Не по уставу

       Возвращение домой было малоприятным.              По пути никто не проронил ни слова. Даже Аарон не попытался разрядить атмосферу своими неустанно оптимистичными комментариями. За ворота они ступили как в воду опущенные. Рик спешился и молча побрёл в сторону дома. Ему предстоял второй разговор с детьми, ещё более неприятный, чем предыдущий.              Очень по-лидерски, подумала Мариса, но благоразумно промолчала. Она поймала взгляд Аарона и натянула улыбку.              — Твоя помощь пришлась очень кстати, — произнесла она, тронув его за плечо. — Спасибо, что был с нами. Пока что можешь быть свободен, если что-то поменяется, я дам знать.              Он кивнул и бегло дотронулся до её руки протезом.              — Я бы хотел сделать больше… Не представляю, каково сейчас Рику… Что будем делать дальше?              Аарон спрашивает именно у неё, и это правильно. С убитого горем Рика толку мало, значит, надо обратиться к следующему по званию. К его левой руке, например, — правую же похитили. Самурайка херова, теперь вызволяй её... Как так вышло вообще? Мариса не имеет понятия, какими человеческими ресурсами обладает CRM на данный момент, какая огневая мощь в распоряжении Республики, ей неизвестно ничего. Из-за этого сложно представить, сколько людей придётся собрать. А ведь помимо этого полно других дел, она не знает, за что ухватиться первым. Нужно организовать похороны Арчи, поговорить с александрийцами, отдельно поговорить с Риком, обработать ожоги и решить, что делать с Винсентом.              Тот сидел спереди неё, подозрительно крепко захлопнув варежку. Был бледнее стены, но каким-то образом держался в сознании. Мариса планировала оставить его под почтой, но Рик вовремя пришёл в сознание и приказал забрать с собой.              — Сначала сгружу это недоразумение в лазарет, а потом всё остальное. Я с тобой свяжусь.              — А побыстрее можно, пожалуйста? — подал голос он. — Мне хреново…              — Что, подыхать собрался? — глумится Мариса.              Но она всё-таки подстёгивает лошадь, чтоб шла вперёд.              Сегодня в лазарете дежурит Оскар. Спустя два месяца разнорабочей службы под знаменем Александрии он заработал достаточно доверия, чтобы ходить без надзора, а еще через три — всё-таки был допущен влиять на здоровье местных в качестве медбрата. Оставив Винсента на него, Мариса вернула свою и лошадь Рика в конюшню и сдала амуницию в оружейную. На выходе к ней подошёл Габриэль.              — Как прошло?              — Хуёво, — со вздохом отвечает Мариса. — Где тело Арчи?              — Я распорядился, чтобы его похоронили, решил вас не ждать… Так что произошло? Почему ты выглядишь так, будто выпала из пасти дракона?              Хоть одной заботой меньше. Спасибо, Габриэль.              — Потому что там был пожар. Перед нами прибыли люди, которые заказали похищение, всех убили, подожгли здание, а Мишонн забрали и улетели в Филадельфию. Когда мы приехали, уже никого не было, кроме одного выжившего. Мы зададим ему все вопросы чуть позже, он серьёзно ранен.              Габриэль пару секунд молчит, огорошенный услышанным. Предвидев его вопрос, Мариса добавила:              — Мишонн забрали те же люди, на которых я работала. Я пока не знаю, что с этим делать, просто прийти туда и забрать её силой не получится. Мне нужно время, чтобы придумать план, Рик… расстроен.              — Я понял… Очень?              — Очень, — кивнула Мариса, вспомнив, с каким скорбным лицом он пошёл домой. — Лучше его пока не трогать. Я поговорю с ним.              — Ясно. — Он повел плечами, размял шею. — Нужно объявить, что случилось, успокоить людей. Ко мне уже подходили несколько человек с вопросами.              Мариса провела ладонью по лицу и кивнула, прикрыв глаза. Да, пожалуй, с этого и следует начать. Нужно убедить куриц, что хищники больше не залезут в курятник. Волнения ни к чему.              — Сделаем. Я приведу себя в порядок и приду в церковь, собери всех через час, хорошо?              Габриэль согласно наклонил голову, окинул её взглядом, но больше ничего не спросил. Пошёл выполнять поручение. Мариса отправилась домой, чтобы оценить повреждения. Волосы действительно пострадали, но не критично — часть длины сгорела рядом с ухом, после мытья будет заметно меньше. Ушная раковина болела пульсирующей горячей болью, такая же засела в плече и бедре, а куртку надо отдать швее, чтобы пришила на повреждённые места заплатки.              Мариса быстро разделась, приняла холодный душ. Вода слегка остудила её ожоги, сняла часть головной боли. Когда она приклеила повязки, то услышала голос внизу.              — Мариса! Ты дома?              Начальница безопасности удивилась: это Рик. Быстро очухался.              — Сейчас спущусь!              Она впрыгнула в джинсы и натянула майку вместо водолазки, спустилась вниз, застёгивая пояс. Рик стоял посреди гостиной и нервно топал носком сапога по ковру. Выглядел несчастно: глаза красные, веки припухшие, как после плача, на лбу ожог. Поймав её встревоженный взгляд, он нахмурился.              — Твои отношения с рациями, Мариса, это просто какое-то недоразумение, — произнёс он с отчётливым недовольством. — Несколько раз пытался с тобой связаться, а ты молчишь.              Мариса поджимает губы и цокает языком: она опять забыла рацию. Надо будет забрать из ванной.              — Мне только что пришлось сказать моим детям, что я не смог вернуть их маму, — добавил Рик, даже не дождавшись объяснений. — Я… хочу провалиться под землю.              «Нравится? — подмывает Марису спросить. — Теперь понимаешь, каково это, когда твоё всё крадут у тебя из-под носа?»              Часть неё желает быть грубой. Это та самая, которая склонна к самосаботажу, сомнениям, страху, жестокости и подлости, — тяготеющая к тёмным материям часть. Мариса называет её червём. Но она не спрашивает. Просто подходит к нему и молча заключает в кольцо рук. Рик неловко замер, будто не зная, что делают в такой ситуации, но затем медленно отлился под форму её объятий и обнял в ответ. Мариса услышала, как он всхлипнул у неё над ухом, принялась гладить его по спине.              — Я подвёл её, я опять подвёл её… Я должен был её защитить, я…              — Ты не знал, окей? Твоей вины в этом нет. Мы всё исправим, мы вернём её. Не сегодня, не завтра, но вернём.              Рик слегка отстранился, заглянул ей в глаза. «Ты диво как хорош, когда плачешь», — проскальзывает у Марисы в голове.              — Ты же поможешь мне? — спросил он, будто вообще стоял такой вопрос.              Мариса осторожно, на пробу погладила его по щеке — Граймс не увернулся, и это вызвало у неё робкую улыбку.              — Рик, ну что за глупые вопросы, — мягко произнесла она и стёрла прозрачную соль с его век. — Помогу, конечно. Куда ты — туда и я.              Граймс вздохнул. Черты его лица немного расслабились.              — Спасибо... Что бы я без тебя делал.              — Да всё то же самое, — сказала Мариса и ухмыльнулась, — может, просто не так хорошо, как со мной.              Рик чуть закатил глаза и фыркнул, но больше никак её скромность не прокомментировал. Надеясь подбодрить, она вновь сжала его в объятиях. В этот момент входная дверь распахнулась, в дом зашла Ниоба. Рик вздрогнул, услышав присутствие третьего, но Мариса заблаговременно заметила её через окно и не стала отстраняться. Охотница замерла, увидев их, приоткрыла рот, однако не издала ни звука.              — Хочешь что-то сказать? — спросила Манхур холодно.              Глаза соседки мазнули по её рукам, всё так же непоколебимо лежавшим на Рике. Она помотала головой.              «Смотри, сколько влезет, — думает Мариса. — Я имею на это право».              — Ну так иди по своим делам, чего шары развесила?              Ниоба кивнула и прошла мимо них, поспешно поднялась по ступенькам. Дверь в её спальню мягко закрылась.              — Господи, — выдохнул Рик, качнув головой. Его брови нахмурились, и это не вязалось с подобием улыбки, растянувшим его губы. — Ты совсем запугала бедную девчонку... Её же обычно в ложке не поймаешь.              Мариса сжала зубы, вспомнив свой утренний эксцесс, и силой воли расслабила челюсть.              — Пусть каждое воскресенье ставит свечку в церкви, что жива осталась. — Она вздохнула и взяла его за руку, погладила по тыльной стороне ладони. — Ты плохо на меня повлиял... Сделал меня чересчур милосердной.              — Разве это плохо?              Вопрос риторический. Мариса могла бы пуститься в объяснения, что в условиях конца света жестокость помогла ей выжить уже бесчисленное количество раз, а милосердие негодяи принимают за слабость, — но Рик и сам это знает.              — Нам нужно успокоить людей. Я попросила Габриэля собрать всех в церкви через… — она опустила взгляд на часы, — полчаса.              — Успокоим. А что с тем подстреленным? Я хочу с ним побеседовать.              — Оскар штопает его в лазарете. Сказал, сделает всё возможное.              — Хорошо. Поговорим с ним после собрания.              Мариса несколько секунд просто разглядывает его. После разговора с Джудит Рик был с ней довольно резок, однако вновь смягчился. Ей не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы догадаться о причине: дело в вине. Как так, жену похитили на следующее же утро после того, как он переспал с любовницей! Совпадение на миллион.              — Как Джудит и Р-Джей?              Рик поджал губы, посмотрел перед собой.              — А как ты думаешь? Р-Джей разбит. Джудит зла, что я не взял её с собой. Высказала мне… Она такая гонорливая. Вижу её, а говорю с маленькой копией Шейна.              — Она поймёт со временем. Я попробую поговорить с ней… если ты не против, конечно.              — Если тебе не в тягость.              — Джудит мне никогда не в тягость.              Граймс замолчал. Поднял руку и положил ей на плечо, аккуратно провел по краю повязки большим пальцем, затем по сгоревшим концам её волос. Мариса прижалась щекой к его ладони и потёрлась об неё, как это делает ласковый домашний зверёк. Рик слабо улыбнулся.              — Прости меня за это… — он указал на её ожоги. — Я знал, что это ловушка, но ничего не мог с собой поделать. Спасибо вам с Аароном, что вытащили меня.               