Наше личное никогда

― Я уж не чаял, ― мейстер подошел к Джендри, расталкивая грузным телом столпившихся у входа в великий чертог людей, и принялся копаться в карманах подбитой мехом робы. Пару дней назад в Винтерфелл вернулась ненадолго зима, выпал снег и задули холодные ветра, заставив всех позабыть о весенних одеждах и снова облачиться в зимнее, ― что вы пошлетё мальчонку ко мне в башню. Вот, милорд, скрепленное печатью десницы, лично вам в руки. Джендри принял маленький свиток и тут же спрятал за пазуху камзола. Сейчас его мало интересовало письмо Тириона. Он завел руки под мышки, в тщетной попытке согреть их через тонкую кожу перчаток, и спросил у Уолкана: ― Мне разрешено присутствовать на суде? ― Отчего же нет, милорд? ― Королева три раза отказывалась принять меня по вопросу леди Тии. ― Должно быть, на это есть причины. Но суд открыт для всех: заинтересованных, благородных и простолюдинов. Вы друг Севера, милорд Баратеон. Мейстер откланялся и поспешил юркнуть в едва открывшиеся массивные двери чертога. Толпа постепенно рассеивалась, занимая места внутри, а Джендри так и остался стоять снаружи. Сегодня планировалось рассмотреть пять дел, и дело леди Тии Дормунд, о котором чесали языки все кому не лень уже с неделю, должно было стать настоящим событием. Мать-монстр, искалечившая ребенка, и убитый горем отец. Люди это обожали. Особенно, когда суд заканчивался виселицей. Благородную леди вряд ли повесят, но остановить фантазию человеческого разума, а также распространение слухов, невозможно. Вот и о нём стали болтать. Глен с большой охотой подслушивал всё, что мог, а потом перед отходом ко сну со скрываемым весельем, прикрытым возмущением, пересказывал эти небылицы. Дочь кухарки слышала, как мать обсуждала, что лорд Баратеон ухаживал за леди Тией ещё до её свадьбы, а теперь любовь снова вспыхнула. Следующий слух родился из предыдущего, и уже на псарне кто-то сказал, что и ребеночку-то она своему навредить хотела, не по-настоящему, конечно, так, слегка, чтобы повод был в Винтерфелл поехать, да лорда-возлюбленного повидать. В теплицах Глен подхватил совсем прекрасное ― юный лорд Дормунд совсем-де не Дормунд, а как пить дать Шторм, то есть, бастард лорда Баратеона. Да и волосы-то у младенца черны, как крыло ворона, это ли не доказательство? То, что волосы у ребёнка каштановые, что если бы Джендри ухаживал за внучкой лорда Транта, то её бы не отдали мелкому северному лорду, и что о поездке в Винтерфелл она могла попросить своего мужа, сплетников уже заботило мало. За три дня, что прошли с момента неожиданной встречи у гостевого дома с леди Тией, каждый день он отправлял Глена просить о назначении аудиенции с Сансой. Но канцелярия, фрейлины и стражники давали лишь отказ, объясняя занятостью её величества, а Джендри был не так глуп. Санса не хотела его видеть. Тогда он написал письмо, заверил печатью и передал с мейстером, но, судя по всему, бумаге тоже не дали ход. Не вмешивайся, как бы говорил за Сансу её бойкот. Но Джендри уже не мог остановиться. Не после того, что узнал.

