Дракулафил

      Даррен очнулся как от обморока. По ощущениям он получил удар в голову, а когда падал, задел стенку, угол стола, прищемил череп дверью и после этого ещё бился об пол словно крот, желающий прорыть нору. Он в самом деле ощупал голову, пытаясь найти сдавливающий её обруч, но обнаружил лишь влажную повязку, жгущую лицо не хуже раскалённого металла. Ожогу явно поплохело за ночь, кожа вокруг разгорячилась и припухла. Рана настойчиво требовала внимания, новой повязки и обезболивающего, но альфа не мог просто так встать, ведь его омега мирно сопел на груди, сжав в кулачок бежевую домашнюю футболку.       Он ещё никогда не видел, чтобы Энди столько спал. Он не то, что не проснулся ночью, как обычно, а продолжал спать и утром. Даррен был практически уверен, что не стоит его будить. Он может восстанавливаться после пережитого ужаса и наконец спокойно отдыхать, не ожидая нападения. В любом случае, стоило альфе сдвинуться хоть на миллиметр, как острые длинные когти вонзались в бедро, и Бу смотрел на человека с укором в нефритовых глазах, мол, как смеешь ты его беспокоить? И Даррен лежал смирно, сомкнув руки вокруг омеги-вампира. Папа заглядывал перед тем, как уйти на работу, и прежде чем он хоть рот успел открыть, здоровый мейн-кун тихо, но очень зло зашипел. Все здесь спят! Что непонятного? Хоть это и было сложно, но Даррен задушил в себе жаворонка, а следом и собственные потребности, заставив себя снова заснуть.       Энди открыл глаза через два часа после полудня, но поворочавшись под боком, не торопился вставать. Он сжал в кулаке чужую футболку в другом месте и притерся ближе, закидывая ногу на бедро, заставив Бу пригнуться и немного отодвинуться. Разве коты вообще уступают место? Альфа прижал вампира к себе, невесомо поглаживая по спине. Как это хорошо! Он боялся, что Энди будет совсем отстранённым, закрытым, не даст даже дотронуться до себя, станет шугаться каждого звука как пугливый кролик, но что-то держало его, не давало рассыпаться на кусочки. Даррен о многом хотел спросить, однако не мог лезть вперёд Уэсли. Психика — тонкая материя, и, как любой умный человек, он понимал , насколько некомпетентен в этой области. Несмотря на это, Энди выбрал его доверенным лицом. Омега-вампир жался к нему и обнимал так, будто само присутствие любимого человека позволяет черпать силы. Он выбрал альфу своей опорой, и тот собирался стоять намертво, как дамба Гувера, даже если придется выдержать вес тысячи тонн воды, всего бурного потока.       — Как ты? — тихо спросил он, игнорируя боль на лице, нежно ероша вновь гладкие рассыпчатые волосы.       — Нормально, — промычал омега-вампир невнятно, не открывая глаз.       — Будем вставать?       — Нет.       — Тебе надо поесть.       — Я не хочу, — ответил Энди и повернулся спиной. Даррен прижался к ней грудью и попытался обнять за плечи, но омега оттолкнул его руку. — А ты иди поешь. И вампирский слух не нужен, чтобы слышать как урчит твой живот. Но перед этим поменяй повязку, она плохо пахнет.       Альфа не стал спорить, даже не собирался начинать. Можно было попробовать спросить напрямую, но тактика "медведь ломится через лес" могла быть опасной в данной ситуации. К тому же, будь всё просто — омега сам бы разъяснил этот вопрос, а не заставил теряться в догадках, пряча в подтексте "давай оставим эту тему".       "Давай оставим, милый", — подумал Даррен, — "но тогда я сам попытаюсь понять в чём дело".       Он укутал Энди в тонкое жёлтое одеяло и напоследок погладил Бу за ушком, на что мейн-кун отреагировал звучным мурчанием и зевком, а потом скрылся в папиной ванной. Оказавшись перед зеркалом, он отклеил повязку, но не обратил внимания на рану, глядя сквозь отражение, глубоко задумавшись.       Значит, ему вчера не показалось. Вампир и вправду отказывается есть. Он неделю просидел в каком-то погребе, ему не может не хотется крови, если только БЗЖ его не кормили, в чём Даррен очень сомневался.       Сингер мучил его, резал и старался подавить психологически, но какова была конечная цель? Убедить, что они не могут быть парой? Что он не может пить кровь из человека? Или что он сам ошибка природы и не должен существовать? Что бы это ни было, учитель не сломал омегу-вампира до конца как Джейка, но урон нанёс. Как бы альфе не хотелось поскорее узнать, где появилась пробоина в корабле под названием "Счастливая жизнь Эндрю Чондэ", чтобы поскорее её задраить, он не путал желаемое и действительное. На самом деле он совсем не ремонтник и инструментов нужных у него нет.       Он закинул две таблетки ибупрофена, чтобы наверняка, и стал промывать рану. Ожог запузырился, и от каждого прикосновения к поврежденной коже слезился глаз, пуская слёзы, которые сделали бы ещё больнее, не успевай их Даррен ловить салфеткой. Охлаждающий гель от ожогов был самым используемым медикаментом в аптечке, что живёт в шкафчике за зеркалом, ведь папа часто обжигался о ту машину на работе, которая поднимала температуру, чтобы проверить выдержит ли кабель максимальную жару. Он нанёс прозрачный гель толстым слоем и подобрал самый большой пластырь телесного цвета, чтобы закрыть всю эту "красоту". Если ожог воспалится ещё больше, то будущий шрам станет гораздо заметнее, чем альфа рассчитывал. Он зло смеялся над собственной глупостью, ведь в мыслях крутилось лишь опасение, что Энди посмотрит на него иначе, когда увидит это уродство. Надо лучше ухаживать за раной и, дай бог, ассоциацию с Фрэдди Крюгером он не будет вызывать.       