DAYXXX

DA VOSK DOCTA — GENTRIFY

…или новая подсказка.

— Феликс?! — громко и неуверенно спросил полицейский, оглядывая худого паренька. — Что?! Откуда Вы знаете мое имя?! Вы следили за мной, да? Я не виноват! Я просто живу здесь неподалеку, у меня бабушка здесь живет! Прошу, отпустите! — тараторит он, постоянно запинаясь. В глазах животный страх, ноги подкашиваются и дрожат. Все вокруг становится таким темным, даже уши закладывает. И Феликс падает на землю обессиленно, а его подхватить даже не пытаются. Смотрят непонимающе с долей спокойствия, но тут же приходят в себя после громкого приказа со стороны начальника, крепко держась за плечо напарника. Его берут под руки, снова заламывая локти, и сковывают в наручниках. Так сильно, что синяк останется.

«На всякий случай»

У Хенджина облегчение по телу несется, но ощущение что на него кто-то смотрит так и не проходит, стоило им сюда приехать. Верилось, что этот щуплый паренек убийца, весьма плохо, но глупая надежда висела в воздухе. — Хван! — сухо зовет к себе Чанбин, — иди быстрей давай, помощь нужна. — Что нужно, красавчик? — с привычной улыбкой спросил парень, поиграв бровями. В ответ недовольное цоканье и закатывание глаз, такое близкое и любимое. Бин указывает на труп, отходя подальше, довольно ухмыляясь глядя на реакцию Джина. Его глаза мгновенно расширились, видя истерзанное тело, а игривое настроение тут же развеялось, как дым. Впервые видеть это в жизни — страшно. Комок в горле остается. Он глубоко вздыхает, приходя в себя. Уверенно берет камеру в руки, фотографируя под указания курящего Чанбина. Хенджин иногда поднимает голову, любуясь руками, но тут же опускает взгляд. Смотрит прямо, видя пилящим его взглядом Сынмина. Дрожь по телу проходит нещадным током. Он хмурится и поднимается, рефлекторно отряхиваясь. — Его пытали, — уверенно говорит тот, листая фотографии: рассеченный лоб с, местами, засохшей кровью. Лицо полностью в ссадинах и синяках, но такое умиротворенное, спокойное, — видимо, тому ублюдку стало скучно. Раньше такого не было. — А, вдруг подражатель? — подключается Ким, скрещивая руки и кивая, — с новой изюминкой? Не вариант? — Хах, тогда пора валить из города. Иначе, всех нас ждет эта учесть, — усмехается Бин, пусто смотря в землю. Слишком все странно и чувство непонятное в душе застыло. Словно, здесь тот, кто смотрит на них и по-дьявольски смеется, заставляя кровь стынуть в жилах. — Отставить, — холодно командует Бан, оглядывая коллег, — не думаю, что это подражатель. Кажется, что издеваются над нами. Сынмин, приступай к работе. Ким кивает и смотрит твердо на изувеченное тело. Странным ощущением пробегает дрожь, словно ток, заряжая. Легкая улыбка проявляется на лице, заставляя сердце застучать резче. Он присаживается на корточки, аккуратно напяливая перчатки. Пожимает плечами, внимательно изучая. Шутить не хотелось вовсе — его первое задание. Сынмин смотрит на щеки, полные мелких резцов и синяков. На шее сине-фиолетовый след от веревки, кажется, что он висел здесь не один день.

«Ну или не здесь. Стоит проверить другие дела».

