Ты нужен...

В прохладную комнату залетали снежинки, которые мгновенно таяли и испарялись из-за тепла, выделяемое батареей. В воздухе витал запах алкоголя и сигарет, грязи и пыли. Несколько разбитых бутылок валялись около стены, в луже из расплескавшихся спиртных напитков. Оставалось только, чтобы эта квартира полностью прогнила. На том же полу, на том же месте сидел Йоонас, допивая очередную бутылку виски и докуривая последнюю сигарету из третьей пачки за один день. Когда-то он старался курить как можно реже, но в том состояние, в котором он был сейчас, его ничего не волновало. Голова тяжелела, тело отнималось, мысли в голове путались, сил не хватало, чтобы сделать вдох. Он анализировал свою жизнь, в голове прокручивал моменты, которые хотелось бы забыть навсегда. Но они его мучали; те воспоминания будто превратились в живых существ в его голове и схватились всем телом за нейроны мозга. Йоонасу было плохо, но он терпел. Внутри разгорелось желание лечь в ванную, наполненная холодной водой. Возможно только такая температура была способно привести его в прежнее состояние, но с чего он это взял? Может были какие-то знания в его голове, всплывшие сейчас, рвались спасти сосуд, в котором обитает почти мёртвая душа. С первой попытки ему не удалось подняться. Сначала он упёрся руками в диван, поднимая своё тело на ноги, которые оказались до безумия ватными. Вторая попытка показала свои успехи. Йоонас более устойчиво встал на колени, а потом полностью поднялся. Он держался руками за всё, что было вокруг него, но бутылка с алкоголем также была крепко сжата в его руке. Блондин облокачивался на все тумбы, шкафы, стены, но было очень тяжело. Голова начала болеть, колоть, жечь; всё тело было слабым, бледным, почти омертвевшим. Парень даже не был пьяным; он пил столько, что не успевал трезветь и пьянеть, перестал получать эйфорию от алкоголя, но дозы увеличивал до ужаса. Руки тряслись, а значит проявился тремор, связанный с нервной системой, также как и внутренняя тревожность. И снова ноги переставали его держать. В глазах начало темнеть, голова кружилась, от чего равновесие начинало теряться. Только он вышел в коридор и направился к ванной комнате, как не удержался за тумбу и упал. Бутылка разбилась и осколки вонзились в руку парня; из ран моментально начала струиться алая кровь. Он упал и закрыл глаза. Вот и настал тот момент, когда тело заставило его перестать сопротивляться. Йоонас впал в синкопальное состояние. *** Нико поднялся по лестнице на нужный этаж и постучал в дверь квартиры его друга. Снова тишина. Абсолютно ничего в ответ. Он решил не надоедать, поэтому уже хотел уйти, как услышал громкий грохот за дверью и будто что-то разбилось. — Йоонас, Йоон! Это я, Ник, открой пожалуйста. Я слышал, что ты там, — Моиланен начал колотить по двери, пытался докричаться, но снова в ответ ничего. Тут он вспоминает, что год назад Порко давал ему ключи от своей квартиры, но постоянно забывал забрать их. Шатен быстро побежал вниз по лестнице, направляясь в свою машину. Он перевернул весь бардачок и отыскал связку, состоящую из двух ключей. Один открывал нижний замок, на который закрывают дверь, когда уходят, а если кто-то закрылся изнутри, как в данной ситуации, есть верхний замок, который позволяет отворить дверь. — Вот я дебил, что раньше-то не сообразил? — Нико снова побежал к квартире, только уже зная, что откроет ту чёртову дверь. Повернув замок в скважине, несколько лучей света скользнули первыми в прихожую. Моиланен зашёл внутрь и увидел бездвижное тело на полу. Блондин лежал на боку абсолютно без сознания. — Твою мать, — шатен подбежал к другу и положил его на спину, сразу проверяя пульс на запястье. — Йоонас? Ты меня слышишь? Он прокрутил все возможные ужасные исходы событий, которые могли произойти с Порко. Убедившись, что пульс в норме, Нико всё же набирает номер Олли, который тогда был в Оулу на работе. — Он лежит на полу, без сознания, пульс в норме, — продиктовал Моиланен, а бас-гитарист начал его успокаивать. — Огляди комнату, есть какие-то таблетки? — Олли сам начал переживать за друга, с которым знаком со школы. — Везде куча бутылок, но… таблеток нет, — вокалист