Welcome to my dark side

***

      Потрепала щеку о подушку, пытаясь удобно уложить голову. Волосы волнами размазались по белоснежной ткани с перьями. Огромная футболка на мне давно приняла скомканную форму и ее передняя часть красовалась где-то у спины, как и задняя у живота, поправлять ее просто стало лень.       Почти засыпала, подобрав колени к животу и оцепив их кольцом рук. Пару раз неохотно проморгалась и зажмурилась, гадая как скоро меня закинет в какой-нибудь остросюжетный сон, который я вероятно не запомню. Но он определенно был бы не таким сенсационным, как убийство Кирилла Гречкина.       Пронзительные шаги. Томные, черезчур тяжелые, проламливающие гранитный пол. Я смогла их услышать даже на расстоянии коридора до серверной, сквозь тихие возгласы огромного телевизора. Попытавшись стряхнуть сонливость, я приподнимаюсь в сидячее положение, внимая в единственный сюда вход, насторожившись. — Марго, кто?       Но вот только она не ответила, не опознав довольно знакомой фигуры, в кромешной темноте недоходящего света от экрана. Это я была как на ладони в освещении огромного дисплея. Нечто скрытое огромным количеством причудливой, пугающей, как перьевой черной защиты. Он был обрамлен стеклянным проходом дверей. Также как и обычно не мочаливая Марго, я не поняла что на самом деле находится передо мной, и что не успевает до конца сковать меня цепями страха, устало стянув главный атрибут неповторимости — маску.       Я поднимаюсь на ноги, опасливо направляясь к нему. Сон был снят защитной пленкой, оставляя в гибельность всю поверхность. — Что произошло? — Я не помню… не помню как.       Я беру его за обе руки в не менее прочных перчатках, немного проводя во внутрь. Воровато оглядываюсь, хоть и прекрасно знаю, что никого и ничего кроме нас здесь быть не может. — Тебя никто не видел в здании? — не имея понятия, как правильно с этим обращаться, я аккуратно пытаюсь высвободить руки неподатливого, с виду вовсе размякшего тела от огнеметов. — Никого уже нет в такое время. — я сразу понимаю как он нервничает, словно во второй раз перед презентацией. А я снова всеми силами пытаюсь предотвратить грядущую истерику. — Хорошо… — слушательски поддакиваю я, полностью избавившись от оружия, полетевшего на рабочий стол, и неуверенности, что это не принесет опасности хотя бы мне. — Я… я не помню, что именно я сделал.       Он не помнит. А я не понимаю, что вообще происходит, одновременно стараясь не сбить его с обрыва в истерику лишним словом. В идеале, увести его оттуда как можно дальше. — Что ты помнишь? — Я… почти ничего, только то, что оказался у входа в башню в этом. — я снимала костлявую маску, стянутую с лица на макушку, для этого мне приходилось слегка запрокидывать голову вверх, чтобы видеть, что я делаю. Заглянула в тревожно бегающие глаза подтвердив, что внимательно слушаю, — Но, что было до… — Гречкин. — Ч-что? — Смотри, — я киваю в сторону экрана, небрежно кидая маску в сторону софы, надеясь, что она приземлится куда надо, — Марго, видео с трансляции. — Сделано. — отозвалась за долгое время молчания виртуальная девушка с экрана, после, сразу же сменившись на видео, что я смотрела буквально перед его приходом.       Видео грузилось всего пару секунд, за которые я успела подвести его еще ближе к дивану, на который и полетел даже по краям неопаленный плащ, из-за которого, вероятно, мебель пропахнет гарью.       Видео. В деталях расправа над юным богачем. Произошедшая всего за полтора часа до его прихода, как сначала бы я подумала, с какой-нибудь конференции.       Ожидаемо вытаращенные глаза на экран. Меня во второй раз это впечатлило не так сильно.       Новость разлетевшаяся до всех так же быстро, как и мысли мои разлетались по всем кромешно темнеющим уголкам комнаты, ищя подсказку, почему это произошло. Как так вышло, что ты вернулся с кровавым правосудием на руках и пожирающей виной?       По его осунувшемуся лицу и опущенным дрожащим плечам я читаю, что он тоже беззвучно спрашивает это у самого себя.       