На сухожилиях ног и рук глубокие порезы. Сердце Кима бешено колотиться, видя это. Эйфория пронзает его тонкими иглами, впиваясь в кожу и вкалывая сладкий яд. Он резко поднимается и хлопает по бедрам, указывая полицейским жестом, чтобы труп увозили и подходит к небольшой компании, достаточно потушив свой пыл. — Я думаю, — резко начинает парень, посмотрев на Бина, достающего новую пачку сигарет, — что нашел подсказку. Вы не замечали ранее у жертв порезы на руках? У паренька того, они не совсем свежие, какими кажутся порезы на ногах. — Не замечал такого, — сквозь зубы говорит Со, пряча сигарету в ладонях и поджигая. Не успев закурить, он роняет и зло глядит, — ты что творишь?! — Курить вредно, Бинни, — хлопает по плечу и несколько раз притопывает ногой, смотря на легкую усмешку Хенджина. Чанбин раздраженно цокает и отходит от компании подальше, выходя на небольшой обрыв. Наблюдает за тем, как из далека идут темные тучи, в сторону серого города, окутанной грязью. Слушает, как река бьется об берег и ласково шумит, словно шепчет. Ветер приятно дует на лицо, заставляя улыбнуться. Вдыхает запах леса и чувствует себя отчужденно. Спокойно. Курить перехотелось вовсе, совсем иная атмосфера здесь, но стоит пересечь жалкие пару метров, как непонятная тревога овладевает всем. — Так вот, — слышит он отдаленный голос суд.-мед эксперта, — мне кажется, что убийца делает это с людьми слабыми. Как внешне, так и морально. Вдруг, у них есть проблемы, которые они не способны пережить просто так? И убийца делает лучше? — Лучше? — усмехается Хван, — Да ты издеваешься! Его пытали и в конце концов убили, а ты хочешь сказать, что убийца хотел сделать лучше? Черт, да ты больной! — хмурится тот, перебирая разные мысли. На самом деле, Сынмина он невзлюбил и, наверное, не возлюбит никогда. Эту утреннюю шутку предложил сделать сам Ким, попросив своего друга дать им голову. — Я не имел в виду, что «лучше» — это пытки, а то что он в итоге избавлял их от жизни. Или просто считает, что слабым нет места на Земле! — пытается объяснить свои слова Ким. — Не знаю, гадать не стоит. — К сожалению, единственное, что мы можем — это гадать, — встревает в конфликт Банчан, — я запомню это, а лучше запиши в протокол, Мин. Я же могу тебя так называть? — увидев короткий кивок, он улыбается, — тогда едем в город, нам стоит обо всем подумать. Хенджин стучит по плечу Бина, незаметно подобравшись. Тот вздрогнул, ругаясь под нос. Но кивнув, идет с другом вперед. Удивительно, до чего дошла их дружба: понимание друг друга без слов! Но счастливые мысли перебиваются теориями запутанными, глупыми, очевидными. Каша в голове, из-за чего та болит сильнее, а хочется лишь сна. Безмятежного и долгого. Хван идет, понурив голову. Рассматривает сиденье полицейской машины, рефлекторно пристегиваясь. Взгляд становится стеклянным, когда тот начинает говорить: «А тебе не кажется Сынмин каким-то странным, Бин? Всегда ведь страшно и непонятно, видеть перед собой незнакомого человека. Ведь Ким такой чистый на вид, но мы же не знаем, что может твориться в его голове и какие же черти прячутся. Он улыбается всем, а завтра перережет полгорода, а мы будем пытаться найти его и уличить на этом, но все безуспешно.» Разговор мог бы продолжаться, если бы Чанбин не сказал, что не хочет говорить сейчас. Им правда стоит отвлечься. Хотя бы постараться.

***

В отделении полиции снова тишина, если не считать увлеченных работой людей, что печатают на клавиатуре протоколы, заводят новые дела. Те, что не смешно шутят, поедая вредную, но быструю еду. Те, что ругаются на преступников. Но и назвать это не спокойствием нельзя. Впервые за пару дней такая идиллия: всем привычная. Все ровно так, когда Сынмин пришел сюда неделю назад. Он проходит по серым холодным коридорам, касаясь кончиками пальцев стен. В этом здании всегда так неприятно морозно, особенно приближаясь к лаборатории. Пусть Киму это и нравится, чувствует себя собой, но идти туда не хочет. Открыв тяжелые двери, он надевает белоснежный халат и перчатки, приступая к работе. Срезает потрепанную и заляпанную кровью футболку, снимая с нее образец. Скорее всего, это ничего не даст, но попытаться стоит.

«Обидно, однако»

Оставив жертву без одежды, он несколько удивляется: не только руки были в шрамах, но и бедра, немного глубже, чем на запястьях. Записывает все в маленький блокнот и кладет на стол рядом, начиная нервно постукивать по железной кушетке. Задрав убитому голову, Сынмин осматривает шею подмечая след от шнура. Опускает взгляд, видя такие же на бледных руках и ногах.

«Что ж, удушили шнуром, сбивая столку, но еще и удерживали им. Весьма странно.»