***

Утро выдалось хмурым и постылым, из приоткрытой створки мутного окна тянуло холодом, предвещавшим лишь судорогу в бедре. Угли в камине уже не тлели, и Джендри поплотнее завернулся в одеяло, заодно подтянув повыше шкуры. Рядом кто-то протяжно зевнул и перевернулся так, чтобы подпереть мощным телом Джендри. ― Поди прочь, ― сказал он собаке, но Хака и не думала слушать, ― пошла! Он толкнул её в бок, и только тогда она послушала и спрыгнула на ковёр возле кровати с обиженным видом. Что за животное? Он вдруг представил, что Санса позволяет своему псу спать рядом, и от того Хака решила, что может устроиться к Джендри. Маленький лорд Роббард, судя по тишине, если и не спал, то вёл себя куда тише, чем минувшей ночью. Джендри кликнул Глена, но тот тоже не стремился вставать. В дорожном сундуке, к счастью, теперь лежали подаренные юными леди Мандерли шерстяная туника под дублет и пара тёплых гольфин до середины бедра. Исподнее для южной зимы, годящееся и для весны Севера, так стремительно сдающей свои позиции. Джендри помечтал о меховой шапке-мурмолке, уже на улице он накинул капюшон плаща, чтобы хоть так согреть замёрзшие уши. Едва позавтракав, он вернулся в гостевой дом. В прихожей мимо него, не почтив даже кивком головы, прошёл лорд Дормунд. Он с трудом поднялся по лестнице, держась за перила, а потом и за стену. Джендри ненадолго застыл у входа в свои комнаты, стараясь услышать, что же происходит в противоположном крыле. Ребёнок не заплакал, и это показалось Джендри достаточным. В лазарете трудилось много помощников мейстера, но, в отличие от старого Уолкана, они носили белые робы, и Цитадели не служили. Мейстер осматривал перебитые деревянным тренировочным мечом пальцы какого-то парня, коротко давая указания подготовить бинты и отвары. ― Заживут, ― приободряюще сказал он парню, и повернулся к Джендри. ― А, милорд Баратеон! Очень рад, что Вы наконец нашли время навестить меня, но все письма у моего секретаря, в Башне мейстера. ― Я не за этим, ― Джендри не стал растягивать время. ― Могу ли я видеть леди Тию? ― О, право, милорд, ― Мейстер замялся, ― я не думаю, ― он отвлёкся на кого-то за спиной Джендри, ― хотя, служанка как раз ушла за завтраком, думаю, леди Дормунд не повредит немного общения. Леди Тие выделили отдельную комнату, и, следуя указанию мейстера, вдруг засуетившегося и сбежавшего прочь из лазарета, Джендри осторожно постучал в окованную железом дверь. ― Лорд Баратеон, ― представился он закрытой двери. ― Ах, мой лорд! ― послышалось из-за двери спустя пару мгновений. ― Засов снаружи, можете войти, когда пожелаете. Всё действительно оказалось так. Леди Тия была заперта. Он отодвинул притаившийся засов, на который и не обратил внимания, не допуская мысли, что дверь заперта не изнутри. Внутри оказалась небольшая светёлка, с узким зарешёченным окном под самым потолком, пара кроватей друг напротив друга, да кресло посередине, принесённое сюда ради благородной узницы. На маленьком столике грудой было сложено незаконченное шитье. Пахло сырыми простынями, пылью и настоем трав. ― Я знала, что вы не оставите меня в беде. Мой дед присягал вам, помните? Я тогда не смогла приехать, мне было всего четыре года. Но дед всегда говорил о вас с уважением, и когда вы почтили Трантов своим присутствием, я была очень рада! ― Конечно, я помню, ― соврал Джендри. ― Я видел вашего сына, миледи. Лицо леди Тии, с тонкими чертами, ниточками-бровями и прозрачными губами на бледном лице, нисколько не изменило своего учтивого выражения. Она наблюдала за его реакцией, и основываясь на ней сама выбирала, как ей вести себя. Джендри был спокоен, не выказывал гнева или жалости, и потому она, кажется, расслабилась. ― Мэв и Барб хорошо заботятся о нём, но этого недостаточно. Леди Тия села на кровати, и пригласила его занять кресло. Джендри сел напротив на соседнюю койку, которая протяжно скрипнула под его весом. ― Мой муж, ― начала она, ― он мой господин, и он решает, могу ли я увидеть сына. Но он думает, что я снова… ― Сделаете это? ― Да, но я бы не сделала. Вы мне верите? ― Взгляд ореховых глаз нашёл его глаза в поисках ответа на вопрос. ― Верите? Последний вопрос она задала шёпотом, и Джендри едва успел кивнуть, как дверь в комнатушку резко распахнулась. ― О, милорд! ― С облегчением вздохнула служанка Тии. ― Дверь была открыта снаружи, я уж испугалась, что миледи опять! ― Оставь нас, ― скорее попросила, чем приказала, леди Тия, ― клади еду и выходи. ― Лорд Дормунд, ― сказал Джендри, когда они снова остались вдвоём. ― Навещает вас? ― Мой муж отрёкся от меня, как только новость о том, что произошло, достигла его ушей. Он хороший человек, и всё делает, как должно лорду. Тогда почему, чуть не вырвалось у Джендри, ты отыгралась на беззащитном ребёнке? Он смолчал, не желая давить на и так оказавшуюся в ужасном положении женщину. ― Говорят, только вы и знаете, как успокоить юного лорда. ― Барб сказала? ― улыбнулась Тия. ― Он хороший мальчик, мой Робб. Отец нарёк его в честь Молодого Волка. Знаю, так не принято говорить мужчинам, но сынок был такой крупный, что в родах изорвал меня всю. Лорд Дормунд гордился, что сын такой крепкий, всем вести написал, воронов сто, не меньше. Она замолчала, вспомнив что-то, и посмотрела на узкое окно наверху. Внутри неё велась борьба, которая была ему недоступна. ― Я вижу, что вы хорошая мать. Лучшая для своего сына, миледи. Другой он не будет желать. ― Так помогите же мне! ― Если бы я знал, как. Суды поединком уже десять лет как под запретом. ― Станьте моим голосом. Когда королева спросит, желает ли кто говорить за меня. Встаньте, лорд Баратеон, и поручитесь! ― Но тогда вы должны честно рассказать мне, что произошло. Я должен знать, почему, леди Дормунд, вы напали на своего ребёнка? Леди Тия посмотрела на него, словно на глупое дитя: ― Они! ― она развела руки в стороны. ― Они мне приказали! ― Они? ― Голоса! Вы что, их не слышите? После этого заявления леди Тии, Джендри попытался отыскать мейстера, но того как ветром сдуло. Джендри отправил Глена добиваться аудиенции второй раз.

