Осколок сокрушенной Империи. Загадка Философского камня

За дверью нас встречала волшебница неопределенного возраста — где то от пятидесяти до семидесяти лет. — в изумрудных одеждах и с очками в квадратной оправе. Выглядела она очень строго — типичный учитель из фильмов про подростков. — Профессор Макгонагалл, вот первокурсники, — сообщил мужчина. — Спасибо, Хагрид, — волшебница кивнула ему. — Я их забираю. Она повела нас вперед, в замок. Ну, ничего так. Мрачновато, серовато, но жить можно. Может, днем даже получше будет. Холл тут был даже больше, чем в «Гринготтс» — потолка я, как ни старался, разглядеть в темноте так и не смог. Сперва я подумал, что нас проведут прямо в, судя по гулу голосов, главный зал или что-то в этом роде. Но профессор Макгонагалл вместо этого завела нас в маленький пустой зальчик, где первокурсники столпились, как селедки в бочке, дыша друг другу в затылки. Я потихоньку выполз к краю, где смог спокойно вздохнуть. — Добро пожаловать в Хогвартс, — наконец произнесла профессор. — Скоро начнется банкет по случаю начала учебного года, но прежде чем вы сядете за столы, вас разделят на факультеты. Распределение — очень серьезная процедура, потому что с сегодняшнего дня и до окончания школы ваш факультет станет для вас второй семьей. Вы будете вместе учиться, спать в одной спальне и проводить свободное время в комнате, специально отведенной для вашего факультета. Факультетов в школе четыре — Гриффиндор, Пуффендуй, Когтевран и Слизерин. У каждого из них есть своя древняя история, и из каждого выходили выдающиеся волшебники и волшебницы. Пока вы будете учиться в Хогвартсе, ваши успехи будут приносить вашему факультету призовые очки, а за каждое нарушение распорядка очки будут вычитаться. В конце года факультет, набравший больше очков, побеждает в соревновании между факультетами — это огромная честь. Надеюсь, каждый из вас будет достойным членом своей семьи. Церемония начнется через несколько минут в присутствии всей школы. А пока у вас есть немного времени, я советую вам собраться с мыслями. Ну, не сказать, чтобы ее речь особо кого-то обнадежила — скорее даже наоборот. Кто-то из девочек тихо шмыгнул носом. Шутка ли — вся школа собралась! Лучше бы объяснили, как это Распределение проводится. — Я вернусь сюда, когда все будут готовы к встрече с вами, — сообщила Макгонагалл и пошла к двери. Перед тем как выйти, она обернулась. — Пожалуйста, ведите себя тихо. Я кожей ощущал, как сгустился воздух в помещении. Кто-то зашептался со стоящими рядом, у кого-то сдали нервы и я услышал тихие всхлипывания. — А как будет проходить это Распределение? — я узнал голос Поттера. — Наверное, нам придется пройти через какие-то испытания, — а это тот рыжик из поеда, Рон кажется. — Фред сказал, что это очень больно, но я думаю, что он, как всегда, шутил. Я покачал головой. Нет, не может быть руководство этой школы настолько пришибленным. Хотя у меня болевой порог высокий, перетерплю если что. Внезапно раздались истошные крики. Я вскинул голову, и, как и все остальные, уставился на противоположную от двери стену. До этого момента призраков я видел только в кино. А тут вдруг из стены просочилось штук двадцать самых что ни на есть натуральных приведений. Белесые и полупрозрачные, они скользили по комнате, переговариваясь, но первокурсников, кажется, не замечали. — А я вам говорю, что надо забыть о его прегрешениях и простить его, — произнес один из них, маленький и толстый, в монашеской рясе. — Я считаю, что мы просто обязаны дать ему еще один шанс… — Мой дорогой Монах, разве мы не предоставили Пивзу больше шансов, чем он того заслужил? Он позорит и оскорбляет нас, и, на мой взгляд, он, по сути, никогда и не был призраком… Тут на нас впервые обратил внимание один из духов. Он был в трико с пышным воротником, прикрывавшим шею, и словно сошел со страниц истории времен Шекспира. — Эй, а вы что здесь делаете? — спросил он. — Да это же новые ученики! — воскликнул Толстый Монах, улыбаясь собравшимся. — Ждете отбора, я полагаю? Несколько человек неуверенно кивнули. — Надеюсь, вы попадете в Пуффендуй! — продолжал улыбаться Монах. — Мой любимый факультет, знаете ли, я сам там когда-то учился. — Первокурсники, — произнес строгий голос, — церемония отбора сейчас начнется. Ну наконец-то. Мы быстро выстроились в шеренгу по одному, и профессор повела нас сперва снова в холл, потом к двойным дверям, и наконец, мы вошли в зал. Место это было одновременно и красивое, и странное. В воздухе висело целое множество горящих свечей, — а там воск, случаем, никому на головы не капает? — освещающих четыре длинных стола с сидящими старшими учениками, и пятый преподавательский. На противоположных стенах по обоим сторонам зала висели четыре громадных гобелена. На алом вставал на дыбы грозный золотой лев, с желтого на сидящих в зале смотрел умными глазами черный барсук. Бронзовый ворон распахнул крылья на синем гобелене, а на зеленом кольцами свилась серебряная змея. Нас подвели к учительскому столу, и поставили спиной к преподавателям и лицом к ученикам. Сотни лиц смотрели на нас, и я почувствовал, будто нахожусь в свете прожекторов. Дабы немного перевести дух, я поднял взгляд, и сперва подумал, что потолка у Большого зала нет. Вместо него было бархатное черное небо, усыпанное яркими звездами. — Его специально так заколдовали, чтобы он был похож на небо, — прошептал кто-то сбоку от меня. — Я вычитала это в «Истории Хогвартса». Профессор Макгонагалл тем временем поставила перед нами обычную табуретку, а сверху положила остроконечную шляпу, которую как будто вытащили из дома человека с синдромом Плюшкина. Настолько она была старая, заплатанная и ужасно грязная. Я огляделся. Все вокруг неотрывно смотрели на шляпу. В зале воцарилась такая тишина, что было слышно треск огоньков свечей. А затем вдруг шов возле тульи разошелся, и шляпа запела хриплым голосом:

— Я, может быть, некрасива на вид,

Но строго меня не судите.

Ведь шляпы умнее меня не найти,

Весь мир хоть вы обойдите.

Шапки, цилиндры и котелки

Красивей меня, спору нет.

Но будь они умнее меня,

Я б съела себя на обед.

Все помыслы ваши я вижу насквозь,

Не скрыть от меня ничего.

Наденьте меня, и я сообщу,

Учиться с кем вам суждено.

Возможно, вас ждет Гриффиндор, славный тем,

Что учатся там храбрецы.

Сердца их отваги и силы полны,

К тому ж благородны они.

А может для вас Пуффендуй — судьба,

Там, где никто не боится труда,

Где преданны все, и верны,

Терпенья с упорством полны.

А если с мозгами в порядке у вас,

Вас к знаниям тянет всегда,

Есть юмор и силы гранит грызть наук,

Ваш путь — Когтевран, детвора.

В Слизерине, быть может, вам суждено

Найти своих лучших друзей.

Там хитрецы к своей цели идут,

Никаких не стесняясь путей.

Не бойтесь меня, надевайте смелей,

И вашу судьбу предскажу я верней,

Чем кто-то иной, друзья.

В надежные руки попали вы,

(Хоть нет самих рук у меня).

Еперный театр оперы и балета. Нет, я конечно все ожидал, что там, может, надо будет достать кролика или что-то подобное. Но что шляпа вот так просто начнет сама петь! Видимо, я так и буду удивляться каждый раз, когда буду видеть что-то новое в магическом мире. И вот что еще меня насторожило. Шляпа сказала, что «видит все помыслы насквозь». А если она увидит, что никакой я не Виктор Купер? Может, сбежать, пока не поздно? Профессор Макгонагалл шагнула вперед, в руках она держала длинный свиток пергамента. — Когда я назову ваше имя, вы наденете Шляпу и сядете на табурет, — произнесла она. — Начнем. Аббот Ханна! Девочка с белыми косичками и порозовевшим то ли от смущения, то ли от испуга лицом, спотыкаясь, вышла из шеренги, подошла к табурету, взяла шляпу и села. Шляпа была намного больше ее головы, и закрыла девочке глаза. А через мгновение… — ПУФФЕНДУЙ! — громко крикнула шляпа. Пока крайний правый стол разразился аплодисментами, я в панике оглядывался по сторонам. Черт, черт, черт, черт! — Боунс, Сьюзен! — ПУФФЕНДУЙ! — Бут, Терри! — КОГТЕВРАН! — Броклхерст, Мэнди! — КОГТЕВРАН! — Грейнджер, Гермиона! — ГРИФФИНДОР! — Малфой, Драко! — СЛИЗЕРИН! — Купер, Виктор! Я почувствовал, как все внутри меня ухнуло куда-то вниз. — Виктор Купер! — повторила Макгонагалл. Кто-то подтолкнул меня сзади, и я вышел вперед. Шаг. О, Свет, пусть они не узнают! Шаг. А если узнают? Что тогда?! Еще шаг. Я дрожащими руками взял в руки шляпу. Когда она опустилась мне на глаза, в голове у меня зазвучал тихий скрипучий голос: — А я вас ждала, господин Инспектор. Я едва не взвыл в голос. Ну все, мне конец. Хотя стоп… «В каком смысле ждала?» — В самом что ни на есть прямом. Приговор есть приговор, Войд. И я в твоем играю не последнюю роль. «Я… я не понимаю! Какой приговор? О чем ты?» — Приговор, который был вынесен тебе за твои грехи. И не мне объяснять тебе, в чем заключается твое наказание. Ты поймешь все сам. Но не волнуйся, я никому не выдам твою тайну. Иди, тебе еще предстоит много дел. «Нет, подожди! Стой!» Но шляпа мне не ответила. Вместо этого она закричала: — СЛИЗЕРИН! Макгонагалл сняла с меня шляпу, и я на негнущихся ногах пошел к столу змеиного факультета. Я сел рядом с Драко, с любопытством рассматривавшим меня. — Купер, тебе плохо? — спросил он. Я показал рукой «ОК» и