Дракулафил

      Он шёл, глядя прямо перед собой. Ещё никогда альфа не видел этих живых чёрных глаз такими стеклянными, умершими. Он так сильно склонился вперёд, согнулся под тяжестью судьбы, будто нёс на спине гору. Омега совсем его не видел, хотя уже был в пяти шагах, и Даррена затрясло, дыхание перехватило. Он не думал, отгонял от себя эти мысли, даже не хотел представлять, в каком состоянии будет Энди, когда вернётся. Это была далеко не увеселительная прогулка. Это был кошмар. И он ещё не закончился.       "Вдруг он вообще меня не узнает?", — подумал альфа, а потом сжал яйца в кулак и подал голос, наклонив голову, чтобы заглянуть в лицо.       — Энди...       Омега наконец увидел его, и от этого контакта будто проскочила искра, прекрасные глаза блеснули, засветились узнаванием. Он отбросил одеяло, побежал навстречу, и Даррен поймал его на полпути, отрывая от пола. Маленький Энди был лёгким и казался хрупким словно хрустальная статуэтка, но альфа не смог отказать себе в том, чтобы крепко обнять его, придавить к груди, вжаться лицом в острое плечо. Казалось, как во снах, что у него мало времени, лишь пара секунд, чтобы дотронуться до его кожи, почувствовать тепло тела в своих руках, ощутить как его грудная клетка вздымается и опадает от дыхания, а потом омега исчезнет, растает словно дым. Но в этот раз он был реален. Он пах сыростью, плесенью, будто сидел в подвале, и, скорее всего, так и было, а шелковистые волосы высохли и спутались как от удара электрошоком, но Даррен с удовольствием их гладил, наслаждаясь присутствием своего омеги как никогда в жизни. Он осторожно поставил того на пол, но не отпускал, держа за плечи, чтобы рассмотреть, поэтому следующие слова застряли в сжавшемся горле. Альфа просто онемел.       Энди был всё в той же одежде, только, и бордовая футболка, и шорты были измяты, испачканы в грязи, пыли и паутине, но не это было самое страшное. Вся обозримая белая кожа оказалась испещрена порезами разной длины и глубины. Выглядело так, словно обезумевший художник разрисовал дорогой фарфор его кожи грубыми жестокими мазками багровой краски. Омега положил маленькую ладонь на раненую правую щёку и выдал:       — Ты так херово выглядишь.       У Даррена вырвался сухой нервный смешок, заставивший закашляться.       — Я? — тупо переспросил он, ведь задать главный вопрос не хватало смелости, как будто если не замечать эту бессмысленную жестокость — она просто исчезнет.       — О, это... Он пытался ослабить меня... И научить кое-чему... Я всегда был дерьмовым учеником.       Тогда альфа понял, что порезов, скорее всего, гораздо больше, чем он видит. И они могут быть намного серьёзнее. Его пальцы дёрнулись на плечах, спазмически хватаясь за бордовую футболку. Он посмотрел поверх тёмной макушки на Адама, беспокойно трогающего свой длинный хорьковый нос. Дэкер качался с пятки на носок, будто не хотел быть здесь, но не мог уйти.       — Почему вы сперва не отвезли его в больницу?       — Ну, — замялся он, — мы не... Мы не можем, такие правила, мы не можем просто привезти его в больницу. Понимаешь, там же повсюду кровь.       — Я не понимаю. Он человек и нуждается в помощи, там обязаны принять его.       — Нет, вообще-то не обязаны, — сказал первый помощник через силу, не в состоянии смотреть в глаза, когда пояснил, — выздоровевшим не полагается медицинская страховка.       — Как это "не полагается"?       — Вот так, — вместо Адама ответил омега, переключая внимание на себя. — Со мной всё будет в порядке. Похоже, меня правда сложно убить.       — Но Энди...       — Я сам хотел сюда поехать, — перебил он с особой твердостью голоса. — Я хочу дать показания и уйти. Я хочу, чтобы всё это закончилось. Сегодня. Сейчас.       Адам поспешно кивнул, готовый согласиться со всем, что скажет омега, но альфа придержал того за плечи.       — Одну минуту.       Он быстро снял с себя серую ветровку, помог Энди сунуть руки в рукава и вжикнул молнией, застёгивая наполовину. После он снял кеды, на которые поменял те мокрые белые кроссы, а за ними и синие носки. На маленьких ногах омеги те смотрелись как гольфы. Даррен сжал его руки в своих ладонях и заглянул в лицо.       — Я жду здесь. И увезу тебя сразу же, как вы закончите.       — Хорошо.       Адам увел Энди, и альфа повернулся к ним спиной, чтобы скрыть те две быстрые слезы, что скатились из уголков глаз. Видимо, это был его максимум, ведь весь остальной запас слёз он выплакал ещё много дней назад. Отец левой рукой сжал его плечо, и Даррен посмотрел на него.       — Одеяло, да? Одеяло — это всё, что смогли предложить ему в скорой?       