Мне было 15

30 апреля 1942 года       Последняя пара носок из собачей шерсти аккуратным движением девушки оказалась в середине сложенных в стопку вещей на расстеленной простынке. Обведя глазами койку, и убедившись, что все вещи собранны, и обратной дороги нет, Сюзанна соединила четыре угла простыни, превращая её в сумку. Сглотнув плотный ком обиды, прочно застрявший где-то на уровне головы, Сюзанна с силой затянула узел, стараясь на грубой ткани отыграться за разъедающую душу боль. Слёзы, копившиеся на протяжении вот уже пяти дней каждую секунду были готовы выйти наружу, от чего глаза щипало, заставляя Янковскую часто моргать.       – Ты как доберёшься, дай знать уж как-нибудь, письмецо может накалякай, авось и дойдёт, но я хотя бы знать буду, что всё с тобой хорошо, что жива-здорова, – и без того траурное настроение Сюзанны ещё больше усугубляла Валя, часто всхлипывая носом и периодически завывая от накатывающих слёз.       Валя категорически отказывалась верить в то, что Сюзанну переводят в другую дивизию, и сначала даже попыталась обговорить сложившуюся ситуацию с Громовым, вылавливая его в столовой, однако вместо беседы получила лишь содержательный взгляд суровых глаз и наряд вне очереди, чего, собственно, и стоило ожидать. Сюзанна же потеряла всякую надежду остаться в родной части ещё после того самого разговора у озера. Громова Янковская сумела хорошо разучить, и понимала, что решения его не изменит уже ничто. Перспектива перед девушкой теперь открывалась лишь одна - переезд в другую дивизию, далёкую и чужую.       Медленно волоча ноги и потерянными глазами разглядывая пол, Сюзанна мерила шагами длинный коридор части, неумолимо приближаясь к выходу. Под настороженные взгляды однополчан, и ехидную ухмылку Кати Поляковой, Сюзанна, буквально ощущая на своих плечах груз чужих перешёптываний за спиной, с позором склонила голову, ещё сильнее зажмурившись. Янковская не поняла в какой именно момент её присутствие начали сопровождать на постоянной основе сплетни и удивлённые вздохи. За эти несколько дней Сюзанна уже практически смирилась с ролью клоуна, выступающего на арене цирка с утра до ночи. Люди всё чаще при виде девушки хихикали, прикрывая рот рукой, а после чего спешили рассказать о причине своего весёлого настроения боевому товарищу. Теперь разговоры при появлении Сюзанны в столовой, впрочем, как и в той же самой женской бане, резко замолкали. Возможно, девушка и продолжала бы оставаться в неведении о причине массового помутнения на её скромной персоне вплоть до переезда, если бы не Валя. Как оказалось, уже несколько дней по части ходят слухи о неуставном отношении Янковской к Громову. Якобы Сюзанна преследует подполковника, не даёт ему жизни и проходу, бросается под ноги и слёзно молит обратить на себя хоть какое-то внимание, за что и была сослана в далёкую часть на финской границе. Несмотря на то, что подобное разговоры были лишь наглой ложью и профанацией, тем не менее лицо Сюзанны загорелось постыдным огнём, когда подруга поведала ей "правдивую" историю её взаимоотношений с Громовым. В источнике слухов девушка не сомневалась ни секунду, но как-либо выяснять отношения с Поляковой не было ни сил, ни желания.       Будто находясь под толщей воды Сюзанна приближалась к припаркованной возле здания части машины, слыша где-то в ушах набат своего сердца. Каждый шаг давался ей с трудом, и ощущался, будто бы прогулка по разбитому стеклу. Десятки глаз с совершенно разными эмоциями, от сожаления до издёвки наблюдали за тем, как хрупкое тело Янковской скрывается в кабине. Нос резко наполнился жидкостью, а глаза защипало, когда Сюзанна в последний раз взглянула на мутное окно комнаты Громова на втором этаже. Его статная фигура с гордо поднятым подбородком виднелась в дневном мраке маленького помещения. Лицо его, как казалось, не выражало совершенно никаких эмоций, впрочем, как и всегда, от осознания чего боль в груди девушки усилилась ещё сильнее. Громов сурово осмотрел лицо Сюзанны, сжимая с силой зубы от её нахмуренных светлых бровей и блестящих глаз. Их зрительный контакт, который разделяли окно и около двадцати метров длился всего пару секунд, но сердце Сюзанны всё равно остановилось в ожидании. В ожидании, что он прикажет ей остаться, отпустит водителя и грозно взглянет на каждого распространяющего эти