внимательно всё осмотрел, не упуская ни одного предмета из виду. — Бутылок много? — Очень. — Алкоголизм… он вызывает бессонницу, классическое сочетание. Скорее всего он не спал больше пять суток и его тело не выдержало. Он без сознания, то есть упал в обморок, — объяснил Матела, а Нико внимательно слушал его. — Что мне делать? — Ему нужно отдохнуть. Перетащи его на кровать и пусть спит столько, сколько нужно, не буди его. Как очнется, он не вспомнит даже, что произошло. Скорее всего на тебя не сможет нормально реагировать. Вызываешь скорую, объясняешь всю проблему. Ему поставят капельницу, чтобы прочистить организм. Я думаю, Йоонас пил всё то время, пока мы не могли до него дозвониться. Там его продержат около дня. Затем слушай всё, что тебе скажет врач. Понял? — Да, я понял, спасибо. — Обязательно позвони, когда врач тебе что-то скажет. Ник, главное не паникуй. — Да, я знаю. Пока. *** Как и говорил Олли, Йоонас проснулся через день и абсолютно ничего не помнил. Пока скорая ехала, парня несколько раз вырвало, голова болела, в желудке была жгучая боль, а тело сильно ослабло. За всё время пока он спал, Нико привел квартиру в прежнее состояние. Он собрал в мешки все бутылки и другой мусор; вымыл полы с хлоркой; отшоркал обивку дивана, ковер и обои; закинул в стиральную машину все грязные вещи; выкинул из холодильника все протухшие продукты. С приездом врачей, Йоонаса положили на носилки и вынесли из квартиры. — Вы ему кем приходитесь? — спросил медбрат у Ника, а тот сразу ответил: — Я его лучший друг, можно с вами? — он заметил сомнение в глазах врача. — Его родители в Оулу, девушки нет, я единственный, кто сейчас может быть рядом с ним! — Убедили. *** Йоонаса подключили к капельнице, вводя иглу в вену на руке; рядом с койкой стоял кардиомонитор, показывающий стабильное сердцебиение и давление. Из палаты вышел врач, подходя к Нико, который решил пока ничего не сообщать остальным, кроме Олли. Мужчина в белом халате с ручкой в кармашке, взял пластиковый планшет, к которому прикреплены документы о пациенте. — Извините, не могли бы вы сказать, что произошло с Йоонасом Хенриком Порко? — врач стоял напротив вокалиста, а тот поднялся с лавки. — С начала сентября он перестал выходить со всеми на связь; родители, друзья, соседи — никто не мог до него дозвониться, докричаться и достучаться. Он просто заперся у себя в квартире. Позавчера я смог открыть дверь и увидел его без сознания в коридоре на полу. Позвонил нашему другу медику, который сказал подождать до того момента, когда Йоонас очнётся. Затем я вызвал скорую, — рассказал Моиланен, выдыхая и сглатывая образовавшийся ком в горле. — Мы сделали анализ крови и… в его организме высокий уровень содержания алкоголя. — Да, в его квартире было много выпитых бутылок. Думаю, он пил с сентября. Доктор, он был ведь в депрессии верно? — Подразумеваю, что да. Я пока не могу ставить диагноз. Определенно у него нет алкоголизма, но организм сильно истощён, видимо пища почти не поступала в желудок. Мы также сделали компьютерную томографию лёгких и выявили загрязнённую слизь внутри, омертвевшие реснички, которые находятся внутри органа, раздражение и воспаление стенок. Я так предполагаю, что он много курит, — мужчина смотрел на бумаги, читая результат обследования. — Курил… он мало курил… очень. В неделю может одна сигарета, а может и в месяц. Йоонас осознанно бросил, просто иногда мог себе позволить, но… в квартире я нашел около тридцати пустых пачек из-под сигарет, а окурков еще больше. — Ваш друг определенно впал в депрессию. Извините, но вы должны быть рады, что он не совершил самоубийство. — Вы правы. Когда его выпишут? — Завтра вечером. Можете остаться здесь, я выпишу лекарства, которые позволят лёгким восстановиться быстрее и успокоительное, чтобы не было бессонниц. Ему будет сложно возвращаться к привычному рациону дня. Ваш друг будет слабым, пока не восстановится полностью; плохой аппетит, боли во всём теле и другое. Стоит за ним присмотреть. — Да, я понял. Спасибо вам. — Это моя работа. Нико рассказал всё Олли, а тот только успокоил друга. В общую группу он отправил сообщение с тем, что произошло с Йоонасом, что переживать не