Красный флаг

Се Лянь прикусывает язык. Ну, конечно, не упоминал, не так много они общались, чтобы дойти до болезненных детских воспоминаний. Из всего объёмного досье, полного сомнительных историй, всерьёз поразила его только одна строка. Место выпуска: шелтер "Сяньлэ". "Сяньлэ" вела благотворительную деятельность в разных сферах. Больше внимания доставалось тем проектам, которые позволяли сделать красивую картинку для журнала или эффектный сюжет для новостей, поэтому Се Ляню, будучи публичным лицом компании, чаще приходилось посещать события вроде аукционов, званых ужинов и тому подобных мероприятий. Люди предпочитают смотреть туда, где много ярких софитов и дорогих костюмов, а не на настоящих нуждающихся в помощи, которые едва могут связать два слова на камеру. Се Лянь, конечно, старался никого не винить. Уж лучше пусть богачи пускают пыль в глаза, но платят по-настоящему, чем… всё равно пускают пыль в глаза, но каким-то менее полезным для общества образом. Тем более, что благотворительные проекты прямого действия на балансе “Сяньлэ” тоже были, и этого, на тот момент, хватало, чтобы немного примирить идеалистичного наследника с действительностью. В числе прочего, деньги шли на содержание шелтера для жертв домашнего насилия. Главным образом, организация работала именно как шелтер, то есть, место, где пострадавшие могут укрыться временно. Однако в отдельных случаях особенно вопиющих происшествий дети, не имевшие опекунов, жили там подолгу, пока шли небыстрые процессы, связанные с реабилитацией или судебными разбирательствами. Это происходило не так часто, всё-таки это место не было детским домом. Се Лянь, прищурившись, посмотрел на Хуа Чена, пытаясь вспомнить его дело. Конечно, шелтер не находился в фокусе его внимания постоянно — обязанности наследника простирались существенно шире курирования благотворительного направления (в котором шелтер был только одним из крупных проектов) — но всё же громкие дела он помнить мог. ...ничего. — Я не помню тебя, — со вздохом признал Се Лянь. Казалось совершенно невероятным, что такого человека как Хуа Чен вообще можно забыть, встретив в любом возрасте, и всё же это было так. По губам Хуа Чена, сейчас выглядящими обескровленными, скользнула кривоватая улыбка. — Это неудивительно. Шелтер дотянул до моего шестнадцатилетия и схлопнулся вместе с "Сяньлэ". У тебя были... другие проблемы. Се Лянь горько морщится, невидящими глазами глядя в сторону "Тунлу". "Другие проблемы" — это мягко сказано. Се Лянь ёжится, воздух внезапно стал прохладным, но сейчас это только остужает гудящую голову. — Мы встречались раньше? — Спрашивает Се Лянь прямо. — Мы разговаривали как-то в детстве. Ты приезжал в шелтер, чтобы снять какой-то ролик. Се Лянь хмурится: — Видео с тобой я бы точно запомнил. — Это было не на самих съёмках, — нехотя поясняет Хуа Чен. — Мы... столкнулись в коридоре. Ты спросил, как у меня дела, а я был на взводе и вывалил на тебя все свои проблемы. Молчание тянется и тянется. Се Лянь силится вспомнить хоть что-то, но в голове по-прежнему пусто. — Прости, — качает он головой, обращаясь наполовину к реальному Хуа Чену рядом с ним, нахохлившемуся как большая птица, наполовину к неизвестному мальчику из прошлого, которого Се Лянь никак не может вспомнить, хотя тот запомнил самого Се Ляня на долгие годы. — Фэн Синь влез, куда не следовало. Ты сам должен решать, что рассказывать, а что нет. Особенно, если это касается... прошлого. "Особенно, если это касается того, как ты попал в шелтер для жертв домашнего насилия," — имеет он в виду, но не говорит. Хуа Чен молчит. Се Лянь захлопывает папку, звук резкий. — Что ж, это объясняет некоторые твои... широкие жесты в отношении меня, — Се Лянь не звучит упрекающим или разочарованным, но его задумчивость... Хуа Чену не нравится. Как будто Се Лянь понял о нём что-то, что Хуа Чен немедленно должен опровергнуть. Сказать, что это не единственное объяснение его "жестам". Но Хуа Чен просто... не может. Не сейчас, когда его прошлое глядит на него своим мёртвым ледяным взглядом и трогает поджившую корку на сердце. Он делает над собой усилие, поднимает голову и пытается… придумать что-то. Что-то рассказать или предложить, побыть полезным ещё немного, задержать на себе взгляд бога ещё на мгновение. Взгляд, который вот-вот должен ускользнуть окончательно. Потому что он уже увидел всё, что следовало. Се Лянь замечает