Он тяжело вздыхает, снова записывая. Смотрит на свои руки, что тревожно трясутся, но он сжимает их в кулаки, стараясь успокоиться. Ему сложно собраться с мыслями и провести вскрытие, но все глупые суждения перебивает молодой человек в таком же халате. — Хэй, Ким Сынмин! Давно не виделись. — Минхо, — удивляется парень, немного хмурясь, — что ты здесь делаешь? — Оу, Чан не сказал? Я раньше здесь работал вместе с отцом, до одного случая. После перевелся в больницу, но не суть. Короче, я буду тебе помогать. Суд.-мед эксперт вытягивается и кивает словам Ли. Пропускает патологоанатома вперед и тот непонимающе наклоняет голову в сторону. — Да-а, давно не видел этого. Проводим вскрытие, а пока ты мне будешь рассказывать, что успел подметить. Ли берет скальпель в руки, замечая блеск в чужих глазах. Ким сглатывает и поджимает губы, шумно выдыхая. Неспешно рассказывает, почти дрожащим голосом, пытаясь запомнить каждое движение Минхо. Его действия отточены и легки. Он профессионал, как же Сынмин хотел бы стать таким. Рассказ иногда прерывается, пока юноша выполняет мимолетные просьбы старшего. Закончив работу, патологоанатом снимает душные перчатки и хлопает в ладони. Усталость берет верх и он облокачивается на стену, прижимаясь к ней всем телом. Приятный холодок бежит по телу и легкая улыбка появляется на серьезном лице. — Что ж, теория неплоха. Мне даже нравится, — по-кошачьи улыбается парень, — ты хорошо мыслишь, это отлично. Зайди к Банчану, поговори с ним насчет твоей проделанной работы, уверен, он хорошо к этому отнесется. А мне пора идти, приберись здесь, ладненько? Ким заворожено кивает, наблюдая как Хо весело удаляется из лаборатории. Тот стягивает грязный халат, немного запачканный и зачесывает волосы назад. Берет вибрирующий телефон и скромно отвечает на звонок, уходя из поля зрения суд.-мед эксперта. — Да, Хан-и? Я в отделении полиции, скоро буду дома, — ласково шепчет Ли, заворачивая в сторону кабинета главного офицера полиции. Он меняется в лице, стоит закончить разговор. Минхо разминает шею и запястья, прежде, чем постучать в темную дверь. Усталый взор поднимается и Банчан приветственно улыбается. Просит присесть, но Ли тянется к дверной ручке и закрывает ее, пару раз щелкнув ключом. Спокойствие разливается между парнями, и он влюбленно смотрит, что Чан не мог не заметить. По телу пробегают будоражащие мурашки, что приятно щекотят кожу, хотя сердце стучит быстро, готово выпрыгнуть из клетки. — Я соскучился, — тянет Мин и садится на стол, перед бывшим коллегой, — а ты даже не поцелуешь меня? — он наклоняется и оставляет легкий поцелуй на скуле парня, — тогда это сделаю я. А вообще я по делу. Этот Ким Сынмин такой странный. Хотя, помню себя в его возрасте, почти такой был, но в нем что-то такое пугающее… — Ты уже не первый, кто это говорит, — почти шепчет Бан, разглядывая лицо напротив и приятное чувство витает в воздухе, доступное только им, хотя такое странное и отталкивающе, — думаю, стоит за ним присмотреть. — Я бы сделал точно также. Чонин сегодня с тобой? — Минхо смотрит так, что голову сносит, но сердце говорит об обратном. Просит прекратить. — Да, но я бы хотел поговорить. Не думаешь, что нам стоит закончить? — Даже не знаю. Ли слегка толкает Чана, усаживаясь к нему на бедра. Развязывает тугой, надоедающий галстук и вяжет к себе на шею, втягивая в долгий поцелуй. Дрожь по телу идет с током, больно бьющий в виски. Руки плавно спускаются со спины на ягодицы Ли и с силой сжимают их. Атмосфера возбуждающая и накаляется с каждой секундой, выдохом и мимолетным ласканием тела. Все рушится, заставляя их отдалиться друг от друга из-за телефонного звонка. Бан тянется и хмурится, заставляя поджимать губы. — Это Чонин. — Выключи, — цедит Хо и вновь тянется к пухлым губам, но полицейский отдаляется и тихо просит слезть с себя. Он отвечает на звонок, обеспокоенно смотря и кусая губы. Ласково разговаривает, слегка улыбаясь, чтобы вдруг себя не выдать. Снимает с чужой шеи галстук и сворачивает на кулаке. Взгляд становится строже, когда разговор прекращается. Минхо ежится, пусто смотря в пол. — Пора заканчивать, да? — с частью ненависти вторит он и тяжело вздыхает, оглядывая офицера. — Да, Минхо, уходи. Он хочет закатить глаза, высказать все, что на душе накопилось, но лишь кивает и медленно выходит. В коридоре сквозняк жуткий, хочется в тепло, обратно в кабинет, влететь в объятия и повторять как сильно он любит. Ли готов на все, что угодно ради этого парня, но тот будто слеп. Не видит очевидного. — Как же я ненавижу тебя, — он хочет ударить по стене, оставить багровый след на своих костяшках, — и твоего глупого парня, чем он лучше меня?! — неслышно шепчет патологоанатом, а хочет громче. Взвыть от терзаний, но прикрывает глаза и равномерно дышит, отдаляясь от кабинета.