грязные сплетни солдата. Сколько раз Сюзанна представляла это у себя в голове, что Громов всё-таки не даст ей уехать и разрешит остаться, что передумает в последний момент. И в эти короткие секунды их зрительного контакта девушка ждала того самого момента, который так сладко складывался в её голове, но в реальной жизни, увы, был невозможен. Ещё спустя мгновение Громов опустил взгляд синих глаз, и, развернувшись, скрылся в темноте комнаты. Сюзанне показалось, что все имеющиеся у неё органы в этот самый момент рухнули вниз, создавая прямо под её ногами бесформенную лужу обиды и разочарования. Он отпустил её, отпустил даже никогда не обладая. Отказался, дав в начале надежду, а после растоптав девичью гордость и достоинство, перешагнул будто бы ничего и не было. Это было первое предательство в жизни Сюзанны, от того-то и так больны были его последствия.       Почему же он ничего не сделал? Яркие сценарии картинок в голове Сюзанны развеялись пробирающим весенним ветром. Несмотря на его слова у озера, несмотря на то, что возле части стояла машина, готовая отвезти её за 200 километров от прошлого места дислокации, Сюзанна всё равно отчаянно надеялась и верила, что он передумает, что именно в последнюю секунду Громов сможет обернуть всё спять, придёт, защитит и никогда больше не отпустит. Как сладки были такие мысли, и как горько было вновь разочароваться.       Не замечая на себе удивлённые взгляды и постыдные смешки бывших однополчан, Сюзанна смотрела в его окно ещё на протяжении нескольких секунд, стараясь не терять остатки надежды, но ничего не происходило. Сглотнув плотный ком обиды, и убрав с уголка глаза кристаллик слезы, Сюзанна села в машину, громко хлопнув дверью, и не глядя на водителя, тихо скомандовала "Поехали". Паренёк, сидящий по левую руку от девушки, непонимающе пожал плечами, удивлённо поджав губы, и смущённо добавил:       – Меня Ярославом зовут.       Сюзанна никогда не испытывала безответной любви, от того это чувство сейчас ей так тяжело давалось. Мальчики во дворе, в школе или на гимнастике постоянно проявляли к ней знаки внимания, дарили сладости или небольшие подарочки, а маленькая Сюзанна только стыдливо прятала глазки и смущённо улыбалась уголками губ. Всё это казалось ей каким-то несуразным, поэтому дальше прогулки или похода в кино такие отношения никогда не заходили. За свою короткую жизнь Сюзанна привыкла, что практически каждый мальчишка за ней ухаживает, помогая в каких-то повседневных делах, из ряда донести ранец, посадить цветы в клумбе возле парадной или покрасить оградку возле садика. Правда, все помощники неожиданно скрывались и терялись из виду навсегда, когда бордовый от злости Лёша замечал эту картину, и просил ухажёров Сюзанны "отойти поговорить" на минутку. Янковская же обычно просто пожимала плечами, не замечая смены очередных поклонников, вновь испуганных воинствующим видом разъярённого Лёши. Внезапно вспыхнувшие чувства к Громову были для Сюзанны в новинку, что уж говорить про то, что мужчина был на порядок старшего её, в мирные времена о таких эмоциях не могло быть и речи. Но этот его холодный взгляд, сочетающийся с вечно недовольным чем-то лицом, напряжёнными плечами и острым языком заставляли Сюзанну скрывать постоянно подкатывающий жар в теле при виде его. Янковская не могла разобраться в природе своих чувств, но уже было ясно, что в это болото она вошла основательно и надолго, но вот как выбраться, вопрос оставался открытым.       Как она могла угодить в эту трясину? Почему именно он? Сюзанне нравилось в Громове всё, от манеры речи до терпкого запаха табака и пороха. Она помнила его мягкие губы на своём лице и нежные прикосновения по всему телу, от которых резко сводило низ живота и становилось жарко. Каждое воспоминание о нём заставляло все органы Сюзанны вдруг сворачиваться в тесный узел, мешающий каждому вздоху. Закрывая глаза, она будто бы ощущала на себе его большую и тяжёлую руку, властными движениями скользящую сверху-вниз. Его дыхание в районе щеки и пронзительный взгляд синих глаз, в которых горел пожар, видный и на другом берегу Ладожского озера. Как он мог всё это забыть и отказаться от неё так просто?       