Sweet smell

      Чжухону кажется, что ещё чуть-чуть — и он зайдётся в истерике, попадёт в соседнюю палату с инфарктом или чем похуже. Он горбится, сидя на скамейке около кабинета, и кусает собственные губы, сложив пальцы в замок. Сердце бьётся о рёбра изнутри, к горлу подкатывают слёзы и странная тошнота. Хоть бы обошлось, боже, только бы обошлось…       Чжухон вскидывает голову и вскакивает, как только слышит открывающуюся дверь.       — Что? Что с ним? Он жив? Прошу, скажите, что он жив, — тараторит он, с трудом сдерживаясь, чтобы не схватить врача за плечи и не встряхнуть. Мужчина вздыхает.       — Кома, — тихо и коротко чеканит он, — Мы сделали всё возможное, теперь надежда только на его живучесть. Он Ваш друг?

***

      — Друг… ну, что-то вроде того? — младший Ли нервно переплетает пальцы своих рук. Чангюн приподнимает бровь, — То есть… Я не знаю.       Им никогда не видел Чжухона в таком состоянии. Он всегда держался смелым, самоуверенным и старался не выдавать настоящих эмоций. Как лидер, он не позволял себе раскисать, но сейчас…       После того, как Минхёк впал в кому, Чжухон стал нервным и неуверенным, словно ему больше неоткуда черпать жизненную энергию. Младший Ли не может совсем забросить работу, но девяносто процентов времени всё равно проводит в больнице рядом с Минхёком. Видя его, Чангюн и ещё один человек вызываются приглядывать за притоном вместо лидера. Чангюн не выносит вида «клиентов», приходящих за дозой, поэтому рядом с ними чаще всего дежурит вечно курящий и каламбурящий Чан. Но мужчина ведёт двойную жизнь и вдобавок заботится о своём приболевшем партнёре, поэтому Чангюну приходится целыми днями допоздна сидеть одному в притоне. Домой он возвращается только ближе к двум часам ночи, но это всё мелочи по сравнению с совсем потерявшим сон и покой Чжухоном.       — Ты влюблён в него, — предполагает Чангюн, но фраза звучит скорее как утверждение, нежели вопрос. Чжухон недолго молчит, прежде чем ответить.       — Нет. Я не… в любом случае, даже будь это так, мы не смогли бы даже встречаться. Минхёку с его работой вообще противопоказана пара, а я веду слишком опасную и напряжённую деятельность, чтобы… заводить отношения. Это будет отвлекать…       — Ну, Джексон ведь тоже был дорог тебе.       — Да, но… это немного другое. Он мой… он был моим лучшим другом. А Минхёк… он не друг, не объект воздыханий, не любовник, он… что-то намного большее. Часть моей жизни. Что-то, без чего я бы не выжил… в прямом смысле.       Внутри Чангюна что-то просыпается. Он предпочитает назвать это интересом и смотрит на Чжухона выжидающе. Неужели сейчас он, наконец, раскроет секрет их отношений с Минхёком? За много лет никто, кроме них двоих, так и не узнал ничего стоящего.       Чжухон глубоко вдыхает, будто набираясь решимости.       — Минхёк… он так-то действительно мне жизнь спас.       — Серьёзно? — не сдерживается Чангюн, слегка невоспитанно прерывая Ли, — Ой, прости… Рассказывай дальше, пожалуйста.       — Мне тогда было четырнадцать. В этом возрасте я подался в преступники… не от хорошей жизни, естественно. Занимался мелкими кражами и затесался в банду хулиганов, проводящих всё своё время в криминальном районе города… Там я, кстати, познакомился с Джексоном, но… не суть. Поначалу было просто весело. Позже это переросло в нечто большее, и я начал собирать собственную банду наркоторговцев… Но я правда не хочу ворошить своё прошлое. У меня была депрессия, и это всё, что я скажу. Я решил совершить самоубийство. По-тихому, никому не сказав. Чтобы не искали, не отговаривали, как можно дольше не нашли… Решил утопиться. Сброситься в реку с моста. И у меня это получилось — ну, сброситься. Утопиться не вышло, как видишь. Я недолго колебался, не затягивал момент, как в фильмах, когда персонаж просто стоит на краю и пялит в воду на протяжении часа, пока его не спасут, — Чангюн с трудом удерживает смешок, Чжухон же словно выдаёт шутку на автомате, даже не улыбнувшись, — Я твёрдо всё решил. Вода была холодная — по-моему, стояла осень. Плавать я не умел, что значительно… облегчило мне жизнь.       — Ты каламбуришь прямо как Чан.       — От него набрался, — Чжухон хмуро усмехается и немного выпрямляется — кажется, ему становится немного лучше, — Когда я уже чувствовал воду в своих лёгких, когда уже понимал, что совсем скоро меня не станет… тогда кто-то схватил меня поперёк груди и вытащил из воды. Вызвали скорую, меня откачали, и я выжил. Тогда и узнал своего спасителя. Минхёк рассказал чуть позже, что он с другом шёл по мосту и уже издалека заметил меня. Он мгновенно прибавил шаг, отдал своему другу рюкзак, сбросил куртку, перемахнул через ограждение и бросился в реку вслед за мной. Прямо вот так, не раздумывая, в одежде… не боясь, что заболеет, что не выберется… как там это называется? «Героический поступок»? В любом случае, Минхёк спас меня. Ещё чуть-чуть, не проходи он по мосту в тот момент, и меня уже не было бы в живых. Тогда, лёжа в больнице, я возненавидел его. Я сказал ему, что, между прочим, хотел покончить с жизнью, на что он просто рассмеялся и сказал, что я глупый ребёнок, и что теперь он будет обо мне заботиться. И… он правда заботился. Он стал моим проводником, вытащил меня из депрессии. По сути, спас не только в физическом плане, но и в моральном. Благодаря ему сейчас я жив и почти душевно здоров. Если бы тогда ещё и оставил криминал и свою банду, то тогда вообще был бы самым обычным среднестатистическим человеком. Обзавёлся бы обычной семьёй, купил дом и жил бы счастливо. Но я не пожелал оставить своих друзей… в особенности Джексона. А затем и Минхёка. И вдруг понял, что убить себя было плохим решением. Я ужаснулся, представив, что было бы, не выживи я тогда. Такие мысли пришли по большей части, конечно, благодаря Минхёку. Тем более что он абсолютно нормально отнёсся к моему образу жизни, так как сам был косвенно связан с криминалом. То есть, уже работал в клубе. Я в свою очередь, как ни забавно, вытащил его из наркозависимости. Не вяжется, да? Чтобы наркоторговец по собственной воле вытащил кого-то из этой ямы… Но Минхёк стал важным для меня. Сам я никогда наркоту не пробовал, а он ещё не успел попробовать, так что я настоял на том, чтобы он бросил это дело. Пока не стало поздно. С тех пор мы очень близки, но скорее душевно. Чтоб ты знал, мы ни разу не целовались. Знаю, что начнёшь любопытствовать. Просто Минхёк не может жить без скиншипа, а я очень удачно постоянно рядом. Я чувствую к нему нескончаемую благодарность за то, что он спас меня. Что он тогда не задумался о своей жизни и вытащил из воды, а потом из депрессии маленького потерянного мальчишку, каким я тогда был. Он многому меня научил. Я считаю его человеком, которому могу всецело довериться. Когда Джексон… узнал обо всей ситуации, мы стали ещё ближе, чем раньше, и он тоже сделал огромный вклад в моё душевное состояние. А теперь я на грани того, чтобы потерять второго самого важного для меня человека. Я не знаю, что буду делать, если Минхёк… если он… Джексону не дали шанса выжить, но Минхёк… Я всё ещё надеюсь. Это всё, что я могу. Я чувствую себя таким слабым… чувствую себя обязанным. Я ничем не могу помочь Минхёку, когда как он помог мне во всём. Это нечестно, я до сих пор, спустя столько лет, не знаю, как его благодарить. Та история с наркотой — это совсем не то, что можно было бы посчитать благодарностью… А сейчас он на волоске от смерти. Что если… он так и умрёт, и я не смогу…       Чжухон прерывается, закусывает губу. Его ставшее чуточку лучше состояние снова падает ниже плинтуса.       — Он не умрёт, — уверенно обещает Чангюн, сжимая кулаки. Его самого наполняет чувство странной благодарности, словно Минхёк и ему спас жизнь, — Пожалуйста, проводи с ним больше времени. Расскажи ему всё, что только что поведал мне. Обещаю, он услышит тебя.       Ли еле заметно кивает, глядя в пол. Его лицо ничего не выражает, но Им наверняка знает, что внутри лидера бушует океан эмоций. Младший облегчённо вздыхает, понимая, что смог хотя бы немного подбодрить своего друга. Насколько это возможно в его положении.