***

— Ведите подозреваемого, — твердит голос из динамика. Тощего парня ведут под локтями двое мужчин. Они намного выше и больше его, а их лица, полные безразличия, отталкивают. У Ли кровь стынет в жилах от темного помещения. Его грубо заталкивают внутрь, пока один охранник медленно заходит следом: он чувствует себя намного выше статусом, что позволяет ему нагло общаться с подозреваемым. Белый свет быстро разливается по маленькому помещению, заставляя неприятно щуриться. Феликса снова толкают за стол и пристегивают наручники под ним, на тонкую и хрупкую цепь, но бежать смысла нет. Парень поднимает голову и видит возле себя огромную ростовую доску, пожелтевшую местами от долгого времени; около двери стоит амбал, скрестив руки на груди, и томно вздыхает. В другой стороне зеркальное окно, темное и непрозрачное. Ли видит свое отражение: помятое и немного искаженное. Он сумел разглядеть темные мешки под глазами, встрепанные волосы и усталый взгляд. Еще немного и тот бы расплакался, но парень сильнее и выше этого, хоть и в горле болезненно дрет и руки трясутся. Феликс опускает голову и замечает засохшие капли крови, что заставляет его резко приподняться и на недовольное цоканье и страшный топот ног, тот садиться обратно и слышит: — Подозреваемый по делу номер «100106» Ли Феликс. Меня зовут Хван Хенджин. Вы находитесь на допросе, поскольку Вы убежали при виде полиции и оказывали сопротивление. Итак, что Вы там делали? — Я…— неуверенно начинает говорить, дрожащим голосом. Такая вежливость сбила с толку, — там живет моя бабушка, единственный приезжий родственник из Австралии. Я ходил в лес за грибами или ягодами, что попадется. Вы могли видеть дом, старый такой и цвета з-зеленого, — он поворачивает голову в сторону окна, но ничего не видит, кроме себя, и это заставляет поникнуть. — Почему вы бежали от полиции и есть ли то, что Вы могли увидеть? — Я видел, висящий на ветке, труп. Кажется, он был похож на моего друга, но мое зрение довольно плохое, я могу ошибаться. А бежал я, потому что запаниковал, выронив телефон. Хван за окном смотрит на стол, замечая в вещдоках разбитый черный телефон в прозрачном пакетике. Включает его и примечает на обоях бабушку и самого Ли Феликса. Хмыкает в микрофон, собираясь с мыслями, и продолжает: — Вы видели кого-то еще? — Я слышал смех, истерический и страшный. Он был рядом, но не могу сказать где. Потом звуки мигалок по другой стороне обочины. Стало не по себе и я застыл, а увидев вас, пустился в бег. — Но у Вас в кармане нашли нож. — Я ходил за грибами или… — На ноже остатки крови, — нетерпеливо перебил Хенджин. Он сумел вытащить его до экспертизы: халатность грузила плечи, но так хотел посмотреть чужую реакцию. Феликс зажался, опуская взгляд в пол. — До этого я п-порезался, его пришлось точить. Спросите у моей бабушки, она видела. Парень не спеша поднимает руку и показательно отрывает с пальца пластырь. В микрофоне раздается тяжелый вздох и Ли поворачивает голову, испуганно глядя. — Увести. Амбал снова подхватывает под руки, отдергивая наручники от стола. Дверь неприятно громко хлопает, прежде, чем они двинулись по тусклым коридорам. Все кажется одинаковым и странным, Ли заметно напрягается. Охранник довольно улыбается и небрежно толкает в одну из камер, где рядом судорожно мигает свет. — Тебя посадят, ублюдок. Таким как ты — нет места на Земле, — голос грубый и дотошный. Хочется возразить, но парень не в том положении. Свет гаснет и Феликс прячется в угол, обхватывая ноги двумя руками и устало кладет на них голову. Время течет невероятно медленно, а тот считает все, когда его пустят. Надежда остается последней и он грустно вздыхает. Кажется, что по щеке течет холодная слеза, тот шмыгает носом и мотает головой в разные стороны, собираясь. — Феликс! — знакомый голос заставляет вырваться из подавленного состояния и поднять голову. — Это Крис! Помнишь меня? Мы учились вместе в Австралии. Вообще, мне здесь быть не положено, только на допросе. Ли улыбается, замечая родное лицо, и медленно подходит к железной решетке. — Хэй, все будет хорошо! Завтра мы поедем к твоей бабушке домой, ты поедешь с нами. Я уверен, что это сделал не ты, но улики все против тебя. Причем, что этот Хван даже на экспертизу не отправил нож, но я это уже сделал и кровь там — твоя. Запомни, что я тебя отсюда вытащу и ты скоро пойдешь домой. — Кри-ис, — он хочет взвыть, но вид Чана не позволяет. Парень хочет остаться сильным до самого конца, — это же правда? — Самая настоящая, — шепчет тот и оборачивается на шум, — черт, камера. Феликс, я тебя вытащу, если, что ничего не говори. Тот кивает и спешным шагом отдаляется, открывая скрипящую дверь. Надежда и некая радость разливается по телу подозреваемого, а слезы сами текут по щекам. Но тот снова уходит в угол, замечая других полицейских. Те ничего не говорят, лишь качают головой в разные стороны.

