Не по уставу

      Марисе заметно полегчало после разговора с Риком. Тот действительно перестал избегать её, и теперь, когда Мариса принялась за работу, они пересекались по несколько раз в день. На какое-то время ей пришлось стать менеджером по персоналу: лично пообщаться с каждым, кого Мишонн указала в списке, выбрать наиболее подходящих, предупредить их о грядущих обязанностях и убедиться в том, что они способны их выполнить.       Рик не соврал: все действительно её знают. Не в лицо, но когда она представляется, то почти каждый произносит что-то в духе «ты та солдатка, о которой Рик говорил». На неё не смотрят, будто она свалилась им на голову, Граймс на самом деле подготовил почву заранее. Неожиданно, но Марисе... нравится. Она привыкла теряться под шлемом и быть одной из многих, стоять кирпичиком в стене из сотен таких же кирпичиков — а поэтому видеть узнавание и уважение ей по-настоящему приятно. Мишонн стену разрушила, а Рик приглядевшийся ему кирпичик с собой утащил и у себя дома пристроил.       Мариса по-прежнему носит форму. Нагрудный щиток со слотами не цепляет, набедренные сумки сняла, но Рик и без этого легко считывает, в чём дело: не хочет забывать, кем была целых пятнадцать лет. Он это никак не комментирует, свою форму выбросил ещё в Филадельфии. Пока что не холодно, и Мариса не застёгивает куртку. На её поясе можно увидеть выделенную Риком портупею с кобурой и чехлом для ножа. Она смастерила нехитрое крепление из тонкого ремня, карабина и шнурков от кроссовок и носила второй нож на левой лодыжке. Рик чувствует приятное тепло: он единственный, кому известно, в каком симпатичном месте прячется тот маленький ножик.       Она привычно встаёт в пять тридцать, выпивает стакан воды, потом чистит зубы и оббегает всю Александрию по периметру пять раз. После ещё полчаса тратит на упражнения либо в гараже, либо у себя в спальне, это зависит от того, дома ли Ниоба.       Охотница демонстрирует свой интерес нагло и робко одновременно — пялится. Смотрит на неё, если они пересекаются за завтраком, подглядывает, как она отжимается и подтягивается, поглаживает взглядом каждый её изгиб, когда Мариса не видит. Если же та оказывается перед ней только в облегающей майке и свободных штанах, то глазеет на её плечи и руки совершенно бесстыдно, и Марису это раздражает — а ещё где-то внутри льстит, но так глубоко, что она ни за что не признается вслух.       В самый первый раз, когда Манхур спустилась только в майке и штанах, Ниоба находилась на кухне и нарезала себе подобие салата. Марисе пришлось встать рядом с ней, чтобы открыть холодильник, и она почувствовала, как её бицепс мягко пощупали тонкие длинные пальцы.       — Вау, — выдохнула Ниоба с искренним восхищением, — какая ты жёсткая… Вот бы узнать, где прячется мягкое.       Если бы так сделал мужчина, Мариса уже сломала бы ему руку. Но Ниоба женщина, и она одна из лучших охотниц, поэтому ломать ей руки нельзя, — а ещё Рик попросил с ней не враждовать.       — Думаешь, оно у меня есть? — фыркнула бывший сержант.       Она достала из холодильника вчерашнюю курицу и картошку.       — Конечно! — заверила охотница сразу же, и было видно, что она искренне так считает. — Ты же женщина. А женщины всегда мягкие… даже если жёсткие. Это мужло примитивное и чёрствое, как сухари, а мы гибкие и полноводные.       Мариса искренне удивилась этим словам, не лишённым проблеска истины, и решила на сей раз Ниобу не осаждать. Просто молча села завтракать и даже не отчитала, когда та внаглую стащила у неё с тарелки последний кусочек грудки, шкодливо шкерясь.       Ниоба в курсе, что её соседку по дому женщины не интересуют. Это видно в том, как солдаточка смотрит на них и как общается. Мужчины Марису явно не интересуют тоже: проигнорировала все знаки внимания от местного контингента. А внимание ей оказывают даже те, кто явно не из её лиги… Потому что солдаточка диво как хороша!       