Мариса ляпает первое, что залетает ей в голову.              — Нельзя было, чтобы ты стал «well done». Я предпочитаю мясо с кровью.              Рик не рассердился. Посмотрел на неё, покачал головой — и мягко прижал к сердцу. Мариса расплылась в улыбке и уткнулась лицом ему в шею. От него пахло дымом и по́том — и едва ощутимой сладостью жареного теста.              — Этот твой каннибальский флирт, Мариса. Опять путаешь меня со стейком. — Он прижался губами к её макушке. — Полуручная зверюга моя…              Они постояли так некоторое время, прижавшись друг к другу. Мариса почувствовала себя гораздо лучше — почти как после отдыха. Ожоги лениво пульсировали под повязками, впереди предстояло собрание, после которого их с Риком ждёт беседа с Винсентом и разработка плана. В этот раз они обязаны уничтожить CRM навсегда.              Вначале Мариса ожидала мести от Республики, но спустя время перестала. Взрыв? Очень эффектно, но, как оказалось, не слишком эффективно. Наверняка остались выжившие, которые за полгода очухались и набрали новых душ на замену старым. Если отследить Рика до места, где его подобрали после взрыва на мосту, то отыскать Александрию не так уж и сложно. И судя по всему, кто-то в конце концов додумался до этого.              — Я поищу карты, рассчитаю маршрут, — сказал Рик, отстраняясь от неё, и расправил плечи. — Подходи в церковь через двадцать минут, я буду тебя ждать. Большое спасибо, что поддерживаешь меня... Мне это очень нужно сейчас.              — Куда ты — туда и я, — повторила Мариса и тепло улыбнулась ему.              Рик поднял её руку, крепко прижал к губам, точно пытаясь поблагодарить её таким незатейливым способом, — и после этого ушёл. Начальница безопасности проводила его взглядом. Несмотря на довлеющее над ней испытание, она ощущала что-то похожее на облегчение, даже подъём. Мариса думала, что Рик выместит на ней своё горе, обвинит её или даже поругается, но этого, к счастью, не произошло.              Мариса вспоминает, что перед похищением он хотел сказать Мишонн о них, и чувствует себя странно. С одной стороны, ей тепло от этого: Рик в конце концов перестал стесняться их совместного прошлого. Это не так уж и мало. С другой стороны… Что делает жена, узнав о любовнице? Она в такой ситуации впервые. Что сделала бы Мишонн? Несмотря на то, что Мариса знает её не первый месяц, ей сложно представить реакцию. Но она чувствует, что это закончится плохо.              «Ты стала бесхребетной! — презрительно замечает червь. — Боишься её? Собираешься уступить ей сейчас, когда он наконец-то у тебя в кармане? Ты чуть не умерла ради него — чтобы что?!»              — Я боюсь не её, а последствий, — оправдывается Мариса. — И сейчас нет смысла об этом думать, её похитили.              «Придёт день, когда придётся подумать. Если ты только не включишь мозги и не убедишься, что она никогда не вернётся. Всё складывается именно так, как тебе надо, а ты строишь из себя рыцаря в белоснежных доспехах?! Дура».              Быть может, ей действительно стоит поступить подло. Устроить саботаж, устранить Мишонн, словно помеху на радаре. В любви, как на войне, все средства хороши. Это правда, но есть одна проблема: этим она предаст Рика. Если она поступит так с ним в самый ответственный момент — когда он рассчитывает на неё, как на себя самого — кем она станет после этого? Мариса предала Джонатана ради него. Если она воткнёт нож в его спину, то смерть генерала потеряет какой-либо смысл. А ведь ещё есть двое людей, которых она не хочет огорчать — мини-Граймсы. Мариса смотрит на них не только как на часть Рика, но и как на самостоятельных личностей. Они считают её другом семьи. Они ей нравятся.              ...Ниоба пришла в церковь одной из первых и заняла место на краю второй скамьи. Поближе к стеночке. В здании было мало людей, до времени назначения еще пятнадцать минут. Она просто ждёт, откинувшись на спинку, и краем уха слушает чужие разговоры: александрийцы взволнованы похищением Мишонн и смертью Арчи. Скоро придёт Граймс и будет упражняться в элоквенции. Уж что-что, а языком молоть он умеет, надо отдать ему должное. После его речей Ниоба не единожды уходила с собраний с надеждой в душе.              Лёгок на помине. Зашёл внутрь, как к себе домой, в руке карты. Ниоба вспоминает совсем свежее изображение, которое ей довелось лицезреть: эта самая рука, так правомерно расположившаяся вокруг шеи Марисы — и то, как его держала сама Мариса. Они явно начали не недавно. Наверное, поэтому Василёк и притащил её с собой...              Забрав рацию, Мариса отнесла одежду швее. По пути к церкви она проходит мимо кладбища — там стоят друзья Арчи и его девушка. Начальница безопасности ненадолго задерживается, чтобы выразить соболезнования, а затем продолжает свой путь.              Рик ждёт её внутри. Стоит, склонившись над столом у стены, и обозначает что-то карандашом на бумажной карте. Помещение заполнено людьми. Многие перешёптываются и разговаривают, обсуждая сегодняшние события. Мариса прошла мимо всех и ступила на деревянное возвышение. Рик услышал, взглянул на неё — благодарность осветила его лицо.              — По моим подсчётам, на дорогу нам понадобится дней десять-двенадцать, — он сдвинул карты штатов Вирджиния и Пенсильвания так, чтобы соединить проложенный карандашом маршрут воедино. — Мы сэкономим немного времени вначале на машине, но топлива осталось очень мало. Где-то полбака наскребём, остальное придётся оставить для сельхозтехники и генераторов. Городов избегаем, идём примерно по восемь часов в день — так и доберёмся.              «Сплошное удовольствие», — думает Мариса. Десять дней без душа и нормальной провизии, а потом, если они достигнут успеха, столько же на обратный путь. Просто сказка. Тем не менее она просто кивнула. Выбора особо нет.              — Хорошо. Кого берём с собой?              — Тебя. — Рик посмотрел на неё, будто она спросила глупость. Мариса открыла рот, чтобы уточнить, но он и так понял. — Я имею в виду, только тебя. Для этого дела мне больше никто не нужен.              Мариса вылупилась на Рика как баран на новые ворота, и он легко усмехнулся в ответ, не сводя с неё своих пронзительно голубых глаз. На его лице не было ни следа того отчаяния, с которым он ступил за ворота общины, только решимость. Перед ней вновь возвышалась нерушимая скала. Лидер. Несколько минут на отчаяние — и снова в бой. Таков Рик. Марису это восхищает.              — Мы должны положить конец CRM навсегда. Ты и я.              Рик хочет взять с собой только её. Он полагается на её силы настолько, что ему больше никто не нужен. От этой мысли в груди начальницы безопасности восходит маленькое солнце. Сейчас происходит особенный момент, понимает она. В первый раз Рик рискнул пойти против CRM с Мишонн, а сейчас собирается закончить начатое с Марисой.              Она согласно наклоняет подбородок и чувствует себя очень важно от оказанного ей доверия. Это будет серьёзное путешествие, возможно, даже последнее — никто не знает, что их ждёт в конце пути. Но Мариса собирается пройти его вместе с Риком. Потому что куда он — туда и она.              — Когда выдвигаемся?              Рик вдруг обхватил её одной рукой за плечи и притиснул к себе на какую-то долю секунды. Мариса украдкой улыбнулась и мягко хлопнула ладонью по его лопатке. «Спасибо тебе». «Всегда пожалуйста».              — Завтра утром.              Ниоба пристально наблюдает за парочкой. Теперь, когда ей стала известна их тайна, её любопытство к ним только усилилось, — даже несмотря на выходку Марисы утром. Граймс негромко переговаривался с ней о чём-то, потом вдруг просиял улыбкой и крепко обнял за плечи, и Ниоба тихо фыркнула. Сутки не прошли, как Мишонн похитили, а он тискает любовницу на виду у всей общины. И даже в ус не дует! Да и Мариса тоже хороша, вообще не гнушается женатого мужика. Ниоба не сильно удивится, если она это похищение и подстроила. После того, что Манхур сделала утром, Ниоба вообще больше ничему удивляться не будет. Они друг другу подходят, проскальзывает у неё неожиданная мысль. Оба ёбнутые и оба говнюки.              Собрание продлилось недолго, около четверти часа. Граймс сообщил о происходящем, выразил соболезнования друзьям погибшего и пообещал вернуть Мишонн. Для этого ему с Марисой придётся отсутствовать какое-то время. Несколько людей предложили помощь, в том числе и Аарон, однако Рик отмёл эту инициативу, мол, общине нужны все люди, которые есть, и он не хочет рисковать чужими жизнями даже ради своей семьи.              Жизнью Марисы, судя по всему, рисковать можно. Граймс везде таскал её с собой, даже когда выходил по делам с женой, Мариса шла с ними. Куда ж без подружки. Может, прости Господи, они соображают на троих?              Ниоба зла на Марису. Она действительно просто шутила, хотела немножко позадирать её, а та сразу разошлась на все сто. Солдатка херова, чтоб её… Так реагировать из-за чужого мужика, совсем уже ёбу дала. Они вернутся, и Ниоба переедет, ну эту Марису нахрен. Пусть Василёк её заскоки и выносит, это у него получается заметно лучше.              Что до Винсента, то от него толку ноль. Оскар спас ему жизнь, парень лежал без сознания, всё ещё под властью медицинского сна. По прогнозам хирурга, прийти в себя должен, но когда — неизвестно, потерял много крови. Рик не собирался сидеть над его койкой в ожидании чуда, как это было с Марисой. «Ну и хер с ним», — сказал он и вышел из лазарета; вот так просто. Всё равно он уже узнал самое важное от Марисы.              — Как придёт в себя, дай ему с собой воды и еды и увези подальше, чтобы его больше никто и никогда здесь не видел, — поручила она Оскару. — А лучше пристрели… Да шучу я, расслабься. Просто завяжи глаза и увези. И дай с собой какое-нибудь оружие, какое не жалко.              Оскар выпрямился, на его лице застыла тень растерянности.              — Он же умрёт с такой раной один… Смысл было его латать?              — Потому что, птенчик, это твоя работа, которую тебе великодушно позволили выполнять вместо того чтобы в дерьме копаться, — очень нежно произнесла Мариса, и её глазами можно было стекло резать. — Если придёт в себя до завтра, то Рик с ним поболтает. И прикуй его наручниками на всякий случай до этого момента.              