уксус и лимон

Ещё до того, как Момота был официально допущен к подготовке астронавтов, он вставал в пять утра и начинал свою тренировочную программу: бегал вокруг комплекса и выполнял различные силовые тренировки, после быстро принимал душ и садился за предметы учебного плана, попутно жуя плотный завтрак. Иногда это была квантовая физика, иногда инженерия. Порой он перечитывал об уже открытых планетах и звёздах, отстранённо размышляя, ступит ли когда-нибудь человек на их поверхность. После поступления он начал много времени проводить за пролистыванием английских и русских книг. Момота всегда хорошо разбирался в языке чисел и физики, двигателей и машин, но ему было сложно уловить тонкие нюансы чужого языка. Это была хлопотная работёнка, но на своём пути к звёздам, Момота готов был стерпеть всё, что потребуется. У носителей английского языка имелось подходящее выражение для таких, как он: no pain no gain. Эквивалентная поговорка была и в русском языке: «Без труда не вытащишь и рыбку из пруда». Легко произносится, но на письме он до сих пор путает «б» и «н». (Его наставник признался, что ни один из японских астронавтов не освоил письменный русский на отлично; вполне достаточно было умения слушать, говорить и читать. Момота пообещал стать первым, кто освоит русский язык в идеале). Поэтому, когда утром его разбудило объявление о подъёме, он застонал и уткнулся головой в подушку. Восемь утра?! Этого времени недостаточно, чтобы принять душ, не говоря уже о том, чтобы ознакомиться со структурой Международной космической станции. Как только он встал с постели, его накрыло волной головокружения. Он вновь застонал, схватившись за голову, но это не облегчило боль. «Ещё один грёбаный день, в этом стрёмном месте», — выругался он про себя. Таков был Момота Кайто, Светило Звёзд. И не было ничего, что могло бы сломать его.

_____________

В некотором роде, их пребывание в школе-тюрьме было довольно похоже на полёт в космос. Например, они застряли в ограниченном пространстве наедине друг с другом. Любой перелом в их отношениях может быть катастрофическим, малейшее недоразумение, способно спровоцировать убийство. К тому же они не могли никуда уйти в ближайшее время. Единственной, кто объединяла их группу, была Абсолютный Пианист, Акамацу Каэде. Она притягивала людей своим природным обаянием, даже смогла выманить застенчивого детектива из его раковины. Момота подумал, что с ней они могли бы сохранить стабильное положение дел в школе-тюрьме какое-то время. Если бы она не была так очарована робким детективом, Момота, несомненно, выразил бы свой интерес к ней. Он восхищался ею. Харизма — это что-то, что дано от рождения лишь некоторым, хочешь ты этого или нет. Момота был вынужден работать над своей харизмой; он часами перед зеркалом разучивал, словно в школе, выражение лица после того, как другие учащиеся заявили, что он слишком неестественен и сосредоточен на тренировках, чтобы контактировать с ними. Ему пришлось активно выходить из своих привычных рамок, чтобы общаться с другими, и хотя поначалу он был недоволен недостаточной сосредоточенностью на тренировках, он быстро осознал всю важность коммуникации. И поклялся никогда больше не совершать такую ошибку. Напротив, Акамацу нужно было всего лишь попросить и мило улыбнуться, чтобы моментально подчинить всех своим чарам. Конечно, возможности каждого не безграничны (Тропа Смертельного Отчаяния хороший тому пример), но в большинстве случаев Акамацу просто хлопала ресницами, и все следовали за ней. Сначала Момота думал, что это отчасти связано с её талантом. В конце концов, музыка ведь является универсальным языком; она способна сплотить кого угодно, вне зависимости от языка. Может быть, её обаяние было связано с её музыкальным даром? Она пообещала научить его игре на пианино; даже сказала, что могла бы сдать экзамены на астронавта, чтобы поиграть на пианино в космосе. Момота уважал её стремление распространить свою любовь к музыке и пианино на всех, включая пришельцев. Если бы Акамацу возглавила их, то, возможно (наверное, возможно), убийств бы не произошло. Но затем Акамацу убила Амами, и всё пошло к чертям.