Он зло ударил стекло так, что прозрачная стена задребезжала. Однако мозг быстро подкинул возможное решение. Он скосил глаза на папину руку на своём плече и мгновенно ослеп. Через помолвочное кольцо будто пропустили всё излучение сверхновой. В ушах зазвенело, и он просто упал, колени подкосились. Папин голос звучал далеко, словно тот кричал из другой вселенной. Альфа подумал, что голова сейчас просто взорвётся от низкочастотного звука, но всё прекратилось так же резко, как и началось.       — Со мной всё нормально, не нужен мне ваш нашатырный спирт, — отпихнул он руку дежурного, который уже успел прибежать с вонючей ваткой. — Просто голова закружилась.       Приняв руку отца, Даррен не отпускал её, пока не сел на мягкий стул перед прозрачным столиком, где всё ещё валялись документы Чондэ. Он поднёс палец с кольцом поближе к лицу, но в этот раз камень оставался просто камнем и, похоже, вовсе не собирался выжигать ему глаза.       — Что такое? Неужели...       — Я не верю в эту чушь, — перебил альфа, всё ещё глядя на камень, будто обращался к нему. — Не верю. Я не такой человек. Просто я вдруг подумал... Даже если Энди не положена страховка, закон позволяет мне вписать его как супруга в свою страховку. Никаких ограничений. Это противоречие. Дело для Верховного суда.       — Но ты видел вспышку?       — Я не знаю, что я видел.       — Господи, — сказал отец, возведя глаза к потолку, будто взаправду обращался к всевышнему, — не думал, что ты выйдешь замуж так рано.       — Папа!       — Ну, семьи у нас небольшие, свадьба не так уж дорого обойдётся. Если затянуть пояса, спланировать бюджет, думаю, мы с твоим дядей потянем медовый месяц, хотя, скорее, две недели на Гавайях. И это будет наш подарок...       — Папа, стоп, стоп, тайм-аут, — замахал руками Даррен и сложил из них букву "Т", аж подпрыгнув на месте. — Я пока не собираюсь выходить замуж.       — Собираться ты, может, и не собирался, но ты, не думая, вбежал в дом с преступником и использовал себя в качестве приманки. Думаю, это не просто школьная влюблённость, которая пройдёт через пару месяцев, — уверенно отрезал отец. — Это то самое "почитать, ценить и защищать". Я тебя знаю, вряд ли ты сможешь забыть то, что в случае серьёзного ранения и угрозы для жизни, Энди останется без помощи. Даю тебе год, прежде чем тебя это съест.       Альфа открыл рот, но понял, что сказать ему нечего. Совсем. Ведь он сразу почувствовал ту точку, давление в районе затылка, куда был направлен метафорический дамоклов меч. Что такое, возможно, неудачный ранний брак по сравнению с ощутимой гарантией безопасности для любимого? Той самой, что есть у всех, даже у упырей вроде Мастерсов и Сингера, а лучший в мире, прекраснейший омега её лишён. Папа слишком хорошо его знает.       — Тем более, кольцо...       — Не смей наваливать мне про своё волшебное кольцо!       В ответ папа лишь захихикал, прикрывая рот левой рукой, на которой блистал маленький бриллиант, будто подмигивая, а Даррен стал агрессивно сгребать бумаги обратно в органайзер. Папина уверенность в обладании магическим артефактом бесила даже больше, чем внутренний перфекционист, который с упоением вписал имя Энди в графу будущего супруга и размышлял над тем, как же чудно закрыть такой важный вопрос до двадцати лет. А сколько времени, которое люди обычно выделяют на поиск и узнавание партнёра, теперь можно будет потратить с пользой! Конечно, на учёбу, работу и выстраивание отношений с мужем. Альфа затолкал эти мысли подальше. Нет, он в самом деле пока не собирается выходить замуж. Они с Энди даже не обсуждали ничего подобного.       Обдумывая новые возможности, он немного выпал из времени, но когда дача показаний омеги перевалила за двадцать пять минут, стал поглядывать на часы. Сколько это должно продолжаться? В среднем опрос жертвы занимает не больше пятнадцати минут, Энди же понадобилось почти три таких срока, прежде чем он покинул кабинет шерифа. Однако, он остановился у двери и продолжал что-то доказывать Маккормику, сжимая кулаки, слегка потряхивая ими в бессилии, а тот на всё качал головой. На лице Адама, который сидел ближе всех и прислушивался, отобразилась маска удивления. Даррен решил присоединиться к разговору.       — В чём дело?       — Шериф не хочет отпускать Джейка, — обвинительно ткнув пальцем, сказал омега.       — Кто такой Джейк?       — Тот альфа, которого мы привели с Сингером, — пояснил для Даррена Маккормик и снова повернулся к Энди. — Он был на месте преступления, сопротивлялся аресту. Он соучастник.       — Я знаю, он этого не хотел, его заставили. Я ведь уже объяснил. Это всё Сингер, он сделал это с Джейком. Даррен, помоги, — вцепился в его руку омега, заглядывая в глаза, — он не виноват, он не должен отправиться в тюрьму. Пожалуйста, я ему должен.       — Так, — сказал альфа, раздумывая буквально вприпрыжку, и накрыл ладонью руку Энди, — Мастерс говорил о программе перевоспитания Сингера. Думаю, речь об этом. Если он использовал на Джейке физическое и психологическое воздействие, которое можно зафиксировать, то Джейк не является соучастником в полной мере. Нужна медицинская экспертиза для доказательства. Он уже звонил адвокату?       — Эм, нет, — ответил Дэкер, задумчиво трогая длинный нос, — вообще-то он просто сидит и смотрит в одну точку. Вид у него неважнецкий. Я думал, у него шок.       — Тогда доказать факт насилия будет несложно. В таком случае, он может выступать свидетелем по делу Сингера и этой конченой программы перевоспитания, если тоже заключит сделку с прокурором, но это будет не так же быстро как у Мастерса. Это побочное дело, второстепенное. Физически ему ничего не угрожает, торопиться некуда, так что с утра, не раньше, штат пришлет ему бесплатного адвоката, тот вызовет медэксперта, получит результаты, и механизм закрутится.       — То есть, ему всё равно придётся провести ночь в камере?       — Я присмотрю за ним, — вызвался первый помощник на радость Энди, — и расскажу его адвокату что к чему.       — Так ты доволен? — спросил Маккормик тоном, который говорил, что метафорически вампир из него всю кровь выпил.       — Да, большое спасибо, Адам, — очень в своём духе ответил омега и позволил Даррену себя увести, обняв за плечи.       Он прижался к альфе и шёл, склонив голову, выглядя очень уставшим, будто спор с шерифом отнял у него все силы. Это было важно. Достаточно важно. Он воскресил в своей памяти болезненного альфу с пустыми глазами, которого копы вели под руки. Вот так выглядел бы он сам после курса перевоспитания имени Сингера? Что же омега с ним делал? Наверняка мучил физически, но психика — другое дело, ведь судя по её состоянию, в голове Джейка он тоже покопался и изменил там что-то. Однако, не полностью, как отметил наблюдательный альфа. Энди сказал, что должен ему, значит, Джейк всё-таки чем-то помог и, возможно, поплатился за это. Информации было слишком мало для анализа, но сейчас не время заполнять пробелы. Папа уже ждал их в коридоре у выхода с джинсовым рюкзаком сына на плече и беспокойно крутил связку ключей на пальце. Он нервно улыбнулся и объявил:       — Наконец отвезем тебя домой.       — Домой? Нет! — закричал Энди и попятился назад. — Нет-нет, не хочу домой, не хочу.       В ужасе выкатив глаза, которые мгновенно наполнились слезами, он вцепился в футболку альфы на плече с такой силой, будто хотел оторвать кусок. Он снова стал тем омегой, который переступил порог участка, ничего не видя перед собой, и на его плечи вновь опустилась гора. Маленькие руки задрожали.       — Тихо-тихо, Энди,— заговорил Даррен, стараясь заглянуть в глаза, попутно разжимая спазмированные пальцы, — всё в порядке.       — Я не поеду, не вези меня туда, я не хочу. Ненавижу, ненавижу этот дом! Всё из-за него! Чтоб он сгорел! Чтоб провалился под землю! Ненавижу! Пожалуйста, Даррен, — зарыдал он, и альфа прижал его к груди, гладя по волосам, — я больше никогда не хочу туда заходить.       — Мы не поедем, милый, не поедем, — вмешался отец, положив омеге раскрытую ладонь на спину, и погладил между лопатками. — Останешься у нас. Конечно. Так будет даже лучше. Нам просто нельзя разделяться сейчас. Давайте-давайте, на выход, поехали, заберём твои вещи и сразу домой. Ты очень устал, малыш, тебе нужно отдохнуть.       — Спаси-и-ибо, — прохныкал Энди своему альфе в грудь, всё ещё цепляясь пальцами за футболку.       Сердце Даррена сжималось от боли и отчаяния, ведь его омега был уязвим как никогда. Сейчас одного неверного движения хватило, чтобы тот разлетелся на мелкие осколки. Он присел и подхватил лёгкое тело, прижимая к себе словно крайне ценную коллекционную куклу, свою величайшую драгоценность. Омега крепко обхватил его за шею и вжался туда носом так, что альфа чувствовал дыхание на коже.       — Понесёшь меня как маленького? — вытирая слёзы рукавом, спросил он.       — Ты же без обуви, — оправдался Даррен, следуя за папой к машине, прочь из участка.       — Я долго был без обуви.       — И больше не будешь.       