Она развернулась к выходу. Хирург окликнул её, когда она приблизилась к двери, и Манхур оглянулась через плечо.              — Ну что?              Оскар отвёл глаза. Колебался, но всё-таки спросил.              — Это же не ты устроила?              Мариса прищуривается и чуть встряхивает головой. До неё не сразу доходит.              — Устроила что? Ты о чём вообще?              — Я про Мишонн, — едва слышно проронил Оскар и потупился в пол.              Лицо начальницы безопасности медленно заострилось. Она развернулась обратно, подошла к нему. Оскар мгновенно понял, что крупно ошибся с вопросом, попятился на шаг и застыл, упёршись спиной в шкаф с инвентарём.              — Попутал? — тихо спросила Мариса. В голосе звучала скрытая угроза. — Что это за вопросы такие, блять? Ты что, позволил себе подумать, что я поступлю так с Риком, ты... — она запнулась, подбирая наиболее подходящее ругательство.              — Прости, прости!.. — поспешно выдохнул он, и его глаза нервно забегали. — Я просто подумал… Забудь, я опять ляпнул херню. Пожалуйста! Давай просто забудем... Это был глупый вопрос.              Мариса занесла руку и крепко хлопнула его по плечу. Оскар подскочил, испуганно уставился на неё.              — Что ж вы все сегодня глупые вопросы именно мне задаёте, а? Расслабься ты, боже мой. Тебе под полтос уже, что ты вечно... — Она прервалась посередине предложения, передумав, и натянуто улыбнулась во всю ширину рта. — А, хрен с тобой… Хорошего дня, Оскар. Держи меня в курсе насчёт залётного. Лады?              Он быстро кивнул, облегчение всплыло на его лице.              — Конечно, лады. Извини… И тебе хорошего дня.              Мариса кивнула и вышла на улицу. Взглянула на часы: скоро прибудут боеприпасы из Святилища. Она располагается на крыльце дома с блокнотом, подогнув под себя одну ногу, и накидывает новый график дежурств, дожидаясь сообщения от патрульной с ворот. Нужно продолжать заниматься делами, за неё это никто не сделает.       Пообедав, Мариса сложила тарелки в раковину и пообещала себе, что займётся ими вечером. Входная дверь мягко щёлкнула, и начальница безопасности обернулась: пришла Джудит. Лицо серьёзное, строгое, губки сжаты. Мариса догадывается, что услышит.              — Уговори папу взять меня завтра с вами!              Эта песня хороша, начинай сначала. Мариса надулась в груди, затем сдулась. Малявка могла бы хоть «пожалуйста» вставить для приличия.              — Джудит, ну ты же слышала, что папа сказал. Он против.              — А ты? Ты тоже против?              — Моё мнение значения не имеет, я не твой родитель, — терпеливо объясняет Мариса. — Я знаю, что ты способная девочка, но это будет слишком тяжело для тебя. Мы пойдём пешком до самой Филадельфии, это двенадцать дней только одной дороги!              Малявка нахмурилась и отмахнулась от её аргумента, как от назойливой мухи.              — Думаешь, что я не справлюсь с какой-то дорогой? Я уже не маленькая!              — Джудит… — Мариса опять набрала полную грудь воздуха. Что за день такой, сегодня как будто негласная акция «покапайте начальнице безопасности на мозги». — Мы с Риком пойдём вызволять твою маму из охраняемой военной базы. Там будут солдаты, серьёзные пушки, взрывчатка, — объясняет она, как маленькой. — Даже если Рик тебе разрешит — а он ни за что на свете не разрешит — то он будет постоянно на тебя оглядываться, ты будешь ему мешать. Понимаешь? Мы не за редкой цесаркой охотиться пойдём. Если, не дай бог, с тобой что-то случится, то Рик просто с ума сойдёт. Лучше пожалей папу, ему сейчас и так тяжело. Избавь его от необходимости беспокоиться ещё и о тебе.              Джудит раздражённо провела по волосам, собираясь с мыслями. Мариса терпеливо ждёт, чувствуя, что начинает перевешивать в этом споре.              — Но мне же не обязательно прямо внутрь заходить… Мариса, ну пойми ты! Двоих людей мало для такого!              Двоих людей действительно мало, — однако что Мариса, что Рик собираются выложиться на все сто. В прошлый раз получилось даже несмотря на то, что CRM была в полной боевой мощи, и в этот раз получится. Вряд ли их будут поджидать полторы тысячи человек — хотя кто-то поджидать наверняка будет.              — Может быть. Но это не значит, что Рик возьмёт с собой ребёнка.              — Я не ребёнок! Мне восемнадцать осенью, я полноправный член общины!              «Ещё какой ребёнок, если не хочешь понимать, насколько это серьёзно», — хочет сказать Мариса. Но она выбирает слова помягче.              — Вот когда осень наступит, тогда и поговорим. А сейчас оставайся дома.              — Блин, ну Мариса! Хотя бы попробуй поговорить с ним! Пожалуйста, ты же умеешь его уговаривать. Я правда очень хочу помочь! Я тут сама с ума сойду, пока буду ждать вас. Хотя бы попробуй! Разве я так много прошу?              А вот это у неё уже явно от Рика: она умеет дожать до своего. С ней реально проще согласиться, чем объяснить, почему она неправа. Упёртая, как её родители… если не хуже. Мариса нехотя кивнула.              — Ладно… но сильно не обольщайся. Рик уже свой ответ дал.              