_____________

В первый раз, когда Момоту вырвало кровью, он обратился к Тоджо с просьбой выстирать испорченные простыни и одежду. Хоть ему и было немного неловко пускать девушку в свою комнату, сейчас это было действительно необходимо. Как Абсолютная Горничная, она имела опыт в стирке всех видов пятен и достаточно уважала личную тайну, чтобы не разглашать другим о его болезни. Тоджо слушала его болтовню, пока сменяла окровавленные простыни, изредка кивая. Она заговорила только когда поняла, что Момота закончил свою речь. — Ты не должен умереть, Момота-кун. — Она расправила свежие, выстиранные простыни и застелила ими кровать. — После смерти Акамацу-сан ты единственный, кто поддерживает нашу сплочённость. Момота так не считал. Он чувствовал, что его старания были средними по сравнению с тем, что делала Акамацу, и что на Анджи лежало больше ответственности за их общую гармонию, но отогнал от себя эту мысль. Мрачным мыслям не место в его голове. Если Тоджо верит в него, то и он тоже. Он поднял большой палец вверх, широко улыбаясь. — И ты останешься в живых, чтобы стирать мои вещи, да? Тоджо посмотрела на него с неопределённым выражением. Она взяла его окровавленную одежду и отвернулась. — Я предпочитаю использовать уксус и лимон, — ответила она. — Хотя пищевая сода тоже творит чудеса. Вопреки распространённому мнению, Момота не был глупцом. Он точно определил, что означали эти слова: Тоджо не надеялась выжить. Момота не понимал почему; её любили все, даже Ома уважал и слушался её. Из всех учеников она была тем, кого никто не захотел бы убивать, так как она являлась неотъемлемой частью их повседневной жизни. Или, может быть, поэтому она была уверена, что не выживет? Вероятно. Момота не привык иметь дело с вероятностями. Обычно он работал с абсолютами, математическими методами и методами физики, исчисляемыми известными величинами. Возможно, космос и не был окончательно изучен, но эта неизвестность поддавалась количественному определению. Существуют теории, которые использовались для описания космоса, но даже эти теории должны были быть математически доказаны, прежде чем их можно было назвать теориями. Вне науки теории больше похожи на догадки. Его теория о том, что Тоджо не рассчитывала выжить, была просто теорией. В конце концов он решил поверить в неё, в то, что она найдёт в себе волю к жизни. На следующий день Хоши был найден мёртвым.