Бережно усадив Энди на заднее сиденье, он залез с другой стороны, а его милый маленький кролик тут же прижался сбоку, обхватив его руку своими, кладя голову на плечо. Альфа нежно погладил его по волосам и сполз чуть вниз, чтобы омеге было удобнее. Папа приоткрыл окна спереди, и в салон врывался свежий ночной воздух, холодный и влажный после недавнего дождя. Асфальт ещё не высох и под колесами автомобиля хрустели мелкие ветки, которые повсюду разбросала буря совсем как шаловливый маленький ребёнок. Город был тихим и спящим, большинство светофоров переключились на мигающий жёлтый, а фонари горели тёплым мягким светом, совсем как свечи. В такой атмосфере Даррен бы прекрасно задремал, но был слишком взбудоражен, а Энди затих, словно в самом деле заснул. Насколько уставшим он должен быть?       Но стоило заехать на знакомую улицу, он напрягся и поднял голову с чужого плеча. Губы его были сжаты, и альфа испугался, что он вновь заплачет, и задней мыслью подумал, что стоило самому приехать за вещами завтра, а не тащить омегу сюда сейчас.       — Я хотел избавиться от него, знаете, от дома, — признался Энди, сжав ладонь своего парня, пока они подъезжали всё ближе к недвижимости Чондэ, — ведь с момента переезда, с моей семьёй не случилось ничего хорошего. Половину времени я прятался там с родителями от пандемии, а потом смотрел, как они умирают. Думаю, для них обоих было облегчением то, что я переболел и уже точно буду жить дальше, — сказал он и, сглотнув, продолжил, не обращая внимания на катящиеся по щекам слёзы-бриллианты. — Папа-омега умер первым. Не в доме, перед самым концом всех забирают в больницу. А отец отправился за ним через два дня. Папа... был для него всем. Я видел, что потерять его... это было хуже, чем смерть. Отец сам больше не хотел жить. Даже ради меня. Думаю, эти два дня были для него вечностью.       После этих слов в машине повисла тишина, тяжёлая как старое одеяло. Папа прочувствовал слова Энди и затормозил, не доезжая до дома Чондэ, который был таким же тёмным как и все остальные на улице, кроме жилища мистера Добсона, где в гостиной зашевелилась штора. Конечно, омега-ветеран ждал новостей, а Даррен и забыл о нём в этой суматохе.       — Бу живёт у мистера Добсона. Я могу просто забрать его или...       — Нет, я хочу его увидеть. Посижу пока там, не хочу заходить к себе.       — Как скажешь, — легко согласился альфа и быстро вышел из машины, чтобы подхватить своего маленького любимого на руки, напевая душой от настоящего ощущения его тела в своих руках.       Омега-ветеран только вышел на ступеньки и вцепился в перила, точно его ноги не держат, а вперёд скользнула быстрая серая тень. Бу был молчаливым котом, эдакой тихой скрытой угрозой, Даррен в жизни не слышал от него ни единого "мяу", а сейчас он прямо загорланил на всю улицу, скорее всего, перепугав большую часть мелкой живности. Рысяка крутился под ногами, мешая идти, и цеплялся когтями за джинсы, будто хотел залезть по альфе как по стене для скалолазания. Энди взял его на руки как только оказался на первой ступеньке, и Бу от первого же прикосновения к шерсти за ухом замурчал, словно в его сердце снова заработал моторчик от любви одного конкретного человека. Мистер Добсон кивнул им, часто моргая, плотно сжимая губы, и сдержанно похлопал омегу по спине, скрывая чувства. В этих руках и лапах Даррен мог спокойно оставить своего омегу. У них же с папой были дела.       — Даррен, — сказал тот, когда переступил порог дома Чондэ и остановился на грязном красном коврике, — я думаю, что вам с Энди будет удобнее в моей комнате. Там кровать больше и в ванной не только душевая кабина. Вроде корейцы любят принимать ванну, когда им грустно.       — Впервые об этом слышу, — ответил альфа, а отец пожал плечами.       — Я читал где-то. Ну что, ты согласен?       — Спасибо, папа.       Они обнялись и продолжили сборы, разделив обязанности. Папа занялся вещами и едой для Бу, расхаживая по первому этажу в обуви поверх подсохших грязных следов копов и криминалистов, а Даррен оставил свои кеды перед первой ступенькой лестницы наверх. Он не знал, прочитал ли отец хуйню, но, на всякий случай, сгреб всё красивое, интересное и пахучее из ванной Энди в рюкзак и отключил от сети бежевый мини-холодильник для косметики, планируя и тот забрать.       В какой-то момент омега ему все уши прожужжал о важности ухода за кожей, даже подарил много баночек с корейскими иероглифами на этикетке. Чаще всего альфе было тупо лень всем этим пользоваться, хотя порядок действий он запомнил. Главным было лицо мыть и наносить солнцезащитный крем, и этот минимум он честно делал, исключая последнюю неделю. Отец же напротив — ударился в корейский уход после того красивого набора в подарок на день рождения, поэтому его по выходным часто можно было увидеть в тканевой маске. Даррен не заходил в родительскую ванную, но ему думалось, что всяких баночек в ней не меньше.       