стоит и приезжать тоже. Все свободно выдохнули, расслабились. *** Йоонас очнулся с перебинтованной левой рукой. Белые стены, запах дезинфицирующих средств, писк аппарата рядом и держатели на пальцах вместе с трубкой. В палату зашел мужчина в белом халате, который сразу поздоровался. Тогда-то Порко увидел в углу Ника, который сидел на стуле и склонил голову вниз. — Он спит. Ваш друг волновался и уснул только под утро, — сразу ответил доктор. — Я так не хотел, чтобы из-за меня кто-то страдал. Не получилось, — прошептал гитарист. — Что вы помните последним? — Разбитая бутылка, рука начинает болеть, — об этом ему напомнила ноющая конечность. — Да, вы поранили руку, но всё в порядке. Вы впали в депрессию, так предполагаем мы. Вашему другу мы передали все требования, а вас он сможет забрать сегодня вечером. — Спасибо. В палате остались только двое музыкантов. Йоонас смотрел на Ника, который мило спал; его голова была подпёрта рукой, которая упиралась в ручку стула. Он всё проанализировал в голове и начал вспоминать: как он не отвечал на его звонки; как он игнорировал все просьбы и мольбы Моиланена; как он гробил своё здоровье с каждым днём всё больше и больше; как он хотел удариться головой об стену, чтобы разбить черепную коробку, лишь бы освободиться от всего, что на него давит. Ник задвигался и открыл поочерёдно глаза; он заметил Йоонаса, смотрящего на него уставшим взглядом. — Как себя чувствуешь? — вокалист присел на край постели и обхватил руками бледную ладонь блондина. — Я хочу домой, — прошептал тот. — Подожди немного. До вечера. Я тебя отвезу и ты сможешь полностью отдохнуть в привычной обстановке. Хочешь воды? — Я немного голоден. — Тебе ввели диету, поэтому жареное тебе запрещено, также как и много соли и сахара. Я принесу тебе что-нибудь простое, хорошо? — Спасибо. Вот чего ждал все эти два месяца Нико, этой чёртовой лёгкой, но безумно нежной улыбки. Он принёс овсяную кашу, сваренную на воде, с фруктами. Так как Йоонас повредил правую руку, вокалисту пришлось с ложки его кормить. — Какая гадость, — фыркнул блондин. — Домой приедем, я тебе самую вкусную кашу приготовлю, а сейчас терпи, иначе снова в обморок грохнешься, — пообещал Нико, а гитарист послушно глотал пищу, подавляя рвотный рефлекс. *** Когда Моиланен привёз друга к нему домой, то сразу же направил в ванную, потому что Порко не мылся больше шести дней. Бинты на руках сняли ещё в больнице, раны вполне могли сами зажить, но так как сил у парня всё ещё было не так много, Нико набрал в ванну воды и довёл блондина до комнаты. Моиланен пошёл на кухню, чтобы приготовить что-то съедобное Йоонасу, который и так за два месяца ничего нормального не съел. Как и обещал он сварил кашу, но перловую, перемешав её с красным болгарским перцем и варёной куриной грудкой, которую нарезал кубиками. Йоонас снял с себя всю одежду и залез в горячую, немного обжигающую тело, воду. Голову наполнили мысли, волна непонятной паники и тревоги. Тело начало снова тяжелеть, будто душа пытается вырваться наружу. Руки тряслись, а в горячей воде становилось холодно, отчего появлялись мурашки. В горле образовался ком, который сильно давил и сглотнуть было почти невозможно; зажмуривая глаза, из них начинали литься слёзы. Появилось желание утопиться, но у Йоонаса не хватило бы сил долго находиться под водой, чтобы умереть. Но с каждой секундой внутри всё только накалялось. За два месяца наихудшего состояния, которое он испытал впервые за двадцать семь лет жизни, гитарист успел переосмыслить всё, что с ним случилось за последние лет десять. Но также впервые он столкнулся с мыслью о суициде. Может это действительно было проще, чем сражаться с самим собой внутри и проблемами снаружи? Так Порко и продолжил над этим размышлять, да так, что на просто замер, не издавая и малейшего звука. Остановившись на, как он думал, правильном варианте, гитарист потянулся рукой к полочке, на которой лежала его бритва. Подержав её под водой немного, парень глубоко выдохнул и решился на первое действие. Нико сидел за столом и гипнотизировал часы на дисплее духовки. Его напрягло, что из ванны перестали доноситься какие-то звуки, например, всплески или