***

― Какие сегодня будут рассматриваться дела? ― пока фрейлина занялись укладыванием волос в причёску, вскользь спросила Санса у поджидающей её в смежной со спальней прихожей Барбри Дастин. ― Обращение лордов Перешейка касаемо ссуды на ремонт переправ, дело крестьянина против лорда Берена Толхарта, хочет больше земель для выпаса скота к лету. Дело Дормундов, конечно. Спор горных кланов по владению жилой, и горожане Белой Гавани с прошением о помиловании для какого-то спившегося септона. А-то ты и сама не знала. ― Но я спросила у вас, леди Дастин. Леди Дастин громко фыркнула, очевидно пребывая в своём обыкновенном настроении. Санса глотнула пряного сладкого вина, и согревающая волна тепла побежала по телу. ― Он не просил больше? ― Кто? ― спросила леди Дастин. ― А, лорд Джендри, ― имя она произнесла со всем свойственным себе скептицизмом, наверняка ещё и закатив глаза. ― С утра уже прибегал его служка, да Диора его отвадила, с утра-то кто принимать будет? Тем более не по праздному делу. Ума не приложу, зачем его морозить. Лорда, конечно же, не мальчишку. ― Нам нужна его поддержка, леди Дастин. ― Санса кивнула закончившей с её волосами девушке, оценила себя в зеркало, вышла и подала руку леди Дастин, приглашая встать с кресла. ― Но она не будет стоить ни медяка, если он туп, как вы сказали, словно валенок. ― Ох, боги! Дайте мне сил досидеть это заседание, и я точно уеду в Барроутон и не вернусь до конца своих дней! ― Будем надеяться, ― Санса кивнула пажу, чтобы тот отворил дверь, ― что ваши молитвы услышат.