Мисс Граймс перестала хмуриться, её взгляд прояснился.              — Я прошу только попробовать, — сказала она примирительно. — Воспользуйся своими чарами, ладно? Вдруг передумает…              Мариса сложила руки на груди. Фыркнула. Какими ещё «чарами»...              — Попробую, попробую… Но насчёт результата ничего не обещаю. — Она подошла к девочке, легко приобняла её одной рукой за плечи. — И ещё. Нам придётся отменить сегодняшнее занятие. Я буду готовиться в дорогу, мы выедем довольно рано. Не обижаешься, малявка?              — Не зови меня малявкой, ну! — буркнула Джудит ей в ключицу и отстранилась. — И нет, не обижаюсь. Я вообще никогда не обижаюсь. Собирайся, сколько надо.              Мариса мягко потрепала её по макушке и улыбнулась.              — Я зову тебя малявкой, потому что ты мне нравишься. Дело не в твоём возрасте.              Джудит столкнула её руку и пригладила волосы, но наставница заметила скрывающийся намёк на улыбку.              — Ну так придумай что-то нормальное, какая я тебе малявка? Это Р-Джей малявка.              — Вот именно. Поэтому тебе лучше остаться и присматривать за ним, — подловила её Мариса. — Так что вперёд, мисс, иди и проведай его. Он наверняка грустит один.              Малявка едва заметно закатила глаза, но поняла, что разговор окончен, и направилась к двери.              — Я и так с ним была всё утро после того как вы вернулись, еле успокоила его. Да и папа сейчас дома. — Она остановилась, дотронувшись до ручки. — Так ты поговоришь с ним? Может, прямо сейчас?              Мариса едва удержалась от желания закатить глаза. Джудит милая девочка, но когда она чего-то сильно хочет, то может стать по-настоящему невыносимой. Мариса и сама такая.       — Поговорю, сказала же. Просто не сейчас, к твоему папе нужен особенный подход.              — Это какой же? — в карих глазах девочки блеснуло любопытство.              Мариса благосклонно объясняет.              — Особенный. Как и к любому мужчине. Хочешь чего-то допроситься? Подходи, когда у него хорошее настроение, и он ничем не занят. Хотя это всё равно не гарантия, мужики существа тугие.              — Это точно. Хорошо, я пошла… Только не забудь!              День начальницы безопасности потонул в заботах. Она подготавливает местных к своему отсутствию, перепроверяет всё по несколько раз, оставляет инструкции. Несколько людей, в том числе и Аарон, мягко напоминают ей, что не нужно так беспокоиться, потому что они сами не пальцем деланные; Марисе просто неспокойно перед уходом, это, всё-таки, её ответственность. С Риком она пересеклась всего один раз, когда они почти одновременно посетили оружейную, чтобы подготовить боеприпасы и оружие на завтра. После короткого разговора с ним она успокоилась. Ещё нужно собрать рюкзак и провизию на несколько дней, поговорить с ним насчёт Джудит... и помыть ебучую посуду.       После вечернего обхода Мариса перепроверила рюкзак, с чистой совестью поставила тарелки на сушилку и заварила чай из мяты и ромашки. С заботами на сегодня было покончено, можно было выйти на крыльцо, чтобы расслабиться на скамейке. Ей откровенно лень тащиться к пруду.              Отставив горячую кружку на поручень, чтобы немного остыло, она вытянула ноги и со стоном потянулась. Уже полностью темно, но сон никак не идёт, несмотря на усталость. Александрия затихла, незанятые дежурством местные разошлись по домам. Улица была почти пуста, всего пару человек шастали там да сям.              Мариса отпила чая и вдруг вспомнила, что за весь день так и не поговорила с Риком насчёт Джудит. Малявка обидится, если подумает, что Мариса её обманула, нельзя так. Манхур ругнулась и поднялась на ноги прямо с кружкой, намереваясь идти к дому Рика.               «Спишь?» — вдруг донеслось из рации.              Вспомни солнце — вот и лучик. Улыбка взошла на её лице, Мариса сняла аппарат с ремня, зажала кнопку.              — Нет ещё. Чем могу, начальник?              Перед ответом была короткая пауза.              — Мне не спится... Можно зайти?              — Заходи, конечно.              Рик переоделся и подошёл к её дому как раз в тот момент, когда открылась входная дверь. Мариса вышла на крыльцо с кружкой в одной руке и пледом в другой и улыбнулась, увидев его. Рик улыбнулся в ответ.              — Падай. — Она протянула его порцию и расстелила плед на сидении. — Осторожно, горячий.              Граймс выглядел устало и слегка потерянно, как будто его случайно разбудили. Может, от кошмара проснулся — на нём нет протеза. Он провёл рукой по волосам, пряча за ухо выскочивший локон, и опустился рядом с ней. Принял кружку.              — Спасибо.              Сёрбнув чая, Рик молчаливо уставился в пространство перед собой.              — Выглядишь вяло, — осторожно заметила начальница безопасности.              Он пожал плечом и поморщился.              — Целый день тынялся по общине, а только закрыл глаза, как опять какая-то хуета приснилась. Когда эти кошмары закончатся, уже зла не хватает...              