Из бездны — домой

      Валя лежал на животе абсолютно голый, на приснопамятной кушетке в крошечном медотсеке. Лишь нижняя часть тела, неведомо по какой причине, была укрыта от самых пяток до середины ягодиц нежнейшей, почти невесомой тканью, а всё открытое поле боя было во власти сильных и потрясающе умелых рук волшебницы Любы, которая, казалось, строила его тело заново, сперва разрывая на части, а затем собирая опять. Ловкие пальчики этой «Марьи-искусницы» порхали словно бабочки сверху вниз по усталой Валькиной пояснице, перебирали каждый хрящик на напряжённом позвоночнике, шлепком взбивали бока и ласково пробегали по ягодицам. Откинув накидку, по ляжкам и икрам, в результате чего Валентин просто летал в небесах бесплотным счастливым духом. Восстановительные процедуры после длительных космических полётов, которые в обязаловку проходили все пилоты, по сравнению с этим божественным действом — казались садистскими средневековыми пытками, где-нибудь в подвале у инквизиции в преддверии подготавливаемого на эшафоте иезуитского очистительного костра. Наконец, Люба легко перевернула лежащего, словно полено, парня на спину, избавилась от махрового халатика и ловко его оседлав, жарко поцеловала в губы… — И всё-таки, командир, почему ты остался? — лениво спросила голая девушка, перебирая нестриженные лохмы на Валькиной голове, которая расслаблено лежала у неё на коленках. — Если честно — хрен его знает, — ответил капитан, еле ворочая языком, — может, отца захотел повидать, а может потому, что привязался я к вам, обормотам, ведь если, как на духу, иной раз ловлю себя на мысли, что без тебя и без Сашки уже и жить не могу. До того к вам привык, что, бывает, среди ночи зову, если рядом нет. — Хватит брехать, — засунула задорно торчащий бордовый сосок ему в рот баба-Люба, — когда это ты один спал за последние пару месяцев? Всегда или я или этот малолетний извращенец около тебя бдили. — Вот и выходит, — ласково чуть отодвинул массивную грудь ото рта Орешкин, — что вы теперь моя семья. Даже Барсик. Не успел он договорить последнее слово, как на диване их оказалось трое и капитан тут же был облизан прибежавшим на зов котярой с головы до ног. — Надо этот ошейник у него хоть на ночь отключать, — потрепал за загривок и осторожно спихнул с себя сильно поправившегося котёнка на пол Валентин. — Иди к себе, — выставила обиженно мяукнувшее животное за дверь Любаша и, вернувшись к дивану, нежно обняла лежащего в мечтательной позе парня… Проснулся Валентин под задорные звуки вылетающей из часов виртуальной серой кукушки. Когда-то в детстве такой хронометр украшал стенку их с сестрой спальни. Время прошло, часы поломались и за ненадобностью были выброшены на помойку. И вот, уже здесь, при помощи компьютера и своей памяти он смог сделать их точную голокопию. — Милый, тебе что на завтрак? — промурчал возле уха ласковый девичий голосок. — Яичницу с ветчиной и помидорами, — в полной уверенности, что говорит с Любой, сделал заказ юноша, — да поставь таймер на репликаторе на восемь минут, а то в прошлый раз недожаренная получилась. Валя зевнул и по привычке резко сев на постели, с удивлением увидел около себя смазливую черноволосую брюнетку, одетую лишь в прозрачный шёлковый халатик. И, что самое удивительное, она стояла возле натуральной электрической плиты и разбивала на чугунную сковородку шкворчащие на раскаленной поверхности яйца, заливавшие солидный ломоть поросятины. По каюте распространился соблазнительный запах жареного мяса и восхитительный аромат свежесваренного кофе. — Прошу к столу, мой генерал, — буквально через пять минут незнакомка поставила ему на колени стеклянный поднос с яичницей на тарелке, дымящейся чашечкой кофе, вазочкой с мёдом, резаным хлебом, маслом, ножом и вилкой.   — Ну, красавица, спасибо, не ожидал, — уплетая вкусняшки за обе щёки, пробормотал комплименты Орешкин. — А то, — зарделась, видимо, польщённая девушка, мы — крейги тоже не лаптем щи хлебаем. — Я не понял, кто? — махом перестав жевать уставился на девицу парень. — Так наша раса называется, что тебе не понятно? — отобрав недоеденное у Валентина, она в секунду слизнула полуметровым языком всё с тарелки. — Компьютер, чужой на борту, — севшим голосом произнёс Валя и потянулся рукой за валявшимися около ног трусами. — Бесполезно, — спокойно наблюдая за метаниями капитана, сказала незнакомка. — Я сделала эту каюту непроницаемой для всех известных излучений и никто не придёт тебе на помощь, пока мы не окажемся на Земле. — Но до Земли чёртова уйма световых лет, а здесь никаких условий для полёта. — Успокойся, мой милый, — погладила пилота между ног девчонка, — репликатор я настроила, сортир и ванна будут функционировать хоть сто лет, хотя столько и не понадобится. Ты уж прости, что ваш корабль подвернулся у меня на пути, но мне нужно было как-то добраться. Не грусти. Обещаю, что наше совместное путешествие не будет скучным и, поверь, когда придёт время, ты на коленях станешь умолять меня о том, чтобы я осталась, — поцеловала его в губы чужестранка. Тело у Вали, помимо его желания, расслабилось, член же, наоборот, поднялся, будто солдат, чем и воспользовалась инопланетянка, мгновенно его оседлав… — Милый, тебе что на завтрак? — снова промурчал возле уха ласковый женский голосок. — Яичницу с ветчиной и помидорами, — ответил на автомате Валентин, — да поставь таймер на репликаторе на восемь минут, в прошлый раз не дожаренная получилась, — проговорил юноша, испытав при этом сильнейшее чувство дежавю. Все последующие несколько дней начинались одинаково. Этакий нескончаемый день сурка. Хреново, что Валя этого просто не понимал, а чисто механически пережёвывал пищу, трахался с девицей, справлял естественные надобности и вместе с тем чувствовал, что силы куда-то уходят, а когда в один из дней он смог, наконец, подползти на карачках к стоящему на полу здоровенному зеркалу, то вместо себя в отражении увидел какой-то размытый полупрозрачный призрак. Зато рядом стояла почти завершённая его точная копия. — Ещё пару дней, мой милый, проворковало отражение, — и всё закончится. От тебя ничего не останется, а я же займу на борту твоё место. Место капитана боевого звездолёта, с чудовищным оружием на борту, способным в минуту стереть в порошок такую планету, как Землю. Да будет тебе известно, что наша раса обладает даром предвидения. И вот в будущем, в войне между нашими народами — мы погибнем от ваших рук. Я здесь, чтобы этого не допустить, а ты — лишь жалкий таракан у меня на пути, которого я походя раздавлю, в ту же секунду забыв, что ты существовал. Внезапно где-то на потолке раздался странный треск, будто заработала сварка, свет мигнул, и в каюте появилась взлохмаченная, злющая, как ведьма, Любаша, набрала полный рот слюны и в сердцах плюнула в лицо незнакомки. Та постепенно съёжилась, стала уменьшаться в размерах и в конце концов на полу остался крупный рыжий таракан. Недолго думая, Люба стянула с ноги тапок и с громким чпоканьем прихлопнула грозную завоевательницу миров… — И сколько же я там проторчал? — сидя в своём кресле на мостике, с головой, обмотанной мокрым полотенцем, спросил Орешкин. — Тридцать два дня, — чётко ответил компьютер злому, словно чёрт, капитану. Видимо, потому ни Саша, ни Люба не решались показываться ему на глаза. — Ты уж прости меня, босс, — в голосе железяки слышались виноватые нотки, — уж больно сильной оказалась зараза. Целый месяц понадобился, чтобы её прихлопнуть. — Ладно, чего уж там, — махнул рукой бывший арестант собственной каюты. — Я и сам сперва лопухнулся, слюни по подбородку распустил. Кстати, мне кажется, что мы несколько задержались в этом квадранте, того и гляди какая-нибудь подружка бывшего таракана к нам проберётся. Так что варп десять, Любаша, и вперёд.