***

Лорда Дормунда он увидел снова, когда разминался с тренировочным поленом, показывая солдатам и мальчишкам, ещё не бывавшим в реальной гуще боя, отличия в замахе при прямом и боковом ударах в массовой схватке. Офицеры согласно кивали, а инструктор как раз нашёл несколько молотов, чтобы все смогли попробовать. Джендри оставил своё оружие, и отошёл в сторону, разрешая кому-нибудь взять его. Один молодец ухватился за рукоять и ловко подбросил молот в воздухе, поймав на весу. Мужчины одобрительно загалдели, что и подтолкнуло Дормунда завести разговор. Он был небрит, взгляд его был раздражённым, словно ищущим повода помахать мечом. ― Хотите попрактиковаться? ― спросил Джендри. ― Если только ты возьмёшь меч, а я ― молот. Видел, как ты тут машешь своей колдобой, ни один глупец не выйдет, кроме Моллена. Уравняем шансы. Дормунд был ниже ростом, что с молотом не давало ему больших преимуществ в лобовой атаке, а с мечом против боковых выпадов Джендри с его ростом придётся несладко. Но он согласился. Взяв щиты и надев шлемы, они стали кружить по посыпанному песком тренировочному полю, то и дело проверяя друг друга на прочность одиночными выпадами. Полуторный меч, что выбрал Джендри, требовал хватки обеих рук, а из-за щита он держал его одной, не придавал ему скорости, но компенсировал время силой удара по молоту, что со свистом разрезал воздух. Люди вокруг напряженно смотрели за происходящим, время от времени выкрикивая то “пригнись!”, то “справа!” или “бей!”, и возбужденно заохали, когда Джендри неудачно отразил атаку, поставив меч плашмя к летящему в него молоту, очевидно не успевая прикрыться щитом. Удар волной прошёлся до самых лопаток, но он смог удержать оружие. Рукоять вспыхнула болью в ладони, и, отступив, Джендри отбросил щит и взял меч теперь уже в обе руки. ― Давай, южанин, ― Дормунд сплюнул на землю, ― покажи, что вы там умеете, кроме ковыряния друг у друга в задницах. Джендри не двинулся с места, наставив меч прямо промеж лба стоящего в десяти шагах противника. Дормунд начал проигрывать в тот момент, как решил открыть свой рот для оскорбления. ― К жене моей зачем ходил, а? Столичных юбок мало? Он не ответил, услышав вопрос словно из-под воды. Капля пота, что норовила вот-вот стечь струйкой со лба, заняла Джендри куда больше. Он смотрел на Дормунда, пытаясь предсказать его действия. Атака пойдёт снизу, и значит, Джендри должен предвосхитить удар, за мгновение угадать, с какой стороны она придётся. Он начал разворачивать и опускать меч за миг до того, как Дормунд закричал и прыгнул вперёд, прикрываясь щитом и занося молот. Джендри угадал. Сталь встретилась со страшным скрежетом, и благодаря своей удаче, Джендри успел занести ногу и что есть сил оттолкнул ступнёй щит противника от себя. Дормунд отлетел на землю, и как только успел сесть, в ярости откинул шлем прочь. ― Сын шлюхи! ― выругался он. Пара мужчин помогли ему подняться, стараясь сгладить зачинавшийся конфликт. Джендри приблизился, тяжело дыша и игнорируя боль в спине, и едва поймал взгляд Дормунда, как тот стушевался и отвернулся, не примиряясь с силой соперника, что не проиграл его молодости и напору. Джендри положил руку ему на плечо и склонился, чтобы сказать на ухо: ― Сын шлюхи и короля.