Он молчал все то время, что самостоятельно стягивал с себя остатки обмундирования. Белая футболка, что была бы в два раза больше меня, и такая светлая на фоне моей черной без принта, домашние штаны, гармонирующие теперь черно-белой картинкой. Все село как всегда — так привычно.       Раскиданные повсюду аксессуары экипировки я сгребаю в один угол дивана. Эта защита не пробиваемая огнем, возможно, прочнее моих нервов, и все же пропахшая пеплом, N-ной попыткой подтверждая, что все это реально.       Доносится до меня тихое: — Адель, это сделал я…       Что сразу пресекаю я, пытаясь вразумить: — Что бы ты не сделал, еще есть время остановиться. — Я это сделал, и я даже не помню этого! — его сдавленный эмоциями голос, надрывал истерику. Унимая руки от дрожи, он сжимал края бедной софы.       Пропустив пальцы в медь с рыжим отблеском и запахом дыма, в глаза напротив я заглядывала запредельно спокойно. Даже в таком состоянии, наверняка, вызвала мурашки этим действием, но просто желала, чтобы он услышал: — Тише, мы разберемся. Я помогу.       В такой дрожи холодные пальцы едва ухватились за мои запястья, опуская их вниз. — Почему ты не боишься? Почему не уходишь? И почему хочешь помочь? — тараторил он, не разделяя слов и спокойствия со мной.       Я знаю эти слова и их помысел. Мольбами защитить и спрятать меня от того, кого самого нужно защищать. Слегка понижаю голос, заставляю его понять суть хотя бы первых слов: — Потому что я знаю тебя. А ты знаешь, что я не ушла бы вот так… при первой же причине. — причин может было и достаточно, но я считала, что абсолютно каждую болячку если возможно, то нужно залечивать, а не избегать ее последствий.       На последних словах он практически меня не слушал, бездонными глазами перебегал с точки на точку, чтобы я не пыталась поймать его. Мое лицо в его взгляде словно расплывалось и противоречило тому, что на самом деле я говорила.       Я начинала жалеть, что показала ему его же деяния, в которые также не верила. И ведь хорошо осознавала, что за этим может последовать. Но как тогда вообще нужно было поступить?       В молчании с минуту я стояла перед ним, не собираясь отходить, но что делать, кроме как принести подобие упокоительного, мне ничего не оставалось, да и не приходило на опустошенную утруждениями голову. Сама я сейчас с этим, увы, не справлялась. — Стой… — он неуклюже придержал меня за руку, едва не переваливаясь с дивана, лишь бы успеть ухватиться. — Сереж, я только за водой и таблеткой, тебе нужно успокоиться. — говорила я, сквозь темень смотря на руку, что схватила мою. — Не нужно… — он окончательно опустил глаза, только единожды виновато взглянув на меня из подо лба.       Так он казался просто застывшей оболочкой, в которой вообще ничего не осталось. Тряпичной куклой с опущенными руками, которую вот-вот разорвет бессилие.       В проеме разведенных ног оказавшись почти в плотную, и будучи на уровень головы выше сидящего, я нежно взяла его лицо в свои теплые ладони, прося беглые глаза не стыдиться смотреть на все осознающую, все понимающую меня. Он же, не зная куда теперь деть руки, вцепился мне в талию железным кольцом.       Мне в спину скалился свет экрана, от которого я всем своим хрупким телом закрывала чужое, будто иначе это может мгновенно испепилить его.       Так падали медные волосы, что мне приходилось периодические освобождать от них уставшее лицо. Я все еще не отпускала его. Невесомые прикосновения губ, дошедшие до его висков, масируемых моими пальцами, напряженного лба, щек и ответных теплых губ. И потом, мгновенно его, перешедшие на мою шею горячим дыханием.       Другая усталость из жгучих комочков мельтешила в животе и накрыла с головой.       Черная футболка, улетевшая туда же, куда и белая, в то же месиво из огню не опасной игры, что также грудой скучковалась на отапливаемом полу.       Лопатками опрокинута на диван, бабочкой припечатанной к мягкой подушке. Не нужны были слои одежды, чтобы быть уверенными, что мы в безопасности даже от самих себя.       Стекло коллекционера, как редкие экземпляры прижимало нас обоих, такий странных, таких необычных, в своих изьянах поглощенных и близких только друг другу телах.       Я надолго запечатала все последствия и эту ночь в своих воспоминаниях.