Интересно, кто её интересует? Должен же ей кто-то здесь нравиться...       Буквально во вторую неделю её работы какой-то молодой и очень нетрезвый (что уже плохое сочетание) парнишка увязался за ней вечером, зазывая на свидание, а за отказ шлёпнул по заднице, напоследок назвав зачётной милфой. В ответ на это Мариса сломала ему каждый палец на одной из рук. Пожалела его в своём изощрённом стиле: доминантную трогать не стала.       Свидетели подумали, что она просто жестокая, потому что вернулась из армии. Они не знают, что дело вовсе не в этом, хотя их догадка резонна. На самом деле всё гораздо проще: Марисе отвратительна даже мысль, что её коснётся любой другой мужчина, кроме Рика.       Граймс вызвал её к себе и зачитал серьёзную напутственную речь, потому что он строгий и справедливый лидер. Глубоко внутри он считает, что следовало ещё лучевую кость сломать засранцу, но с блеском это скрыл.       Пока Рик говорил, Мариса только и делала, что представляла, как он нагибает её прямо над своим столом. В жопу его нравоучения. Для неё насущно, чтобы больше никто не коснулся её, кроме него самого. «В отличие от Рика, я могу быть по-настоящему верной», — говорит она себе. И ей это действительно легко, как сердцебиение, даже несмотря на то, что выбор Граймса пал на другую.       — Говнюк назвал меня зачётной милфой, — оправдывается она, когда замечает достаточно долгую паузу между предложениями, — а потом шлёпнул по заднице! Меня нельзя называть зачётной милфой и шлёпать по заднице, Рик.       Рик фыркает, трёт нижнюю часть лица рукой, скрывая гнев. Зверь внутри него хочет пойти сейчас к тому дурачку в лазарет и сделать из него зачётного инвалида за то, что посмел выказать неуважение к той, благодаря кому Рик вообще жив.       «Ой ли? — ехидно поинтересовались изнутри. — Тебя так гневит, что кто-то не разделяет твою благодарность? В этом дело?»       Нет, нихера. Рик в бешенстве, что кто-то посмел посягнуть на то, что он не отвык считать своим. Вот настоящая причина. Он учится озвучивать настоящие мотивы, как Мариса ему и посоветовала... просто не перед ней.       — Зачётной милфой… я понял. Конечно, Мариса. Нельзя.       — Я сделала это, чтобы все другие вынули вату из ушей и, наконец, поняли, что нехер ко мне лезть. Обещаю, начальник, больше такого не повторится. Это был единственный демонстративный раз, честно, — заверила она очень серьёзно, подняв ладони перед собой.       «Какие такие все другие?!» — думает Рик. Он не озвучивает вопрос, хотя хочет выпытать у Марисы все даты, явки и пароли.       Мариса пришла в его общину как близкая подруга, и местные считают, что она свободна. Вдобавок к этому новенькая хороша собой, умна и сильна физически... Она — завидная пассия, и совершенно логично, что первое время мужское внимание будет приковано к ней. Мариса может отвечать на все ухаживания, которые её устроят, Рик не имеет права и сло́ва против сказать. Его негодование совершенно не к месту.       Рик встал из-за стола и отвернулся к окну, сжимая зубы, вдохнул-выдохнул и повернулся обратно со строгим лицом. Даже если в глубине души лидер общины согласен с мотивом подопечной, он должен поступить по совести, а не по симпатии.       Хотя Фемида из него всё равно говно.       — Даже если метод действенный, он скажется на твоём авторитете. Люди не должны тебя бояться, Мариса. На первый раз я прощаю, но больше такую херню не делай! Сделаешь ещё раз — посажу в тюрьму.       «Я бы поговорил с ним так, что он при виде тебя боялся бы шевелить руками до конца жизни! Почему ты просто не можешь передать это мне?» — на самом деле хочет он сказать.       Мариса даже приоткрыла рот. Её брови подлетели на лоб.       — В тюрьму? Меня? Рик, ты вообще берега попутал? — Возмущение за пару секунд прогрелось в её голосе.       — А что тебя удивляет? — абсолютно серьёзно говорит Граймс. — Те, кто устраивают беспорядки, оказываются за решёткой. У нас тут общество, Мариса.       