_____________

Момота уже давно смирился с тем, что никогда не будет иметь крепких романтических уз. Он слышал много историй от своих стариков о неудачных браках астронавтов, так как они проводили слишком много времени в космосе, оставляя опустошенных супругов одних. Несколько лет назад в новостях даже сообщалось, что оставленные женщины обращались к наркотикам и другим порокам. Его бабушка и дедушка были расстроены тем, что их родословная закончится на нём, но они любили его и уважали его решение. И Момота искренне думал, что так и будет, пока не встретил Харукаву Маки. Первоначально, Момота списал всё это на мимолётную влюблённость. Несмотря на клятву безбрачия ради своей мечты, он все ещё чувствовал влечение к женщинам. Когда она выпала из соседнего шкафчика через несколько секунд после него, он сразу же был очарован её красотой. Он протянул ей руку и представился, с удивлением узнав, что она также была Абсолютом. Они покинули классную комнату и разделились, чтобы исследовать местность, и обнаружили, что в школе было помимо них было ещё четырнадцать других Абсолютов, и все они были доставлены в школу-тюрьму против их воли. Даже когда все они представлялись один за другим, он не мог выбросить из головы загадочную девушку. Абсолютный Воспитатель, да? Он представил, как её окружают дети, и её холодная сдержанность постепенно тает, когда она видит улыбки своих подопечных. И, может быть, однажды она родит для Момоты ребёнка, которого он сможет с гордостью показать бабушке и дедушке … Момота отвесил себе мысленной пощёчины. Он не хотел принижать её до статуса машины по созданию детей. Она была личностью сама по себе, и он уважал её за это. Его иллюзии были разбиты, когда Ома раскрыл её настоящий талант — Харукава Маки, Абсолютная Убийца. Это должно было заставить Момоту отказаться от доверия к ней, но вместо этого он почувствовал, что его всё больше влечёт к ней. Он пригласил её тренироваться с ним и Шуичи ночью и посоветовал ей встретиться со своими демонами лицом к лицу так же, как он сделал это с Шуичи, и он искренне верил, что она справиться с этим. Когда Харумаки узнала о его болезни, она отвела его в комнату и быстро уложила спать. Он смог понять, почему она выбрала звание Абсолютного Воспитателя в качестве прикрытия; по крайней мере, она умела заботиться о людях. Она переодела его в свежую одежду с лёгким смущением (со своей стороны, Момота боролся с желанием спрятаться, но он был Момота Кайто, Светило Звёзд, и для того чтобы сломать его, потребовалось бы что-то большее, чем простое раздевание в присутствии красивой девушки) когда он проснулся, его комната была тщательно убрана, а окровавленная одежда выстирана. Как говорят русские: «Любовь зла, полюбишь и козла». Но в случае с Харумаки это было не так. Она была ядом в его венах, который, наполняя каждую клетку его тела, устанавливал над ним свой контроль. Она была противоядием от всех проблем, целебным зельем, которое успокаивало его тело и душу. Или, может быть, правильнее было сказать, что она была наркотиком. С ней боль в горле и тяжесть в груди исчезали, а когда она уходила, боль всегда возвращалась в полной мере, и с каждой новой дозой становилось всё хуже. Он становился зависимым от неё, и он знал, что, когда они разойдутся навсегда, боль будет всеобъемлющей. И что самое приятное? Она даже не знала, какое опьяняющее воздействие оказывала на него.

_____________

Шуичи был вторым человеком, который заинтриговал Момоту. В начале игры у детектива не было никакой уверенности в себе. Он прятался за кепкой от пристальных взглядов, постоянно опускал взгляд и говорил только тогда, когда обращались к нему. Некоторых людей привлекают такие (вероятно, Акамацу), но лично Момоте нравились чуть более напористые. Кто-то, готовый бросить вызов своему мировоззрению, кто-то, кто бы не боялся противостоять ему. Насколько Момота знал, Акамацу и Шуичи очнулись в одном классе и с тех пор были неразлучны. Их узы были сильнее, чем у кого-либо в этой игре, и Шуичи будто бы потерял часть себя всего несколько дней спустя. Он отчужденно наблюдал за рыдающими в зале суда, слишком потрясенный, чтобы двигаться или говорить. (Если бы Акамацу дожила, до побега из школы-тюрьмы, Момота был уверен, что они с Шуичи начали бы встречаться. Но Момота не знал, как обращаться с вероятностями, он не мог предположить или рассчитать, что произойдет, если бы Акамацу выжила. Это было бессмысленно сейчас, когда она была мертва, раздавлена шипастой крышкой фортепиано в ходе собственной казни, поэтому он выбросил эту мысль из головы и сосредоточился на настоящем.) Он чувствовал, как кровь закипала в его венах (и поднималась по горлу, но он вновь подавлял приступ). Акамацу была мертва, и они ничего не могли сделать, чтобы вернуть её. Мёртвых не вернуть к жизни никакими средствами. Но они были живы, Шуичи был жив, и Акамацу передала ему своё последнее желание. Акамацу доверила ему продолжить то, что она начала, но всё, что он сделал, это погряз в жалости к себе. Момота не удержался. Он ударил Шуичи по лицу и накричал на него, надеясь, что выбить хоть немного здравого смысла из робкого парня. К его удивлению, эта вдохновляющая речь сработала. Когда он пошел разбудить Шуичи утром следующего дня, тот не был в кепке. Момота не стал комментировать изменения и отвёл Шуичи в столовую, делая вид, что тоже удивлён, когда все смотрели на Шуичи так, словно у того выросла вторая голова. Честно говоря, он не понимал, из-за чего был весь этот шум. Он был просто рад, что Шуичи прекратил хандрить и взял себя в руки. И он собрался с силами. Шуичи проявил свой талант Абсолютного детектива, решая головоломки и открывая новые области для их исследования, проводя их через классовые испытания и выступая одним из двух людей, желающих осмотреть труп. У другого мальчика тоже были навыки, которые были полезны в игре на убийство. Как детектив, он смог собрать воедино всю историю произошедших убийств. Он заботился о том, чтобы они выяснили правду во время классных испытаний, убедившись, что все выжили и только истинный преступник был казнён. Как бы ни было больно это признавать, но Момота ревновал к Шуичи. Несмотря на то, что Момота высоко ценил навыки общения, он понимал, что далеко не все мыслят также. Его попытки собрать всех в единую команду вечно приводили к ссорам, оставляя Шуичи с трупами и классовыми испытаниями. Он всегда оставлял Шуичи с беспорядком, который тому приходилось разгребать, и ненавидел себя за это. Ведь он Момота Кайто, Светила Звезд. Он отказывался быть обузой для кого-либо.