выражение лица Хуа Чена, и по его собственному пробегает быстрая волна беспокойства. Он открывает рот, чтобы что-то сказать… и тут тишину разрывает звук вибрации телефона. Се Ляню звонят. Се Лянь достаёт телефон и, не глядя, отключает вибрацию. — Сань Лан... — обращается он к Хуа Чену, явно с большим трудом подбирая слова. — Мне правда очень жаль. Я никогда бы не стал... специально тебя расстраивать. Мне всё равно, что в этой папке, если хочешь, можем сейчас же её сжечь. У тебя есть зажигалка? Хуа Чен печально улыбается уголками губ и кивает на телефон, всё ещё зажатый в здоровой руке Се Ляня: — Тебе звонят, гэгэ. Ответь, вдруг что-то важное. ~~~ Звонила Цинсюань. — Привееееет, — здоровается она в своей обычной певучей манере. — Во-первых, молодец, что не пришёл сегодня в офис, я горжусь тобой! Се Лянь попытался потереть себе точку между бровями загипсованной рукой, потому что в здоровой руке у него телефон, но чуть не въехал себе в глаз гипсом и сдался. — Во-вторых, приезжай, ты нам нужен?.. — пробует угадать продолжение он. — Во-вторых, приезжай, ты нам нужен! — Ликующим тоном заканчивает фразу Ши Цинсюань. — Но лучшая часть не эта, а то, что, когда ты узнаешь, что случилось, ты сам захочешь приехать! — И что случилось? — Напряжённым тоном уточняет Се Лянь. Нельзя обманываться воодушевлённым тоном Ши Цинсюань, она из тех людей, кто кажется тем более весёлым, чем в большем стрессе находится. Но и когда что-то хорошее происходит, тоже кажется весёлым. Словом, кажется весёлым приблизительно всегда. — Мы запустили три тысячи фонарей, — заговорщицки понизив голос к концу фразы, сообщает ассистентка. Глаза Се Ляня широко распахиваются: — ЧТО?! ~~~ Речь о странице со сбором пожертвований для Мусорного бога с милой анимацией, отражающей продвижение сбора в виде зажигающихся летающих фонариков. (Текст на страничке настоятельно просит запускать фонарики только в интернете, потому что настоящие летающие фонари угрожают птицам, и желает всем хорошего дня.) Три тысячи фонарей — это очень много. Это полностью решает проблему с той инвестицией, которую они потеряли по непонятной причине за неделю того, как Се Лянь попал в больницу. Возможно, даже что-то ещё останется. Се Лянь осознаёт всё это параллельно с тем, как слушает радостный щебет Ши Цинсюань примерно на ту же тему, но тут вспоминает ещё одну важную деталь. — Подожди-ка, — перебивает он. — Разве ты не обещала там кое-что в том случае, если мы наберём три тысячи фонарей? Разным этапам сбора соответствовали разные “обещания Мусорного бога”. На первых порах они были вполне здравыми — вроде добавления новых функций в приложение или высадки определённого количества деревьев, или записи поздравительного видео в стенах офиса. Но… честно говоря, они никогда не ожидали, что они соберут столько на пожертвованиях от частных лиц, поэтому к последним обещаниям в списке Се Лянь отнёсся несколько… халатно. — Ты позволил мне написать это от твоего имени, — голос Ши Цинсюань так и источает самодовольство. — Так что всё верно, мы обещали. Не имея возможности успокоить себя привычным жестом, Се Лянь начинает нервно покусывать большой палец на загипсованной руке. — Я выезжаю, но я, эм, не в городе, — говорит он и вешает трубку, позволив себе не дослушать радостное улюлюканье своей лучшей подруги. Он глубоко вздыхает и подходит к Хуа Чену, который выглядит так, как будто на его лице поселилась небольшая, но плотная туча. — Сань Лан ужасно несправедлив, — произносит Се Лянь чуть-чуть капризно. — Продолжает осыпать меня благодеяниями, которые я никогда не смогу вернуть. Хуа Чен встревоженно хмурится: — Что случилось, гэгэ? — Ши Цинсюань звонила... похоже, "Искатель цветов" просто невероятно популярен. Мы едва можем сладить с щедростью его поклонников. — Это хорошо или плохо? — переспрашивает запутавшийся в смешанных сигналах Хуа Чен. Се Лянь расплывается в улыбке, которая была, кажется, одной из самых широких в его жизни. — Мы собрали больше трёх миллионов! Это спасёт мой школьный проект! Это... — набирает воздуха в грудь Се Лянь. — ПОТРЯСАЮЩЕ! Можно я тебя обниму?! Едва дождавшись неуверенного кивка, Се Лянь сжимает растерянного художника в объятиях. И сразу пытается отстраниться, но Хуа Чен секунду удерживает его, сжав крепче, и шепчет: — Ты мне ничего не должен, ты же знаешь? — Ты мне тоже, — шепчет Се Лянь в ответ. Хуа Чен разжимает руки, стараясь не чувствовать разочарование от того, как быстро Се Лянь отстраняется... а лучше вообще ничего не чувствовать. — ...