Глядя на её искренне удивлённое лицо, он чувствует, как его собственное постепенно берётся трещинами — наружу просачивается ухмылка. Рик начинает хихикать, наблюдая за начальницей безопасности, и та наконец понимает, что он над ней прикалывается. Ему ещё хватило наглости над ней прикалываться.       — Мудила, — буркнула она и засмеялась от облегчения. — Я подумала, что ты серьёзно...       — Ну что ты… Кто сажает начальниц безопасности в тюрьму. Теряете хватку, старший сержант-майор… Не видите, откуда в вас дротики летят.       Рик опять играет с огнём. Он присел на край стола и сложил руки на груди, хитро смотря на Марису: отреагирует, не отреагирует? Или жестко поставит его на место, напомнив об их договоре?       Она почувствовала изменение в его тоне, растерянно уставилась — и вдруг отбила мяч обратно на его сторону поля.       — Кто сажает? — Она демонстративно задумалась. — Тот, кому нравится вид беззащитной женщины. Тиран какой-нибудь, например... Тебе нравится, когда женщина оказывается беззащитной, Рик?       О-па... Какая хитрая. Он-то её легонько пощекотал, так, ради забавы, а она сразу его к дыбе вязать стала.       Рик должен её осадить. Должен сказать ей, что задавать такие вопросы этим её елейным тоном не уместно… Однако он потворствует своим тайным слабостям. Он представляет Марису беззащитной. За решёткой. С завязанными за спиной руками, на сто процентов зависящей от его решений… От этой мысли в паху начинает скручиваться узел. Любопытно. Прежде он не замечал за собой подобных наклонностей, это что-то новенькое. Да, ему нравилось над ней доминировать, потому что она так вкусно слушалась. Но жестокость? Что за метаморфозы? Надо будет в этом покопаться. Только бы раскопки не привели к неприятным открытиям.       — Что, загорелся идеей? — спросила Мариса, так и не услышав от него ни слова. Рик различил насмешку без особого труда. — Ты в курсе, что у тебя зрачки, как у торчка?       «Это потому, что ты когда-то ввела себя по моей вене, — думает Рик и смущённо трёт рукой бороду, — а по-настоящему вштырило только сейчас».       — Мариса, — мягко предупреждает он. — Ты играешь с огнём.       «Чистой воды проекция! — хихикают из темноты. — Это ты, дуралей, играешь с огнём. И тащишься от этого. Адреналиновый наркоман чёртов».       Начальница безопасности в ответ на его слова ухмыляется, демонстрируя края зубов. Рик ждёт какой-нибудь пафосной фразы в духе «я сама огонь», и он обязательно с этим согласится, но Мариса пропускает его слова мимо ушей. Медленно приближается к нему со своей лисьей полуухмылкой и заглядывает в глаза.       — Ах ты доморощенный тиран, — дерзит почти что ласково. Она так близко, что ей осталось сделать всего полшага, чтобы оказаться у него между ног. — Вот какие у тебя наклонности там прячутся… Не удивительно, что ты так сюда рвался, в CRM тюрьмы не было. Только крематорий. А наручники у тебя не завалялись после работы копом?       Рик не шевелится. Ему до трясучки интересно, чем эта нечестная игра закончится. Он закрывает глаза на секунду… Представляет, как заводит руки ей спину, застёгивает браслеты на запястьях — а потом толкает к столу и надавливает между лопаток, чтоб нагнулась. Если порыться, то он действительно может найти наручники в Александрии…       Блять! Стоп. Вот же чертовка. Перемешала ему мозги ложечкой, как сахар в кофе!       — Мариса, — повторяет Рик чуть твёрже, — ты и так уже достаточно нашкодила! Что ты за пакостница такая, всё никак не успокоишься.       Мариса сломала дураку руку — это в глазах Рика «нашкодить». Как о несущемся на тебя алабае сказать, что ну он просто поиграть хочет. Рик-Рик. Не умеет он закрываться, когда Мариса кладёт его на предметный столик своего микроскопа. Потому что его заводит открывать перед ней уязвимые места и проверять, ударит ли.       