Мариса подняла руку, полуукрадкой погладила концы его волос рядом с шеей. Ему пора постричься… Рик словно только этого и ждал — отставил чай в сторону и прильнул к её руке в поиске ласки, как потерявшийся щенок, доверчиво прижался виском к её плечу. Мариса обрадованно улыбнулась и снова отставила кружку на поручень, заключила его в объятия.              — Сны каждый раз разные или мотив повторяется?              — Несколько повторяющихся сюжетов, — нехотя ответил Граймс. — Хотя сегодня был новый.              Мариса окунает пальцы в его мятые полукудри и вглядывается в чернильное небо. Сегодня звёзд не видно, вечер сырой, глухой и прохладный. Самое то, чтобы зависнуть на скамейке с чаем, пледом и любимой душой.              — Какой?              Рик не ответил и обхватил её обеими руками вокруг пояса, вжался в шею лицом. Вместе с ощущением покалывания от бороды его вздох растянул тепло по её коже, и Мариса ощутила, как вниз от затылка прокатилась стайка мурашек.              — Про меня? — тыкает она наугад.              — Да… Не проси рассказывать, не хочу.              — Ладно. — Её губы тронули макушку Рика, Мариса улыбнулась. — Не доверяй мыслям, которые появляются с восьми вечера до пяти утра. Это не твои мысли.              — Да? И чьи же это мысли тогда?              — Твоих слабостей.              Рик хмыкнул ей в плечо и ослабил объятия — но до конца не отстранился.              — Убийца и философ, — уркнул он.              Мариса помнит, что ей нужно поговорить с ним о Джудит. Но решает отодвинуть это ещё на несколько минут.              — Я могу быть всем, чем захочешь. Тебе нужно только попросить.              Рик поднял голову и заглянул ей в глаза. Мариса просто смотрит на него, будто они каждый вечер вот так сидят на крыльце — нежно, оберегающе, любовно. Обнимает за плечи, мягко прикладывая его к своему теплу. От неё исходит спокойствие, которое Рику так сильно нужно сейчас, и он хочет попросить её поделиться ещё.              — Все семь лет до того, как ты появился в CRM, — начала она и запнулась, вопросительно разглядывая его лицо. Рик чувствует, что вот-вот услышит что-то особенное, и замирает в приступе любопытства. — Это было… одинаково. И очень по-разному — но всё равно как-то одинаково... я думаю, ты понимаешь, о чём я. А потом появился ты.              — А потом появился я.              Он вспоминает отчаяние, с каким до него доходили слова «ты не можешь отсюда уйти», и силой воли запихивает его туда, откуда оно вылезло. Это откровение Марисы, а не его.              — А потом появился ты, — повторила она и погладила его по плечу. — Принёс с собой цвета… Когда Окафор рассказал про тебя, мне стало интересно, и я пришла посмотреть.              Рик не удерживается от вопроса.              — Что ты подумала, когда впервые меня увидела?              Мариса отводит взгляд на долю секунды, её губы поджимаются в смущённой улыбке.              — Не помню. Это было давно.              — Врёшь, — понимает Рик.              — Вру, — кивает она. Ещё несколько секунд молчит. — Я подумала: «какой хорошенький котёнок, хочу забрать к себе домой».              Рик прыснул и повторил в уме: «какой хорошенький котёнок». После этого почувствовал, что диафрагма наливается теплом. Всё-таки Мариса умеет говорить даже странные вещи так, чтобы они зажигали фонари внутри него. Только она может назвать седеющего мужика котёнком — и это прозвучит совершенно естественно.              — Спасти меня захотелось, значит? Отогреть, отмыть, накормить? — подначивает Рик по-доброму.              Мариса принимает умный вид, хотя в глубине её глаз пляшет озорной бесёнок.              — Мы склонны делать с другими то, что хотим, что бы делали с нами.              — Разве тебе было плохо в CRM? У меня не сложилось такого впечатления. Ты выглядела... очень холёно.       Очень холёно. При первой встрече Рик подумал, что она выглядит «очень холёно». Марисе стало совсем тепло от этой мысли.              — Плохо — не было… Одиноко? Это уже другой вопрос.              Рик перестаёт улыбаться: он понимает. Ему тоже было очень одиноко — первые года два он, наверное, был самым одиноким человеком во всей Республике.              — И ты решила, что «котёнок» с улицы избавит тебя от одиночества?              — Ничего я не решила... Просто почувствовала, что с тобой будет нескучно.              Её невидимые радары действительно не обманули. Скучно не было ни разу. Было как угодно: и потрясающе, и горько, и грустно, и весело, и непонятно, и потрясающе вновь, — но никогда скучно.              Любить кого-то посреди войны немного ощущается как геройство: кажется, будто у этого есть особый смысл. Мариса хорошо знает, что такое любовь — это просто ужасно. Любовь превращает человека в слабака, открывает каждую дверцу в теле души, впускает сквозняки, и те перемешивают все тщательно распределённые по стопкам манускрипты, — а ты стоишь в центре и просто смотришь. Любовь это не красиво, не романтично и не сахарно, это что-то тёмное, жестокое и голодное. Как торнадо или водоворот.              Но она бы прошла через всё это ещё раз, даже зная, чем всё закончится.              — Может, ты и не самый хороший человек... но меня это не волнует. Мне с тобой хорошо. Я рад, что мы встретились.              Марисе кажется, что вот так — достаточно. Держать его за плечи под прикрытием темноты, чувствовать тепло его тела через одежду и слышать, что он не жалеет об их встрече. Сегодня её голодные монстры насытились этим.              Но завтра они захотят ещё.              Рик опять прильнул к ней и уткнулся лицом в шею. Выдохнул влажным теплом, а вдохнул аромат её кожи. Мариса целует его волосы, пока он не видит.              — Твоя дочь очень просила меня поговорить с тобой. Хочет идти с нами.              — Много хочет, — проворчал Граймс. — Я скорее вторую руку себе отрублю, чем возьму её с собой. Пусть сидит в безопасности.              Примерно это Мариса и ожидала. Рик ни за что не подвергнет опасности свою девочку.              — Я ей сказала, что ты не согласишься, но она всё равно потребовала, чтобы я попробовала. — Начальница безопасности пожала плечом. — Вот, пробую.              — Пять баллов за старания. Отказано, — отрезал Рик. — Я ей устрою завтра утром… Какая хитрая, пытается повлиять на меня через своего учителя! Мы не на прогулку пойдём!              — Это я ей тоже сказала. Ну, вот такая она у тебя. Упёртая… Вся в родителей.              — Это да…              Мариса немного сомневается, прежде чем произнести следующие слова.              — У тебя всё равно не получится прятать её от мира вечно.              Рик издал невнятное ворчание и поёрзал на скамье, явно недовольный услышанным.              — Может быть. Но я собираюсь делать это как можно дольше. Родитель должен защищать своего ребёнка.              Мариса понимающе кивает. На его месте она думала бы точно так же. Она подняла позабытую кружку с травяным отваром и сделала глоток.              — Ещё не устала от меня?              — Рик, я никогда от тебя не устану, — заверила Мариса. Таким же тоном люди говорят, что небо голубое, а трава зелёная. — Было бы можно, я бы залезла к тебе в нагрудный карман и жила там.              Эти слова смогли вытащить из него улыбку. Потеревшись бородой о плечо её куртки, Рик погладил любовницу по руке и чмокнул в щеку.              — Нагрудного кармана будет недостаточно для твоих аппетитов… Ты хочешь гораздо больше.              Он знает её достаточно, чтобы говорить такие вещи, и Марисе приятно от этой мысли. Она не собирается отрицать.              — Хочу. И всегда хотела.              — Насколько больше? — вдруг спросил Граймс, даже не скрывая любопытства.              — Всё, что у тебя есть.              «А взамен ты получишь всё, что есть у меня. Хотя ты это и так получил».              — Какая же ты жадина, — сказал Рик и хитро улыбнулся. — Мне это в тебе нравится.              — Что ещё тебе во мне нравится?              Рик не тратит на компиляцию данных и двух секунд.              — То, что ты поддерживаешь меня, когда я проседаю... даже без просьбы. Твоя яростная верность. Твой огонь. Мне нравится, как ты на меня смотришь. Очень... Как будто ты знаешь меня всего месяц, а не семь лет. И эта твоя интуиция... Ты ловишь чертей голыми руками.              «Это был ответ на четыре с плюсом. Ну ладно, с двумя», — оценил червь.               «Брысь отсюда!»              — Эти слова не сравнятся с теми, что я услышал от тебя сегодня… Но я и не умею, как ты.              Мариса лыбится, как идиотка. Хочет поцеловать, но решает этого не делать, просто прижимается губами к виску Рика.              — Хочу, чтобы сегодня переночевал у меня, — жадно бормочет она и гладит по плечу. — Хочу охранять твой сон...       Её хриплый голос протащил волну тепла от копчика к затылку. Рик сглотнул, его рука вокруг неё невольно сжалась. Он ответил не сразу.       — Прости. Я не оставлю детей одних в доме после того, что случилось, им нужен отец. Не обижайся.       Мариса понимающе кивнула, снова чмокнула его в висок — несколько раз подряд, любовно и судорожно. Она ожидала отказа, поэтому совсем не расстроилась. Ей хотелось сдавить Рика в объятиях так сильно, чтобы рёбра хрустнули... больше никогда не отпускать его.       — Не обижаюсь, конечно. Я знала, что ты откажешь.       — Почему тогда предложила?              — Иметь возможность выразить желание это почти так же приятно, как его исполнить.              Рик сначала не понимает, о чём она — а потом до него доходит. Мариса говорит о тех пяти месяцах, когда он строил из себя примерного мужа и удерживал её на расстоянии вытянутой руки. Ему хочется извиниться за это.       Они ещё сидят вот так какое-то время, прижавшись друг к другу, пока оба не начинают засыпать. Рик нехотя отрывается от Марисы и встаёт на ноги, зябко передёрнув плечами.              — Я пойду… Извини, что присел тебе на уши перед сном. Мне очень полегчало. Спасибо, Мариса.              — Пожалуйста. Мне всегда в радость твоя компания. Спокойной ночи, Рик.              — И тебе спокойной ночи.              Рик чувствует её взгляд у себя на затылке, пока идёт домой. Там он раздевается, падает на кровать и засыпает через несколько минут после того, как укрывается одеялом. Ему ничего не снится до самого пробуждения.