Три

***

      Фильм всегда начинается с красочных пейзажей местной флоры и фауны: белки, кролики, травушки-муравушки. Кому-то заходит, а для кого-то это серая обыденность — то, что видишь каждый день, ей-богу!       Деревья, камни, здания, люди — всё окружение, весь мир, вся страна напыщенных индюков и бедных незрячих кур. Все отличаются от друг друга: последних поедают каждый день, первых — только по праздникам, а общее между ними в том, что они не летают, но готовы бегать без головы целый час.       Обшарпанные стены, засранный подъезд, грязные соседи — роскошь для бедных.       Загнившие обои, голый пол, фиолетовый ковёр, которого каждый обходил стороной, и запах кофе. Самое богатое из предметов: кресло, плита и телевизор. Особенно телевизор. Хотя, в ней было всего две программы — сраные новости и сраная пропаганда святой богородицы. Лучше уж первое, чем последнее, поэтому на телике всегда идут новости. Новости о том, кто кому изменил, новости о том, кто кого убил, новости о том, кто кого обидел... Очередной фарс, скукотища, грёбаная идиллия без намёка на эндорфины.       Если Генри не шлялся по улице в поисках быстрого заработка, лёгкой работы или обычной прогулки, он сидел перед зомбоящиком и пялился на канал. Если Генри не позволял своему мозгу гнить перед экраном, он всё время находился на улице. Иногда к нему присоединялись либо Элли, либо Чарльз, разбавляя обстановку своим появлением или же поддерживая друга.       Вместе они никогда не гуляли. Генри думал, что может Чарльз и Элли не ладят друг с другом, может ладят настолько сильно, что не хотят обидеть третьего в их триплфрендшипе, поэтому особо не стараются разбавлять свою химию в присувствии Стикмина. Последнего это не колышело. Они есть, живые, здоровые, улыбающиеся во все тридцать два, — это главное. Ах да. Новости.       Местная флора и фауна, обшарпанные стены, Элли, перемещающаяся с кухни в гостиную, и телик с двумя каналами. В одной — Иисус, переворачивающийся в гробу, в другой — драгоценный камень из Африки.       Огромный. Поправочка, до жопы огромный. Настолько большой, что стоит Генри обхватить его руками, он бы не сумел сомкнуть пальцы в замок. Хотя, ему так казалось. А проверить-то хотелось. И, походу, не только ему — Элли восхищённо пялилась на алмаз, её глаза блестели, в них горел нездоровый озорной огонёк. Тот самый из всех озорных огоньков, тот, который был тогда, когда она предложила ограбить банк.       Телефон, мирно лежавший в кармане, завибрировал. — Эй, Генри! Генри, Генри, Генри, передай...передай Элли, чтобы она не вздумала даже думать об ограблении! — О-о-о, это Чарли? Везде узнаю его писклявый голос. — Да.       Чарльз тут как тут. Генри всегда казалось, что он из тех друзей, кто думает об будущем их маленькой группы. "Рациональный реалист". Термин, твёрдая, как скала, на вкус, как сталь, а на восприятие на слух — отвратительно нудное. Хотя Чарльз далёк от термина своей натурой, и Генри не раз думал о том, может они с Элли слишком фантазёры, где Чарльз на их фоне — нудный реалист. — Ты только недавно вышел из тюрьмы, боже! Если из-за неё ты опять попадёшь в передрягу, мне придётся её грохнуть. Или тебя, после того как ты снова выйдешь! — Говорит, чтобы бы мы не делали глупостей. — Да ладно! Передай ему, что будет весело! — Будет весело, Ч—       Конечно, Элли выхватит телефон... — ТЫ, ЧЕ, ОХИРЕЛ? ВЫ ОХРЕНЕ—...       ...отключит звонок и кинет мобильник на тот злополучный грязный ковёр, чтобы Генри ненароком его не выхватил из-за приступа совести.       Всему свойственно заканчиваться. Наступает полночь — Золушка вновь становится послушной нищебродкой. Наступает утро — воры снимают маскарад с чулком и мешком, вновь становясь обычными гражданами.       Приключение вверхом на скутере со скоростью семьдесять километров в час — не начало финала, и даже не середина начала. Мегамасштабный момент с того, что всё начинается. Для Генри — это новый этап к воровской жизни, новый опыт для достижения целей(каких он даже сам не знает). Для Элли же лишь повод лишний раз любоваться на алмаз с близкого расстояния. Мисс Роуз никак не могла наглядеться на новенький улов, временами поглаживая ребристую поверхность и счастливо восторгаясь тем, как камень блестит на фоне утренней зари.       Генри совсем забыл про существование блондинистого нечто и запоздало понял, почему Элли попросила остановиться у какой-то кафешки, оправдываясь тем, что там как раз начинается её смена... Ну да, точно.       Она тоже не терпит долгих нотаций Чарльза, о том, как плохо воровать, о том, чтобы нашли работу, а то он вкалывает вместо них двоих. Вот поэтому она ушла, скрылась, как крыса, оставляя Генри чувствовать себя дураком. Элли могла остаться, рядом с ней он чувствовал совесть намного меньше, наоборот, эта ситуация бы его забавляла... Но она сейчас занята, и теперь Генри в одиночку нужно справиться тем, что он считает грузом — тоесть: чрезмерную совесть, которая не должна быть присуще к молодому вору, ведь так?       С Элли ему легче было бы игнорировать грустный взгляд щенка, которого бросили под дождём.       К счастью(или же наоборот), этого взгляда не было. Зато был злобный презлобный гневный Чарльз, скрестивший руки на груди и безритменно постукивающий ногой. Генри почувствовал себя молокососом, пойманным за воровство, перед своей матерью. Ситуация было ровно такой же, только вместо мамы —двадцатитрёхлетний пацан с замашками к косяку. А вместо молокососа — Генри, такой же, как и Чарльз, двадцатитрёхлетний пацан с проблестками безразличия к жизни. — Нагулялись?       Голос Чарльза шипел и напоминал кота, отчего Генри не мог не улыбнуться. — Где Элли? — На работе. Она сказала, что подойдёт после смены.       Чарльз лишь громко фыркнул и закатил глаза. — Конечно.       В этот миг, Генри понял, что, возможно, его наебали. Хотя, он, на удивление, не удивлён. Это не удивительно, что Генри не удивлён, ведь удивить его непросто, да и быть удивлённым от того, что он не может быть удивлённым, непросто, как и то, что слово "удивить" было всего восемь раз. Генри не удивился, это совсем похоже на Элли — свалить в самый ответственный момент. Что... Неудивительно. — Вас показали в новостях! Это ужасно! Что если они найдут вас?! Они же—... — Успокойся, мы что-нибудь придумаем. Обещаю.       Чарльз тяжко вздохнул и запустил пальцы сквозь свои грязные локоны и закрыл глаза, начиная отсчитывать до десяти. А после спросил: — Ладно. Что будете делать с алмазом? — Хрен бы его побрал, чувак. Хрен бы его побрал...       Чарльз только недоверчиво покачал головой, устало выдохнув: "Ну нахуя вы это сделали, тогда?". Он немного расслабился, когда Генри сочувственно похлопал того по плечу.

***