_____________

Однажды ночью Момота лежал в постели, думая о двух своих ближайших спутниках. Они оба по роду своей деятельности не должны были дружить. Как убийца, Харумаки была виновна в смерти людей, и как детектив, Шуичи должен был вычислить это виновного. И все же благодаря этой игре (и Момоте) они стали друзьями. Он надеялся, что без него они смогли бы положиться друг на друга в плане эмоциональной поддержки. Оба они всё ещё были эмоционально незрелыми, поэтому Момоте нужно было остаться в живых, пока он не убедиться, что они смогут справиться без него, но он знал, что в конце концов они достигнут цели. Может быть, он тоже будет среди тех, кто положит этому конец. Момота не был дураком. Он был здоров, когда проходил медицинские осмотры, а это значит, что вирус был введён ему в начале игры. Какую бы болезнь ни подкинул ему Монокума, она медленно убивала его. У него оставалось мало времени. Он думал об Амами, который так и не узнал своего таланта. Об Акамацу, чьи намерения были благими, но действия в конечном итоге оказались катастрофическими, что привело к чужой смерти и началу игры на убийство. Он думал о Хоши, который нёс огромную вину за свои прошлые грехи. Думал о Тоджо, которая сплотила всю их группу и научила его отстирывать кровь с одежды и простыней. Он думал об Анджи, о том, что он никогда не поддерживал её студенческий совет или религию, но уважал её умение вести за собой. Он думал о Чабашире, которая ненавидела мужчин, но всегда была готова защитить слабых, независимо от их пола. Он думал о Шингуджи, его извращённой любви к сестре, которая заставляла его быть рабом её желаний. Он думал об Ируме, её грубости, в сочетании с её умом и знанием техники. Он думал о Гонте, его добром сердце и душе, горящих желанием защитить всех несмотря ни на что. Он восстановил в памяти образы их мёртвых тел. Разбитые, раздавленные, окровавленные, израненные. Он отказывался умереть, как они.