***

Все встали, когда объявили прибытие королевы. Джендри, по статусу, усадили почти к самому столу заседания, и Санса в сопровождении леди Дастин, мейстера, пары фрейлин, гвардейцев и других членов малого совета прошла вблизи него. На мгновение он поймал взгляд синих глаз и поспешил склонить голову обратно. Заседание королевского суда началось, завладев вниманием Джендри только на первые пять минут, пока оглашались присутствующие заседатели, их регалии, а также правила, по которым состоится заседание. Санса сидела во главе стола, как всегда горделиво выпрямившись и смотря поверх голов всех собравшихся. Джендри не вовремя вспомнил про свиток, что получил от мейстера, но достать его не решился. На помощь ему пришёл накрахмаленный платок, который он и принялся складывать и закручивать на все лады, пока горные кланы выясняли, кто будет разрабатывать на первый взгляд перспективное месторождение олова и меди в Северных горах. От такой доли он и маялся всё своё лордство. Сидеть по полдня выслушивать, разбираться, примирять и принимать решения, просчитывая каждый свой шаг. Кто кому кем приходится, за кем какое право на собственность, Джендри бы не запомнил, даже если бы учил по бумажке справки мейстера, как болван. Он оживлялся, когда дело касалось поставок в Штормовые земли, или когда приходило время сбывать излишки зерна, собранного по осени, менее успешным частям страны. Торговля ― ключ к процветанию, но лорду не пристало быть успешным торговцем, а вот королевскому мастеру над оружием ― вполне. Санса же была на своём месте везде. Королевская жизнь, жизнь хозяйки огромных земель, была написана для неё. Древнее имя, живой ум и красота, всё в ней сочеталось наилучшим образом. Джендри теперь понимал детскую озлобленность Арьи на сестру. Она росла в тени выпестанного идеала, в душе страдая от того, что не рождена соответствовать ему. Спустя годы разлуки и с Джендри, и с Сансой, в преддверии Долгой ночи, Арья обмолвилась в кузне: ― Моя сестра не даст Винтерфеллу пасть. Не драконы, не Дейнерис с её армией, не Мелиссандра, не Арья со своими навыками, а Санса. Джендри тогда не придал этому значения, забыл, думая совсем о другом, но фраза эта, брошенная мимоходом для приободрения духа, вдруг всплыла на поверхность. У Сансы нет меча, она не умеет командовать армиями, она не рыжая колдунья и не ездит на драконах. Но она умна, она верна, и она заботится обо всех. Вот то, что имела ввиду Арья. Заседание по вопросам разработки месторождения перенесли ещё на неопределённый срок, пока не будут проведено больше исследований. Следующие дела рассмотрели, к удивлению Джендри, в скором порядке, освободив надебоширившего в Белой Гавани септона под залог в сто серебряных оленей. Как такое мелкое дело докатилось до королевы, он не представлял. За ним и вопрос по пастбищам в Торрхеновом Уделе урегулировали меньше, чем за час. ― Лорд Дормунд из Дормундхилла, ― оповестила леди Дастин. ― Выйдите вперёд. Прошу пригласить леди Тию Дормунд. Служанка в компании подмастерья мейстера вывела леди Тию, умытую, переодетую, расчесанную, в чистом простом платье под тёплым плащом, и усадила свою госпожу на пустую скамью перед заседавшими. Лорд Дормунд вышел вперёд, но садиться не стал. ― Леди Тия, ваш муж обвиняет вас в попытке убийства вашего ребёнка, лорда Роббарда Дормунда. Ранее вы не отрицали свою вину, но в виду вопроса душевного состояния, вас отправили под опеку мейстера Уолкана. Мейстер Уолкан, несмотря на вашу попытку симулировать душевную болезнь, счёл вас пребывающей в собственном уме и отдающей себе отчёт в том, что вы делаете. Итак, вы осознаёте, в чём вас обвиняют? ― Да, ваша милость, ― склонила голову леди Тия. Она пыталась разыграть карту с голосами в голове не только с ним, к облегчению подумал Джендри. Если знал Уолкан, знала и Санса. И, в отличие от него, принявшего всё за чистую монету, обмануть учёного человека леди Тия не смогла. ― Милостью королевы Сансы, вы можете не отвечать на суде, если за вас поручится защитник. Муж, сюзерен, отец или брат, или иной родственник мужского пола. Если вы назовёте того, кто не присутствует на заседании, заседание будет отложено до получения ответа от выбранного защитника. Вам понятно? ― Да. ― Вы будете говорить за себя, или выберете защитника? ― Защитник. ― Кто будет отвечать за леди Тию Дормунд по обвинению? Джендри не шелохнулся.