Даррен вернулся в комнату и обнаружил омегу-вампира полусидящим в постели. Кот свернулся калачиком у него на животе, стойко перенося рассеянные маленькие пальцы, играющие с роскошно пушистым серым хвостом. Энди прижимал к уху чужой телефон-раскладушку, слушая ответ собеседника.       — Хорошо, спасибо, Уэсли, я это очень ценю. Мы будем у вас через час-полтора. Ещё раз спасибо. До встречи.       Он захлопнул раскладушку и чёрными блестящими глазами посмотрел на своего альфу так, будто видит того насквозь, и Даррен мгновенно выпалил признание, жгущее изнутри, что лишь ждало своего часа.       — Я читал твою переписку с психологом.       — Ты что? — тупо переспросил омега, подняв брови настолько высоко, что они почти убежали с лица.       Наверное, впервые в жизни альфа сначала подавился подготовленными словами, а потом ещё и забыл их напрочь, ведь увидел это в чужом лице. То, что он никогда не хотел видеть в этом лице. Разочарование. Оно промелькнуло всего на пару секунд, но для альфы времени было достаточно, чтобы заметить. Энди смотрел в свернутое одеяло перед собой, двигая глазами, как будто читает всё то, что писал Уэсли абсолютно конфиденциально, и во что Даррен сунул свой любопытный нос. Бу встрепенулся и встал на лапы, оглядываясь в поиске угрозы счастливой жизни хозяина. Нефритовые глаза быстро нашли виновника и смотрели укоризненно, даже зло, и только гладящая рука Энди, потянувшаяся за знакомой, теплой и пушистой поддержкой, коей он удовлетворялся долгие годы, ещё до появления парня, спасла того от нападения.       — Не ожидал такого... от тебя, — выделил омега-вампир, отчего альфу мгновенно смыло с места волной вины и поставило на колени перед кроватью. Конечно, он понимал в чём состоит "укол" — подобное поведение недопустимо для юриста, очень грубое нарушение границ. Он виновато склонил голову, готовясь принять любые последствия.       — Прости меня, — тихо заговорил альфа, — пожалуйста, прости. Я знаю, что поступил плохо и не пытаюсь оправдать себя, лишь объяснить, почему пошёл на это. Тебя не было почти неделю, я должен был что-то делать. Я не знал, где тебя искать, мог ли ты сам уехать или что-то случилось. Я боялся, что копы пропустят что-то важное там. Но я... Я перешёл черту. Не смог сдержаться. Я читал не только последние сообщения, но только о себе, не о твоих родителях.       — И тебе понравилось? — спросил Энди, а Даррен опешил и поднял голову, с трудом выдерживая тяжёлый взгляд чёрных глаз. — То, что ты прочёл, тебе понравилось?       — Ну, я... Да... — замялся он, но решил говорить открыто. — Я думал, ты любишь меня гораздо меньше.       — А сейчас как ты думаешь?       — Сейчас думаю, что... Одинаково. Будь у меня дневник, я бы дал его прочесть тебе, чтобы ты увидел, как многие месяцы я боялся поднять тему о нашем совместном будущем. Я боялся, что его нет вовсе. Боялся, что ты не захочешь ехать за мной в колледж, а поступишь в Нью-Йорк или Вашингтон, какой-то мегаполис.       — Финикс — тоже большой город, — заметил омега, — и ты хотел именно туда, а мне похер вообще... Хотя, зачем я тебе это объясняю? Ты ведь уже всё прочитал. Всё-все, боже.       Он закрыл лицо руками и наклонил голову, качаясь вперёд-назад. Альфа знал, что будет отдача, но даже не представлял какая. И как ему только ума хватило, признаться во всём сейчас? Словно более подходящего момента бы не нашлось. Вот только он знал, что поступил плохо, это давило изнутри, и, повинившись, он сделал лучше только себе. Осознание собственной никчёмности придавило тяжёлым грузом, заставив сгорбить плечи, а омега тем временем заговорил, но совсем не о том, что думал Даррен:       — Да, блять, да, я немного спятил. Помешался на тебе. Ты должен понять, я долго был один и не мог приспособиться. Я хотел быть ближе, но не знал как, чтобы не навязываться. Я думал о тебе, бежал куда глаза глядят, а потом вдруг оказывался рядом, я, наверное, слышал твой голос издалека, это было совсем не специально, я всего лишь хотел увидеть тебя...       — Энди, Энди, подожди! — прервал его альфа и взял маленькие руки в свои, сердцем напевая оттого, что омега это позволил, глядя исподлобья как настороженный зверёк. — Ты не обязан передо мной оправдываться. Я вообще не должен был это узнать.       — Но ты знаешь! И наверняка считаешь меня ебнутым сталкером!       — Ничего подобного, ты просто влюблён, а влюблённые часто делают глупости. Например, взламывают чужой комп, чтобы в почте покопаться. На самом деле, я в жизни не был так счастлив, когда читал, что ты сильно меня любишь, ведь я тоже, я тоже очень сильно тебя люблю. Ты с ума меня сводишь! Иногда меня это даже пугает, я такое испытываю рядом с тобой...       