Услышав новую кличку, она довольно улыбается. Если мужчина зовёт тебя пакостницей и при этом усиленно корчит серьёзность, его можно оборачивать вокруг своего пальчика, как ленточку.       Она только одного не понимает: какого хера Граймс так легко переходит в жидкое состояние перед ней. Видно же, что балдеет, как плюхнувшийся мордой в сметану кот. Чего было всю ту ебаторию устраивать?.. Жили бы сейчас душа в душу два старших сержанта-майора и горя не знали… Мариса очень хочет спросить, но что-то её останавливает — наверное, боязнь услышать ответ.       — Что-то я не слышу ни одного слова, хотя бы похожего на «остановись» или «хватит». — Она медленно делает ещё шажок и оказывается так близко, что их выдохи перемешиваются. Разглядывает его лицо в ожидании тех самых слов, но потом ей надоедает ждать. — Скажешь мне остановиться, Рик?       Воля Рика Граймса держится буквально, блять, на ниточке. Он не может сказать ей нет, однако всё ещё способен не набрасываться на неё… Пока. Его продолжает тянуть к Марисе, как космические объекты тянутся на зов гравитации чёрных дыр. Медленно и непреклонно. И хотя Рик особо не учил астрономию, даже он помнит, что после попадания внутрь горизонта событий уже никакая материя не способна выбраться назад — даже та, что движется со скоростью света.       — А ты послушаешься? — промурлыкал.       Мариса шумно вдохнула и тихо выдохнула. Разглядывала его лицо — а он мог разглядывать её: зрачки точно такие же, как у него самого, верхние веки чуть прикрыты. Ему даже не надо проверять, он и так знает, что соски у неё каменные. Блять... это знание вообще не помогает!       — А ты как больше хочешь: чтобы послушалась или чтобы продолжила пакостить?       Вот же лиса. Каждый его мяч отбивает ракеткой.       Схватить бы эту пакостницу и наказать как следует… Вот чёрт! Фантазия Рика сегодня сорвалась с поводка, ищи-свищи. «Напакости. Ну, пожалуйста».       — Мариса! — в третий раз повторяет Рик. Выдыхает её имя, как поверженный гладиатор на арене. В переводе с его языка это значит «пощади или добей».       Мариса наклоняет голову и опускает взгляд с его глаз на рот. У Рика от этого весь фреон выпаривает, как в сломанном холодильнике. Он хочет схватить её и швырнуть на стол.       Почему он не чувствует себя так же с Мишонн?! Он же скучал просто адски: грезил ею, как недостижимой мечтой, виделся с ней во снах, тысячи раз представлял их первую после разлуки встречу… Он по-прежнему её любит, умереть за неё готов — но не испытывает того огня, что раньше. Почему?! Это приводит его в замешательство. Не может быть, чтобы их любовь оказалась слабее… Мариса превосходна, невероятна — но она была такой и раньше, и тогда это не поражало Рика в самое ядро. Почему от неё все химические реакции бурлят?! Он же знает её девятый год, и такое было только в начале, на волне новых гормонов... Почему у него в штанах тесно уже от одного только флирта?!       Как она это делает, чтоб её?!       — Вдохновил ты меня своей речью. — Мариса вдруг отстранилась, лицо её стало спокойным. — Пойду в лазарет, извинюсь перед этим дурнем… Мне же следует не забывать о моём авторитете. Спокойной ночи, начальник. До завтра.       Что?..       Рик сидит на крае стола с приоткрытым ртом. Она раскалила его добела, а теперь просто уходит?.. Господи боже.       — Вот же мерзавка, — бурчит он, наблюдая, как перед ним закрывается дверь.       Несколько секунд ждёт в надежде, что Мариса просто наиграется и вернётся. Мариса не возвращается. Рик встаёт на ноги, морщась от дискомфорта в джинсах, запирается изнутри и неистово дрочит.       Он фрустрирован — но благодарен. Мариса опять не позволила ему окунуться в грязь с головой.       Вот же негодяйка. Как вообще можно держать под контролем стихию… И это он думал, что сможет удерживать её на поводке?       