На самом деле Сюзанна никогда не верила в безответную любовь, а данные чувства считала лишь уделом похоти и страсти. Как можно любить, если человек к тебе в ответ не испытывает совершенно никаких чувств? Слушая с детства крайне романтичную историю любви мамы и папы, Сюзанна чётко понимала и осознавала, что любовь рождается постепенно, и только взаимная любовь есть самое настоящее и искреннее чувство, и никак иначе. Но во что же она сама тогда ввязалась?       Сюзанна не замечала качки в кабине и звука скрипящих в связи с этим железных дверей. Дорога продолжалась вот уже несколько часов, так что близились вечерние сумерки. Сюзанна, впрочем, как все прошедшие часы дороги, задумчиво рассматривала свои пальцы, думая, конечно же, совершенно о другом. С каждым километром отдаления машины от здания части будто бы по кирпичикам рушилась хрупкая девичья душа. Сюзанна не знала, что будет с ней дальше, но прекрасно осознавала, что в тот момент осознания вечной разлуки из неё выдернули часть сердца.       Водитель же Ярослав периодически поглядывал на задумчивую девушку, удивляясь печальным глазам и редким всхлипам. С прекрасным полом молодому человеку доводилось общаться не так много, всё-таки на фронт он ушёл в 18 лет, через месяц после дня рождения. А в новом полку была лишь одна дама, и то - повариха. Но Сюзанне ему от чего-то хотелось помочь, защитить что ли, но вот как подобраться, если собеседник вовсе не идёт на контакт.       – Слушай, а ты от куда? – робко начал беседу Ярослав, боковым зрением поглядывая на понурую Янковскую.       Из-за неожиданного постороннего звука в кабине печальные мысли Сюзанны развеялись, из-за чего та недовольно свела брови. Но чуть выдохнув и наконец-то впервые за всё время дороги подняла голову на разбитую лесную трассу.       – Я местная, из Ленинграда, – максимально безэмоционально ответила на вопрос девушка.       – Ух ты, это здорово! – изумился Ярослав, одобрительно кивая, а после нескольких секунд молчания и осознания, что Сюзанна не задаст ответный вопрос сам добавил, – А я вот из Мурманска. У меня там вся семья и осталась, мама, сёстры, бабушка с дедушкой, только батя вот на фронт тоже ушёл. А твоя семья не против, что ты воюешь? Не женское это...       – Ярослав давай мы молча поедем, пожалуйста! – неожиданно для самой себя громко и резко отреагировала Сюзанна на, казалось бы, совершенно безвинный вопрос парнишки.       Ярослав же, немного замявшись и испуганно поджав губы, принял решение всё-таки не надоедать с разговорами и помолчать, особенно после такой агрессивной реакции Янковской. Мало ли что с ней...       Сюзанна же, поняв всё невежливость своего резкого ответа устало вздохнула и прикрыла глаза, дабы хоть немного успокоиться. Доехать бы уже скорее до части и лечь спать, а то напряжение в кабине наверняка можно было измерять каким-нибудь специальным прибором. Чуть расслабившись и облокотившись на холодное окно Сюзанна прикрыла глаза, снова и снова представляя Громова рядом, его руки на своём теле, его жадный взгляд и так по кругу, пока разум не начал затуманиваться сном. Все картинки развеивались, уступая место приятному отдыху после тяжёлого дня.       Резкий шум неожиданно нарушил сладкий сон Сюзанны, заставляя всё тело задрожать изнутри. Быстро открыв глаза, Сюзанна не сразу поняла, что именно происходить, из-за чего нервная дрожь только усиливалась и доходила уже до кончиков пальцев. Вокруг была беспросветная тьма, от чего девушка даже на секунду подумала, а не умерла ли она вовсе, но почувствовав работу мотора всё же успокоилась. Шум в одну секунду, кажется, достиг своего пика, за чем последовала продолжительная тишина и пронзительный свист в ушах ещё на протяжении нескольких секунд. Сюзанна ощутила тяжёлый удар по голове и резкую боль в плечах, от чего всё тело сковало словно от удара. Темнота лишь немного рассеялась со временем и девушка смогла разглядеть где-то рядом яркие вспышки света. Мозг до сих пор отказывался принимать какую-либо информацию, из-за чего становилось всё страшнее и страшнее с каждой секундой. Сюзанна будто бы оказалась в каком-то ужасном сне, от которого у неё не удавалось оправиться. Руки и ноги сковало в невидимой преграде, в ушах стоял резкий звон, а голос не прорезался. Сюзанна будто бы потерялась в пространстве и витала где-то между небом и землёй. Подождав ещё несколько секунд и попробовав привести мысли в порядок, девушка сильно зажмурилась, поняв, что необъяснимые звуки вокруг потихоньку стихают.       