Слов оказалось слишком мало, чтобы описать нечто настолько сложное, поэтому Даррен просто приложил маленькую ладонь к груди там, где сбивчиво стучало сердце, надеясь передать все свои чувства сбивчивым ритмом, влажной от волнения кожей, открытым взглядом глаза в глаза. Они расслабились абсолютно одновременно, даже не представляя до этого момента, что натянулись словно тетива лука, готового к выстрелу. Руки переплелись, пальцы скользили по коже, цепляясь ногтями для прочности в жажде сильного контакта. Альфа забрался на кровать, с трудом потеснив недовольного кота, явно затаившего обиду, не собирающегося прощать так же легко, и прижал Энди к себе, гладя спину через свою же черную футболку, которая полностью пропиталась запахом зелёного чая. Он с огромным удовольствием вдыхал этот аромат и задерживал в лёгких, чувствуя терпкий привкус во рту. Сейчас он был нужнее чем кислород. Мягкие шелковистые волосы омеги щекотали подбородок и шею, вызывая мурашки. Приятнее этого ничего в мире не было. Энди вдохнул побольше воздуха, явно собираясь что-то сказать, а Даррен уже был готов со всем согласиться, сгладить любой незначительный угол, вообще забить на всё, что не имеет большого значения.       — Я же пытался манипулировать тобой, — осторожно начал омега и пояснил, разговаривая с чужой шеей, — ну, ты понял, с подарками.       — Ага, хотел потратить на меня кучу денег, а потом ещё и машину подарить. Ебать ты злодей, конечно.       Энди вдруг извернулся в руках, и лицо его стало таким знакомо невинным, со скрытой хитростью. Как тогда, когда альфа видел его через улицу, подпрыгивающего и весёлого с серебристой сумкой, игриво качающейся из стороны в сторону, но стоило подойти — он начинал жаловаться, что она тяжёлая, и её не удобно нести, намекая, чтобы Даррен забрал. Он всегда понимающе улыбался, трепал по волосам, жалея "бедняжку", и забирал, потому что видел это в Сеуле ещё, кажется, сто лет назад — альфы безо всяких проблем несли на плече маленькие блестящие сумочки на цепочке, омежьи деловые портфели и даже небольшие сверкающие камнями клатчи в руках, которые просто не могли быть тяжёлыми, ведь туда не поместится ничего больше телефона и блеска для губ. Просто так было принято, и альфа ещё давно согласился с этими правилами игры. Сейчас ничто не смогло заставить его выпустить омегу из своих рук.       — Так, значит, ты виноват больше, чем я, — полуутвердительно рассудил Энди, сузив прекрасные сверкающие глазки будто в самом деле раздумывал.       — Да, — с выдохом кивнул Даррен, чтобы не прыснуть.       — Тогда я требую возмещения.       — Все, что захочешь.       — Ты возьмёшь Пежо.       — Энди! — возмутился Даррен, а омега, совсем не жалея, щёлкнул его по носу на радость Бу, ведь шерстяной засранец аж подпрыгнул и стал наматывать круги вокруг них по кровати. — Ау! Блять, больно, маленький ты...       — Ты возьмёшь Пежо, или я тебя не прощаю, понятно?       — Это шантаж.       — А читать мою переписку с психологом — это нарушение личных границ. Бери машину, и мы больше никогда не поднимем эту тему.       Альфа сжал губы, потирая пострадавший нос, и сдержанно кивнул. Это был охуеть какой большой подарок, такой, что в горле застрянет, а Энди настолько спокойно его вручил, хотя здесь больше подходит слово "всучил", аж в голове не укладывается. Он ведь мог продать Пежо, если она ему не нужна, и выручить ещё денег, но с другой стороны — Даррен понимал, что такое странное решение, скорее всего, обосновано желанием отдать хорошую вещь любимого человека не кому попало. В любом случае, не будь это единственным предложенным вариантом, он бы ещё поборолся за свой отказ, а так пришлось удовлетвориться обещанием самому себе вернуть подарок, если представится возможность, что вполне вероятно, ведь омега сейчас остался без автомобиля.       — Получается, телефон на год отношений можно не ждать? — глупо улыбнувшись, выдал альфа, а Энди шутливо ударил его в плечо.       — Что случилось с твоим, кстати? — спросил он, кивая на раскладушку.       — Разбил со злости, долгая история.       — О как, и я свой, но мне это очень помогло. Тоже долгая история.       — Может, его ещё можно починить, но это мы позже узнаем, после суда, когда отдадут машину и всё...       — Моя малышка! — воскликнул омега и, подскочив на месте, вцепился в ворот бежевой футболки, которую и так до ужаса измял, цепляясь за ткань во сне. — Она в порядке? Цела?       — Лично не видел, но да, успокойся, — улыбнулся Даррен. — Мастерс просто бросил её на парковке аэропорта в Финиксе.       — Фу-у-ух, слава богу! — выдохнул Энди, опустив плечи, и приложил руки к груди. — Я думал, что потерял её и больше никогда её не увижу, старался даже не вспоминать. Я слышал, как они обсуждали, что с ней делать, разобрать или в озере каком-то утопить. Как я счастлив!       — Кстати, внутри были все твои вещи, в смысле, одежда. Дома ничего не осталось. Только то, что было в корзине для белья. Папа вчера придумал забрать её.       — О, так это прекрасно. Там как раз то, что я носил в последнюю неделю, хорошие вещи.        — Мы закинули стирку вчера ночью, а папа обещал перебросить всё в сушилку.       — Класс! Тогда я заберу шмотки, переоденусь, пока ты ешь, и можем выходить, — заключил Энди и поднялся первым, но сначала отправился в ванную, махнув рукой коту, который тут же поспешил за ним, чтобы не пропустить свои уходовые процедуры.       Прежде чем дверь закрылась, альфа успел отметить, что в его вещах стройная фигура омеги смотрелась ещё меньше. Как было здорово снова видеть его, слышать любимый голос и наслаждаться запахом его тела. Даррен скучал и впитывал всеми чувствами его присутствие, будто разлука длилась годами. Даже переодеваясь, он не мог переключиться, поэтому прижал к лицу бежевую ткань футболки на груди, где плотно отпечатался запах зелёного чая от волос Энди. Омега так комфортно спал на его груди, совсем как кот, и альфа уже давно не чувствовал себя настолько спокойным, заземленным до предела. Наконец-то ночь прошла без кошмаров.       Он даже очень хорошо выспался и был готов к продуктивному дню. Он выбрал себе симпатичную светлую рубашку с синими цветами и хорошие джинсы, радуясь, что больше не надо надевать первое выпавшее из шкафа, а теперь есть кому оценивать насколько правильно сочетаются цвета, поправлять воротник рубашки и решать — лучше будет с расстёгнутыми верхними пуговицами или с застегнутыми. Омега ещё шебуршал в ванной, когда Даррен при параде спустился вниз на кухню. Там, возле двери, разместились две наполненные водой и кормом миски для Бу, выглядя так, словно всегда там стояли. Энди и его кот-терорист вписались в жизнь Смитов как два пазла, без которых невозможно составить красивую полную картину. Альфа легко улыбался, чтобы не беспокоить рану, пока жевал макароны с сыром, а омега наконец спустился переодеваться — было слышно как открылась дверь в подвал. Даррен неспешно мыл тарелку с вилкой, не зная, что уже охуеть как опоздал, и понял это только когда вышел из кухни. Он не слышал как Энди спускался вниз потому, что тот и не спускался. Он замер, впившись пальцами в открытую белую дверь, перед ступеньками в подвал, глядя вниз так, словно там разверзлась бездна до самого ада как минимум. Мысленно альфа дал себе оплеуху, от коей в реальности у любого бы голова отпала. Подвал! Ну конечно, как только ума хватило отправить туда Энди?! Даррен быстро выступил вперёд, планируя протиснуться мимо.       — Давай я просто сам...       — Отвали! — не своим голосом заорал омега-вампир и толкнул его в грудь. Сильно толкнул. Он попятился и налетел на тумбу с лампой в зелёном абажуре, чуть не отправив её на пол. У альфы, всегда думающем о разном в фоновом режиме, выплыл ответ на один вопрос, но сейчас было не время это разбирать. Энди вцепился в дверной косяк как вампир из старого фильма, который желает, однако не может пройти дальше. — Блять! Сука! Какого хера? Это просто подвал! Я уже был там, он ни капли не похож!       — Это не важно, — подал голос Даррен, опираясь на край тумбы, — он тоже под землёй. Этого достаточно. Ты неделю боролся, чтобы выбраться оттуда. Теперь странно требовать от себя туда спокойно вернуться.       Омега-вампир зажмурился, пытаясь очнуться от наваждения, выдохнул и склонил голову, резко потеряв все силы и злость. Он всё ещё часто дышал как после пробежки, но вспышка гнева погасла, оставив его поникшим, с обнаженной травмой, которую по силам излечить только специалисту. Уэсли.       — Я думал, это художественный приём из фильмов. Думал, в жизни так не бывает. Такая глупость, — устало признал он и поднял голову в сторону альфы, показывая то самое выражение лица, перед которым ни Даррен, ни Грант, ни мистер Добсон не могли устоять. — Прости меня. Мне очень жаль. Ты в порядке?       — Да, всё хорошо. Я понимаю. Не переживай об этом.       Он подошёл ближе, а чёрные глаза ещё заглядывали вниз, туда, где последние ступеньки терялись в темноте. Даррен обнял омегу за плечи, а тот запрокинул голову, используя то самое лицо для просьб и извинений.       — Может, ты возьмёшь меня за руку...       —... и отведешь к Уэсли? — вклинился альфа. — Да, именно так я и сделаю, только сначала заберу твою одежду.       — Я не хочу бояться. Мне нужно спуститься вниз. Пожалуйста, помоги.       — Это не поможет. Даже если ты спустишься туда, то просто будешь чувствовать себя плохо и тревожно. Не знаю, бывают ли у вампиров панические атаки, но мы выясним это, если ты, едва ли через двенадцать часов после освобождения, окажешься в месте похожем место твоего заточения.       Энди молчал, а потом угрюмо насупился, совсем как ребёнок.       — Вот чего ты такой умный, а?       Даррен улыбнулся и обнял его, заглядывая в лицо. Он не сразу заметил перемену в любимом, ведь тот выглядел обычно, но на самом деле "обычным" не был. Все те жуткие порезы на его теле исчезли как и круги под глазами — Энди был мастером в нанесении косметики, это альфа знал не по наслышке. У омеги была та самая палетка со всеми возможными оттенками консиллера и специальной пустой ячейкой для смешивания цветов. Даррен очень удивился, увидев её впервые, и, конечно, спросил для чего там зелёный и рыжий. Омега сначала пояснил художественную составляющую — каждый оттенок перекрывается определенным цветом и никаким другим, а после показал наглядно — так виртуозно закрасил чужие синяки под глазами, что можно было рассмотреть наличие макияжа только с близкого расстояния. В этот раз было точно так же. Альфа взял его руки в свои, разглядывая работу на видимых участках, но смог заметить лишь лёгкий тон в некоторых местах, ничего больше.       — Здорово получилось, — сказал он, чтобы сказать хоть что-то, ведь горло предательски сжалось.       — Да, я... Просто не хотел всё это видеть. И не хотел, чтобы ты видел.       — Когда всё заживёт, ты всё равно останешься красавчиком, в отличии от меня. Научи своему искусству, я буду стараться соответствовать, — ответил альфа, постучав пальцем по краю повязки.       — Я сам, это станет моим заданием, — отрезал Энди и мотнул головой в сторону подвала. — Иди уже, не будем заставлять Уэсли ждать. Он и так согласился задержаться на работе ради нас.       — Как скажешь.       Включив свет, Даррен быстро сбежал по ступенькам вниз и, подхватив синюю корзину для чистого белья, выгреб всё из большой сушилки. Он вывалил целую кучу на диван в зале и вытащил свою простынь, занявшись складыванием, пока омега искал подходящую одежду. Он пошёл одеваться наверх, наверняка собираясь домаскировать поврежденную кожу, которая будет выглядывать. Альфа не был экспертом-психологом, но понимал, что такие действия — это попытка вернуть контроль над своим телом, даже старания для спуска в подвал из той же оперы, ведь Энди не привык пасовать перед трудностями. Он явно хотел поскорее вернуться к себе прежнему, притом, что прежним он уже никогда не будет, и это, скорее всего, плохо.       "Хвала небесам за Уэсли!" — подумал Даррен, радуясь, что психолог согласился принять их в тот же день, хотя у него всегда было много пациентов, но он точно должен понимать — Энди нуждается в нём как никто другой.       Альфа успел сложить постельное бельё, спрятать его в специальный шкаф, встроенный в стену между дверями своей ванной и комнаты, которые отдал отцу; он вернулся и проделал то же самое со своими вещами, одеждой омеги и папы. Оставив свою серо-синюю стопку и яркие вещи Энди на их новой постели, он столкнулся с омегой, который неожиданно вышел из его старой комнаты, а не ванной, как думалось. Он уже успел переодеться в чёрную рубашку с маленькими пальмовыми листьями по всему периметру, кроме воротника и кармашка слева на груди, а также зелёные джинсовые шорты.       — О, давай, — сказал он, забирая папину одежду, чтобы отнести туда, откуда только что появился, — ваш кондиционер так приятно пахнет.       — Что ты там делал?       — Копался в твоём столе, — ничуть не смущаясь, ответил омега. — Пришлось пойти на это, ты ведь будешь мне палки в колёса ставить, думаешь, я не понимаю?       Летящей походкой он вышел обратно в коридор и выглядел более чем довольным, обмахиваясь маленькой пластиковой карточкой. Даррен закатил глаза.       — Да ла-а-адно... Может, не сегодня?       — А когда? Именно сегодня. До Уэсли идти вдвое дольше чем до моего дома. Я покажусь мистеру Добсону на пару минут, а ты пока подгонишь машину.       — Но всегда ты водишь, — ответил он, пряча руки за спиной, чтобы не брать права.       — А как я буду вести? У меня такой нет. Лежит в машине вместе со всеми банковскими картами и удостоверением личности, кстати. Я гол как сокол, — сообщил Энди и сильно впечатал карточку в грудь своего парня, перебивая то, что он там хотел ответить. — Бля, быстро взял права! И молча, Даррен, мы уже всё обсудили.       И альфе пришлось уступить. Он положил карточку в карман к телефону и недовольно потопал следом за омегой вниз. Весь такой деловой Энди остановился в коридоре, оглянулся и вопросительно посмотрел, подняв брови.        — А мою обувь ты взял? Что, нет?! — возмутился он, больше удивлённый чужой ошибкой, и взъерошил волосы, которые, впрочем, рассыпались сверкающими прядями обратно в красивую укладку. — Ладно, какой размер у твоего папы?       — Сейчас, — ответил Даррен и поднял голубой кроссовок с полки для обуви, рассматривая стертую подошву, — написано тридцать девять с половиной. А у тебя какой?       — Тридцать шесть.       — Ты обувь в детском отделе покупаешь?       — Ой, заткнись, — отбрил омега и для верности стукнул своего парня ладошкой по груди, а у того вдруг возникла странная, но интересная идея.       — Придумал, — объявил он, — я понесу тебя на спине.       — Ты же это не серьёзно.       — А почему нет? Давай, — махнул рукой Даррен, криво улыбаясь, несмотря на боль в щеке, — будет как в дораме.       — Ты же не смотришь дорамы.       — Я смотрю, когда ты смотришь, и знаю, что каждый уважающий себя альфа должен поносить своего омегу на спине.       — Потому что, обычно, он бухой настолько, что сам не может даже стоять.       — А ещё не может спорить. Погоди... Или ты думаешь, что я не смогу?       — Ну, идти далековато... — замялся Энди, глядя в сторону.       — Ни слова больше! Запрыгивай. Я тебя ща с таким ветерком прокачу, что придется не только обратно свои слова взять, а ещё и извиниться.       К счастью, на улице было не жарко из-за бури, бушевавшей где-то поблизости, поэтому небо было закрыто плотными кустистыми облаками, не пускающими к ним палящее солнце. Идеальная погода для прогулки с вампиром! Омега был лёгким, и Даррен подпрыгнул, заставив Энди взвизгнуть от неожиданности, устраивая свой ценный груз удобнее, сцепив пальцы в замок под мягкой задницей. Тонкие руки обнимали его поперёк груди, дыхание щекотало правое ухо, а запах зелёного чая окутал полностью невидимой аурой. Несмотря на то, что общий вес, который теперь надо было нести, увеличился в полтора раза, альфа чувствовал — он может улететь в небо в любой момент, стоит лишь подпрыгнуть ещё разок. Каждый шаг давался легко, даже очень легко, он не обращал внимания ни на одышку, ни на потливость, когда шёл в гору, только смеялся, жертвуя плату в виде боли за своё веселье, ведь Энди так забавно взбирался повыше, когда сползал вниз. Даррен пока не знал, о чём с ним говорить, чтобы не затронуть болезненные воспоминания, поэтому спросил о "Дюне", и омега рассказал историю о человеке, который знал свою судьбу и изо всех сил старался её изменить. Альфа с наскока запоминал все имена, поэтому был хорошим слушателем, который не теряет нить повествования, но больше дело было в том, что для него весь мир сузился до размера точки. Там был лишь приятный до мурашек голос Энди и ощущение его тела за спиной.       — Носишь его на руках, Даррен? — спросил мистер Добсон вместо приветствия, опираясь на перила перед своим домом, ожидая пока молодые люди приблизятся. — Одобряю. Но почему он снова без обуви? Боишься, что убежит?       — В ужасе, — ответил Даррен, поворачиваясь спиной, чтобы поставить Энди на первую ступеньку. — Следите за ним внимательно. Я скоро вернусь.       Разминая затёкшие руки, он звенел своими ключами, переходя дорогу к дому Чондэ. Странно, кажется, там ничего не изменилось, но дом стал выглядеть как-то угрюмо и негостеприимно, и вовсе не из-за ужасно грязной прихожей. Просто омега больше не считал это место своим домом, даже не хотел заходить туда, поэтому, наверное, и для альфы оно потеряло значение, стало чужим. Он вчера впервые услышал истинное отношение Энди к такой ценной недвижимости и теперь понимал его гораздо больше в желании избавиться от неё, не иметь к ней отношения. Да, они вдвоём пережили там много хороших моментов, но главная спальня не даст соврать — вот чем для омеги был этот дом, местом, где умерли его родители.       Он нашёл ключи от серебристой Пежо в указанном ящике на кухне, там же нашёл пакет и без разбора накидал туда многочисленную маленького размера обувь из хитрого скрывающегося шкафа в прихожей. Пакет отправился в багажник, а Даррен сел за руль машины, принадлежавшей Йену Чондэ.       Можно было с уверенностью сказать, что здесь Энди тоже ничего не трогал — сверху на панели лежала открытая пачка сигарет с ментолом, красная зажигалка, чек за оплату парковки и чёрные очки авиаторы. Над магнитолой прилеплена семейная фотография, которую альфа никогда не видел. Если задуматься, то он вообще не видел фото в доме, только сейчас осознавая, насколько это странно, ведь корейцы любят повсюду вешать лица любимых. С трудом он припомнил парочку пустых гвоздей в зале и перед лестницей, а так же пустое место на комоде в гостиной. Теперь Даррен готов был поклясться, что в одной из коробок на стеллаже со стороны пассажирской двери Энди спрятал то, чего не хотел видеть. Он и так скучал по родителям каждый день, как альфа скучал по своему папе, поэтому наверняка решил не травить себе душу лишний раз. С одной стороны он был гораздо смелее своего парня, который просто каждый раз отводил взгляд, стоило наткнуться на семейный снимок в собственном доме. Даррен легко снял маленькое квадратное фото и поднёс поближе к лицу, чтобы рассмотреть. Энди на нем совсем малыш, лет десять, и он радостно обнимает мягкую игрушку — серого кота, сидя у родителей в ногах. Алби был блистательным, прекрасным как его сын сейчас, это доброе лицо излучает свет, но тёмные глаза, те самые сверкающие глаза Энди, — ещё ярче, а Йен даже не глядит в камеру. Повернувшись в полоборота, альфа влюбленно смотрит на супруга, держа его руки в своих. Казалось, изображение оживёт в любой момент, и Йен прижмёт тонкие омежьи пальцы мужа к своим губам. Маска обожания настолько сильно проявилась в его лице, что стало неловко смотреть на снимок, который уже не казался таким простым, отображая нечто слишком интимное. Альфа спрятал фото в пустой бардачок абсолютно смущённый. Так ли он выглядит, когда смотрит на Энди?       Да, кажется, именно так.       Глубоко выдохнув, он вставил и повернул ключ, надеясь, что автомобиль не заведётся или бак окажется пустой, но Пежо подвёл его, отзываясь обычным гудением мотора. Даррен смирился со своей участью повторно, ещё чувствуя внутри тяжесть от этого дорогого подарка, но деться ему было некуда, поэтому он пристегнулся, отрегулировал сиденье и зеркала как положено, а потом клацнул кнопкой для открытия двери гаража на своих ключах от дома Чондэ. Он никогда ею не пользовался, поэтому впервые смотрел как бежевая дверь медленно поднимается, чтобы выпустить его.       