Рик наказывает себя за проявленную слабость: сидит над бумагами, пока не начинает клевать носом. Просыпается оттого, что Мишонн мягко будит его и смеется, когда видит отпечаток наручных часов у него на лбу.       На следующий день прибывает благодарность от Портленда. Больши́х скоплений ходячих в радиусе ближайших четырёх километров не наблюдается, ну и прекрасно. Александрийцы повылезали из всех норок, глазеют на вертолёты. Как и было оговорено: две огромных солнечных панели подобных тем, что уже установлены рядом с прудом, а также контейнер электроники и всякой всячины. Хорошо дела идут у Портленда, подобными щедростями просто так не разбрасываются. За спасённую жизнь и не так отблагодаришь.       Рик поручил Мишонн командовать распаковкой, а сам сосредоточил внимание на третьем вертолёте.       Этот был пассажирский и приземлился прямо внутри стен — втиснулся на съезде напротив дома Рика. Мариса по рации передала, чтоб взял ноги в руки и летел сюда, потому что с ним хотят переговорить. Он прибыл как раз к моменту, когда она, активно жестикулируя в сторону построек, говорила о чём-то с высоким темноволосым мужчиной. Рик замедлился, наблюдая за их разговором. Незнакомец явно военный, хотя и одет в гражданку — выдаёт выправка. Держит обе руки за спиной, ноги на ширине плеч — только лицо живое, с обильной дружелюбной мимикой. Мариса разговаривает с ним так, будто его знает. Кто-то из прошлого?       — Рик! — Заметив его, Мариса подзывает рукой, лицо у неё на редкость радостное. Рику становится любопытно и немного тревожно. Что это она вдруг такая лучезарная? Он её такой не видел с того самого дня, как «вернулся» в CRM. Это же не ревность щемит у него в груди, верно? Было бы очень глупо испытывать именно её.       Рик подходит ближе и встречается глазами с незнакомцем. Тот прикладывает руку к виску, и Граймс на автомате делает то же самое.       — А вот и знаменитый Рик Граймс, — говорит солдат, оглядев его с ног до головы. — Я майор Лесли Канвар. Рад знакомству.       Рик кидает на Марису короткий непонимающий взгляд. Та чуть кивает, по-кошачьи прикрыв глаза: «не волнуйся».       У Лесли смуглая желтоватая кожа и узкое лицо с длинным носом. Фамилия индийская, как и у начальницы безопасности, но, в отличие от неё, ощутим едва заметный акцент.       — Я представляю интересы полковника Гриера. Он не смог прибыть из-за травмы ноги, однако желает передать вам свою бесконечную признательность за то, что вы предотвратили нападение на Портленд. Это было бы настоящей катастрофой... Вам даже удалось перетянуть на свою сторону Марису, — он потрепал её по плечу и белозубо улыбнулся, — чему я рад, мы с ней много лет знакомы. Было бы горько узнать, что она тоже погибла во взрыве. Солнечные батареи и всё остальное — это от города… А это — лично от меня.       Ещё один солдат в гражданке, стоявший с автоматом на ремне чуть позади Лесли, передал Рику небольшую загадочную коробку. Маленькая, четыре килограмма от силы. Что за цацка? Мариса подмигнула и хитро заулыбалась. Что за лисий блеск в глазах, негодница? Рик от вчерашних пакостей ещё не до конца отошёл.       — Вы с Марисой оказали нам и городу неоценимую услугу. Сейчас каждый человек на счету, наша военная мощь была не сопоставима с вашей… Я хотел сказать, с мощью Филадельфии. Гриер и я хотим, чтобы вы знали, что мы бесконечную благодарны за спасение сотен жизней, — закончил Лесли крайне официально.       Спасли сотни и убили тысячи, если быть точным. «Стоило того?» — хихикнули из темноты. Рик теперь снова дома, с Мишонн и детьми... Стоило, получается.       — Я вовремя очнулся и понял, что между долгом солдата и человечностью есть чёткая линия, которую я не готов переступать. Хотя это было непростое решение. Я прослужил в Филадельфии восемь лет.       Не скажет же он в таком серьёзном разговоре, что его жена надоумила. Хотя так и есть, это Мишонн ему мозги вправила.       Вправила же?       — Лучше поздно, чем никогда! — улыбнулся Лесли и глубоко вздохнул, окидывая взглядом округу. — Просто очаровательное место. Мне приносит радость видеть очаги цивилизации. Хотел бы я, чтобы вы провели мне экскурсию, но не могу задержаться и на пять минут. Буквально перед вашим появлением мне доложили, что требуется моя помощь в Филадельфии. Вынужден срочно откланяться, — он опять приложил пальцы к виску и выпрямился, а затем кивнул на коробку. — Уверен, вам понравится, сержант-майор Граймс. И ещё раз спасибо вам с Марисой за наши спасённые шкуры. Предлагаю дружить.       — Отличное предложение, принимаю, — сдержанно улыбнулся Рик. — И я уже больше не сержант-майор. — Вместо того, чтобы отдать честь, он просто протянул руку, и Канвар без проблем пожал её. — И благодарить стоит не только меня и Марису, но и мою жену.       Лицо Лесли чуть вытянулось. На долю мгновения он задержал взгляд на Марисе, но затем снова посмотрел на Рика.       — Вашу жену? Мне известно, что с вами был третий солдат, однако в переговорах вы не упоминали его, и я подумал, что он не дожил до сегодня…       — Она не из CRM, а отсюда, мы были неофициально женаты ещё до. Это… долгая история. Всё в порядке, слава богу.       — Неофициально женаты? — хохотнул Канвар. — Я понял… Что ж, желаю вам всего наилучшего, Рик, Мариса. — Он повернулся к ней и заключил её в объятия. — Был очень рад увидеться. В эти времена так приятно увидеть знакомое лицо. Хорошо, что ты оттуда ушла.       Манхур похлопала его по спине, натянула улыбку.       — Да не то слово, Лесли, просто урвала золотой билет. И тебе спасибо за визит! Не ожидала, что ещё когда-нибудь тебя увижу. Тоже была рада.       Они перекинулись ещё несколькими репликами по пути к вертолёту. Лесли пожелал Рику с Марисой процветания общины, ловко забрался внутрь и захлопнул дверь кабины. Александрийцы отошли на безопасное расстояние, винты завращались. Мариса помахала майору, щурясь от стремительного ветра, поднятого механизмами, и некоторое время смотрела вертушке вслед. За лакотой поднялись и транспортные чинуки, ждавшие команды за пределами стены. Все трое направились в сторону Филадельфии.       — И что это было? — спрашивает Рик слегка обеспокоенно. — Военных не присылают просто так. Когда мы вели переговоры, то речь шла лишь о панелях и электронике.       — Присылают, если те узнают своих знакомых, — непринужденно успокоила Мариса. — Пока ты возился за воротами, мы с Лесли немного поболтали. У Гриера в городе новорождённый и молодая жена. И он очень ими дорожит. А ещё Лесли услышал меня по радио. Мы сто лет не виделись, потому он вызвался заскочить. Это демонстрация признательности и простого человеческого дружелюбия. Рукопожатие через страну.              Рика это объяснение успокаивает. Это — и мысль, что Александрия слишком далеко расположена от Портленда, чтобы тот решил напасть ради её немногочисленных ресурсов. Овчинка не стоит выделки.       — Открывай! — Мариса легонько стукнула по коробке, отвлекая лидера общины от размышлений. — Из штанов выпрыгнешь, когда увидишь, что там. Лесли сказал, может немного играть, потому что у них не было твоего слепка, но работать должно как следует.       — Что там? Почему такая довольная?       — Открывай, тебе понравится. — Мариса улыбнулась от уха от уха.       — А внутрь хотя бы мы зайти можем? Обязательно делать это здесь?       — Обязательно! — Она достала из чехла нож и перерезала склеивающую верхушку коробки изоленту. — Хочу быть первой, кто увидит твоё лицо, когда ты поймёшь, что там.       Значит, внутри что-то по-настоящему особенное. Решив, что задаст все вопросы позже, Рик послушно раскрыл презент. Сначала даже не понял, что за штуковина внутри, а как понял — охнул.       — Бионический, — с гордостью сказала начальница охраны, как будто лично занималась изготовлением. — Многосхватный. Требует зарядки всего раз в сутки. Последнее слово техники, можно сказать. У них там в Портленде остался центр протезно-ортопедической помощи.       