Сюзанна немного приоткрыла глаза, пытаясь разглядеть вокруг хоть какие-то разгадки своего состояния, но кромешная тьма вокруг не выдавала своих тайн. Чуть присмотревшись в ожидании, что глаза привыкнут, Янковская начала чувствовать острую боль в руках, как после папиной бритвы в детстве, когда она случайно поранилась. Ещё с секунду подождав, девушка осознала, что плотная синяя шаль съехала ей на лицо и обжигает щёки её же горячим, но прерывистым дыханием. Звон становился всё тише и тише, а рассудок становился более ясным с каждой секундой. Вдруг Сюзанна осознала, что она лежит на боку, вот почему у девушки сложилось впечатление, будто бы та потерялась в пространстве. Сюзанна попробовала поднести свои руки поближе к лицу, и с ужасом осознала, что те все в крови и маленьких ранках. Ладонью Сюзанна сдвинула шаль ближе к затылку, освобождая себе обзор.       Когда тьма хоть немного прояснилась и привыкли глаза, Сюзанна смогла разглядеть, что всё ещё находиться в кабине автомобиля. Но выйти оказалось не так уж и просто, направо к двери у девушки не удалось развернуться, ощущая режущую боль в плече. Снова оглядевшись, Сюзанна смогла сделать вывод, что машина лежит на правом боку, о чём свидетельствовала прошлогодняя трава прямо под щекой девушки. Ещё пару раз выдохнув и набравшись хорошенько сил и смелости, Сюзанна попыталась выпутаться из капкана, стараясь подобрать ноги и встать. Придвинув коленки к груди, совсем как во время кувырка на гимнастике, и после, оперившись руками, будто бы распорками в стены машины, девушка понемногу переворачивала маленькое тельце перпендикулярно земле. Каждое движение отдавалось болью в разные части тела, но, видимо, в крови Сюзанны выделилось столько адреналина, что неприятные покалывания девушке почти не доставляли дискомфорта. Смотря прямо перед собой в разбитое лобовое стекло, Сюзанны снова укутала лицо в шаль, а руки спрятала в карманы тулупа, дабы сделать шаг вперёд и выйти наконец-таки из кабины.       Сюзанна шаталась, а голова её кружилась, так что тело моталось из стороны в стороны. Покинув кабину автомобиля, Сюзанна инстинктивно отошла подальше от дымящегося капота, пока не смогла прижаться спиной к какому-то дереву и хоть немного отдышаться. Сюзанна ещё раз взглянула на свои окровавленные руки, и попыталась их вытереть о тулуп, оставляя тёмные пятна на одежде. Девушка ещё раз огляделась, вертя тихонько шеей. Она была в лесу, а в нескольких метрах виднелась лесная дорога. Дрожь внутри неё отступала, и уступала место страху. Сюзанна попыталась вспомнить, как именно она оказалась в лесу и картинки прошлого дня понемногу начали возникать в её голове: переезд в другую часть, машина, водитель Ярослав, сон, и во она тут... Ярослав! С ней же был ещё Ярослав, значит он должен быть где-то тут. Сюзанна ещё раз взглянула на лежащую на одном боку машину, дабы в удостовериться, что водителя там не было. Чуть отойдя от дерева и с трудом волоча ноги, Сюзанна решила сделать круг вокруг места, где она очнулась в поиске Ярослава. Шаги давались девушки с трудом, а голова кружилась, но животный страх смерти в лесу в полном одиночестве был сильнее других ощущений. Расплывчатым взглядом девушка метр за метром рассматривала землю, пытаясь разглядеть лежащего на ней парня.       Картинка перед глазами девушки размывалась, смешиваясь в одну тёмно-зелёную массу, но тем не менее, Ярослава она разглядеть смогла. Он лежал в пяти метрах от машины, рядом с лесной дорогой без сознания на спине. Горло девушки сковало ужасом от осознания того, что парень умер и в лесу она осталась одна. Сюзанна подбежала к нему так быстро, как смогла и уже в привычном её жесте двумя пальцами прощупала наличие пульса на гладкой шее. Он был. Выдохнув, Сюзанна вгляделась в лицо солдата: крови на нём не было, впрочем, как и на всём теле, кроме... Кроме ноги. Сюзанна не поверила своим глазам и взглянула на конечности парня ещё раз, ступни у него не было. Новая волна страха поразила тело Янковской с новой силы от ощущения того, что ей, видимо, повезло больше. Сюзанна ещё раз прощупала пульс парня, дабы убедиться, что последующие её действия по его спасению буду иметь смысл.       