***

      Чжухон хмурится, засунув руки в карманы, и пробирается по тёмному переулку. Под подошвой влажно скрипит мокрый после дождя асфальт.       Ли слышит позади себя шаги, но не оборачивается. Справа, под толстовкой, у него заряженный пистолет. За много лет набравшийся опыта Чжухон наверняка знает, что преследователям нельзя раскрывать наличие оружия. Не шарить по карманам, лихорадочно проверяя, на месте ли кобура. Спокойствие, никаких резких движений. Тем более что шаги довольно громкие, и их не пытаются скрыть. Если они с плохими намерениями — то зря, так как это мгновенно их выдаёт. Ли настораживается, но не подаёт виду и не приостанавливается. Пар ног несколько. Три. Может, четыре. Постарается — и уложит всех без особых для себя повреждений. Особенно если действовать быстро и врасплох.       Преступная жизнь научила Чжухона быть чутким, всегда использовать свои рецепторы на максимум. Слушать, вдыхать, разглядывать. Любого человека расценивать как потенциального врага.       Сейчас тоже. Шаги всё ближе, и Чжухон ждёт нужного момента, спокойно разглядывая виднеющийся впереди яркий прямоугольник выхода из переулка.       Когда его резко хватают за плечо и прижимают спиной к стене, он остаётся непоколебим. Вглядывается в лицо молодого парня, который слегка щурится, сжимая пальцы на плече Ли.       — Ты чё тут забыл, малой? — хрипло спрашивает он, обдавая лицо Чжухона горячим воздухом. Оружия у него в руках Ли не видит, зато оно есть у стоящих позади троих.       — Кто из нас тут малой — это ещё посмотреть, — усмехается мужчина, и в его лисьих глазах мелькает насмешка.       — Чё, совсем страх потерял?       — Потерял, в отличие от твоей девственности, — Чжухон самодовольно улыбается, наблюдая, как парень кривится.       — Ты кто такой, чтобы так со мной говорить, щенок? — шипит он.       — Глава криминальной банды этого города, например? — абсолютно ровно выдаёт Ли, легко приподнимая брови.       — Не понял, — лицо парнишки приобретает глуповатое выражение, — Ты шутки шутить вздумал? Щас тебе глотку перережем — и конец будет твоим шуточкам.       — А где вы увидели шутку?       Они реагируют слишком медленно. Чжухон отработанным приёмом хватает парня за запястье и неестественно выкручивает его, одновременно достаёт пистолет.       Спустя несколько мгновений в живых остаётся только главарь этой шайки. Ли крутит пистолет на пальце, затем сжимает рукоятку и направляет дуло в сторону лежащего на земле парня, который извивается под мокрой подошвой чужого ботинка.       — Ну, так что? — мило улыбается Чжухон, — Веришь теперь? Неужели для этого мне правда нужно было убить твоих дружков? Эх, никогда вы, подростки, по-хорошему не понимаете.       — Не стреляй…       — Не буду, — Ли удивительно спокойно отводит оружие в сторону. Парнишка уже было расслабляется, но, — Пока что. Поболтаем?       Мужчина сгибает стоящую на груди парня ногу в колене и опирается на неё предплечьем, заглядывая в испуганные глаза.       — Слушай, мальчик, у меня не так много времени. Вообще-то, я очень спешу, но вы со своими играми меня отвлекли. Давай по-быстрому разберёмся и разойдёмся мирно. Рассказывай — кто, откуда, с какой целью. Четверо на одного не честно, кстати. Ты знал?