К тому моменту, как он подъехал к дому мистера Добсона, омеги уже ждали его на лестнице. Энди остался доволен предложенными зелёными слипонами, которые альфа для него выбрал, и счастливо махал омеге-ветерану из окна, а тот махал в ответ, пока Даррен выруливал на улицу. Кажется, мистер Добсон едва сдерживал слезы, но выглядел гораздо здоровее, чем в последние дни. Альфа и сам знал, что присутствие Энди — прекрасное лекарство. А ещё он знал, что его омега также и маленький хитрюга. Он ехал по чужим указаниям дороги, и в конце пути подсчитал, что на самом деле они сделали нехуйный такой крюк, заехав за машиной, вопреки изначальным словам Энди. Но Даррен ничего не сказал. Как и многие вещи теперь, эта казалась ему слишком мелкой для обсуждения. Он молча припарковался перед старым красно-белым зданием из кирпича, где на первом этаже разместился краеведческий музей, а на втором — иронично, второй дом всем известного психолога.       Альфа никогда не был в офисе Уэсли лично, и теперь, когда он видел помещение изнутри, становилось даже жаль, что такой чудный кабинет простаивал всю пандемию, не принимая пациентов. Всё здесь было выполнено в кремовых и белых тонах, приёмная наполнена влажностью и свежестью от десятка листовых живых цветов в коричневых горшках самых разных размеров. Королём посреди всего этого великолепия возвышалась комнатная пальма более чем двухметровой величины. Мягкие диваны и кресла, в коих легко можно утонуть, стояли таким образом, чтобы пациент смотрел на симпатичные картины с пейзажами, цветами, огромными воздушными шарами и животными, греющимися на солнышке. Кажется, только посидев в этом месте, уже чувствуешь себя лучше.       Конечно, Уэсли первым пригласил альфу, подозревая, что работы с ним будет не много. Он вышел к ним навстречу в приёмную в шерстяном сером костюме, подчёркивающем синеву его лучистых глаз, с широкой улыбкой, что открывала слегка кривые клычки, делавшие его ещё милее. Более дружелюбное лицо было трудно представить. Кто-то не счёл бы подобное комплиментом, но альфу в Уэсли можно было распознать только по крепкому рукопожатию, а так он выглядел совсем безобидно. Психолог предложил своему первому пациенту войти и осмотреться, пока завел маленькую беседу с Энди. Решив, что хватит с него подслушивания, Даррен переступил порог светлого, буквально купающегося в свете, кабинета.        Должно быть, в солнечные дни на закате здесь всё залито тёплым мягким светом. Здесь был и диван, и кресло, и кушетка, всё на выбор пациента. Ближе к стене разместился стол с компьютером и за ним крепкий зелёный стеллаж с личными данными клиентов, запертыми на ключ, в каждом глубоком ящике с буквой на нем. Стену возле двери занимал большой открытый книжный шкаф, забитый литературой всех возможных цветов со сломанными корешками, что указывало — её в самом деле читали, а не поставили для красоты. Цветов здесь тоже стояло множество и просто на полу, и в специальных металлических башнях для растений. На солнце грелись кактусы и суккуленты, привыкшие к жаре, а влаголюбивые растения кое-где потеснили книги на полке и заняли пространство вокруг кремовой кушетки в дальнем углу. Конечно, не обошлось без целой кучи сертификатов, что заняла почти всю стену напротив стола, поблескивая одинаковыми коричневыми рамками и отполированным стеклом. Альфа остановился на круглом ковре, на четверть скрытом маленьким низким столиком, не зная, где же присесть. Теперь он видел, что Уэсли говорил с ним по видеосвязи сидя за столом, ведь узнал кожаную обивку компьютерного кресла и зелёное хранилище данных пациентов, но не будет же психолог сидеть там сейчас — от клиента далековато.       — Я думал, ты уже устроился, — сказал Уэсли всё с той же улыбкой, закрывая за собой дверь.       Чистые синие глаза смотрели прямо в душу, и альфа передёрнул плечами под этим взглядом, засунув руки в карманы.       — Думаю, куда вы будете садиться, не за стол же.       — Чаще всего я сижу в кресле, но это зависимости от того, где разместится клиент.       — То есть, если я сяду на диван и закину ноги на кресло, то вам придётся прилечь? — усмехнулся альфа, кивнув на кушетку.       — Узнаю тебя, Даррен, сразу хочешь захватить весь контроль. Жаль, я так и не могу вызвать в тебе столько доверия, чтобы ты расслабился в моём присутствии, — ответил Уэсли и, взяв со стола подготовленную папку с именем клиента, вдруг и вправду разместился на кушетке.       — Извините, я ничего такого не имел ввиду.       — Знаю, просто я и впрямь не против полежать, день тяжёлый, но я не мог отказать Энди в приёме. Он ведь мой давнишний пациент, — сообщил психолог, удобнее устраиваясь полулёжа в выгнутом лежаке так, что альфа позавидовал той непринуждённости, с которой он начал листать страницы. — Как ты чувствуешь себя сегодня?       — Прекрасно. Всё хорошо, — ответил Даррен, усаживая свою беспокойную жопу на диван.       — А что именно хорошего?       — Энди здесь, со мной, вот это хорошо. Один из самых сложных этапов уже пройден.       — То есть, существуют ещё какие-то сложные этапы? О чём речь?       — Психотерапия. Суд. Это вообще совместимо? Он ведь должен будет снова переживать те события.       — С этим я ему помогу, могу сразу успокоить, но дальше давай будем говорить о тебе, а о Энди я буду говорить с Энди.       — Да я не хотел говорить с вами о себе, мне просто нужен совет.       — Какого толка? — удивился Уэсли, отрываясь от папки, цепляя своими пронзительно синими глазами.       — Как мне говорить с ним о случившемся? Что отвечать на его слова? Я боюсь навредить ему, сказав что-то не то, понимаете?       — Ты знаешь о токсичном позитиве?       — Да, я о нём и говорю. Я читал, что нельзя просто махать рукой на любую трагедию и говорить, мол, да всё пройдёт, не расстраивайся, всё будет хорошо. Это не только не помогает, а ещё и обесценивает чужие переживания и пережитый ужас. Человек может замкнуться в себе, думая, что никто его не понимает.       — Именно так, — согласился психолог, бодро кивая. — Кому-то другому я бы прочитал лекцию по этому вопросу, но тебе просто дам хорошую книгу, где терапевт, гораздо умнее меня, чётко обо всём рассказывает.       — Да, так было бы намного удобнее.       — Но прежде я задам ещё несколько вопросов, чтобы убедиться, что я в самом деле тебе не нужен.       — Начинайте.       Их сессия закончилась поразительно быстро.       — Ну что? — спросил Энди, подскочив с кресла перед пейзажем с красно-оранжевыми воздушными шарами на зелёном поле.       — Я до отвратительного психически здоров, — сообщил альфа, постукивая тонкой книгой по бедру.       Он ещё раз поймал взгляд проницательных синих глаз Уэсли, как тогда, когда брал книгу из его рук.       — Я же не психопат? — спросил Даррен перед выходом из кабинета.       — Нет. Почему ты так подумал?       — Ну, разве это не странно, что я реагирую на всё слишком спокойно?       — Так может показаться, но психопаты страдают агедонией. Это неспособность получать удовольствие. Они не испытывают эмоции в том же спектре, что и другие люди, поэтому их отстраненность следствие полного безразличия, ведь они не способны сопереживать. Ты же всё чувствуешь, ты эмпатичен и отзывчив, просто крайне рационален, даже если дело касается эмоций. У тебя ведь не то, чтобы нет реакции, просто твой мозг в самом деле не понимает, зачем сейчас сильно расстраиваться из-за похищения Энди, когда он уже вернулся. Это даже хорошо. Ему по-настоящему нужна будет твоя поддержка, и я рад сообщить, что, прочитав эту книгу, ты будешь более чем готов её оказать.       Теперь была очередь омеги-вампира, и альфа приготовился к длительному ожиданию, раскрыв книгу на первой главе. Она была до жути тонкая и содержала в себе максимум фактов с минимумом "воды". При вдумчивом чтении на нее уйдёт всего пара часов, и он успел прочесть ровно половину прежде, чем телефон завибрировал в кармане. Хотя номер был скрыт, он сразу же узнал жизнерадостный голос на другом конце провода.       — Добрый вечер, Даррен Кори Смит.       — Добрый вечер, омега из центра кормления.       — О, вы меня запомнили.       — Конечно, вы нам очень помогли с юридическими проволочками.       — Собирать и передавать информацию — это моя работа. Центр знает, что телефон нашего подопечного Эндрю Раона Чондэ лежит в полицейском участке, поэтому было принято решение использовать вас для связи. Вы можете передать ему трубку?       — К сожалению, нет. Он сейчас находится на сеансе у психолога.       — Ах, Уэсли, конечно, я понимаю. Тогда, пожалуйста, передайте выздоровевшему сообщение — он должен явиться в центр не позднее чем через два часа после этого звонка.       — Зачем?       — Должен предупредить, что если он не появится в указанное время, то будет решаться вопрос о другом способе его транспортировки.       — То есть, притащите силой, если он не придет?       — Пожалуйста, не затягивайте с передачей сообщения, ответственность за его доставку теперь лежит на вас. Всего доброго, — сказал омега и отключился, не дожидаясь ответа.       В тот же момент Энди наконец вышел из кабинета Уэсли. Он сразу почувствовал неладное и нахмурился.       — Кто звонил?       — Из центра кормления. Пугающе дали знать, что у тебя есть всего два часа, чтобы приехать. Думаю, время обеда.       Но омега вовсе не выглядел радостным. Он напротив резко побледнел и спешно попрощался с Уэсли. Психолог, конечно, заметил — что-то не так, но Энди мастерски увернулся от всех вопросов и поспешил вниз. Даррен чудом поймал его на ступеньках, когда он чуть не упал, скользнув в слипонах по блестящей плитке.       — В чём дело? — прямо спросил альфа, придерживая любимого за плечо, заглядывая в расширенные от испуга чёрные глаза. Омега-вампир схватился за него как за единственную опору и, оглянувшись, чтобы убедиться, что никто не слушает, тихо взволнованно заговорил.       — Я облажался. Я сильно облажался, Даррен, думаю, что они уже знают.       — Что знают?       — Я нарушил главное правило.