В лесу под деревьями было уж слишком темно, чтобы проводить хоть какие-то медицинские манипуляции, но другого варианта попросту не было. Сюзанна подползла на четвереньках от ужаса к ноге парня и чуть её приподняла, дабы более детально осмотреть рану. Кровь, видимо из-за адреналина покидала тело солдата не быстро, что могло спасти ему жизнь. Быстро расстегнув и сняв тулуп, Сюзанна сняла со своего тела белую рубаху, оставаясь совершенно нагой. Разорвав рубашку на несколько тряпок, девушка одной из них сильно перевязала оторванную конечность, накладывая шину, чтобы остановить кровотечение. Надев обратно тулуп, Сюзанна подползла обратно к лицу парня и на секунду задумалась: стоит ли её приводить его в чувства? Когда Ярослав очнётся, он может умереть от боли и от шока. Будь может Сюзанне стоит оставить его тут, а самой отправиться на поиски помощи? Но как она расскажет где именно они были? А если за это время над парнем расправятся дикие звери? Нет, Ярослава надо было проводить в чувства и как можно скорее!       Сюзанна начала сначала аккуратно, потом всё более агрессивно и резко бить солдата по щекам, прощупывая пульс. Солдат не отзывался, тогда Сюзанна начала нервно его потряхивать и выкрикивать его имя, перспектива остаться ночью в одиночку в лесу пугала.       – Ярослав! Ярослав, очнись! Ярослав! – с каждым новым словом голос Сюзанны становился всё громче и громче, пока солдат на её руках наконец-таки медленно не начал открывать сомкнутые веки.       – Ярослав, ты слышишь меня? Я у тебя не двоюсь? – обращалась Янковская к парню, но тот всё не отвечал.       Сюзанна вглядывалась в лицо парня, пытаясь по взгляду оценить, как сильно он ударился головой. Пустыми глазами он осматривал лицо Янковской, не выражая совершенно никаких эмоций. Но спустя несколько секунд Ярослав спешно проморгался и схмурив брови хрипло обратился к Сюзанне:       – В лесу, – односложно ответила та, но чуть позже добавила, – Что-то произошло и машина перевернулась. Ты помнишь от куда и куда ты меня вёз?       Ярослав отвёл взгляд в сторону, очевидно, задумываясь, а после так же хрипло ответил:       – Я забрал тебя из 105-ой и должен был отвезти в 112-ую, мы отъехали около 7 часов вечера... – Ярослав вновь нахмурился, видимо, вспоминая ненужные подробности, но Сюзанна его быстро прервала, дабы узнать самое важное:       – Что дальше случилось, Ярослав, почему мы перевернулись?       – Налёт видимо финский. Они как вокруг начали кружить, я попытался змейкой ехать, но снаряд прямо рядом с машиной упал, так что нас с тобой в лево с дороги и откинуло... – парень вдруг прервался, сжав зубы и зашипев, – Чёрт, нога болит правая!       Сюзанна этого и боялась больше всего. Узнай Ярослав об оторванной конечности, дело могло закончиться истерикой, которая сейчас вообще была не к месту. За месяцы работы в сан части Сюзанна на подобные случаи насмотрелась сполна. Но сказать Ярославу о его новом состоянии всё-таки придётся... Набрав в лёгкие побольше воздуха, Сюзанна сжала щёки парня в окровавленных ладонях, и всматриваясь в его тёмно-карие глаза и сделав максимально серьёзный голос из всех у неё имеющихся, Сюзанна начала:       – Ярослав, послушай меня, только без эмоций! У тебя оторвало правую ступню, но я наложила повязку и остановила кровотечение, – глаза солдата вдруг расширились, а голова затряслась, – Да, Ярослав, да! Тебе надо сейчас успокоиться и не поддаваться паники, ждать помощи...       – Какой помощи? – истерично выкрикнул Ярослав, пытаясь убрать ладони Сюзанны со своего лица, – О нет, моя нога, как же я теперь... Я инвалид... Нет, этого не может быть!       Сюзанна сжала зубы от подступающей злости, но выдохнув, чуть успокоилась. Такая новость действительно ошарашит кого угодно. Сделав голос ещё более строгим и громким, Сюзанна продолжила:       – Ярослав, послушай! Когда в 112 дивизии поймут, что я не прибыла до полуночи, они отправятся нас искать, а мы находимся совсем близко к дороге, как раз сейчас, должно быть, часов 11 вечера уже...       – Нас никто не найдёт! – снова истерично выкрикнул Ярослав, а из ранее блестящих глаз покатились слёзы, – Я... Я поехал по другой дороге, которая ближе к финской границе, но зато короче. Я не должен был по ней ехать, это запрещено, но хотел сократить путь и думал, что никто не узнает... Я... Я...       