***

      Кихён немного нервно зачёсывает волосы назад и в который раз придирчиво оглядывает своё отражение. Он не может решить, нравится ли ему его внешний вид, или, пока ещё осталось время, можно что-то сменить.       — Как на свидание собираешься, — фыркает Чангюн, приваливаясь плечом к косяку. Кихён бросает на него уничтожающий взгляд и возвращается к разглядыванию себя в большом, почти в полный рост, зеркале.       — Я туда и собираюсь, идиот, — раздражённо цедит он, замечая, что корни волос немного отросли, и уже виднеется его иссиня-чёрный цвет. Он резко контрастирует со светло-русым, Кихён задумывается над тем, чтобы сменить цвет. Но это позже.       — Серьёзно? А как же работа? — не сдаётся Им, подмечая, что в своём нынешнем образе его брат ещё более не такой.       — Не вечно же работать, — бросает Ю, — Мне тоже хочется расслабиться.       — «Расслабиться», — желчно усмехается Чангюн, на что старший только глубоко вздыхает.       — Слушай, если ты свою личную жизнь не в состоянии устроить, то хотя бы не порть мою.       Эти слова вызывают неприятный укол в груди, и Им предпочитает больше не донимать брата. Тот, наконец, оставляет в покое свой внешний вид и подхватывает с тумбы у двери изящный мотоциклетный шлем. Но в последнюю секунду останавливается и оборачивается на Чангюна.       — Кстати… Тебе знакомо имя Ли Минхёк?       Младшего пробирает дрожь. Он резко теряет наигранное спокойствие и смотрит на Кихёна широко раскрытыми глазами.       — Знакомо, а почему ты спрашиваешь?.. — голос немного дрожит. Ю сдвигает тонкие брови к переносице.       — Просто, интересно стало. Вспомнилось. Я видел его на месте происшествия у клуба. Его вынесли на носилках, — Кихён разворачивается полностью и крутит шлем в руках, смотрит в упор на брата, а в его голосе не слышится ни капли заботы или доброты, исключительно профессиональный интерес и жёсткая правда жизни, — Глядя на твоё лицо, я могу предположить, что он очень хорошо тебе знаком. Мне, в принципе, плевать на твоих знакомых или кто он тебе, но… В общем, этому Минхёку выстрелили в грудину. Под углом. Насколько мне известно, пуля зашла не слишком глубоко и не повредила жизненно важных органов. Только поэтому он не погиб, а лишь впал в кому. Видимо, стреляли с достаточно большого расстояния по движущейся цели. Удивительно, что вообще попали. У меня есть связь с больницей, куда его положили, поэтому я про всё это в курсе… Так, ладно, — Ю резко словно опоминается, — Что-то я задумался.       — Минхёк… очень важный человек для лидера, — тихо говорит Чангюн, опуская взгляд в пол. Кихён пожимает плечами.       — Если за ним будут ухаживать, то с такими не особенно смертельными повреждениями он должен будет выжить. Хотя, мало ли что может случиться.       Старший уходит, не прощаясь. Им остаётся в тишине наедине с подавляюще навалившимися мыслями.

***

— …когда мы его схватили, — парень в очередной раз прерывается, чтобы набрать воздуха в лёгкие — нога на груди не даёт достаточно хорошо дышать, — Он… он вырывался, как никто другой. Видимо, очень хотел жить, — он ехидно усмехается, но тут же замолкает под жутко горящим взглядом, — Минхёк. Я запомнил имя. Он сказал, что не сдастся просто так, что он нужен некоему Хони… Сказал, что, — мальчишка тяжело поднимает руки и показывает пальцами кавычки, — «Я не могу умереть, когда Хони во мне нуждается». Я так понимаю, ты и есть этот «Хони»?       — Не смей, — прерывает Чжухон, прокручивая пистолет на пальце, — Заканчивай с рассказами, у меня нет времени.       — В общем, он вырвался и почти сбежал, но его подстрелили. Кажется, он сдох-       Тишину переулка разрывает заключительный четвёртый выстрел. Ли небрежно стреляет парню в лоб, не дав закончить фразу. Выпрямляется, стараясь унять дрожащие руки.       «Я не могу умереть, когда Хони во мне нуждается».       В голове всплывает лицо Минхёка, когда он придумывает очередную глупость и повисает на Чжухоне. Ярко улыбается, требует, к примеру, «срочно поехать на другой конец города и покормить уточек в пруду» или что-нибудь ещё такое невинно-детское, словно они не взрослые мужчины, вовлечённые в криминал, а самые обычные подростки.       На душе становится чуточку теплее.