Он только взялся за ручку двери в спальню Энди из ванной, как вспомнил, что собирать ему там нечего.       — Чёрт.       — Что такое? — спросил папа, незаметно подкравшийся за спину, и заставил вздрогнуть от неожиданности. В руках у него был набитый красно-белый пакет с заправки.       — Здесь нет его вещей. Мастерс всё сгреб в машину, когда пытался сделать вид, что Энди уехал. Вся его одежда хранится в участке как улики, её отдадут только после суда.       — М-м-м, — протянул папа, задумчиво оглядываясь, а потом ткнул пальцем в белую корзину для белья, — о, кажется, там что-то есть.       Он вежливо не стал заглядывать внутрь, а только поднял и потряс её, прикидывая. По шуршанию внутри легко было догадаться, что она не то, что не пустая, а заполнена по самый верх.       — Выглядит как куча вещей. Давай заберём вместе с корзиной, я сразу закину стирку, когда приедем. К утру уже всё будет готово.       — Отличная идея. Спасибо, папа.       — Я собрал все, что нужно для Бу, только лоток не нашёл.       — Это минирысь, — ответил альфа то, что Энди объяснил ему ещё полгода назад. — Он не ходит в лоток.       — Оу, понятно, бедная наша мебель. Ну, — вздохнул отец, — ничего.       — На этот счёт можешь не переживать, — успокоил его Даррен, — Бу точит когти только о деревья. Видимо, когтеточка и диван ниже его рысячего достоинства.       — И слава богу.       Они погрузили всё собранное добро в багажник папиной Мазды, а потом Даррен пошел забирать Энди, который, словно божество здоровья, делал состояние всех вокруг себя гораздо лучше. Мистер Добсон всего за пятнадцать минут рядом с омегой стал выглядеть года на два моложе, ведь ужасные заломы на лице от постоянного стресса наконец-то исчезли. Энди обнял своего соседа и пообещал зайти к нему позже на неделе, а тогда альфа подхватил его и двинул обратно. Бу, не отставая, бежал следом. Омега так удобно обнимал Даррена за шею и устроил голову на груди, что отпускать его совсем не хотелось.       — Как я раньше не носил тебя на руках? — спросил он, усаживая Энди в машину. — Так приятно, надо делать это чаще.       Омега коротко улыбнулся уголками губ, и это лучшее, на что сейчас можно было рассчитывать. Он снова обнял альфу и провёл с закрытыми глазами всю поездку, пока они с Бу молчаливо наблюдали за ним. Даррен старался отключить свой вечно думающий мозг и сосредоточиться на насущных проблемах. Вернее, делах.       Он ляпнул про ванну с бомбочкой, которую тоже прихватил, ожидая какой угодно реакции, но Энди легко согласился, задумчиво качая на руках мейн-куна словно ребёнка, ни на чём не задерживаясь взглядом. Он не спрашивал, почему альфа отвёл его в папину ванную, а просто устроил кота в раковине возле зеркала и стащил грязную бордовую футболку. Длинные и короткие, глубокие и поверхностные, зажившие и совсем свежие раны покрывали всю его спину, будто он запутался в металлической рыболовной сети и изо всех сил старался выбраться. Энди оглянулся через плечо, сузив глаза, проверяя его реакцию.       — Он заплатит за это, — сказал Даррен, с трудом разжав зубы для ответа.       — Они все заплатят, — поправил Энди и даже улыбнулся, но улыбка эта была холодной, совсем не похожей на ту, что вампир подарил ему, когда садился в машину.       Овладев спазмированными пальцами, которые неконтролируемо сжимались в кулаки, альфа залез в рюкзак, брошенный у двери, и вытащил красивую сине-зеленую бомбочку размером с огромное яблоко. Оставив её на расширяющемся уголке белоснежной ванны, он нашёл красивый пакет из магазина косметики, быстро собрал туда папины средства для ухода и покинул комнату, чтобы дать омеге спокойно раздеться и настроить воду. Он поставил пакет в своей ванной и зашёл в захламленную из-за депрессии комнату. Это в доме Энди он убирал, а здесь всё осталось как было. Пообещав себе заняться этим завтра, Даррен все вещи, валяющиеся на полу, определил в стирку, как и постельное бельё, а бардак на столе распихал по ящикам, освободив место. Альфа столкнулся с папой на лестнице, он тоже нёс в руках кое-какие вещи и постельное. Пока отец загружал стирку в подвале, он сходил к машине и забрал белую корзину для белья, которую лично опустошил в барабан, а тогда папа нажал пуск. Так как все вещи были преимущественно тёмными, то всё влезло в одну стирку, а парочка белых футболок и носков отправились в пустую корзину для светлого, дожидаться своего часа.       — Я взял ещё отгул на работе, но только на полдня или меня уволят, так что в обед мне придётся уйти, — сообщил отец, поднимаясь за сыном по ступенькам на первый этаж.       — Ложись спать, я перекину вещи в сушилку через полтора часа.       — Я сам перекину. Ты лучше будь с Энди. Уверен, ты ему очень нужен, а я возьму на себя всё остальное.       Даррен крепко обнял его перед ступеньками на второй этаж, а он похлопал сына по спине, подбадривая.       — Ну-ну, теперь всё будет хорошо. Иди. Спокойной ночи.       — Спокойной.       Наверху они разошлись в разные стороны. Альфа прошёл через родительскую комнату, затормозил у следующей двери и тихо постучал. Омега быстро ответил. Он уже устроился в наполовину набранной фаянсовой чаше, обняв колени и смотрел прямо перед собой. Даррен молча подошёл ближе и сел на пол рядом.       Энди успел окунуться, намочить волосы и смыть грязь с лица и плеч. Он выглядел оглушенным, неотрывно глядя своими глазками-пуговками на бегущую воду. Вроде бы шум такого рода должен успокаивать. Бомбочка уже почти закончилась, отдав воде зелень морской волны, и теперь плавала от одного бортика к другому, шипя и распространяя аромат лемонграсса. Даррен зацепился рукой за бортик и поставил туда же подбородок, заглядывая в лицо омеги:       — Хочешь я за тобой поухаживаю? Могу помыть волосы, сделать массаж головы...       — Да, я хочу, — ответил омега, даже не дослушав весь список предложений, и склонил голову к плечу, отвлекаясь от слежения за струёй воды, переключаясь на своего парня.       — Окей, — сразу воодушевился альфа, прополз на коленках обратно к двери и подтащил к себе джинсовый рюкзак, куда побросал всё, что стояло на поставке в душевой кабине.       — О, ты всё взял, — удивился Энди, наблюдая как часть его спектра ухода за собой выстраивается в линию на белом полу.       — Естественно. Думается, твои прекрасные волосы отпадут от контакта с моим шампунем типа "Морозная свежесть".       — Ну, ты хотя бы не пользуешься хернёй вроде гель для душа плюс шампунь плюс кондиционер, уже прогресс.       — Какая-то сомнительная похвала, я ещё ничего так соображаю. Спорим, я разберусь во всём и без твоих подсказок?       — Удачи, — усмехнулся омега, а Даррен обрадовался, ведь это было довольно близко к нормальной улыбке.       Через секунду он понял, в чём было дело — естественно, этикетки всех средств оказались на корейском. Кажется, именно чужое будущее замешательство так забавляло Энди. Что же, альфа был готов и клоунский парик нацепить с красным носом-пищалкой в придачу, если его омегу это развеселит, поэтому решил рассуждать вслух.       — Ого, иероглифы на этикетках. Думаешь, меня это остановит? Да хуй там. Я уже знаю, что Ладор и Масил — это для волос. Так что, вот этот, с дозатором, точно шампунь, а вот этот, что стоит верх ногами, тогда — маска, а третий — кондиционер.       — Ничего себе, да ты, оказывается, эксперт.       Шутливо отдав честь, Даррен выдавил немного шампуня на ладонь, а омега нырнул, чтобы получше намочить волосы. Альфа уселся на корточки позади ванной и стал нымыливать волосы, массажируя кожу головы. Шампунь был классным и хорошо пенился, только пах старыми дедушкиными духами, но волосы от него мгновенно разглаживались и распутывались. Он дважды вымыл Энди голову и нанёс кондиционер, а тогда побежал вниз, забирать мини-холодильник из багажника, ведь тот давно пора было подключить. Как раз там, где он разгреб папины баночки, образовалось место и провод спокойно должен дотянуться до розетки. Весил холодильничек так, словно внутри был больше чем снаружи, поэтому если подняться и спуститься с ним по лестнице ещё раза три — выйдет отличная тренировка.       Энди сидел с закрытыми глазами, держа ладони на коленях, и выглядел словно израненное водное божество посреди этого искусственного лазурного водоёма с маленькими клочками белой пены. Только плавающих листьев и кувшинок не хватало. Даже с изможденного, с него можно было писать картины, настолько потрясающе красив он был. И он здесь. Даррен поспешно бухнул холодильник на свободное место и бросил быстрый взгляд в зеркало — глаза наполнились слезами. Он дал себе мысленную оплеуху. Это Энди сейчас нужна психологическая и эмоциональная поддержка, он же должен оставаться твёрдым и стойким, а не распускать нюни. Он глубоко вдохнул через нос и взял себя в руки.       — Ты и правда всё забрал, — снова удивился омега, пока альфа вставлял вилку, а тогда кольцо на дверце холодильника засветилось.       — Ну, тебе же всё это надо. Думал, какой спектр услуг я тебе предлагаю? Это только начало. Дальше в программе: пенка для умывания, тонер, тканевая маска, крем вокруг глаз, сыворотка и ночной крем. Что? Ты же рассказывал, я всё запомнил.       — Я думал, тебе не интересно.       — Ну, интересно, не интересно, а для тебя это было важно. Значит, важно и для меня. Массаж гуаша я тебе не сделаю, потому что не умею, но на всё остальное навыков хватит, — уверенно ответил Даррен, а потом открыл холодильник и уверенности стало гораздо меньше, — если разгребу тут всё. Ну ты ныряй давай, кондиционер пора смывать.       Пока Энди плескался, альфа начал выставлять из холодильника всё подряд. С некоторыми средствами всё было понятно — там имелся дублирующий текст на английском, но некоторые неплохо так вводили в заблуждение.       — Это у нас... Крем для лица, — объявил он, крутя в руках бежевую баночку, но по тому, как омега заулыбался и приложил руку тыльной стороной к губам, понял, что ошибся, и открутил крышку. — Ага, нет, это сахарный скраб для тела. Пахнет вкусно, коричкой, наверное, можно в кофе добавлять. Шучу. Дальше... О, если с пипеткой, то это сыворотка. Хотя, подожди... Это может быть и средство для волос. Ладно, пока отложим. Вот здесь всё понятно, это патчи под глаза. Будем использовать? Да, давай будем. А здесь что-то сыпучее, судя по звуку. О, не, это альгинатная маска, я не умею её замешивать, не будем усложнять. Так, супер маленькая баночка это либо крем вокруг глаз, либо бальзам для губ, сейчас посмотрим. Ну нет, это я бы себе на губы не намазал, значит, первое. Это нам надо, берём.       Вот так, наполовину угадывая, наполовину читая выражение лица Энди, он разобрал всю косметику, оставив возле раковины только нужное, а остальное положил обратно. Зелёную тканевую маску, которую Даррен выбрал только потому что та подходит под цвет воды в ванне, он запихнул за светящийся круг холодильника. Видел в Тиктоке, что так делают, а раз омега это никак не прокомментировал, то подумал, что правильно поступил. Он решил не тратить время и сначала умыл Энди пенкой, которую найти оказалось проще всего, ведь на ней был узнаваемый дозатор. После тонера он нанёс маску для волос, так знакомо пахнущую зелёным чаем, чтобы не тратить время, и вернулся обратно к лицу.       — От кругов под глазами надо лепить патчи широкой стороной к носу, а от мешков — узкой, — похвастался своей эрудицией альфа, специальной ложечкой вытаскивая скользкий серебристый полумесяц. — Думаю, тебе надо широкой.       — А тебе — узкой, — отозвался омега, подставляя лицо, чтобы Даррен поправил сползающий патч, разместив его чётко под глазом.       — Да я бы и себе шлёпнул, только мне лицо нельзя мочить.       — Что под повязкой?       Альфа закусил губу, тут же поморщился от боли и отвернулся, делая вид, что пытается выловить патч из баночки. Рана запульсировала под повязкой, но обезболивающее пока что держало настоящую муку поодаль. Он не хотел заставлять Энди волноваться, но и врать тоже не мог — омега всё равно скоро увидит.       — Пара ссадин, пороховой ожог, — как можно спокойнее ответил он и пристроил второй патч на место.       — Насколько всё серьёзно?       — Ну, останется шрам.       — Что случилось?       — Слушай, может, не будем сейчас это обсуждать? — предложил Даррен, заглядывая в прекрасные блестящие глаза, что светились даже больше серебристых патчей, и накрыл ладонью маленькую руку омеги, которая покоилась на бортике. — Мы наконец-то вместе, дома, уверен, нам лучше сосредоточиться на этом. Расслабиться, дать себе отдохнуть хоть один вечер. А потом тебе лучше поговорить с Уэсли. Может, он вообще посчитает, что обсуждать это нам с тобой не стоит. Есть ведь и токсичные способы поддержки, можно только всё испортить своей неправильной вовлеченностью. Короче, лучше даже нам обоим поговорить с Уэсли.       — Хорошо, — согласился омега, немного подумав, и, глядя в сторону, всё равно добавил. — Дэкер сказал мне, что если бы не ты, то Мастерса бы не поймали. А даже если бы поймали, то далеко не сразу нашли бы меня из-за разных юридических проволочек.       — На самом деле, изначально я действовал не так умно, как мне казалось.       — Я знал, что ты спасёшь меня, — отрезал Энди и посмотрел прямо на него, — что не бросишь меня, будешь искать и не сдашься, пока не найдёшь. Только это помогло мне выжить.       — Я бы сделал для тебя всё, любимый.       — Я знал это. Знаю. Я тоже тебя люблю.       