хотя бы тяжёлое дыхание Йоонаса. Всё же Моиланен решил просто себя успокоить и направился к двери ванной комнаты. Только он её открыл, как сразу же ужаснулся. Вокалист подлетел к другу и выхватил лезвие, которое было откреплено от самой бритвы. Осмотрев левую руку и правую, он не обнаружил следов порезов, да и красных пятен также не было. — Боже, Йоонас зачем? Зачем ты хотел это сделать? — Нико сел на холодный и немного мокрый кафель рядом с ванной и продолжал держать руки гитариста. — Я… я… не знаю, — и слёзы из глаз старшего полились рекой. Он всхлипывал, жмурил глаза, ему хотелось раствориться в воде как сахар, чтобы не чувствовать ту боль, что находилась внутри. Парень прижался щекой к рукам Ника, а тот решил вытащить гитариста из воды. Приподняв его на ноги, шатен помог ему выбраться из ванной, накидывая белый халат и завязывая на талии пояс. Младший привёл Йоонаса в спальню и уложил на кровать, укрывая толстым одеялом, но блондин не смог даже отпустить руку вокалиста. — Мне страшно… страшно, что я снова попытаюсь себя убить. Эти слова заставили Нико залезть на кровать к блондину, а тот его обнял, прижимаясь всем телом. Йоонас уткнулся носом в шею Моиланена, будто пытаясь скрыться от чего-то, шатен только в ответ его обнял, поглаживая по спине, успокаивая и говоря, что он рядом. — Мне надоело! Надоело быть тем, кем я не являюсь. Все видят во мне весёлого парня, который постоянно улыбается, на котором держится всё веселье, вся энергия группы, но… это не так. Каждый день я надеваю одну и туже маску лишь бы спрятаться от настоящего себя, избежать лишних вопросов, надеется, что все проблемы — это плод моего воображения. Я стремлюсь всех развеселить, обрадовать, чтобы им стало проще, а в итоге, убивая себя. Ник, я не тот кого вы привыкли видеть! Я потерялся… потерялся внутри себя! Парень изливал душу тому человеку, которому уже успел доверить свою жизнь дважды. Он рассказал про алкоголь, что это был способ лечения, который перерос в алкоголизм, то есть болезнь. Поведал про сигареты, что пытался успокоиться, расслабиться, насладиться хоть чем-то, но лишь убивал свой организм. Мысли о самоубийстве; постоянно открытое окно, которое его пленило; осколки от разбитых бутылок, которые он хотел воткнуть себе в тело поочерёдно. Йоонаса трясло; он почти сидел на бёдрах Нико, всё пытаясь скрыться и избежать своих страхов. Его душа давила, сдавливала горло получше любой верёвки, даже не прикладывая к этому особую силу. Моиланен чувствовал, как по его шее скатываются струйки горячих слёз; он прижимал блондина к себе, давая полную защиту и доверие. — Нико, мне так плохо, ты себе представить не можешь, — прошептал Порко, сжимая пальцами футболку вокалиста. — Ты со всем справишься. Но никогда не думай, что один. У тебя есть родители, мы с группой, друзья, у тебя есть я, которому ты можешь всегда довериться. — Я уже доверился достаточно, чтобы понять в чём вечно была проблема. Йоонас внимательно посмотрел заплаканными глазами на Нико, который продолжал держать друга, чтобы тот не впал в очередную паническую атаку. Одну руку Порко переместил на щеку вокалиста, а вторую так и оставил на плече. Он не побоялся на этот раз сделать шаг вперёд и просто совершил то, чего ему не хватало, над чем он ломал голову два месяца. Прохладные губы гитариста коснулись губ Ника, отчего тот был в шоке и сначала даже отстранился, но не удержался. Они слились в поцелуе, и никто не знал, значит ли он вообще хоть что-то? Может это порыв эмоций? Или чувств? Парни продолжали целоваться и их действия были куда отдалены от того, что они творили на сцене. Детские и позёрские поцелуйчики были не для этого момента. Блондин начал ощущать в душе что-то лёгкое, настоящее и естественное. Это было то, что ему определённо нравилось. Влюблённость? Влюблённость в друга, которого он знает восемь лет, очень даже мило (сарказм). А что, если даже так? Может у Йоонаса получится стать настоящим благодаря этим чувствам, также избавиться от масок и наконец найти себя реального, а не копию? Они оба уснули в объятиях друг друга, под одним одеялом и с улыбками на лице. Определённо это был не конец того, что творилось между ними.