Рик достал протез и повертел в руке, разглядывая внешний вид девайса. Полуматовый тёмно-серый корпус, разделённый на запястье со встроенным аккумулятором и кисть, металлические шарниры, каждая последняя фаланга покрыта нескользящим бархатистым материалом. Слот для зарядки, маленькая кнопка на внутренней стороне запястья. Нажав на неё, Рик увидел загоревшиеся светодиоды.       — Охереть, — только смог выдавить он и поднял распахнутые глаза на Марису. — Как?..       — Помнишь, ты попросил меня подменить тебя, когда Р-Джей навернулся с дерева? Лесли узнал мой голос и спросил, я ли это. Очень обрадовался, что я жива, мы немного поговорили, пока тебя не было. Я спросила, возможно ли такое устроить, он сказал, что узнает, и — вот… Возможно, как видишь. — Она указала на ремешки с заклёпками, установленные на запястный элемент. — Скрытого клинка нет, уж извините, но специально для активных нужд протез модернизировали и добавили больше заклёпок и дополнительные ремни, плюс съёмное крепление через плечо и грудь. Это модель, которую используют военные, но в ней ты сможешь выполнять и обычные каждодневные действия и жесты. Протез устойчив к загрязнениям, водоотталкивающий.       «Я отрубил себе руку, чтобы вернуться к Мишонн и детям, а ты её мне возвращаешь», — проносится в голове у Рика. Она вновь отдала ему что-то, не прося ничего взамен. Не имея ничего. У него начинает кружиться голова.       — Господи, Мариса, — выдохнул Граймс растерянно и растроганно. Он опустил коробку прямо на землю и сдавил Марису в объятиях так сильно, что она пискнула. — Я даже не знаю, что сказать. Спасибо...       Получается, они с Лесли говорили, и «небольшая проблемка» Рика стала первой вещью, которая пришла ей на ум. Чёрт возьми. Это же Граймс не единожды говорил ей «заглажу», «искуплю», «помогу» — и нихера не загладил, не искупил и не помог. А она просто взяла и сделала вообще без единого слова. У Рика в груди набухло тепло, как будто выпил кружку чая залпом — но в самом центре засел назойливый червь вины.       — А я говорила, что понравится, — произнесла Мариса, демонстративно подняв указательный палец вверх, и всучила коробку обратно. — Только не меня, а Лесли благодари. Он, кстати, убедился, чтобы тебе, аккуратисту, положили водонепроницаемый чехол, целых три зарядных кабеля и переносную батарею. Можно полтора раза зарядить без источника электроэнергии. Будешь самый современный ампутант во всей Вирджинии теперь.       Она приобняла его за плечи, и они отправились разбираться с остальными презентами.       — Так вы с майором были знакомы прежде? — спрашивает Рик, неохотно положив протез обратно в коробку. Надо будет разобраться, как это чудо техники работает.       Мариса кивает, искренне довольная тем, что лидеру общины пришёлся по душе её маленький сюрприз. Она и Рик неторопливо бредут по дороге к главным воротам, небо было солнечное-солнечное, как будто сейчас начало августа, а не конец сентября.       — С университета. Помнишь «каннибализм в мифологических сюжетах античности»? Он обожал греческую мифологию, так что помог мне с источниками, и мы на этой почве сдружились… так продолжилось и после бакалавриата. А через несколько лет мир ёбнулся. Он на тот момент был аж в Вашингтоне, я имею в виду штат. Спас солдата, тот его пожалел и привёл в город, а дальше ты и сам в курсе, как оно. И вот недавно я узнала, что он живой… Вообще не ожидала, что встречу хоть кого-нибудь из своего прошлого… Это как, — Мариса на секунду задумалась, — наверное, как встретить представителя твоей диаспоры заграницей, что ли. Очень приятно. Уютно.       Рик понимает. Приятно и уютно. Он сам знает, как это — когда после Атланты встретил свою семью и Шейна, то был вне себя от счастья.       — Он не предложил тебе вернуться в строй? По тебе видно, что ты скучаешь по армии.       