не могла столько спать. А не выспаться при таком раскладе тем более. — Мне кажется у меня температура. — для вида правдоподобности, прибавляя уже неправдивых симптомов, я шмыгнула носом.              Расценив обстановку, он оставил бумаги в покое, скоро опустившись передо мной на корточки. — Не думаю, лоб холодный. — серьезно произнес он, коснувшись губами лба.       Был ли это короткий заботливый поцелуй или действительно просто проверка температуры тела, мне оставалось только гадать. В обоих случаях главное исключение: с заботой. — Теорию градусником проверить не хочешь? — Не припомню такой теории. — невинно отмахивается он, с легко сдерживаемой улыбкой.       Его ответ удался явно лучше моей шутки, но он сразу же дал мне повод привести к жизни еще одну: — Может это из-за погоды.       Противоположно поверхности подушки, я с интересом наклоняю голову: — Ты не похож на человека, который сверяет состояние по погоде. — на это он расслабленно мотнул плечами. — Не похож, но вот ты слишком похожа на себя, для того, чтобы быть в горячке.              Он победно поднимается, а я пораженно в несчетный раз кидаю голову в подушку. Решаю осторожно поинтересоваться, пока он устраивается рядом так, что мне приходиться поджать под себя ноги. — Хорошо, а как твое… состояние?              Для вида он задумался, словно понакидав вариантов перед тем как ответить: — Хорошо. Знаешь, даже слишком.       Он видит как я заинтересовалась его воодушевленностью, потянулся за моими руками, переманивая со стороны подушки на свое плечо. — Провалов в пямяти не было с... того момента. Кошмаров тоже. — изгиб губ плавился в шепоте, — Спасибо.       Я лицезреть хотела намного дольше, но чужие губы уже проникновенно ловили мои, выразив то же самое, только без слов.       Плавные движения теплой руки по моей макушке и затылку заставляют расслабиться.       Проскальзывает пальцами под волосы, пробирая до мурашек. Не избавляет от тяжких последствий сна, но мне просто становиться спокойнее.       Уктнулась носом куда-то в рубашку, веющую неизвестным мне, немного выветренным одеколоном. Словно сделанный специально для него, и так бурного оценивающей меня. Ведь больше я такой нигде и никогда не чувствовала.       Может, это просто был запах чего-то родного. — …ты пойдешь? — Что?       Ухменулся моей расстерянности. Я его не слушала, а он вероятно считал, что это заспанное состояние, от которого меня долго приходится встряхивать. Мои же мысли все еще туманно витали чуть дальше реальности. — Я говорил, меня пригласили на открытие самого наинеприятнейшего места — казино «Золотой дракон». Не смотри так, потом обьясню почему. И так как они догадались, что я далеко не один появляю на таких мероприятиях, прислали два пригласительных. Ты пойдешь со мной? — делает акцент на том, что его интересует, и в его глазах уже читается предположительно мой ответ.       Притворяясь недовольством, я пытаюсь выше поднять голову, насколько возможно, заглядывая ему в глаза: — Приглашаю вас Аделия, провести грядущий вечер в моей компании? — сделав менее едкое лицо, целюсь в самое сердце указательным — Это ты хотел сказать?       Предвкушающая улыбка заиграла на лице напротив. — Так и быть, Сергей, я согласна. — фальшивая подделка, ему не хватало сделать голос как можно тоньше.       Я обозленно скривляю губы в линию, ведь они сами очень плохо скрывают глупую улыбку. Я все равно была бы не против. Хоть и на пару мы недолюбливали подобные места.       Я была рада, что мы быстро справились и с этим, и с Чумным Доктором внутри него. Вместе.       Только теперь меня тревожило то, что сама я боюсь снова проваливаться в сон.