уставился в столешницу. Я только что был на волоске от… А от чего? Даже представлять не хочется. И что за приговор? За какие такие «грехи» меня наказали? Все, что я делал, было лишь на благо народа. И в каком смысле «ты поймешь сам»? Черт, вопросов стало еще больше! Ладно, досижу до конца банкета, а там посмотрим по ситуации. — Поттер, Гарри! — объявила Макгонагалл. Названный сделал шаг вперед под громкий шепот: — Поттер? — Тот самый Гарри Поттер? Гарри сел на табуретку, и надел на голову шляпу. Я заметил, как Драко скрестил пальцы под столом. Прошло от силы несколько минут, хотя мне они показались вечностью. Весь зал притих наблюдая за Мальчиком, Который Выжил, а затем Шляпа на весь зал закричала: — ГРИФФИНДОР! Малфой стукнул по столу ладонью от досады. Стол ало-золотистого факультета буквально взорвался от аплодисментов. Я даже заметил, что хлопают ребята с Когтеврана и Пуффендуя. Но меня в этот момент интересовала одна, пока не распределенная, кудрявая светлая макушка. — Холлер, Лукас! — объявила профессор после распределения Лизы Турпин и Рона Уизли. Лукас, оставшийся к тому моменту в одиночестве, подошел и нацепил на голову Шляпу. Не прошло и минуты, как та вынесла вердикт: — ПУФФЕНДУЙ! — и Холлер отправился к столу барсучьего факультета. Теперь со своего места в центре преподавательского стола встал старый волшебник с длинной бородой, и кривым, будто сломанным в нескольких местах, носом. Кажется, это и есть тот самый Альбус Дамблдор. — Добро пожаловать! — произнес он с лучезарной улыбкой. — Добро пожаловать в Хогвартс! Прежде чем мы начнем наш банкет, я хотел бы сказать несколько слов. Вот эти слова: Олух! Пузырь! Отброс! Ловкач! Все, всем спасибо! Ага, понятно. Кажется, я все-таки ошибся в своем мнении об адекватности местного руководства. Но возмущаться было некогда. Тарелки, стоявшие на столе, были доверху наполнены едой. От завтрака в приюте ничего не осталось, а сладости, съеденные в поезде, лишь ненадолго притупили голод. Пожалуй, переедать все-таки не стоит, а то не усну. Так что я наложил себе немного вареной картошки, овощей, отбивную, йоркширский пудинг и несколько мятных леденцов на сладкое. Над нашим столом с жутким смехом пролетел один из призраков в запачканных серебристой кровью одеждах. — Барон, хватит! — один из старшекурсников махнул рукой, будто отгоняя привидение. — Не пугай новичков. Он встал на ноги и поднял кубок. — За наших первокурсников! За новое поколение факультета Слизерин! Cheers! — Cheers! Cheers! — вторили ему ученики. Я чокнулся с Драко и одним махом выпил сладкий тыквенный сок. Еще бы капнуть туда чего-нибудь покрепче, для полноты картины. Когда все наелись, то тарелки вновь опустели, а затем на них появились самые немыслимые сладости. Мороженое, пироженые, все, что душа пожелает! Может, чья-то и желала, но точно не моя. Не люблю особо сладкое, да и наелся уже. Но ради приличия я тянул с блюда клубнику по одной ягоде и ел, складывая зеленые хвостики в тарелку. За столом пошли разговоры о семьях. Я надеялся, что меня это обойдет, но нет. Пришлось пересказывать все еще раз: родителей не знаю, сам из приюта. И довольно скоро от меня отстали. Глаза уже слипались, еще немного — и я уснул бы за столом. Когда мы насытились десертом, сладкое исчезло с тарелок, и профессор Дамблдор снова поднялся со своего трона. Все