Рик скрывает беспокойство под шуткой. Иногда ему кажется, что Мариса согласилась бы вернуться в любую армию просто потому, что это принесёт ей желанное чувство стабильности, которого он её лишил.       Мариса встаёт по расписанию и занимается почти каждый день. В её движения и действиях по-прежнему прослеживается солдат. Она снимает форму только для стирки и сушки. Куртку ещё может поменять, а штаны таскает до последнего. Да и к лицу ей это, если честно… Облегающий верх и свободный низ отлично сочетаются с её развитыми плечами и руками. Переехав к Ниобе, Мариса вернулась к тренировкам, которые забросила в последний месяц в CRM. В армии ты и так почти всегда занят какой-то физической активностью, о каких постоянных тренировках может идти речь, если к ежедневному списку задач, и так забитому под завязку, добавляется ещё и личное горе? Засыпаешь от усталости, едва коснувшись подушки. Александрия в этом плане выматывает гораздо меньше.       — Я сказала ему, что мой дом теперь здесь. — Мариса посмотрела на Рика, и до него сразу дошло, что она имеет в виду — от этого грудь окончательно затопило теплом. — Жить есть где, работу ты мне тоже дал... как обещал. И не ведешь себя, как трухло. Я уже не чувствую себя пациентом психиатрической клиники. Уже нет.       — Правда? — обрадованно спросил Рик.       — Правда, — просто кивнула Мариса.       Полминуты они шли молча. Вокруг солнечных панелей и огромного контейнера был ажиотаж: помощники из кладовой занимались разгрузкой под наблюдением Мишонн, рядом заведующий вносил предметы в каталог, несколько патрульных охраняли периметр от залётных ходячих.       — Спасибо тебе большое за протез, — выдохнул Рик признательно. — Это просто небо и земля по сравнению с теми вариантами, что мне предложил Юджин.       — Да что ты меня благодаришь, Лесли всё устроил.       — Потому что ты его попросила, хотя могла этого не делать. Я бы даже сказал, не должна была.       — Тебе следует поблагодарить Р-Джея, что с дерева упал, без него я бы в радиорубке не оказалась. Когда я говорила с Лесли, то вспомнила, что в Портленде был такой центр, и спросила, существует ли он ещё. Оказалось, что они его не забросили и не разрушили. Материалы, конечно, товар дефицитный, но по старой дружбе всегда что-нибудь находится. — Мариса мягко похлопала Рика по плечу и улыбнулась так, что воздух вокруг стал теплее. — Носи на здоровье, начальник.       Они подошли к Мишонн. Та сверялась со списком, который прилагался к контейнеру. Рик немедленно похвастался новой игрушкой, новость его жену невероятно обрадовала, и она решила, что необходимо обнять сначала Рика, а потом и Марису.       — Что бы мы без тебя делали, — сказала она с искренней улыбкой. — Я начинаю думать, что Рик тебя с собой прихватил, потому что знал, какой ты талисман. Спасибо тебе, Мариса. Хорошо, что ты с нами.       У Марисы — да что там, даже у Рика — на зубах заскрипело от того, как сахарно звучало. Но Мишонн не виновата, что так думает, она по-настоящему признательна новенькой за то, что та спасла её мужу жизнь и помогла им в CRM. Мариса ответственно подходит к своим обязанностям, и сегодня благодаря её связям Рик получил современный протез. Это, наверное, самый продвинутый гаджет во всей Александрии будет. Как раз для лидера, думает Мишонн и улыбается.       — Обращайтесь. Первым делом поставим сигналку на кладовую и оружейную, а потом на всё остальное. — Мариса взглянула на Рика. — Для неё нужно не так много энергии, до полкиловатта на объект, а то и меньше. Распорядишься, чтобы побыстрее занялись солнечными панелями, начальник, окей?       — Конечно, начальница. — Рик понарошку склонил голову, прижимая коробку с протезом к животу. — Ещё указания будут?       — Инструкцию мне дайте из какой-нибудь коробки, изучу... А то как олух буду.       «Всё, что пожелаешь, — хочет сказать Рик. — Проси всё, что пожелаешь».