***

      Ожидаемо, я не выспалась, но зато знала, что все хорошо. По крайней мере здесь, по крайней мере у нас и хотя бы сейчас.       Губами он прижался к моему виску, а я просто прижималась к нему, чуть ли не выше головы зарыв нас под одеяло. Помещение утренним холодком отнимало у меня тепло. — Что ты собираешься делать? — спросил он, увлекшись перебиранием моих ужасно растрепанных волос.       Для вида я задумалась, хоть и знала, что не найду четкого ответа: — Vivre et aimer.* — решила лишь поумничать, фальшиво подделав акцент, и просто не имея понятия о своих же планах. Возможно, день обещал быть по иронии до смерти скучным, а может, буквально через час быть загруженным на семьдесят два часа, неукладываемых в обычные сутки. — Я, кстати, вкурсе, что это значит. — довольная улыбка скрасила заспанное лицо и полуприкрытые глаза. Щурится, прям как хитрый рыжий лис.       И тут меня было чем удивить. — Правда? Откуда? — Иностранные партнеры.       С недавних пор сеть перешла и на иностранные рынки. И ему пришлось познакомиться с переводчиком довольно близко. Но вот я же все равно была убеждена, что в совершенстве он едва знал русский на пару с программированием.       Оперлась на локти и приподнялась над ним. С вызовом в глазах я начала заумную тираду: — Saviez-vous que les grands incendies commencent par de petites éticelles?*       По какой-то причине я была уверена, что он не поймет, ну или только надеялась на это. Но сразу поняла, что больше трех слов он был понять неспособен.       Обиженное лицо не знающего описало картину недоуменно взмывшей брови с выразительным «Ммм?», интересующимся во значении. Свет так мягко падает на самую макушку, а волосы растрепаны не хуже моих. — Ничего, стоющего твоего драгоценного внимания.       С полминуты мы таранили друг друга взглядом. А он вообще по-моему играл в гляделки, хитро, не отпуская моих янтарных. Поберегла его вытаращенные в бессмысленном ожидании глаза обманом, — ведь говорить я и не собиралась, — веки на поражение закрыли ему видимость, ведь порыв воздуха, что я создала дуновением, не сильно, но раздражал глаза.       Простилась я с ним быстрым поцелуем в лоб. По недовольному лицу было видно, что он очень хотел удержать позиции. Но не вышло.       Чтобы выйти в свет или хотя бы дойти до кухни, нужно было встать с кровати. Чтобы встать с кровати, мне, спящей всегда в самом углу и опасающейся края, нужно было перелезть через препятстие в виде чужого тела.       Вот здесь-то я и опрометчиво попалась.       Поперек талии меня потянули назад, затаскивая обратно. Потеряв равновесие, я не без протестующего вскрика очень быстро оказалась на том же месте, так еще и перекрытая от отступления, всем телом нависший надо мной. Невольно разложившись по дивану, я насмешливо глядела снизу вверх в испытывающие голубые глаза. В отместку уже предвкушала не ветерок, а угаран на меня надвигающийся. — Не скажешь, что это все-таки было? — Ни за что. — даже не успела отмахнуться, с лживой улыбкой на губах, так как за это я сразу поплатилась крепкой хваткой одной рукой и щекоткой другой. Все, что мне оставалось это кричать и дергаться, еще больше погребая себя в одеяло. Зато не выдавать секрет, который было все труднее утаивать.       Он только вошел во вкус, понял тактику действий и продолжил атаковать чувствительные места и больные точки фатальными приемами. Слишком хорошо знал меня, чтобы позволить себе промахиваться. Даже в Мортал Комбат без кровопролития я проиграла на поражение.       Видимо, вдоволь наслушавшись моих воплей на весь этаж, решила действовать Марго: — Не хочу прерывать, Сергей, но по плану вы уже опаздываете. — на огромный экран напротив она вывела расписание его планов на сегодня, указывая на пункт первый и оставшееся время, непревышающее и пятнадцати минут.       И кажется это очень и очень меня спасло. — Да, Марго, заставь его уже наконец заняться делом. — подначивала я ему в лицо, все еще в попытках выбраться. Не без критических вздохов в промежутках слов, конечно. — Это я и пытаюсь сделать, Ваше Величество Адель. — Марго подмигнула, не забыв пропарировать по дисплею и покланяться, насколько такое позволяла безтуловищная анимация. — Ваше… кто? — теперь у меня точно такое же лицо, как и у него от моего французского, — Это ты сделал?.. В сказку попал что ли? — меня не обидело, это довольно-таки высокий статус. Вопрос только в том, кто додумался мне его присвоить. Беловолосая виртуальная золушка или принц на белом коне. Хотя, в моем случае настолько безбашенно такое сделать мог разве что Юджин, он же — Флин Райдер.       Он наконец-то отвлекся от медленного уничтожения моей молодой жизни: — В сказку, в которой после двенадцати я буду сидеть у разбитого корыта. — Ты что-то напутал.              Безбашенный принц взметнул головой, попытавшись избавить лицо от волос. У него не очень получилось, поэтому пришлось помочь мне. Полпути моя рука не преодолела, он перехватил ее в свои холодные обе, расцеловав тыльную сторону пальцев и костяшки, а потом и всю кисть осыпал теплыми печатями губ. — Нет, в нашей сказке все правильно.       Неправедному принцу пришлось уехать на тыкве-карете в страну чудес, остатив спящую принцессу досыпать отведенные часы в высокой башне, охраняемой белой вороной, а не драконом.