***

Банчан проскальзывает домой. Снимает фуражку, откидывая на тумбочку. Слышит тихое пение из душа и улыбается, чувствуя безопасность и покой. Он проходит на кухню, ставя чайник на плиту и лаская кошку. Садиться за стол и устало потягивается. Дома так уютно и хорошо, так тепло и любимо. Душа наполняется светлым чувством, а вся паника и стресс проходит. Хочется думать только о сне и теплых объятиях со стороны любимого парня. Чан терпеливо ждет его из ванной, играясь с кошкой и чихая от белой шерсти, что позже останется на темных брюках. Когда Чонин выходит летящей походкой к Бану, тот притягивает его за талию ближе к себе, нежно целует и усаживает на свои ноги. Ян берет его за щеки, поглаживая скулы. Отстраняться не хочется, хочется раствориться в этих располагающих эмоциях, остаться одним на всей Земле и забыть обо всех проблемах: настолько хорошо им вдвоем. Полицейских аккуратно берет его за руку и смотрит на худые бледные пальцы. Страх заседает глубоко в горле и мешает сделать вдох, он открывает рот в глухом и больном стоне, чуть ли не валясь со стула вместе с испуганным студентом. Тот хлопает по щекам, стараясь привести в чувства и зовет по имени, а он и не слышит вовсе — уши закладывает и появляется свист фитиля. Руки трясутся, а глаза закрываются, видя перед собой… «Тело. Измученное пытками тело любимого человека. В глазах застыла оторопь и, кажется, силуэт убийцы. Руки Чонина висят и качаются в разные стороны. Ему больше не больно, ему больше не страшно. Он свободен от всех оков и спит спокойно в теплом сне, который никогда не закончится. Банчан смотрит пустым взглядом на бледное лицо, покрытое собственными брызгами крови и медленно выносит его с лестницы вниз, не откликаясь ни на какие крики. Только скрип половиц засел в его памяти. Он поднимает голову, чувствуя, как на волосы падает моросящий дождь. Его освещают фары машин, их мигалки и тусклый свет фонарей. Чан подходит к Бину и тихим голосом говорит: «Ян Чонин, двадцать лет, следы драки не обнаружено.»