затихли. — Хммм! — громко прокашлялся Дамблдор. — Теперь, когда все мы сыты, я хотел бы сказать еще несколько слов. Прежде чем начнется семестр, вы должны кое-что усвоить. Первокурсники должны запомнить, что всем ученикам запрещено заходить в лес, находящийся на территории школы. Некоторым старшекурсникам для их же блага тоже следует помнить об этом… Ну, ладно, может не такой он уж и ненормальный. По крайней мере, вещи говорит вполне адекватные. — По просьбе мистера Филча, нашего школьного смотрителя, напоминаю, что не следует колдовать в коридорах на переменах. А теперь насчет тренировок по квиддичу — они начнутся через неделю. Все, кто хотел бы играть за сборные своих факультетов, должны обратиться к мадам Трюк. И, наконец, я должен сообщить вам, что в этом учебном году правая часть коридора на четвертом этаже закрыта для всех, кто не хочет умереть мучительной смертью. Так, а вот это интересно. Во мне вновь проснулся детектив. Что же такого в этом коридоре, что директор говорит такие вещи? И напоследок все спели школьный гимн. Каждый пел как хотел: быстро или медленно, грустно или весело, шепотом или в полный голос. Я же выбрал самый лучший вариант — не петь вообще. Дольше всего продержались рыжие близнецы с Гриффиндора. Они тянули гимн медленно и торжественно. Как похоронный марш, ей богу. Дамблдор до последнего звука дирижировал им волшебной палочкой, а когда они допели, именно он хлопал громче всех. — О, музыка! — воскликнул он, вытирая глаза. Неужели прослезился дедулька? — Ее волшебство затмевает то, чем мы занимаемся здесь. А теперь спать. Рысью — марш! Ну наконец-то! Наш первый курс Слизерина дружно поднялся со своих мест, и полным составом направился в свою гостинную. Мы прошли в один из коридоров, который поначалу показался мне тупиковым. — Запоминайте пароль! — сказал староста, подошел к стене и четко произнес: — Чистая кровь! Сама гостинная, надо признать, была обставленна со вкусом. На стенах было множество гобеленов, стояли комоды из темного дерева, стулья с тёмно-зелёной обивкой, низкие тёмно-зелёные или чёрные кожаные диваны. Волшебные светильники освещали пространство холодным светом, и, несмотря на наличие сразу нескольких каминов, в помещении сохранялась приятная прохлада. Но самое главное — окно! Огромное панорамное окно, выходящее прямо на дно того самого озера, через которое мы переправлялись на лодках. Свое мнение о гостинной факультета я могу выразить одним словом. И-де-аль-но! Староста-девушка проводила девочек в их спальню, а парень повел нас к противоположной двери. Внутри оказались несколько больших кроватей — хвала Алле и Терре, одноярусных! — с плотными пологами на четырех столбиках. И да, багаж действительно уже доставили в школу. Я нашел кровать, возле которой стоял мой чемодан, и сел на край, водя рукой по покрывалу. Разговаривать уже ни у кого сил не было, так что все молча натянули пижамы и легли спать. Переодеваясь, я нащупал в кармане что-то странное. Достав оттуда плюшевого монстра, я вспомнил Молли и Долли, мисс Браун. А еще я вспомнил, что обещал ей написать, как доеду. Завтра надо узнать, можно ли отсюда отправить письмо с совой, потому как телефонов тут явно не предвидится. Я лег на спину, укрывшись одеялом и прижав к груди Зубастика. Завтра новый день, новые проблемы. А пока… Пока я мог спокойно отдохнуть.