***

Ужин у Локков не был столь богат яствами, как у Мандерли, но зато вино разлилось рекой. За столом и беседами о прошлом, о войне и о былых днях, даже о славе его отца, время пролетело незаметно, и, едва распрощавшись с неустававшей находить общих родственников в их родах леди Локк и её семейством, Джендри, выйдя из-за стола, понял, что ноги держат его с трудом. Локки занимали комнаты третьего этажа, и от них до своей кровати ему оставалось совсем немного, но страшно захотелось опустошить чресла. Главное, не свалиться с лестницы по пути вниз. Детский плач сегодня стих довольно быстро, и по пути на улицу Джендри лишь на секунду попытался сосредоточиться на двери в покои Дормундов, прежде чем выйти. Сыпал мелкий снег, красиво вихрившийся возле зажжёных факелов, и ночь была глубока и спокойна. Джендри облегчился, не найдя в себе сил идти до отхожего места у купален, за хозяйственной пристройкой к гостевому дому. Недалеко от крыльца импровизированной лавкой служил широченный распиленный пополам ствол векового дуба, срез которого был затёрт до блеска. Джендри отряхнул снег и сел, с досадой понимая, что так можно и задницу отморозить. Ему хотелось немного подышать морозным воздухом, а взгляд так и прицепился к факелу с дрожащим пламенем, и снежинкам, что танцевали вокруг него. ― М’лорд, ― кто-то тронул его за плечо. Барб, служанка Дормундов, укутанная в шаль поверх тулупа, держала в руках его плащ. ― Как ты? ― Джендри покрутил указательным пальцем, намекая на плащ, не сумев сложить слова в нормальный вопрос. ― Проснулась от шума, думала и лорд Роббард проснётся, но он днём наораться успел. Гляжу в окно, ― вы, да без верхнего. Пошла к вашему слуге, да тот спросонок плащ в руки дал, и дальше спать. Не порете вы его, м’лорд, а надо бы. Джендри, был очевидно пьян, потому что Барб просто накинула на него плащ и присела в книксене. ― Добрый вы, ― сказала она, ― потому и не порете. ― Ты тоже, ― Джендри выдохнул облачко пара, ― добрая, Барб. Вот ― он хлопнул по лавке рядом с собой, ― сядь, не бойся только, не трону. ― Да уж вы и не тронете, ― Барб села рядом, ей, северянке, неожиданный мороз был нипочём. ― Говорю же, добрый. Слыхала, сегодня вы м’лорда Дормунда в дуэли отделали. Он злющий пришёл, такой бардак устроил! Да опять в город отправился, дайте боги, чтоб к суду вернулся. ― Я не хотел его оскорбить. ― Так он слышал всякое. Про леди Тию и вас, да если б узнал, что вы давеча приходили маленького лорда успокоить, то уж точно нас с Мэв отходил бы, что пустили. ― Сразу пусть ко мне идёт. Я его и второй раз… ― Да уж не сейчас, уж больно вина набрались, хотя спорить готова, что лорд Дормунд и того хуже. ― Барб хохотнула. ― И что твой лорд? Хорошо у него работать? Девушка опустила голову и принялась разглаживать складки на юбке. ― Вы только, это, никому ни слова, хорошо? Я не думаю позорить лорда и леди Дормунд, да больно дорого могу за свои слова заплатить, если кто узнает. Пекусь лишь о маленьком лорде. Поверьте, м’лорд, в Дормундхилле никто к хозяину симпатии не испытывает. Никто из женщин и детей. ― Обижал тебя? ― Джендри втянул носом воздух, хлюпнув им. ― Да меня-то, боги с ним. Я и не такого за всю жизнь наслушалась, что от мамки, что от отца. А-то леди Тия. Её и так супротив воли выдали, так еще и за того, кто от южного рыцаря отличен, словно снег от дерьма. Ой! ― она прикрыла рот ладошкой. ― А что леди твоя. Ничего странного за ней не замечала? ― Да что странного? Задумчивая она, и слова поперёк лишний раз служанке не скажет, если корсет перетянули. Как кукла, что делай с ней, так и будет. Лорд ей скажет, что отошлёт обратно с позором на юг, так она уж и бежит вещи собирает, да слёзы глотает. Или скажет, ох, грех на душу беру, что когда-де он захочет с какой девкой лечь, так она должна ещё благодарить его за это, да приказать свежие простыни на брачное ложе стелить. Джендри почти протрезвел. ― Одна радость у неё была ― послали боги сыночка. Да и вот оно что вышло. Я тогда отпросилась на два дня, мать больную подменить, да как услыхала, всё побросала и в замок. Думала ― убил её! Да если бы она дело своё завершила, то убил бы, тут и думать нечего. Но иной раз думаю, лучше бы и убил. Ей-то какого теперь с этим жить. Хоть и говорят, что боги разума-то её лишили, не особо в это верится. Совестливо ей, ну да не я её судить буду. ― Она попросила меня говорить на суде от её имени. ― Так что, не врут поди? Что вы с нею… ― Врут, ― Джендри покачал головой, ― нет ничего такого. Да только сам сомневаюсь, правильно ли я сделаю, если вступлюсь. ― Так вам и виднее м’лорд, я-то в этих делах не смыслю. Давайте, а то замёрзнете, уж и мне зябко. Она встала, подтолкнув Джендри за локоть, и он послушно встал, ведомый служанкой обратно в гостевой дом. ― Странный вы, ― перед тем, как оставить его у двери в покои, сказала на прощание Барб, ― где то видано, чтобы слуги дворянину доверяли? Но вы уж не выдавайте моих слов, а то я вас буду ненавидеть пуще хозяина.