Мысли Сюзанны спутались в один большой клубок из ужаса, разочарования, злости и животного страха за свою жизнь. Сюзанна положила рыдающего Ярослава со своих коленей обратно на землю и неспешно встала. Отойдя на пару метров ближе к дороге, Сюзанна приложила ладонь к пылающему лицу, пытаясь унять дрожь, от которой всё нутро девушки ходило ходуном. Помощи здесь ждать было нельзя, никому и в голову не придёт искать их на дороге, по которой запрещено ездить, скорее всего решат, что они с Ярославом просто пересекли финскую границу и стали... Нет, этого допустить точно нельзя. Особенно с Сюзанниным знанием финского, подозрения на неё падут в первую очередь и поиски прекратятся. Выход оставался один: идти к той самой основной дороге по направлению к 112-ой дивизии пешком. Смирившись со своими мыслями, и собрав остатки храбрости в кулак, Сюзанна подошла обратно к Ярославу, и, склонившись над ним, схватила того за грудки гимнастёрки чуть потряхивая:       – Слушай, Ярослав! Выход у нас остаётся один: идти к той дороге по которой мы должны были ехать... – Янковская не успела договорить, как голова солдата снова нервно затряслась, – Да-да, Ярослав! Я тебе помогу идти, ты будешь на меня опираться, я тебя одного не брошу!       – Я не... Я не знаю куда идти... – завыл парень, источая из глаз бесконечные литры слёз.       Сюзанна сжала кулаки на гимнастёрке ещё сильнее, и приложила не мало усилий, дабы хорошенько встряхнуть отчаявшегося солдата.       – Напрягись, Ярослав, и вспомни! – её голос практически перешёл на крик, – Без тебя мне от сюда не выбраться!       Горящими яростью, но при этом и мольбами о помощи глазами, Сюзанна вглядывалась в бешеный взор Ярослава, пытаясь найти там хоть каплю разума и рассудка. Помедлив с секунду, а после резко изменившись в лице, парень всё-таки ответил, сопроводив это очередным всхлипом:       – Помоги мне встать, тут километров 10-15 по лесу, к утру должны дойти.       Громов сидел за письменным столом в одной нательной рубахе и неотрывно смотрел на входную дверь в ожидании, что за той послышаться тяжёлые шаги дежурного. Настенные часы показывали 01:27, и с каждым новым движением стрелки плечи подполковника напрягались всё сильнее и сильнее. Нервно пожёвывая дымящуюся папироску, Громов, не доверяя, видимо, себе, также часто вглядывался и в часы на своём запястье. После отъезда Янковской, Иван Максимович будто бы невзначай приказал дежурному доложить, когда из 112 части дозвониться, что новый военфельдшер поступил в распоряжение дивизии. Но по самым разным подсчётам Янковская уже должна была быть рядом с финской границе и обустраиваться в новой женской комнате... От долгих размышлений, кружащихся над головой Громова, его виски больно запульсировали, порождая перед глазами тёмные круги бликов света.       Долгожданные шаги дежурного за дверью не предвещали ничего хорошего. Быстро открыв на какой-то странице какой-то журнал дежурств, Громов всем своим видом попытался создать вид бурной деятельности. В дверь постучали, и за тяжёлым "Да", в проёме показался молодой солдатик.       – Товарищ подполковник, разрешите доложить? – по уставу начал паренёк.       – Докладывайте, – отстранённо разрешил Громов, выдыхая очередную партию табачного дыма.       – Младший военфельдшер Янковская... – начал уж было дежурный, но его прервал Громов, увлечённо рассматривающий цифры в журнале.       – Доехали? – намеренно спросив "доехали" в множественном числе, Громов отчаянно попытался отвезти внимание от собственного беспокойство, но, кажется, вышло ещё более подозрительно.       – Товарищ подполковник, дело в том, что звонили из 112-ой, ни Янковской ни сержанта Гребнева к ним не поступало.       Громов быстро перевёл свой взгляд на вытянутую фигуру дежурного, опоясывая его кольцом своей ненависти. Быстро подскочив на ноги перед письменным столом, Громов сжал кулаки до боли в пальцах.       – Машину, срочно! – яростно прокричал Иван Максимович, накидывая на плечи гимнастёрку, а мысленно ругая в сложившейся ситуации лишь себя одного.              – Долго нам ещё? – прерывисто спросила Ярослава Сюзанна, вытирая капли пота со лба.       После нескольких часов хождения по лесу с тяжёлым солдатом на горбу, всё тело девушки ломило от таких физических нагрузок. Стало совсем темно, а высокие ели только ухудшали видимость, делая её практически нулевой. Сюзанна уже несколько раз про себя успела проклясть этого Ярослава, а то, что тот так не предусмотрительно выбрал другой маршрут, обрекая их на часы скитаний среди диких животных, возможно, даже заминированных полей. Но вслух девушка ничего не говорила, за свою глупость парень уже расплатился потерей ступни.       – По моим подсчётам половину пути, мы, должно быть, точно прошли, – отвечал Сюзанне лежащий на холодной земле Ярослав.       Сюзанна хотела ответить что-нибудь резкое, зацепившись за это "должно быть", но быстро прикусила язык, понимая, что в их маленьком коллективе ссоры сейчас действительно не лучшая идея.       – Как думаешь, сколько сейчас времени? – сбившимся от усталости дыханием снова спросила Ярослава Сюзанна.       – Часа 2 ночи, думаю, – нахмурив брови ответил Ярослав.       Сюзанна вдруг посмотрела на лицо парня, оно было практически фарфорово-белым. Подойдя к Ярославу ближе, и присев на землю рядом с ним, Сюзанна дотронулась до гладкой щеки парня - горячий, как печка, но при этом белый, как отштукатуренная стенка. Сюзанна нервно поджала губы, оборачиваясь на пропитавшуюся кровью тряпку на ноге солдата. Ситуация была намного хуже, чем она себе представляла: жизнь Ярослава могла оборваться в любой момент.       – Знаешь что, – чуть заинтриговав начала Сюзанна, – Дальше идти тебе нельзя. Сделаем так: я сейчас смастерю носилки из еловых лапок, и как будто бы на санках повезу тебя, хорошо? – обратилась Сюзанна к Ярославу, но не для того, чтобы узнать его мнение, касаемо её плана, а просто что б удостовериться, что парень пока ещё вменяем.       – Только ты не спи, когда я тебя повезу, рассказывай мне что-нибудь, не молчи, хорошо? – снова обратилась Сюзанна к Ярославу, чуть похлопывая его по щекам, – Давай, начинай прямо сейчас, расскажи мне про свою семью всё, про сестёр, про маму, про папу, в какой школе учился, в какие секции в детстве ходил, только не молчи пожалуйста, Ярослав.       В ответ Ярослав еле заметно кивнул, и проглотив накопившуюся во рту слюну с терпким привкусом крови, начал свой рассказ, периодически прерываясь на ноющую боль.       – Маму мою Ниной зовут, а папу Павлом. Когда я родился им всего по 18 было...       Громов нервно курил, стоя по середине широкой лесной дороги и до хруста сжимал могучие кулаки. Сердце его часто билось, предвкушая неминуемые новости, а душа трепетала. Товарищу подполковнику впервые за долгое время было по-настоящему страшно. Янковская в очередной раз попала в какую-то передрягу, из которой её не так уж и просто достать. Где она сейчас, в каком состоянии? Жива ли вообще? Иван Максимович резко потряс головой, отгоняя от себя мрачные мысли, но надежда, кажется, начинала таять.       – Товарищ подполковник! – прервал размышления Громова подбежавший к нему солдат, – Товарищ подполковник, разрешите доложить?       – Докладывай уже наконец-то! – Громов выбросил недокуренную папироску, и устремил свой обеспокоенный взор на испуганного солдата.       – Так точно... Всю трассу прочесали, никаких следов автомобиля не найдено. Местные говорят, тут даже обстрелов сегодня не было...       – Значит они должны быть где-то в другом месте! – резко прервал молодого парня Громов, так что тот в начале даже опешил.       – Товарищ подполковник, мы проехались по всему пути до 112 части, их нет нигде...       Громов обречённо поднял усталое лицо вверх, вглядываясь на звёзды, разбросанные по чёрному небу. Иван Максимович зажмурился на секунду, прокручивая в голове все имеющиеся на данный момент у них факты, и складывая их в одну длинную цепочку последовательности действий. Нет, Янковская не могла так просто пропасть. Всему должно быть своё объяснение...       – Сержант, другая дорога до части есть? – неожиданно спросил Громов у стоящего поодаль его солдата.       – Есть, но она близка к линии фронта, там запрещено...       – Поехали! – снова резко прервал рассказ сержанта Громов, хлопая железной дверью автомобиля.       