_____________

Ома... ну, никому не нравился Ома. Большинство терпели его, но даже это было непросто. Момота не был исключением. В то время как все преодолевали трудности в игре на убийства, Ома, казалось, процветал. Он был из тех, кто провоцировал людей только потому, что мог; все его существование вращалось вокруг хаоса, вредительства и манипуляций, чего Момота ненавидел. Но Ома делал именно это. Он использовал свой маленький рост и безобидный вид в своих интересах, заставляя людей ослабить свою бдительность, после чего, хватал их сердца своими руками и вырывал их из груди. Он прятался за стеной, выстроенной из слаженной лжи, а когда говорил, создавал историю настолько запутанную, что Момота не мог различить, что именно ему преподнесли. Он демонстрировал всем свою весёлую, беззаботную оболочку, но у Момоты был опыт в прочтении людей. Он знал, что это ложь. Удивительно, но у Момоты не было особых проблем с ложью. Иногда он признавал ложь необходимостью; белая ложь или ложь во спасение были хорошими тому примерами. Ложь следует использовать только тогда, когда нет другого выбора, её следует использовать только тогда, когда выгоды перевешивают затраты. Сам Момота постоянно лгал: он лгал самому себе, говоря, что выберется из этой игры и станет первым, кто найдет инопланетян и успешно установит с ними связь. Он лгал себе, что его болезнь незначительна, и что он доживет до полёта в космос. Лгал, что, возможно, он сможет однажды признаться Харумаки в своих чувствах, и, может быть, познакомит её с бабушкой и дедушкой, когда они выберутся отсюда. Он лгал также много, как Ома, и они оба были парадоксально честны в своей лжи. Однако Ома использовал свои способности во лжи, чтобы манипулировать окружающими. Твёрдая вера Момоты в важность общения противоречила с вечными махинациями Омы. Он считал, что, если ты хочешь чего-то от кого-то, ты должен попросить. Если тебе отказали — на этом история закончилась. Ему не нравилось играть на людских чувствах только для того, чтобы получить желаемое, но именно и делал Ома. И выглядел при этом так, будто наслаждался каждой секундой происходящего. Вот почему он был в ярости, когда Шуичи выбрал сторону Омы на четвёртом суде. Логически, он понимал, что Шуичи просто делал то, что должен делать детектив: искал правду. Эмоционально он чувствовал себя преданным, из-за того, что Шуичи играл прямо по сценарию Омы. Он манипулировал классным судом, чтобы всё шло именно так, как он хотел, и утянул Шуичи плясать под свою дудку. Момота ненавидел, ненавидел, что Ома и Шуичи были правы в своих выводах, но больше он ненавидел себя за то, что чувствовал себя таким образом. После казни Гонты он заглянул Оме в глаза. К его удивлению, мальчик проливал настоящие слёзы. Он хотел прочитать нотации Оме, накричать, поставить его на место. Хотел вынести Оме выговор за то, что тот манипулировал Гонтой с целью убить Ируму, а затем имел смелость почувствовать вину за смерть Гонты. Но из-за болезни он двигался слишком медленно, позволяя Оме с лёгкостью обходить его. Он мог только стиснуть зубы, пока Ома насмехался над ним, с (фальшивой) ухмылкой на лице заявляя, что именно он является главным злодеем игры. Он играл роль злодея для них. Он угрожал убить всех кроме одного, выдал им Электромолотки, чтобы очистить Тропу Смертельного Отчаяния, и разрушил их надежды покинуть школу-тюрьму. Каждое выражение его лица было приучено испускать всепоглощающую злобную ауру, но Момота рассуждал о его действиях по логике. Если бы он был Мастермайндом, ему не нужно было бы поручать Ируме изготавливать Электромолотки или Электробомбы; он мог просто заставить кого-то вне игры сделать их. В конце концов, существовали Монокума, Монокумарзы и Эксисалы — продвинутые роботы-гуманоиды, способные к искусственному интеллекту и гигантские пилотируемые машины, призваные держать всех в узде. Но он вспомнил, что был неправ в отношении Акамацу, Тоджо и многих других людей, и теперь они все мертвы, потому что они подорвали его ожидания. Он положился на свои чувства и бросился на Ому, удивившись, когда Эксисал протянул руку, чтобы схватить его. Момота был уверен, что Ома намеренно выбрал его для похищения не из-за его болезни, а потому, что это был Ома. Всё, что делал мальчик, было тщательно спланировано, на десять шагов вперёд, чтобы он мог оставаться лидером в этой игре жизни и смерти. Маленький засранец планировал что-то, и хотел использовать его, а сам астронавт был полон решимости выяснить, что именно Ома хочет от него.

_____________

Глаза Момоты были широко открыты, но он ничего не видел. Он ползал по полу, отчаянно пытаясь найти руками край унитаза. Когда он нашёл его, то подтянулся, и его вырвало. Хотя он не мог видеть, по металлическому вкусу он знал, что отхаркивал кровь. Он рухнул на унитаз, слишком уставший, чтобы отстраниться. Он крепко сжал кулаки и стиснул зубы. Не так, только не так.