***

Леди Тия обернулась, смотря на него. Без злобы, без упрёка и без мольбы. Взгляд её был сер и пуст. Джендри ответил на него, не заметив, как внимательно в этот миг изучала его Санса. ― Кто будет отвечать за леди Тию Дормунд по обвинению? ― повторила леди Дастин. Он не встал. ― Леди Дормунд, ― начал было мейстер Уолкан. Она встала, при этом отвернувшись от него и обращаясь скорее в пустоту: ― Лорд Джендри Баратеон! ― неожиданно громко для самой себя сказала леди Тия. ― Мой дед, мой отец, следовательно и я, признали вас господином Штормовых земель! ― Леди Дормунд! ― строго сказала Барбри Дастин, отчего Тия тут же пристыженно опустила голову. ― Вы стали подданной Севера, как только вышли замуж. Лорд Баратеон может лишь свидетельствовать на суде в вашу защиту, но не говорить от вашего имени. Лорд Джендри Баратеон, милорд, ― леди Дастин обратилась к нему, и он вынужден был встать, ― будете ли вы свидетельствовать в защиту леди Дормунд? Он хотел посмотреть на Сансу, но не стал. Непростые сердцу слова дались ему на удивление легко: ― Нет, леди Дастин. Вверив дочь своих вассалов Северу, я отдал её под защиту королевы Сансы. Мои слова не внесут ясности большей, чем уже и так известно суду.