Даррен поплатился болью за эту улыбку, но счастливо уткнулся лбом в маленькую руку омеги, сгорбившись на полу, будто поклонялся императору, а тот благосклонно погладил его по волосам. Он снова готов был заплакать от радости и облегчения, благодарить судьбу, что позволила ему повернуть чужое злодеяние вспять, ведь Энди был рядом и поверхностно даже очень походил на себя прежнего. Если слом и был, то прятался глубоко внутри. Он поцеловал выпирающие костяшки и отпустил руку, возвращаясь к самовозложенным обязанностям. Альфа открыл зелёную маску, которая внутри оказалась абсолютно такой же как на изображении — с листьями, лианами по бокам и кувшинками с розовыми цветами на скулах, что особенно свойственно всем восточным продуктам, и стал расправлять перфорированную полиэтиленовую подложку.       — Знаешь, я раньше думал, что эту штуку вместе с маской лепить надо, хотя оно как-то не лепится, — прокомментировал он, пытаясь приладить пахнущий зелёным яблоком уход на лицо омеги, — как забрало какое-то.       — Она нужна, чтобы маска не слипалась, и ты не повредил её, разворачивая, а дырочки для того, чтобы маска пропитывалась и не засыхала.       — Прямо чудо-технология. Она вообще работает?       — Конечно, — ответил он и посмотрел в сторону, пока Даррен разглаживал ткань на лице, — отец всегда говорил, что очень важно ухаживать за кожей. В Корее вообще культ идеального лица, и это не есть хорошо, если задуматься, но из плюсов — это прививает полезную привычку ухаживать за собой. Отец в детстве всегда брал меня умываться с собой, утром и вечером. Папа смеялся над нами, говорил, что мы красотулечки, но это было наше совместное дело. Я забросил уход, когда он умер... Он был бы очень мной недоволен, но я не мог просто... Понимаешь, как будто ничего не случилось... Я забил.       — Ничего страшного. Это нормально, Энди, у тебя была депрессия. Но ты ведь справился.       — Да. Благодаря тебе, кстати. Смешно, но я пришёл домой после той, второй отработки, когда у нас всё было, счастливый и живой, взглянул в зеркало впервые за несколько месяцев и подумал, что сказал бы мне отец, — поделился омега-вампир и поменял голос, цитируя предполагаемые слова родителя. — Очевидно, это была самая большая в мире случайность. Посмотри на себя, пугало, больше тебе не повезёт.       — Очень грубо, — нахмурился альфа, разглаживая последние складки маски на подбородке.       — Отец не был грубым, просто очень честным, и это сработало, я взял себя в руки. Привёл в порядок кожу и волосы, а от крови эффект стал буквально сияющим. У меня не бывает черных точек, меня не сыпет, нет заломов от морщин, но кожа сохнет от голода и солнца, синяки под глазами появляются. Это не очень-то серьёзно, но тоже надо ухаживать, и я просто... Делаю всё то же, что и раньше, соблюдаю ритуал. Уэсли говорит, что это полезно. Знаешь, этот банный вечер, что ты мне устроил, наверное, лучшее, что в принципе можно было придумать.       — Я рад, что ты доволен.       Пока Энди сидел в маске, обретая красоту и спокойствие, Даррен успел принять быстрый душ и немного намочить повязку. По-хорошему её надо было поменять, но он не хотел нарушать тот хрупкий бумажный мир, который образовался в душе омеги, показывая свою жуткую рану. Альфа закончил уход за лицом, который обещал, и вышел застелить простыни в папиной спальне, но обнаружил, что отец уже всё сделал. Даже перенёс вещи из шкафа, а для Энди оставил абсолютно новый пижамный комплект с розами, от которого омега-вампир отказался, пожелав надеть одежду своего альфы, закутаться в запах, который даже не чувствовал в полной мере. Душ после ванны подействовал на него расслабляюще, и Энди вдруг стал так по-человечески клевать носом, а Даррен задумался над тем, что уже давно не видел его таким уставшим, как после смены на заводе. А спал ли он хоть немного за последнюю неделю? Можно ли было вообще спать там, где его держали? Альфа не знал. И абсолютно не знал, что делать, позволив решать инстинктам, которые велели снова поднять его на руки, а омега на этот раз сразу обмяк, будто тут же уснул. Не зажигая свет, альфа толкнул дверь в комнату и, уложив в постель, тщательно укутал его, словно младенца, подвернув и спрятав все края одеяла, а после лёг рядом. Энди сразу перекатился ближе, и Даррен с радостью позволил использовать свою грудь вместо подушки, положив раскрытую ладонь ему между лопаток. Оставался ещё один вопрос.       — Ты хочешь поесть?       Энди не ответил. Или уже заснул, или притворялся, что спит. Альфа чуть наклонил голову и посмотрел в изножье, едва уловив движение: глаза Бу жутко сверкали в темноте и тот, не моргая, смотрел на хозяина. Не только Даррен теперь не хотел выпускать своего кролика из поля зрения. Альфа легко гладил влажные тёмные волосы на затылке, твердо намереваясь не спать, чтобы каждую секунду быть рядом, но пост-стресс взял своё и уже через пару минут он глубоко засопел.