Но теперь мне всё-таки нужно в офис сегодня, и чем скорее, тем лучше. Подбросишь меня? — взбудораженно тараторит директор Се, уже садясь в машину. Будь Хуа Чень чуть менее подавлен, он мог бы заметить, что взбудораженность его довольно натужная. У Се Ляня камень на сердце, но… время не ждёт, график Се Ляня на ближайшие недели только что пополнился целой кипой новых дел, и думать об их с Хуа Ченом общем прошлом не то что бы совсем некогда, но… Страшно. — Теперь мы должны будем организовать вечеринку для активных пользователей “Мусорного бога”... Ну и для наших партнёров, и для тех, кого мы надеемся сделать нашими партнёрами, в общем, для всех. Это одно из наших обещаний на сайте на случай большого сбора, их придумывала Ши Цинсюань, а у неё на всё один ответ, и это всегда вечеринка, — бодрясь, объясняет Се Лянь по дороге, активно жестикулируя левой рукой. — Приходи на неё, пожалуйста. Я буду благодарить со сцены Искателя Цветов... мы не скажем никому, что это ты, но мне будет важно знать, что ты в зале. Он смотрит на Хуа Чена умоляюще, и Хуа Чен, на секунду отведя взгляд от дороги, коротко кивает. — О, и я буду должен сделать кое-что ещё, после чего мне определённо потребуется, эм, дружеское участие… — раздражённо вздыхает Се Лянь. — Дружеское участие от кого-то непричастного к произошедшему… В общем, что бы ты там ни увидел, знай, что это была идея Ши Цинсюань, но я не запретил ей это писать, поэтому виноват сам. ~~~ В офисе Се Лянь моментально растворяется куда-то в направлении опенспейса и, судя по доносящимся звукам, занят там в основном тем, чтобы обмениваться со всеми вокруг поздравлениями и восторженными возгласами. Попавший в гравитационное поле воодушевлённого директора Се Хуа Чен по инерции проводил его до приёмной, и уже собирается уйти, когда ловит на себе пристальный взгляд Ши Цинсюань. Взгляд, который явно что-то взвешивает. — Сообщите, как прислать вам вашу копию, директор Хуа, — официальным тоном произносит она, видя, что её раздумия замечены. — Мою копию чего? — Прохладно осведомляется Хуа Чен. — Плана упражнений, которые реабилитолог прописал Се Ляню для руки. — О. Он их не делает? — Интересуется Хуа Чен, плавно опускаясь на стул для посетителей, подхватив с него ручку и записывая что-то на листочке для заметок. — Даже не пытается, — фыркает ассистентка. Хуа Чен переворачивает листок и проскальзывает его по столу к Ши Цинсюань отточенным жестом крупье. Ши Цинсюань подхватывает записку, высоко поднимает брови, забивает что-то в свой телефон и немедленно разрывает листок в мелкие клочки. Некоторым вещам просто не следует быть произнесёнными вслух. Например, названию почты директора Хуа. Не в этих стенах. Или их маленькому молчаливому соглашению о здоровье директора Се. Хуа Чен чуть наклоняет голову. Почти незаметный жест одобрения, но старшим братом Ши Цинсюань был Ши Уду, так что она с детства умела улавливать даже очень хорошо скрытые положительные сигналы. И всегда возвращала их в многократном объёме. — Готово! — Сверкает улыбкой она. Хуа Чен скрывается за дверью как злой дух от защитного амулета. Он не настолько раздражён на Ши Цинсюань, чтобы даже не попрощаться. Просто не хочет признавать, насколько близок он был к тому, чтобы ответить на улыбку. Да и продолжать высматривать прямую спину директора Се через весь офис, зная, что кто-то это видит… Хуа Чен не готов. ~~~ Поздним вечером того же дня наконец оставшийся один Се Лянь открывает свой ноутбук и после недолгого колебания вводит адрес, который помнит наизусть, несмотря на то, что он состоит из хаотичного набора символов. — Я об этом пожалею, — говорит он себе, глядя на открывшееся меню ввода пароля. — Я точно об этом пожалею. Сань Лану явно не было приятно, что я об этом узнал, и в данный момент я усугубляю ситуацию. Мозг услужливо подкидывает оправдание: скорее всего, Се Лянь уже знал об этом, он просто забыл. Если бы не его зацикленность на себе и своих проблемах, то, наверное, он бы даже узнал Сань Лана сразу, ведь они встречались. Сколько в мире существует подходящих по возрасту мужчин с красным правым глазом? На краю сознания что-то брезжит. Ещё не воспоминание, но... Се Лянь раздражённо кривит губы, вводит длинный пароль, который он также помнит наизусть, и входит в архив документов "Сяньлэ".