***

В Первой твердыне натопили как следует, и он, устав подниматься по лестнице, скинул верхнюю одежду по пути. В спине всё ещё кололо при малейшем резком движении, а бедро грозно онемело, но, хвала Семерым, лестница закончилась, и паж, приняв его плащ и камзол, глубоко поклонился, прежде чем открыть дверь в кабинет Стеффана, всё ещё не вернувшегося с ремонта мельницы окрест Белого Ножа. ― Лорд Баратеон, ваша милость! Санса сидела, отвернувшись от камина, всё в том же платье и с той же причёской, что заседала весь день в суде. Джендри послушно подошёл к ней и склонился, ожидая поданной руки. Долгий взаимный взгляд спустя, Санса протянула ему белую ладонь, и он осторожно коснулся её пальцами, снова поднеся к губам очень близко, но не дотрагиваясь. ― Я просил вас о встрече три раза, ― он нарушил этикет, заговорив первым. ― Да, просили. Сядьте, лорд Джендри. Он послушался, сев в кресло рядом, выпил предложенного вина, но лишь глоток, и отставил кубок в сторону. ― Так почему сейчас? Когда уже поздно? ― Поздно ― что? Решать судьбу леди Тии? Вы недовольны моим решением? Он не ответил. С решением он был согласен. ― Я написал письмо. Вам передали? ― Передали. Я не читала. Джендри резко вытер губы после ещё одного глотка. ― Изволите шутить надо мной? ― Отнюдь. Вместо этого я предлагаю вам рассказать мне, почему же, если вы так хотели справедливости для леди Тии, а это, несомненно, так, вы не стали говорить от её имени, и даже свидетельствовать в защиту? Вы ― лорд великого дома, и ваш голос значит куда больше, чем даже слова её мужа. Я бы не проигнорировала вас. Санса была спокойна, даже, возможно, хладнокровна, и до Джендри вдруг докатилось странное чувство, что она его испытывает. Её молчание, отказ от аудиенции, означали лишь одно: она хотела посмотреть, что он будет делать. ― Скажите мне сразу: я вас разочаровал или порадовал? ― А как вы сами считаете? Стала бы я приглашать вас, после стольких дней отказов, если бы была недовольна? ― Я служу не вам. ― Да, вы служите пустой короне. Тириону, если вам угодно, но, конечно, не мне. Но, тем не менее, вы действовали в согласии со мной. ― У меня были сомнения. Насчёт леди Тии. Она сказала мне странное. И я, будучи дураком, поверил. Я узнал всё, что мог, говорил со слугами, даже с лордом Дормундом. ― Это был грубый язык. ― Тем не менее, говорящий громче слов. И я ничего не понял. Не смог оценить риск от вмешательства в суд. И ваши отказы, Санса. На суде я начал осознавать, что и они тоже говорят громко: вы знаете, что делать. Знаете то же, что и я, и решение уже принято. И я доверился. Доверил леди Тию и её судьбу вам. ― Я подвела вас? ― Нет. Одно верно: нельзя ей жить с этим человеком под одной крышей, как нельзя и ребёнку расти без матери с отцом. Без матери, что в помутнении сознания покалечила его, и без отца, что довёл её до такого состояния. ― Остаётся лишь надеяться, что мои слова не пропадут даром, и её поселят в другом замке под постоянный надзор проверенного мейстера и слуг, и встречи с сыном будут регулярны. Развода я ему не дам, как бы не просил. Каким лордом вырастет их ребёнок, если я накажу мать, а его оставлю с отцом? Он вырастет ещё одним лордом Дормундом, что презирает женщин. Тие повезло родить сына, а не дочь, иначе её кошмар был бы страшнее. ― Вы мудрая королева. ― Так говорят, ― улыбнулась Санса. ― Спасибо, лорд Джендри. За доверие. Обещаю, больше не буду отказывать вам в визите. Они замолчали, и Санса расслабилась, чуть опустившись в кресле и вытянув ноги. Джендри же задумчиво тёр щетинистый подбородок. На столе всё ещё лежали наброски статуи Брана, и он потянулся было к ним, но передумал. ― Как вы узнали, что леди Тия тоже жертва? Она или слуги сказали о том, как ведёт себя этот… лорд? ― Мне не нужны слова, чтобы распознать насилие. Женщина, пусть и слабая, возможно, безумная, но ранее не замеченная в жестокости, вдруг вредит ребёнку. Своему родному сыну. Это не акт мести, это крик о помощи. И позже, ради своего сына она вдруг посмела просить у вас защиты, у человека, которого видела один раз в жизни. Она чувствовала, что её связь с сыном может оборваться, и вцепилась в неё, переступив через себя и через всё то, что произошло. Она вдруг повысила голос, возможно, первый раз в жизни, призывая вас. Ваша совесть, возможно, проклинает вас за отказ ей, но вы сделали правильно, смолчав. Я позаботилась о ней вместо вас, потому что… Санса резко замолчала. ― Что? “Потому что я была на её месте” ― хотелось сказать Сансе. ― “Я жила с монстром, что терзал моё тело и душу каждую ночь.” ― Потому что теперь это не ваш долг, а мой. ― Моя совесть замолкает, ― Джендри склонил голову, ― благодаря этим словам, ваша милость. Надеюсь лишь, что и вы окажете мне ответное доверие. ― Вот как? В каком вопросе? Джендри извлёк из кармана на рубашке маленький свёрток, расправил его и показал Сансе. “Лорд Баратеон, меня посещают сомнения в вашей лояльности короне, и насчёт путешествия за Стену скажу только: Да, да, и ещё тысячу раз да. Езжайте, но вернитесь до лета в Королевскую Гавань. Передавайте привет нашему старому другу. И поцелуйте от меня руку королевы Сансы столько раз, сколько взмахов крыльями сделал ворон, неся это послание. Лорд-десница, Тирион Ланнистер.” ― Тешу себя мыслью, что вы не собираетесь делать то, что там написано. ― Если начнём прямо сейчас, то к утру, думаю, управимся. Они оба засмеялись, и Джендри взял на себя смелость подлить им ещё вина.