Сюзанна облокотилась на широкое дерево, постепенно опускаясь к ещё холодной земле, дабы хоть немного выровнять сбившееся дыхание. Казалось, что девушка тащит тело парня по лесу уже целую вечность, но до рассвета всё ещё было далеко. С каждым новым километром путь их становился всё сложнее и сложнее: всё чаще на пути встречались траншеи, упавшие деревья, холмы, буреломы. Дорога слилась в одно большое испытание, конца и краю которому не было видно. Прерывисто дыша Сюзанна запрокинула голову к чёрному небу обрамлённому сосновыми верхушками. Россыпь звёзд завораживала, и заставляла хоть на несколько секунд отвлечься от суровой реальности. "Где же ты, Ваня?" – подумала Сюзанна и прикрыла глаза, будто бы после этого Громов смог бы услышать её мысли. Начиная с сентября 1941 Сюзанна не верила в сказки, но так хотелось, чтобы сейчас, Иван Максимович примчался её спасать на белом коне, и храбро расправился с огнедышащим драконом, что держал долгие годы принцессу в замке...       Сюзанна резко дёрнулась, понимая, что постепенно проваливается в сон, всё-таки удар головой давал о себе знать. Сюзанна мельком взглянула на лежащего на самодельных носилках Ярослава, он будто бы спал. Сюзанна резко подскочила и за доли секунды оказалась около обездвиженного тела солдата, проверяя ему пульс. После того, как пальцы девушки почувствовали пульсацию в районе шеи, Сюзанна облегченно выдохнула. Но короткое счастье девушки продлилось не долго, Сюзанна повернула голову в сторону, куда вела её лесная тропинка, и увидев впереди очередную очередь упавших стволов деревьев, тяжело вздохнула. Их путь продолжался.       Громов уже несколько раз обошёл кругом лежавшую на боку машину в поисках хоть какой-то разгадки настоящего пребывания Янковской. От вида алой крови в кабине у полковника резко щемило сердце и сжимались зубы, что если она ранена? Что если ей нужна помощь прямо сейчас? В очередной раз выйдя на узкую лесную дорогу Громов осмотрел место столкновения снаряда с землёй, дабы оценить потенциальную степень увечий. "Хватило же мозгов поехать по запрещённой трассе" – гневно витали мысли в голове Ивана Максимовича, от чего венки на его висках начинали быстро пульсировать, "Если живой - под трибунал у меня пойдёт, сукин сын".       – Товарищ подполковник, – прервал мысли Громова молодой солдат, – Сергеева и Янковской здесь нет.       Слова лейтенанта вновь звучали, как гром среди ясного неба, раскатами убивая остатки надежды.       – Мы нашли остатки плоти, может быть животные...       – Что ты несёшь, лейтенант? – резко повысил голос Громов, яростно вглядываясь в испуганные глаза парня, – Живыми или мёртвыми, что б нашли мне их. Я должен видеть их тела, приказ ясен?       Лейтенант спешно кивнул, и, развернувшись на одних пятках, убежал доносить поручения подполковника до своих сослуживцев, оставляя Ивана Максимовича наедине со своими мрачными мыслями.       Силы Сюзанны были уже на исходе. Перед глазами всё чаще возникали чёрные пятна, затмевающие собой лунный свет. Руки всё чаще наливались свинцом, а ноги подкашивались на ровном месте. Тело Ярослава с каждым новым шагом становилось всё тяжелее и тяжелее до безумия. Сюзанна перестала его будить каждые 10-15 минут, так как прилагала все оставшиеся у неё силы, дабы самой не упасть в обморок. Тулуп противно прилипал к голому телу, потом морозя нежную кожу. Волосы частыми сосульками падали на лицо, так, что Сюзанна периодически видела кровяные подтёки на светлых локонах, лишь догадываясь об имеющейся у неё травме. Сюзанна снова прощалась с братом Артемием и Иваном, ожидая скорую встречу с любимой мамочкой. Через какое-то время, запнувшись о торчащий из земли корень Сюзанна упала, резко ударившись коленями о землю, и больше встать не смогла. Перевернувшись на спину, и уже не в силах разглядеть сияющие звёзды, Янковская поняла, что это и есть коне. Глупый до безобразия и страшный, но конец. Веки её медленно смыкались, а голова резко налилась, кажется, целым литром крови.       Время начало тянуться, словно мёд - вязко и долго, укутывая в свой сладкий плен. Сюзанна чувствовала, как её поднимают на руки, обнимая сильными руками, и слышала "Я больше никуда тебя не отпущу". Она видела уставшее, но при этом ясное лицо Громова, так близко, как в тот самый вечер, когда он, подобно сегодняшнему дню держал её крепко, опоясывая руками в районе талии. Сюзанна сквозь сон коснулась мозолистой ладонью его щеки, оставляя кровавый след на гладкой коже. Громов голову не убирал, наслаждаясь редкими секундами их физического контакта. Устроившись поудобнее в крепких мужских объятьях и невзначай положа руку на широкую грудь, Сюзанна зарылась носом в его зелёную гимнастёрку, только издалека слыша тихий голос солдата "Парень мёртв".